Глава 7
Пистолет — отличное средство для того, чтобы прочистить мозги. Даже стрелять не обязательно, достаточно просто взвести курок.
— Да не знаем мы, где Пушкарь, — дрожащим от страха голосом проговорил Шуршур.
— Значит, вы михеевские?
— Позвони Завхозу, он скажет.
Про Завхоза Прохор слышал. Пушкарь говорил, что это второй человек после Афоныча. Но в подробностях он про него не знал.
— Я не знаю его голос.
— Ну, позвони Афонычу…
Прохор услышал, как открылась дверь. Это могла быть Инна, поэтому он особо не встревожился.
Но Инна почему-то вскрикнула за окном. А в дверном проеме показался какой-то человек с пистолетом. Прохор выстрелил одновременно с ним. И тут же за одним уже падающим силуэтом нарисовался второй. Прохор снова нажал на спуск.
Шуршур отскочил в сторону и застыл как вкопанный. В глазах растерянность, в теле — оцепенение. А Гаврик упал — с пулей в боку. Это ему достался первый и пока что единственный вражеский выстрел.
Прохор быстро понял, что происходит. Одни бандиты привезли на своем хвосте других. Одним Пушкарь нужен был живым, другим — мертвым.
Он выскочил в прихожую, где одно на другом лежали два тела. Один лежал без признаков жизни, другой, хватаясь рукой за простреленную шею, поднимал руку, в которой держал пистолет. Он собирался выстрелить в Прохора. Пришлось его добить. А что еще оставалось делать?
Прохор взялся за ручку двери, но вспомнил, как Инна подала сигнал о тревоге. «Братки» уже были в доме, когда она вскрикнула, значит, их она не заметила. Возможно, ее внимание привлек кто-то третий.
Прохор вернулся в каминный зал. Гаврик лежал на полу и стонал сквозь зубы. Его правая нога дергалась от боли. А возможно, это была агония.
Шуршур уже растормозился. Одним глазом он настороженно смотрел на Прохора, другим косился на Гаврика.
— Кого вы там на хвосте привели?
— Так михеевские…
— Держи их на прицеле! — выкрикнул Прохор, а сам рванул к окну.
Щеколды были закрашены, но все-таки он смог справиться с ними. Открыв окно, спрыгнул вниз и спрятался за кустом смородины. В этот момент и появился бритоголовый парень в черной шелковой рубашке. Он не видел Прохора, но шарил глазами по кустам, пытаясь взять его в прицел.
И в тот момент, когда он все-таки отыскал его взглядом, Прохор нажал на спуск. И сделал это с такой легкостью, как будто стрелял по мишени в тире. Потому и выстрел оказался точным.
Уложив третьего, он рванул в обход дома и нос к носу столкнулся с Инной. Она стояла, спиной прижавшись к стене дома. В лице ни кровинки, тело тряслось от страха. И руки к подбородку она поднесла так, как будто пыталась согреться на лютом холоде.
— Ты… Ты… — Она пыталась что-то спросить, но слова застревали в горле.
— Кто там еще? — тихо спросил он.
Инна попыталась что-то сказать, но не могла, только головой мотнула.
Прохор осмотрел двор, вышел на улицу и увидел старенький черный «Чероки» с затемненными стеклами. А чуть дальше стояла еще одна машина — серебристый «Ленд Крузер». Обе машины пустовали.
Он вернулся во двор, и в этот момент из дома вышел Шуршур. С пистолетом в руке. Прохор стремительно навел на него ствол.
— Свои! — запаниковал Шуршур.
— Да кто вас знает, — ухмыльнулся Прохор.
— Свои!!! — Шуршур так отчаянно мотнул головой, что едва не свернул себе шею.
— Михеевских на хвосте привели!
— Так мы же не знали!
— Или это афоновские?
— Да нет, афоновские мы!
Из-за дома вышла Инна. Она стремительно прильнула к Прохору и разрыдалась.
— Спокойно, девочка, спокойно.
— Мне страшно!
— А тебе? — Прохор едко глянул на Шуршура.
— Мне?! Страшно?! — захорохорился тот.
— Что с Гавриком?
— С Гавриком?
— Я, что ли, за тебя думать должен?
Прихожая была завалена трупами, но Прохор все же смог пройти в дом. А в каминном зале лежало еще одно мертвое тело. Не повезло Гаврику: ранение оказалось смертельным.
— Вот суки! — взвыл Шуршур.
И злость была в его голосе, и страх. Ведь на месте Гаврика мог оказаться он сам. Тем более что война продолжалась. И это была уже его, Прохора, война. Враг ворвался в их с Инной дом, а это реальное объявление войны.
— Есть два варианта, — сказал он, давящим взглядом призывая парня к спокойствию. — Можно всех жмуров похоронить.
— Можно, — кивнул Шуршур.
— Но тогда Гаврика похороним как собаку.
— Ну да.
— А можно похоронить его как героя…
Прохор вытер свой пистолет об скатерть, наклонился, запятнал его пальцами покойного, а затем вложил ему в руку.
— Гадом буду, это Гаврик всех положил! — Шуршур приложил руку к груди.
Прохор подошел к распахнутому окну, глянул на труп под кустом и задумчиво проговорил:
— Гаврик сначала из окна жахнул, а потом уже на пулю нарвался…
— Нарвался, — согласно кивнул Шуршур. — Но всех положил.
— Может, и тебя к этим добавить? — спросил Прохор, кивком показав на других двух покойников. — Когда там рейсовый автобус в ад прибывает?
— А меня зачем? — сошел с лица бандит.
— Откуда я знаю, кто ты такой?
— Ну, поехали к Завхозу… Или к Афонычу… Афоныча же ты должен знать?
— Поехали к Афонычу, — пристально посмотрел на него Прохор. — Ну, тогда запрягай.
Он вышел из дома и увидел Инну, а рядом с ней какого-то мужчину в широкополой шляпе. Она что-то говорила ему, показывая на открытую калитку, а его неудержимо тянуло к дому. Инна заметила Прохора и вздохнула. «Я же говорила!»
— Ты кто такой? — спросил Прохор.
— Кто я? — Мужик с ужасом смотрел на пистолет в его руке.
— Да кто ты такой?
— Ну, живу я здесь…
— Выстрелы слышал?
— Ну да.
— И мы слышали. Приходим, а в доме полно трупов. И за домом кто-то лежит.
— Да?
— Лично мы с Инной здесь ни при чем. В милиции это поймут, там во всем разберутся.
— Разберутся, — кивнул мужик.
— Здесь остаешься. Подъедут менты, расскажешь, как все было.
— А что было?
— Услышал выстрелы, зашел в дом, а там трупы… Про нас не говори. Зачем усложнять людям работу?
— Да не буду я ничего говорить. Пойду я.
Мужик дал задний ход, но Прохор наставил на него пистолет:
— Здесь останешься. И вызовешь ментов. Ты меня понимаешь?
— Д-да, — промямлил дачник.
— У нас руки длинные! — наехал на него Шуршур.
— Длинные руки — лучшее средство от длинных языков, — ухмыльнулся Прохор.
— Ну, как скажете, так я и скажу…
— А ты что скажешь? — спросил Прохор, глядя на Инну.
— А меня здесь не было. И я ничего не видела.
— Как это не было?
— Я с тобой!
Прохор хотел по-тихому улизнуть от нее, но понял, что не получится. Инна каким-то непостижимым образом оказалась в машине еще раньше, чем он. Шуршур глянул на нее через плечо, пожал плечами и завел двигатель.
— Наломали дров, — сказал он, трогая машину с места.
— Какие ж это дрова, если там твой друг? — спросил Прохор.
— Ну, он, конечно, не дрова… — озадаченно глянул на него Шуршур.
— И что теперь будет? — спросила Инна.
— Спасайся кто может, — сказал первое, что пришло на ум, Прохор.
— К Завхозу поедем, он скажет, что делать, — решил Шуршур.
— Может, Пушкарь умный совет даст.
— Пушкарь?
— Только не говори, что его с вами нет.
— Нет. Мы за ним приезжали… Он говорил, что здесь какие-то дачи. Мы подъехали, смотрим, тетка какая-то идет, спросили, может, она джип черный видела… Видела.
— Да мне-то что? — качнул головой Прохор. — Нам с Инной и без Пушкаря хорошо. Рванем на море, поставим палатку на высоком берегу… Да, Инна?
— Было бы хорошо.
— Не знаю. Как Завхоз скажет, так и будет.
Прохор не знал, что делать. С одной стороны, хотелось бросить все и свалить из города. Желательно без Инны. Но тогда за ним будут охотиться менты. Подадут в федеральный розыск, и будет он скрываться от правосудия всю жизнь. Или повяжут, чего доброго. А здесь, в своем родном Зарубинске, он может обрести покровительство сильных мира сего. Тот же Афоныч способен решить проблему со свидетелем и разрулить с ментами. И это убийство у Инны на даче, тот же Шуршур может дать показания, и Прохора признают виновным. А это стопроцентный «вышак». Оформят на пожизненное, и здравствуй, вечность. А еще братва Пушкаря на него может повесить. Тогда и Афоныч откроет на него «сезон охоты»… Нет, нельзя ему сейчас уходить в одиночное плавание. В стаю нужно, так надежней.
В кафе аппетитно пахло свежим борщом и жареным мясом, но никто не торопился накрывать стол, за которым сидел Прохор. Средних лет мужчина с мясистым носом и кустистыми бровями смотрел на него, пытаясь влезть к нему в душу. Это и был Завхоз, и эта встреча с ним решала многое.
— Значит, не знаешь, где Пушкарь? — спросил он.
— Я знаю, что за ним охотились михеевские.
— И что?
— Может, они его по дороге к вам перехватили?
— Не знаю, не слышал.
— А кто-то слышал, что михеевские Гаврику на хвост сели? Нет. Никто не знал. Поэтому нас как слепых котят и накрыли.
— Но ты же отбился.
— Повезло.
— И на рынке двоих уложил.
— Ствол под рукой оказался.
— И с Михеем помог решить… Или это ты его сделал?
— Нет, гранату Пушкарь бросил.
— Все равно, большое дело сделал.
Завхоз признавал его, Прохора, заслуги, но при этом смотрел скорее с осуждением, нежели с одобрением. Лицо каменное, взгляд холодный, но на скальную глыбу он мало был похож. Рыхлый он снаружи, и вряд ли у него внутри стальной стержень. Может, по хозяйственной части и большой специалист, но, если вдруг прижмет, вряд ли устоит, не сломается. Было в нем что-то ненадежное. Во всяком случае, так казалось.
— Да я за делами не гнался. Я свою жизнь спасал, — пожал плечами Прохор.
— А с Пушкарем кто на дело ходил?
— Ну, с Пушкарем… Мы с ним скорешились, он попросил, я не смог отказать.
— А если я попрошу?
— Кого-то грохнуть?
— Ты же знаешь, у нас война.
— Так я и без того на переднем краю. Михеевские меня ищут. Если найдут, еще кого-нибудь положу. Если повезет…
— А если сам кого-то найдешь?
— А разве я не в розыске? Вроде как менты дело на меня завели.
— Вроде того, — кивнул Завхоз.
— Мне сейчас в городе светиться нельзя. А так я, в общем-то, не против.
Не собирался Прохор становиться наемным убийцей, гоняться по городу за михеевскими, отстреливать их. Но обещать — не значит жениться. Ему бы сейчас из ситуации выкрутиться, а там видно будет…
— Не против?
— А у меня есть выбор? Мне или с вами, или… — Он приложил к виску два пальца.
— С нами, — кивнул Завхоз.
— Если вы согласны.
— Афоныч с тобой поговорить хочет. Но не сейчас…
— Как он там? — раскованно спросил Прохор.
Как ни крути, а он спас Афонычу жизнь. Без него михеевские методично добили бы всех, кто находился в мясном цеху. И если кто-то этого не понимает, он готов об этом напомнить.
— На поправку идет, — сухо сказал Завхоз.
— А с михеевскими как?
— Ну, чаша весов на нашей стороне…
— Надеюсь, я свою гирьку на вашу чашу внес.
— Гирю.
— Там, на даче, уже менты работают… Не знаю, может, я неправильно сделал, — для вида замялся Прохор.
— Правильно. Гаврика похороним со всеми почестями.
— А со мной что будет?
— Если ты с нами, ничего не бойся. Если вдруг менты примут, телеграфируй мне. Будем решать.
— А со свидетелем что? Ну, с тем, который меня на Красном озере видел. Ну, как я стрелял…
— Разберемся.
— Может, я сам с ним поговорю?
— Не надо… Ты правильно сказал, светиться не надо… — задумчиво произнес Завхоз. — На дно тебе надо залечь.
— Было бы неплохо.
— А мы без тебя тут все порешаем… Ствол у тебя есть?
Прохор кивнул. Ствол у него забрали перед встречей с Завхозом, но обещали вернуть.
— Чистый?
— Все паленое мы с Пушкарем выбросили… А он что, правда у вас не появлялся? — спросил Прохор.
Завхоз неторопливо повел головой и с каким-то подозрением посмотрел на него.
— Неужели михеевские перехватили?
— Думаешь?
— Если вдруг что узнаете… Если вдруг с ним что… Я этого гада своими руками сделаю! — распалился Прохор.
— Может, и сделаешь, — кивнул Завхоз. — Но потом… А пока спрячься где-нибудь. Если вдруг что, отстреливайся. И звони мне. Телефон я тебе оставлю.
Вроде бы и не велик чин у нового воина, но теперь он свой и о нем нужно заботиться. Что ж, если так, то Прохор готов служить под его началом.
Восемь трупов за душой, одно заказное убийство, законное место в преступной группировке — такой вот актив. Но только сейчас Прохор ощутил себя настоящим бандитом. Он перепрыгнул через забор с пистолетом в руке и с недобрыми намерениями. Да, он вел себя как бандит, который пришел добиваться своего если не силой, то через страх.
Инна вместе с ним. Прохор открыл ей калитку, она тихонько вошла во двор.
Он постучал в дверь, реакция последовала минуты через две.
— Кто там?
— Это я, Игорь Терентьевич, Инна, с соседнего участка.
Дверь всего лишь приоткрылась, но Прохор помог распахнуть ее.
— Игорь Терентьевич, ну чего вы стесняетесь? — широко улыбнулся он, глядя на растерянного соседа. — Живете тут бобылем, скучно, поговорить не с кем…
— Ну, я не жалуюсь, — пробормотал мужик.
— И на меня не жаловались? — Прохор прошел на веранду, сел на табурет, локтем оперся о стол.
— Кому?
— А разве милиция не приезжала?
Менты на даче были, Прохор точно это знал. Он даже успел побывать в доме. Осторожно подкрался, осмотрелся, проник во двор, сорвал печать и зашел в дом. Трупов нет, на полу меловые обводы. И кровь чем-то вроде хлорки присыпана.
— Ну, приезжала.
— Про меня рассказали?
— Да нет, не говорил… — Мужик вздохнул, давая понять, что ему пришлось идти наперекор своей совести.
— А кто говорил?
— Да никто. Там особо не спрашивали. Осмотрели все, записали, сфотографировали… — Игорь Терентьевич отвел глаза в сторону.
— А все-таки? — надавил на него взглядом Прохор.
Он уже знал, как Шуршур вычислил его. Какая-то тетка видела, как они на джипе во двор заезжали. Может, эта же тетка видела, как Прохор покидал место преступления. И уезжал он после того, как прозвучали выстрелы.
— Ну, мне кажется, они знали, что вы там были, — уныло сказал мужик. И с тоской глянул на пистолет, торчащий из-за пояса.
— Кто знал?
— Ну, следователь…
— А может, кто-то сказал?
— Я не говорил!
Не хотел он выдавать человека, который помог ментам прояснить картину. Возможно, не хотел выдавать самого себя.
— Про Инну спрашивали?
— Про Инну спрашивали! Я сказал, что не видел ее…
— Да ты не бойся, Игорь Терентьевич, никто тебя убивать не собирается. Живи себе спокойно. Можешь даже сказать ментам, что там на самом деле было. Какие-то люди к нам с Инной подъезжали, чего-то хотели. А тут еще какие-то непонятные подъехали, стрелять начали. Ну, друг друга и постреляли… А мы с Инной испугались и уехали.
— Участковый был. Сказал, что завтра к Инне зайдет.
— Не будет ее. Мы на юг уезжаем. Там пусть нас ищут… Все, бывай!
Инна была единственной дочерью у родителей. А у них и квартира в городе, и дача на природе. В городской квартире Прохор мог бы и перекантоваться. Но вдруг завтра туда нагрянут менты? Хотя бы для того, чтобы допросить ее как свидетеля.
Не меньше Прохор переживал и за джип, который так и остался в лесу. Его могли найти менты. А если о машине узнает братва, тот же Завхоз утвердится в своих подозрениях и обвинит Прохора в убийстве Пушкаря. В общем-то за машиной они с Инной сюда и приехали. Надо было забрать ее и загнать куда-нибудь или бросить в перелеске у городской черты. Пушкарь отправился к своим, михеевские перехватили его и убили. А машину отогнали от дороги и бросили. Чем не версия?
От Игоря Терентьевича Прохор выходил с тяжелой головой. Куда ни плюнь, везде засада. Он звонил домой, мама сообщила, что за ним приходили из милиции. И хотя Прохор сказал, что это какое-то недоразумение, материнское сердце не обманешь, оно сейчас кровью обливается…
— Может, зря мы к Игорю Терентьевичу приходили? — спросила Инна.
Прохор промолчал. Они вымотались за день, устали до неприличия. Им бы сейчас передохнуть, а надо в лес идти, машину выгонять, ехать. Но ведь он же не тянет Инну на аркане. Сама прицепилась к нему — не оторвать.
Джип стоял на месте. И двигатель завелся сразу. До города добрались с комфортом. Бросили машину в лесополосе, дальше пешком… Но куда дальше? Прохор даже не знал, куда податься. Домой к родителям нельзя, на дачу к ним тоже.
— Возьмем такси и поедем ко мне, — словно прочитав его мысли, сказала Инна.
— А завтра к тебе менты нагрянут.
— Это будет завтра. А сегодня хоть выспимся.
Прохор кивнул, глянув на нее. Она еле держалась на ногах от усталости, но не капризничала, не ныла. Как будто всерьез стремилась стать его боевой подругой.
