Глава седьмая
Кто я
Патти вела себя так странно, что я закрылась в своей комнате с книжкой. Прочитывала несколько предложений — и начинала думать о вчерашнем вечере, потом читала еще чуть-чуть — и спрашивала себя, что же такое случилось с Патти.
Обычно она не была беспокойной, а тут уже больше часа ходила взад-вперед мимо моей двери. В конце концов я не выдержала и окликнула ее:
— С тобой все в порядке?
Она робко вошла в комнату, окруженная нервной серой аурой, и присела на край моей кровати. Я скрестила ноги, чтобы освободить ей место, и приготовилась внимательно слушать.
— Анна, — Патти прочистила горло. Глаза у нее были влажные, веки покраснели. — В тот день, когда я забрала тебя из приюта… Нет, позволь, я начну совсем издалека. Потому что собираюсь говорить об очень странных вещах.
Она что-то обо мне знает! Я схватила ее за предплечье, стремясь не упустить ни единого слова.
— Патти, у меня вся жизнь — сплошные странности. Если ты что-то знаешь, пожалуйста, расскажи. Меня ничто не испугает и не…
Она выдохнула через нос и покачала головой:
— Тебя испугает всё. Милая моя девочка, я боюсь уже шестнадцать лет.
Я не ответила и отпустила ее руку. От вида ее лица и темно-серой ауры страха вокруг нее мое сердце забилось сильнее.
— Так вот, Анна, ты всегда была набожной, но я хочу спросить тебя, насколько ты на самом деле видишь — то есть веришь в сверхъестественное?
— В Бога? Верю…
— Знаю. А… в других духов?
— В призраков?
— Нет. Я об ангелах.
У меня побежали мурашки по шее и под волосами.
— Конечно, — медленно произнесла я. — В Писании говорится об ангелах на небесах, они поют, трубят и все такое.
— А еще об ангелах, которые приходят сюда, на землю. И о демонах тоже.
— Да, я знаю, что такие вещи случались в давние далекие времена, но разве это имеет отношение к нам?
— Как ты знаешь, — сказала Патти, — я была замужем.
Я озадаченно кивнула, не понимая, к чему она клонит. Патти поднялась и дальше говорила, расхаживая по комнате.
— Три года мы пытались зачать ребенка. Потом мой муж сходил к врачу и узнал, что проблема не в нем. Это стало для нас началом конца. Я молилась, чтобы Бог исправил мое тело и послал нам младенца, но проходил месяц за месяцем, а я не беременела. И однажды ночью мне приснился сон. То есть так я сказала мужу, а на самом деле знала, что это было в реальности.
Она остановилась и поглядела на меня. Я опять кивнула, прося ее продолжать, что бы там ни шло дальше.
— Анна, мне явился ангел и сказал, что в монастыре в Лос-Анджелесе меня ждет младенец.
Мурашки побежали у меня по позвоночнику. Патти подошла и села, положив руку мне на колено, как будто хотела меня удержать, чтобы я не убежала. И заговорила быстрее.
— На следующее утро я проснулась и рассказала все мужу, а он ответил, что я лишилась рассудка. В некотором смысле так оно и было. Я знала только одно — что должна во что бы то ни стало попасть к тебе. Я купила билет для себя одной — муж отказался со мной ехать, хотя я его очень просила. Когда я вернулась назад с тобой, то уже не застала его на месте. А спустя еще год он женился на другой. Но у меня была ты — только это и имело значение. Ты мне веришь?
— Конечно. — Но даже при этом мой мозг, как пулемет, выстреливал возражения против иррациональных идей. Я взяла руки Патти в свои, надеясь ее успокоить.
— Перед тем, как мне позволили тебя забрать, со мной побеседовала одна из монахинь, работавших в приюте. Ее звали сестра Рут, и ей на тот момент было не меньше ста лет. Никого старше нее я не встречала. По ее словам, она ждала меня и чувствовала, что я подхожу на роль твоей воспитательницы.
— Что это означало? — прошептала я.
Патти помедлила, глядя мне в лицо.
— Твое воспитание, Анна, требовало особой заботы, потому что ты больше, чем человек.
Я всегда знала, что отличаюсь от других, — почему же это звучало как совершеннейшее безумие?
— Так кто же я такая? — осторожно спросила я.
— Дитя ангелов.
Я нервно засмеялась, но оборвала себя, увидев, что Патти не улыбается.
— Твоя мать была ангелом света, а твой отец…
— Кто?
— Демон.
Усилием воли я заставила себя дышать и прошептала:
— Это невозможно. Ты же на самом деле в это не веришь, правда?
— Все, о чем предупредила меня сестра Рут, сбылось точь-в-точь. Когда тебе было три года, ты рассказала мне, что помнишь, как родилась. И все остальные события тоже произошли, одно за другим, и именно так, как она предсказывала.
— Ты знала?
Я была потрясена. Так вот почему Патти ни о чем меня не спрашивала! И не показывала меня врачам, когда я мучилась головными болями из-за пробуждения новых чувств, — это всегда казалось мне странным, при том, что она такая заботливая. Я думала — может быть, она не верит врачам, потому что у нее такая особенная девочка?
— Прости, что я не говорила тебе, — Патти запнулась. — У меня все время было ощущение, что еще не пора.
Я попыталась осмыслить все это. Должно же быть какое-то рациональное объяснение. Но разве не было у меня многолетних попыток рационально объяснить мои необычные способности? Я начала рассуждать вслух:
— Может быть, она сумасшедшая старуха, обладающая силой психического воздействия, или что-то в этом роде.
— Но как ты тогда объяснишь те сверхъестественные способности, которыми ты владеешь? Она говорила, что когда подрастешь, начнешь видеть и ангелов-хранителей.
Я задумалась — и вдруг меня осенило:
— Белые облачка!
— Ты их видишь?
Я выпрямилась и посмотрела на облачко Патти. Казалось, рука туманной фигуры лежит у Патти на плече. Черты были неразличимы — просто размытое пятно. Возможно ли, что это действительно ангел? Я протянула руку, и у меня на глазах облачная рука вспорхнула с плеча Патти и легла на мою ладонь. Ладонь ничего не ощутила, но пока рука лежала на ней, всю меня наполняло невероятное чувство умиротворения и понимания. Патти пристально следила за мной.
— Видишь, Анна? — проговорила она. — Все это правда. На земле нет никого, такого же, как ты. Есть похожие, но они лишь наполовину как ты. Это важно. Посмотри на меня.
Я по-прежнему смотрела на ангела-хранителя Патти, но тут заставила себя перевести глаза на нее.
— Все, кто похож на тебя, — это дети демонов, демонов и людей. И воспитаны они демонами. То есть мальчик, которого ты встретила, — он…
Где же твой ангел? Так вот что имел в виду Каидан!
— Он полудемон, — откликнулась я шепотом.
Все это сошлось вместе, резко ударило мне в грудь и полилось сквозь меня потоком ледяной воды.
— Надо было сказать тебе раньше, — из глаз Патти покатились слезы, но я была слишком потрясена, чтобы плакать вместе с ней. — Я эгоистка. Я знала, что если скажу, то пути назад не будет. Всё навсегда переменится. А на земле так мало этих полудемонов. Какая была вероятность, что тебе встретится один из них?
— Я на тебя не сержусь, — сказала я. Когда внутри бушует столько эмоций, невозможно сосредоточиться на какой-то одной. — Просто это трудно понять. Демоны и ангелы? Настоящие? То есть как? Это же…
Она подошла к моему туалетному столику и взяла с него Библию, а я подала ей бумажный платок из пачки, лежавшей на тумбочке. Патти промокнула глаза, вытерла нос, затем прокашлялась, уселась и раскрыла книгу у себя на коленях. Найдя нужное место, она передала Библию мне. Бытие, глава шестая, стих четвертый. Я прочла вслух:
— В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им: это сильные, издревле славные люди.
Я взглянула на Патти, надеясь, что она сможет что-то объяснить.
— За годы, — сказала она, — мне удалось кое-что выяснить. Сыны Божии — это ангелы, дочери человеческие — просто обычные женщины, а исполин — ребенок, рожденный от небесного ангела или от демона. Демоны ведь тоже ангелы, только падшие. Так что ты — исполинка.
Было очень странно слышать это слово применительно к себе.
— Но разве исполины — это не великаны? Как Голиаф?
— Да, в Библии это слово означает великана, но ты же знаешь, — Патти улыбнулась сквозь слезы, — как тяжело определить, что там надо понимать буквально, а что — лишь метафорически. Людям проще представить себе исполинов как расу очень рослых людей, которая была и исчезла, или как носителей некой генетической мутации. В Писании много говорится и об ангелах, и о бесах, но даже верующие склоняются к тому, чтобы считать их всех чистой фантазией. Нелегко принять в сознание такое множество невидимых вещей.
— Но я другого не понимаю — как у ангелов и демонов могут быть дети? Они же бесплотные духи, верно?
— Им для этого требуется завладеть чьим-нибудь телом.
Ой! Одержимость бесом? Да, плохо дело.
— Я расспрашивала сестру Рут, и она попробовала объяснить мне ангельскую иерархию. Есть ангелы-посланники — один из них явился ко мне, — и есть ангелы-хранители, которые избраны для служения душам и пестуют их. Они не могут вмешиваться в жизнь людей, если только им не послана особая божественная сила. Если человеку еще не пора умереть, ангел-хранитель может совершить чудо исцеления или предотвратить несчастье. В остальных случаях они лишь стараются смягчить нашу боль. Как это прекрасно, если подумать!
Патти отвела взгляд, в котором читалась легкая зависть, и я вдруг поняла, сколько времени за долгие годы она провела в таких размышлениях.
— У меня было еще множество вопросов к сестре Рут, но на них не хватило времени. — Патти дрожащими руками забрала у меня Библию и вернула на столик. — И сестра Рут сказала, что тебе надо будет отправиться к ней, как только ты станешь достаточно взрослой. Сейчас это произошло.
— Да, хорошо. Разумеется. — Мне обязательно надо было увидеть эту сестру Рут. — А она объяснила, почему?
— Она не стала мне говорить. Она обладает знанием, которым может поделиться только с тобой, и это что-то такое, что слишком опасно записывать. И еще она сказала, что ты должна повидать… — тут она закрыла глаза и с явным усилием продолжила: —…повидать своего отца.
Меня, вообще-то, нелегко разозлить, но в тот момент я рассвирепела от одной только мысли об «отце».
— Я не желаю его видеть.
— Знаю. И сестре Рут я сказала, что против. Мне самой мучительно даже думать о твоей встрече с демоном. Но я передаю тебе пожелание сестры Рут. Она считает, что твои родители любили друг друга. Все ангелы — даже падшие — способны к любви. И если твой отец был в состоянии полюбить твою мать, не сможет ли он полюбить и тебя тоже?
Я подумала о его лице в тот день, когда я родилась, вспомнила, как он глядел на умирающую мать и на ее отлетающий дух. Да, он ее любил. И в его глазах, смотревших тогда на меня, не было недоброжелательства. И все же. Ни единого слова за все эти годы…
— Но откуда монахиня все это узнала?
— Сестра Рут, как и ты, единственная в своем роде. Она отличается и от тебя, и от остальных, но не объяснила мне, в чем разница. И я чувствовала, что она особенная. В ее присутствии я испытывала умиротворение — как и в твоем. Прости, Анна, что не могу сообщить тебе больше. В тот день мне и так нужно было усвоить очень многое.
— Все хорошо, Патти.
Часть моего сознания — та, что была рациональной, — не желала верить ни единому слову из услышанного. Но другая, интуитивная и склонная к мистике, знала и нисколько не сомневалась, что всё сказанное — правда. Сердце у меня всегда шло впереди рассудка. Но при этом я понимала, что как только до меня по-настоящему дойдет смысл сказанного, мне станет страшно.
— Она сказала тебе еще что-нибудь о… ну, о моей природе?
— Твоя природа — не зло, если ты об этом. — Патти взяла мою руку в свои и забрала к себе на колени. — Способность видеть и чувствовать человеческие эмоции у тебя от матери. Она есть у всех ангелов-хранителей. От отца ты должна была получить склонность к какому-то одному греху, но сестра Рут не знала, к какому именно.
Зато мне это уже было хорошо известно. Привет, наркотики и алкоголь.
— Но не к злу, — уточнила я.
— Нет, милая, не к злу. Злые души отвергают доброту и любовь, которые присущи нам, поскольку мы созданы по образу и подобию Творца. А ты сможешь справляться с искушениями, хотя тебе это будет труднее, чем обыкновенным людям. В основе своей ты нормальная девушка, только всё чувствуешь острее — и добро, и зло.
Какое-то время Патти молча гладила меня по руке, потом спросила:
— Так ты прощаешь меня, Анна? За то, что я тебе до сих пор ничего не говорила? Мне всегда казалось, что если ты узнаешь, нам будет труднее, а теперь я не понимаю, правильно ли поступала.
— Прощаю. И не сержусь. — Я привлекла ее к себе, и мы обнялись. Тут мне вспомнилось все, что делала Патти, чтобы оградить меня, как она поддерживала мое неведение и скрывала меня от людей, как заботилась обо мне, ни о чем не спрашивая. Я прижалась к ней крепче, вдруг осознав, сколь многим она жертвовала, чтобы меня воспитывать. Патти вдруг отстранилась.
— Вот почему я учила тебя говорить мне «Патти», а не «мама». Пусть это звучит глупо, но я знала, что с небес на тебя смотрит настоящая мама, и не хотела занимать ее место. Во всем остальном, Анна, ты мне дочь, и я не могла бы любить тебя сильнее.
Я стерла навернувшуюся слезу и прошептала:
— Знаю.
— Так вот, — она провела рукой по моим разметавшимся волосам и заговорила деловым тоном: — Послушай. В данный момент у меня совсем нет денег — надо было помочь Нане расплатиться с врачами, — но если я начну копить прямо сейчас, то к концу лета у нас наберется нужная сумма, чтобы съездить в Калифорнию. Как тебе такой план?
— Замечательно. Но я тоже хочу участвовать, а для этого — пойти работать.
— Согласна. Значит, заключаем договор. — Мы обменялись рукопожатием, и я почувствовала прилив энтузиазма. — А теперь, когда я поделилась с тобой всем, что знаю, почему бы и тебе не рассказать мне о своих сверхспособностях? — Мы обе радостно улыбнулись — теперь у нас есть возможность об этом разговаривать.
— Ой, погоди, — лицо Патти посуровело. — Мне надо взять с тебя обещание. — В ее ауре появилась светло-серая дымка нервозности с примесью пастельно-зеленого — цвета надежды.
— Хорошо.
— Обещай мне, что не будешь больше общаться с этим мальчиком, которого ты встретила.
Я открыла было рот, но внезапно засомневалась. Ангел-хранитель Патти, несмотря на размытость черт, похоже, смотрел на меня и ждал ответа.
— Пожалуйста, Анна, — сказала Патти. — Это небезопасно. Есть вещи, от которых я не могу тебя защитить, ты должна проявлять благоразумие, чтобы быть вне опасности.
— Но…
— Нет. — Она не дала мне договорить. — Не знаю точно насчет твоего отца, но можешь быть уверена — остальные демоны злые. По-настоящему, стопроцентно злые. И этого мальчика воспитал один из них. Понимаешь? Мне необходимо твое обещание.
Я тяжело сглотнула.
— Обещаю.
