Глава двадцать вторая
Зависть
Джей знал, что на концерте будут четверо друзей Каидана — я предупредила его по телефону, — но при виде двойняшек все равно онемел и глазел на них, разинув рот. Пришлось даже ущипнуть его за руку, потому что язык у него практически вывалился наружу. В этом он не был одинок — все парни, пришедшие в тот вечер в «Двойные двери», с восхищением рассматривали двойняшек в их крохотных платьицах и босоножках с высокими каблуками. На Джее в тот вечер была бейсболка с надписью «Брейвз».
Клуб находился в двухэтажном здании, из бара на втором этаже можно было смотреть на сцену и публику внизу. Копано, Джей и я взяли на входе браслеты для несовершеннолетних — хотя, конечно, если бы кто-нибудь взял нам спиртного, бармены сделали бы вид, что не замечают. Остальные трое предъявили поддельные документы и уже держали в руках наполненные стаканы. Мы предпочли остаться наверху и смотреть на концерт, стоя у перил, а не протискиваться к сцене через беснующуюся толпу. Джей стоял по одну сторону от меня, а четверо испов — по другую.
Когда объявили «Греховодников», я нарочно отвела взгляд от ударной установки — боялась, что другим не терпится увидеть, какими глазами я смотрю на Каидана, и с еще бóльшим страхом думала о том, как может отреагировать сам Каидан. Выступление начиналось с песни Джея. Я взяла его руку в свою и крепко сжала при первых тактах музыки.
Мелодия была знакомая — Джей много раз играл ее при мне на своем синтезаторе, по-разному варьируя и доводя до совершенства. Но в исполнении талантливого вокалиста и полного инструментального ансамбля она представала во всем великолепии, и становилось ясно, что это — произведение, вполне достойное не только сцены, но и альбома. Пока шла песня, я ни разу не посмотрела прямо на Каидана: то просто вслушивалась в звуки, то разглядывала Майкла, скачущую публику, восторженное лицо Джея и так далее.
В финале мы все разразились дикими воплями, я протянула обе руки к Джею, чтобы обняться, и закричала:
— Как я рада, что пришла! Потрясающе! Ты жжешь!
Сбоку к нам придвинулась Марна и поглядела на Джея:
— Это ты написал? Поразительная вещь.
Джей выпустил меня из объятий и обернулся к Марне.
— Спасибо.
Она кокетливо поправила волосы. Я забеспокоилась: Марна мне нравилась, а вот заигрывания с Джеем — нет.
— Смотри, не влюби в себя Джея. — Я говорила шутливым тоном, но при этом поймала взгляд Марны и не отпускала его, пока не закончила. — Не хочу, чтобы он остался здесь с разбитым сердцем, когда вы уедете обратно в Лондон.
Джей засмеялся, а Марна приняла мои слова к сведению и незаметно кивнула.
Я вернулась к перилам и, сама того не желая, посмотрела вниз прямо на Каидана.
На нем была красная футболка — та самая, которую он мне когда-то одолжил, — и я представила себе, как он выбирает, что надеть, и думает обо мне. Глупо, конечно. Моя блузка, кстати, тоже была красная, но принципиально другого стиля, беби-долл с рукавами реглан. Я совершенно случайно купила ее сегодня в торговом центре и почему-то решила надеть.
Я смотрела и кляла себя за это, одновременно страстно желая, чтобы он меня заметил, и боясь встретиться с ним взглядом. Он поднял голову, я затаила дыхание. Ни один из нас не пошевелился и не отреагировал на другого.
Чья-то тонкая рука обняла меня сзади и потянула прочь от перил. Я оторвала взгляд от Каидана.
— Твой человечек — такая вкусняшка, — прошептала Марна.
— А у него есть девочка? — Это к нам подошла Джинджер.
— Нет, — ответила я.
— Тогда не трогай его, — сказала Джинджер, — а найди кого-нибудь, подходящего для работы.
— С Джеем никто не работает, — заявила я.
— Я не собиралась, честно, — заверила меня Марна и повернулась к сестре. — Неужели нельзя хоть один вечер пропустить? У нас каникулы, в конце концов!
Марна сморщила нижнюю губу, и железная решимость Джинджер, похоже, дрогнула.
— Ладно, Марна, так и быть. Как же ты не понимаешь, что в один прекрасный день…
Джинджер повернулась спиной к перилам, облокотилась на них и стала через плечо рассматривать музыкантов. Каидан узнал ее и коротко кивнул, она в ответ сделала рукой малоприличный жест, и у него весело приподнялся уголок рта. Между ними что-то определенно было — такая задушевность не вырастает на ровном месте.
— Ох-ох, — шепнула мне Марна. — Сегодня у вкусняшки, похоже, будет испорченное настроение…
Мы с Джинджер повернулись к Джею, и я увидела, как вокруг него выписывает фигуры высшего пилотажа ангел-хранитель. Нет! Джей снял бейсболку, перевернул козырьком вперед и надвинул низко на лоб. Я сделала шаг в ту сторону, но Джинджер удержала меня за плечо и прошипела:
— Вмешиваться нельзя!
Я освободилась от ее руки и дождалась, пока ангел успокоится. Потом прошептала двойняшкам:
— Улетел?
— Да, сейчас он внизу, в толпе, — сказала Марна.
Тогда я направилась к Джею, надеясь, что шептун не вернется и не возьмет меня на заметку. Джинджер ругнулась мне вслед.
Джей мрачно смотрел на сцену из-под надвинутой на глаза бейсболки. Я положила руку на его предплечье — он не реагировал. Его аура сделалась ядовито-зеленой. Я взглянула на Блейка и увидела, что он с интересом за мной наблюдает, как и остальные трое. Я поняла это как знак, что шептуна можно не опасаться, и целиком переключилась на Джея.
— О чем ты думаешь?
Он покачал головой. Ангел-хранитель в это время обнял его туманными крыльями. Может быть, мы с ангелом сможем совместными усилиями вытащить Джея из его состояния?
— Просто обидно вот так вот отдавать свою песню в чужие руки. — Горечь сквозила в каждом его слове. — Я хочу уметь исполнить ее сам. Но никогда не буду выступать. Навсегда останусь толстым коротышкой за сценой.
— Джей! — У меня перехватило дыхание. — Во-первых, ты не толстый. Ты здоров, хорошо сложен и силен. Во-вторых, любой из этих ребят на сцене отдал бы что угодно за твое умение создавать музыку из ничего. Песня была невероятно хороша, и она твоя. Но ты не можешь делать все сразу. С красивым голосом, но без творческого воображения ты был бы не Джеем, а солистом Майклом, в котором совсем нет глубины. Нельзя всем нам выйти на сцену — если бы никто не оставался за кулисами, музыкальная индустрия не могла бы существовать. Вот уж обиднее этого ничего не придумать.
— Всё так, — ответил он, и ярко-зеленый цвет начал понемногу отслаиваться тонкими полосками. — Но мне бы хоть разок побывать тем парнем, который приковал к себе все взгляды.
— Ты что, — я понизила голос, — думаешь, что девочки только о нем и мечтают? Это не так. Помни, Джей, — победа в конце концов достается хорошим парням. Когда-нибудь все эти девчонки передерутся за то, чтобы выйти за тебя замуж.
— Конечно, но сперва будут годами бегать за этими подонками, которые их в грош не ставят. А нам придется подбирать объедки. Это несправедливо.
— Да, несправедливо. Ты прав. — Я обвила руками его могучую грудь и крепко обняла.
— Спасибо, Анна. Прости, что я такой зануда. — Он поправил бейсболку, так что она теперь сидела несколько выше. — А сама ты как? Ничего, что здесь… — он сделал движение в сторону Каидана, и я поспешно покачала головой, не желая, чтобы кто-то понял значение жеста.
— Я рада, что пришла. Все отлично.
— Мы можем уйти в любой момент — только скажи. Они споют еще две песни, а за сцену я сегодня не иду.
Я заметила, что он поглядывает в сторону Марны, и спросила:
— А что сейчас слышно у Кейлы?
— А ничего. С глаз долой — из сердца вон. С ней приятно общаться, но это никуда не ведет.
— Тогда поговори с Марной, — я кивнула головой в сторону двойняшек. — А я побуду сама по себе, и со мной все будет в порядке, обещаю.
Он сжал губы, как будто в нерешительности, но я пожала ему руку и отошла. Мне казалось, что Марна не сделает Джею больно. В противном случае у нее возникли бы серьезные проблемы со мной.
Я попробовала смотреть в разные стороны, а не только на ударника, но это удавалось с трудом. Сам он то и дело взглядывал наверх, и я задалась вопросом, не раздражаю ли я его и не ждет ли он, чтобы я, наконец, перестала смотреть и ушла? Мысль о том, что он может чувствовать что-то в таком роде, была для меня мучительна.
Кто-то подошел ко мне и встал рядом, так что наши голые руки соприкасались. Я оглянулась — Копано.
— О, привет!
— Тебе нравится эта музыка? — спросил он.
— Да. А тебе?
— Еще не решил.
Я хихикнула. Потом шепотом сказала:
— Спасибо за сегодняшнее.
Он посмотрел на собственные руки, лежащие на металлических перилах, слегка кивнул, перевел взгляд на меня и проговорил:
— Когда ты будешь готова, я бы очень хотел услышать твою историю.
Меня удивила такая смелость и в словах, и во взгляде, который снова показался мне слишком пристальным. Я вдруг заметила, что стою так близко к нему, что ощущаю тепло его кожи. Вслед за ним опустила взгляд на свои руки на перилах, а потом вниз на Каидана, у которого в тот момент был перерыв между песнями. И тут у меня глаза полезли на лоб.
Каидан пристально и злобно смотрел прямо на меня. Именно такой реакции я и опасалась. С оглушительно бьющимся сердцем я разорвала зрительный контакт и изо всех сил вцепилась в перила.
Копано перевел взгляд с меня на сцену.
В этот момент рядом с нами возник Джей. В руке у него был флаер.
— Это на вечеринку после концерта. Ребята, вы идете?
— Я нет, — ответила я. — Мне скоро уходить.
— Почему? — удивился Джей.
— Завтра с утра на работу.
— Так ведь до одиннадцати все равно не откроют!
Подошла Марна и тонкими пальцами вытащила у Джея флаер.
— Мы будем там, — сказала она. — Все.
Умная половина меня, в которой обитает инстинкт самосохранения, хотела отказаться, но другая, глупая половина ничего не желала слушать, кроме ритма начавшейся песни. Она знала, что человек, создающий этот ритм, будет на вечеринке, а может быть, мы даже поговорим.
— Бронирую место в машине Джея, — сказала Марна.
Джей посмотрел на нее, не веря, потом произнес:
— Чудесно, — и перевернул бейсболку козырьком назад.
Джинджер, держа обещание не разлучаться с Марной, настояла на том, чтобы тоже ехать с Джеем. Одна мысль о вредной сестренке, расположившейся на заднем сиденье с рваной обивкой, среди старых пакетов из-под чипсов и гамбургеров, казалась мне дико смешной.
— Я тогда, наверное, поеду с тобой, — сказала я Копано. Он кивнул.
Джей со своей компанией уже отправился восвояси, а Копано не спешил. У него был собственный флаер со схемой проезда, и я решила, что он ждет, пока первая машина уедет на милю вперед, чтобы мы могли поговорить. Что-то в его манере держаться приводило меня в смущение. Я прятала глаза и впервые спрашивала себя, какие бы чувства могла испытать, оказавшись наедине с Копано, если бы на заднем плане не присутствовал Каидан. Он был практически полной противоположностью Каидану, но тоже меня привлекал. Может быть, «мой тип» мужчины определяется вовсе не внешностью, а интенсивностью.
Через несколько минут мы тронулись. Копано молчал, пока мы не отъехали на милю от клуба, а потом заговорил:
— Ты мне нравишься.
Вот уж этого я никак не ожидала. И промолчала, не понимая, как реагировать.
— Я хочу сказать, — объяснил Копано, — что ты нравишься мне как личность. Я никогда еще не видел испов, которые были бы так дружны с людьми. Даже сам себе ни разу не позволил как следует сблизиться с человеком.
Мы снова помолчали. Я обнаружила, что закусила губу, заставила себя расслабиться и заговорила:
— Каидан рассказывал мне твою историю. О том, что тебе повезло остаться в живых.
— Это правда. Если бы кто-то еще из нашей компании отказался повиноваться своему отцу, то был бы убит. Повелители в норме не испытывают родительских чувств по отношению к собственным детям. Мой отец — исключение.
— И мой, — прошептала я с бьющимся от волнения сердцем. Копано взглянул в мою сторону.
— Я спрашивал себя, так ли это. Он всегда знал, что ты жива, я прав? И позволил тебе существовать на этом свете?
— Да. Но пожалуйста, не говори ничего.
— Я сохраню твои секреты. Я не боюсь смерти.
— Не боишься… ада?
— Не боюсь. — Он говорил спокойно и уверенно. — Это не навечно. Даже испам будет дан Судный день.
Его уверенность потрясала. Он был готов встретиться со всем, что принесет ему жизнь — и смерть.
— Ты говорил что-то из этого остальным? — спросила я.
— Когда-то. Но они в другом положении.
— Как ты думаешь, кто-нибудь из них верит в свое дело?
— Я бы не мог находиться с ними рядом, если бы это было так. Блейк и Марна делают, как им говорят, но по минимуму и без всякого воодушевления. Каидан и Джинджер вовлечены в работу по-настоящему, но я довольно долго наблюдал за ними и сделал для себя вывод. У них сильная воля к жизни, они стараются ради того, чтобы оставаться в живых. И они не счастливы. Жизнь под контролем и без любви — это противоестественно.
— Да, так и есть. А что думают об этом другие исполины?
— Далеко не все презирают свой образ жизни. Многих, по видимости, вполне устраивает работа, и они преданы делу. Я думаю, нельзя узнать, что у кого на сердце, пока не придет испытание.
Остаток дороги мы ехали молча, и в уютной тишине я обдумывала эти слова.
Я сидела на диване между Копано и Джеем в каком-то старом чужом доме и поминутно дергалась. По другую сторону от Джея сидела Марна и увлеченно беседовала с моим другом. Джинджер и Блейк рассматривали фотографии на стене, многие снимки были с автографами музыкантов.
В гостиной кучка восторженных девушек-фанаток ждала, когда приедет группа. И как можно было не понимать, что это их вечеринка? Я поклялась себе, что как только увижу руки Каидана на какой-нибудь другой девушке, так сразу же и уйду домой, хоть пешком. Конечно, ему надо работать, но я не обязана при этом присутствовать.
Парни все поголовно пили пиво и оживленно обсуждали звук, инструменты и протянутую по дому акустическую систему. Во всех комнатах из колонок ревела музыка — какие-то местные исполнители.
Я закинула ногу на ногу, потом опустила, потом закинула другую ногу. Копано смотрел на мои беспокойные движения, но никак их не комментировал.
— Ура! Они здесь! — истошно заорал женский голос в соседней комнате, и я невольно напряглась.
На мгновение у меня возникло желание выхватить у Марны недопитый стакан с пивом и опрокинуть в себя то, что в нем еще оставалось. Но тут открылась дверь, и все радостно завопили. Я вытерла вспотевшие ладони о джинсовую юбку — подарок сестры Джея ко дню рождения.
Джей повернулся ко мне:
— С тобой все в порядке?
Я кивнула и заставила себя улыбнуться — конечно, не пытаясь его обмануть. Но он ответил той особой полуулыбкой, которая означала, что стоит мне попросить, и он в ту же секунду отвезет меня домой, даже если придется на полуслове оборвать разговор с Марной.
Как только музыканты вошли в комнату, вокруг них образовалась толпа. Каждому хотелось привлечь их внимание, поговорить с ними. Я старалась не смотреть на девушек, которые наперебой протягивали Каидану перманентные маркеры и просили расписаться у них в ложбинке между грудей или на бедре.
— Пойдем, — сказал Копано и встал. Я последовала за ним, не задавая вопросов. Мы прошли на кухню, поискали свободный уголок, я изучила напитки и взяла кока-колу.
— Тебе налить? — спросила я Копано.
— Я не употребляю кофеина.
— Ого, я на твоем фоне выгляжу испорченной девочкой, а этого довольно сложно добиться.
Он впервые за время нашего знакомства широко улыбнулся, и на его правой щеке появилась ямочка. А у меня в животе затрепетало бабочкино крыло. Я чуть замешкалась, беря стаканчики, а потом вернулась к напиткам и улыбнулась в ответ:
— Не позволяй мне на тебя давить. Это была шутка, нам вовсе не надо всех вас взбадривать кофеином. Как насчет имбирного эля?
— Я думал, его пьют только как лекарство от расстройства желудка.
— Вовсе нет, он вкусный — попробуй!
Я плеснула чуть-чуть в стаканчик и протянула Копано. Он выпил и сказал:
— Похоже на шампанское.
— А ты пил шампанское?
— Да, когда был моложе и еще не переменил свою жизнь.
Я забрала у Копано стаканчик, наполнила имбирным элем на две трети и снова подала ему.
— А что заставило тебя принять такое решение?
Он заговорил, держа стаканчик в руке, и передо мной ясно возникла картина из его памяти.
— Когда мне было пятнадцать, мы с двумя братьями отправились в городок неподалеку от нас, где миссионеры из Уэльса устроили религиозный лагерь. В наших планах было учинить там какое-нибудь безобразие и вызвать гнев. Но мы появились в тот момент, когда все молились. А я до того ни разу не видел, как люди молятся, и испытал… странное чувство. Как будто мне есть на что надеяться. Я вернулся к отцу и сказал, что не буду больше работать. Думал, что он как минимум от меня отречется, но он ответил молчанием. Сделал вид, что не слышал. Все следующие годы он со мной почти не говорил, но ни разу не попытался заставить работать. А когда мне исполнилось восемнадцать, я поступил в колледж и уехал из дома.
Я прониклась к Копано огромным уважением. Если он чего-то и боялся, то не показывал вида. Почему не он унаследовал таинственный Меч Справедливости?
Вечеринка шла своим чередом, народу в кухне прибывало, и мы поневоле были вынуждены встать ближе друг к другу. Вдруг в противоположном конце помещения я заметила Каидана. Он, прислонившись к барной стойке, болтал с платиновой блондинкой, которая то и дело взмахивала головой, задевая его волосами. У меня засосало под ложечкой. Когда это он успел войти? Блондинка налила в рюмку что-то золотистое и подала Каидану. Он выпил залпом, поставил рюмку и одновременно без улыбки посмотрел в мою сторону. Я повернулась к нему спиной и сделала глоток из своего стаканчика.
Поначалу в ауре вечеринки преобладали яркие веселые цвета, хотя попадались и туманно-серые пятнышки. По мере того, как исчезали напитки, цвета бледнели и тускнели, а голоса звучали все громче.
К нам с Копано протиснулись сквозь толпу Марна с Джеем. Почти сразу же вслед за ними подошли Джинджер и Блейк. А две минуты спустя возник Каидан с бутылкой, рюмками и ломтиками лайма. Каким-то образом ему удалось отделаться от девушки.
— Будете текилу? — Он обращался ко всей компании, но глаза смотрели на меня.
— Еще бы! Кай, разливай, — сказал Блейк.
Я попыталась отступить, но далеко не ушла.
Каидан наполнил рюмки и подал по очереди каждой из двойняшек и Блейку.
— Джей?
— Нет, никак. Я за рулем.
— Коп? Анна?
Мы оба смотрели на него, не говоря ни слова.
— Ах да, как же это я забыл? — со спокойным равнодушием произнес Каидан. — Принц и принцесса никогда не опустятся так низко. Ну и ладно. А мы, простые крестьяне, опрокинем по рюмочке друг за друга.
Что это он? Все беспокойно переглянулись. Джей смотрел на Каидана, явно собираясь сказать ему что-то крайне неодобрительное, а Каидан избегал его взгляда.
Четверо, у которых было налито, подняли рюмки, выпили и взяли по ломтику лайма. Я почувствовала сильный запах жгучей, соленой текилы и схватилась рукой за столешницу.
— Как ваша газировка, принцесса? — Каидан говорил ровным голосом, но я чувствовала скрытую угрозу, и мне было больно ее слышать.
— Тебе незачем злиться, — шепнула я.
— Если бы спросили меня, — с ухмылкой сообщила Джинджер, потягивая пиво, — то я бы сказала, что принцесса предпочитает темного рыцаря.
— Она только так думает, — ответил ей Каидан.
Мои руки, опущенные вниз, разжались, а потом сжались в кулаки. После всего, что с нами было, как он может вот так вот здесь стоять, совать мне в лицо приманку и меня оскорблять? Хотелось сказать что-то колкое, чтобы его заткнуть, но от волнения уместные слова как назло не приходили в голову.
— Анна, — спросил Джей, — ты готова выходить?
Сам Джей никоим образом не был к этому готов.
— Не надо, — стала просить Марна, — не уезжайте, побудьте еще. — Она дернула Каидана спереди за футболку. — Вечно ты всех распугиваешь, Кай! Если уж не умеешь себя вести, то хотя бы не задирайся так!
Блейк повернулся ко мне и театральным шепотом произнес:
— Марна имеет в виду «не надирайся». Британский сленг, — он картинно повращал глазами.
Его попытка разрядить ситуацию шуткой не слишком улучшила общее настроение.
— Мои извинения, — сказал Каидан Марне и тыльной стороной ладони отбросил бутылку. Марна в ответ разгладила помятое место на футболке. Я посмотрела на Каидана, но он избегал встречаться со мной взглядом.
— Пойдемте на свежий воздух, — предложил Джей. — Здесь слишком людно.
Мы всемером пробрались к задней двери, спустились по ступенькам веранды на лужайку, нашли садовые стулья и расселись на них под огромным дубом. Каидан откинулся вместе со стулом и стал качаться взад-вперед на двух задних ножках.
— Поиграем в «Правда или вызов»? — обратилась ко всей компании Марна.
У меня сразу появилось нехорошее предчувствие. И как будто опасаясь, что я вот-вот предложу что-то другое, Каидан заговорил. Мое сердце замерло.
— Чур я первый. Вызываю Копа поцеловать Анну.
Во мне поднялась буря негодования и смущения. А Каидан сидел со скрещенными на груди руками, откинувшись далеко назад, и нагло на всех поглядывал. Недолго думая, я встала и поддела ногой передние ножки его стула. Стул опрокинулся, Каидан обалдело посмотрел на меня снизу вверх, потом расплылся в улыбке.
С двойняшками и Блейком сделалась настоящая истерика. Блейк от хохота свалился набок со своего стула, тут рассмеялся уже и Джей. А мне стало совсем тоскливо. Вечер был полностью испорчен. Я повернулась и пошла по двору в сторону дома, слыша за спиной, как Джинджер бормочет сквозь смех:
— Может, она не так уж и плоха, в конце-то концов!
Не зная, где выход, я побрела между домами по направлению к улице, и тут позади меня раздались шаги — кто-то бежал по траве.
— Постой! — Это был Джей. — Ты в порядке? — Я остановилась, чтобы он мог меня нагнать.
— Не надо мне было сюда ходить, я так и знала.
— Да, но ведь все случилось из-за тебя. Он увидел, как ты флиртуешь с тем парнем, и подумал…
— Шшшш, — произнесла я, выпучив глаза, и через плечо Джея вгляделась в темноту. Остальной компании видно не было.
— Ты чего? — удивленно спросил Джей. — Им же нас не слышно.
— Мы не флиртовали! — Это было произнесено свистящим шепотом.
— Ну, вы стояли очень близко друг к другу и так серьезно разговаривали…
— Хорошо, может быть, это выглядело как-то не так, но мы реально просто разговаривали. Тесно было.
— Эгей! — Из-за угла появилась Марна. — Не надо обращать внимания на Кая — он такой противный, когда напьется. Возвращайтесь!
— Мне, наверное, не стоит, — ответила я. Мне бы хотелось стряхнуть это все с себя и успокоиться, но Каидан сделал мне очень больно.
— Может, позвать его сюда, и пусть извинится?
— Нет!
— Каидан! — закричала Марна. — Давай сюда!
Я скрестила руки на груди и уставилась на свои ноги. Пульс бешено частил.
Раздвигая длинные стебли травы, приблизился Каидан. Марна и Джей, видимо, отошли, потому что, когда я подняла глаза, мы были вдвоем. Он смотрел вниз и пинал ногой старый пень.
— Прости, — сказал он, вкладывая все силы в очередной удар по ни в чем не повинному пню.
Надо же — извинение. Я почувствовала, что смягчаюсь.
— Ты тоже меня прости за эту штуку с опрокинутым стулом.
— Нет, я это заслужил.
Мы посмотрели друг на друга, и разделявшее нас расстояние в несколько футов вдруг сделалось невыносимо огромным. У меня сжалось сердце, мне не хватало воздуха. А Каидан уже трезвел, но я знала, что ощутила бы на его губах вкус текилы. Чтобы вдохнуть, пришлось опустить глаза.
— Вернешься, если я пообещаю больше ничего не говорить? — спросил он.
Я кивнула. Он вынул из кармана фляжку, сделал долгий глоток, потом водворил назад в карман. Почему он так много пьет?
Я прошла за ним назад под дуб, и мы оба уселись на прежних местах.
— Чур я следующая, — сказала Марна. По всей видимости, она решила игнорировать повисшее в воздухе напряжение и все равно играть в эту глупую игру. А у меня не было настроения участвовать. — Джинджер, правда или вызов?
— Вызов.
— Прости за заимствование у Кая, но я вызываю тебя приласкать Блейка. — Настойчивый взгляд сестры заставил ее подкорректировать требование. — Вперед! Просто школьный чмок в губки!
Я думала, что Джинджер будет и дальше упираться, но этого не произошло. Она повернулась к Блейку, наставила на него палец и предупредила:
— Попробуешь лапнуть — я тебе такое устрою, что Анна с перевернутым стулом ангелом покажется.
Блейк улыбнулся, Джинджер наклонилась к нему, оба закрыли глаза, она прижала свои губы к его на одну — две — три — секунды. Это выглядело вполне невинно, но когда они оторвались друг от друга и сели обычным образом, вид у обоих был смущенный.
— Готово, — сказала Джинджер и прокашлялась. — Моя очередь. Джей, правда или вызов?
— Правда.
— Тебе симпатична Марна?
— Не уверен, что правильно понял вопрос, но если речь о том, нравится ли она мне, и считаю ли я, что никого еще не встречал красивее, и хочу ли, чтобы она переехала сюда, то да.
Мы с Марной немного похихикали над его бесхитростным прямолинейным ответом, но тут нас отвлек Каидан, который внезапно бросил быстрый взгляд через плечо, поднялся, зашел за дуб и прислонился к огромному стволу. Как только это произошло, задняя дверь дома распахнулась, и на веранде возникла платиновая блондинка. Она огляделась по сторонам, заметила нашу компанию и спросила:
— Ребята, Каидан Роув случайно не здесь?
— Не-а, — соврал Блейк.
Девушка с недовольным видом ушла назад в дом. Каидан отделился от дуба и сел назад на свой стул.
— Вот это да! Как ты догадался, что она выйдет? — изумленно спросил Джей.
— Сверхчеловеческий слух, — ответила вместо Каидана Марна.
Джей засмеялся и поправил бейсболку.
— Что, теперь моя очередь?
Джинджер это не устроило:
— Погоди, я еще с тобой не закончила. Ты когда-нибудь изменял своей девочке?
Джей сощурился.
— Нет, ни разу.
— Нет, изменял. Все изменяют.
— Это неправда, — вмешался Каидан. Мы хором вытаращились на него, а он только пожал плечами. — Неправда.
— Что ты вообще об этом знаешь? — спросила Джинджер.
— Полагаю, что ничего. Я другое знаю — мне опять надо выпить.
Он встал и пошел в дом, мы проводили его недоуменными взглядами.
— А с ним-то что не так? — спросила Марна у сестры.
— Спроси лучше, что с ним так. Его, считай, целый час никто не ронял. Вот и дергается.
Джей задумчиво теребил волоски на подбородке. Вдруг вся компания разом замолкла, и в тишине хлопнула дверь. На веранду вышел Каидан и остановился как вкопанный, глядя прямо на меня. Я обвела глазами остальных — все испы тоже смотрели в мою сторону — или на что-то надо мной, рядом со мной. И тут я услышала шепот: Не пугайся.
Кто говорил? Откуда-то мне было известно, что никто ничего не произносил вслух, а слова возникли прямо у меня в голове. Как это произошло?
— Джей, — осторожно сказала Марна, — будь лапочкой, принеси мне что-нибудь из напитков. Смешай там чего-нибудь.
— Конечно, я мигом.
По дороге он разминулся с Каиданом, который спускался вниз. Все встали, я последовала примеру остальных.
— Это чей? — спросила Джинджер.
— Не могу сказать наверняка, — сказал Каидан.
— Очень похож на Азаила, — заметила Марна. — Я могла бы поклясться, что это он и есть. Но чего ему здесь надо?
— Азаил? — Джинджер сплюнула. — Какое ему может быть дело до Анны?
— Азаил — это демон? — спросила я с дрожью в голосе, вглядываясь в темноту позади себя. Имя звучало знакомо. — Но ведь вы, ребята, их все время видите. Что вас так взбудоражило?
— Не какой-нибудь демон, — шепотом ответил Блейк, — а вестник самого Сатаны. Кроме того, демоны испов вообще знать не желают и никогда не обращают на нас внимания. А этот кружил над тобой.
— Шшайссе, — прошипела Джинджер непонятное ругательство. — Что ты от нас скрываешь?
Я внутренне сжалась и посмотрела на Каидана. Он, не отводя от меня глаз, замер, к чему-то прислушиваясь. Потом медленно повернул голову, и все мы, проследив за его взглядом, увидели, как от темного угла дома отделился мужской силуэт. Джинсы, ботинки с металлическим носком, черная кожаная куртка, и прямо в ее центре — огромный сияющий янтарный значок. Голова гладко выбрита, борода уже не длинная, а снова, как когда-то, подстрижена эспаньолкой. От неожиданности я икнула, и меня захлестнула волна радости, а остальную компанию — я была в этом совершенно уверена — волна ужаса.
Мужчина, как призрак, двинулся вдоль веранды в нашу сторону, и все, кроме меня, отступили на шаг назад.
— А тебя непросто найти, — прорычал он грозным басом. — Что, нет мобильника?
— Нет, сэр. — Я на самом деле вовсе не боялась и даже с трудом удерживалась, чтобы не улыбнуться. Но на других испов он хотел произвести — и произвел — устрашающее впечатление. Его глаза смотрели только на меня, как бы больше никого не признавая.
— Человек, который с тобой, — он кто?
Не понимая, сколько следует ему сообщать в присутствии остальных, я ответила осторожно:
— Парень из моей школы.
Новый рык, и тут же, как будто по сигналу, на веранде показался Джей со стаканом в руке. Он спустился по ступенькам к нам, остановился, и на его лице и в ауре сменилось несколько эмоций, последней из которых был страх.
— Джей, это мой отец. — Лучше побыстрее задушить это в зародыше. Страх отчасти приутих, к нему добавилось удивление, и Джей сумел улыбнуться.
— Ой, да… здравствуйте, сэр.
— Рад тебя видеть, Джей, — тихим голосом сказал отец. — Езжай-ка домой. Спокойной тебе ночи.
У Джея остекленели глаза. Отец влиял на него! Я почувствовала обиду за Джея, хотя его не принуждали ни к чему дурному.
— Ага, то есть да, сэр. Сейчас же еду. Рад был познакомиться. Марна, твой напиток. — Он подал Марне стакан, и они застенчиво посмотрели друг на друга. — Ну, спокойной ночи всем!
Джей махнул рукой и исчез. Все глаза снова устремились на отца, и я решила, что должна представить ему остальных.
— Отец, это Марна, а это ее сестра Джинджер, они дочери Астарота. — Отец кивнул, и девушки потупились. Лица у них словно окаменели. — Копано, сын… Алоцера? — Копано кивнул — правильно. — Это Блейк, сын… прошу прощения, не могу вспомнить имя.
— Сын Мельхома, сэр, — с легким поклоном сказал Блейк, не поднимая глаз.
— А это Каидан…
— Сын Фарзуфа, — закончил за меня отец и со зловещей улыбкой смерил Каидана взглядом. Надо отдать должное Каидану — он выдержал этот обвиняющий взгляд, не обделавшись на месте от страха, а лишь почтительно кивнул и опустил глаза, как и все остальные.
Я хотела положить руку отцу на предплечье, чтобы он немного смягчился, но этого не потребовалось — отец перевел суровый взгляд с Каидана на меня.
— Пойдешь со мной, дочка. Пора тебя учить.
