Глава двадцатая
Слон в комнате
Сей дух могучий может сам в себе
Создать из ада рай, и ад из рая.
Джон Мильтон, «Потерянный рай»
Если бы я не знала наверняка, что это не так, то могла бы поклясться, что Патти видит эмоции и читает мысли. Может быть, это приходит с материнством. На полпути из аэропорта домой она уверенно сказала:
— Ты в него влюбилась.
Я могла только кивнуть.
— Тебе больно. Мне не следовало тебя отпускать.
— Нет, я рада, что поехала, и не хотела бы сейчас отыграть назад. Так было нужно. И потом, — я попыталась улыбнуться, — всякому подростку положено пережить безответную любовь.
— Безответную? — Патти удивленно подняла брови. — Этот мальчик — когда я говорила с ним, мне не показалось, что ты ему безразлична. Вероятно, ты не одна сейчас мучаешься.
Остаток дороги мы не разговаривали, и я обдумывала с разных сторон то, что она сказала.
Я чертила в уме карту нашей несостоявшейся обратной поездки, постоянно пыталась представить себе, где бы мог сейчас находиться Каидан, и ни о чем другом не могла думать. Джей не знал, что я вернулась домой раньше, чем планировалось, а сама я еще не была готова с ним разговаривать.
Мои надежды вспыхивали каждый раз, как звонил телефон, но это всегда был кто-то другой. Я выстраивала всевозможные сценарии того, как он приходит ко мне, или звонит мне, признается в своих чувствах, и мы убегаем куда-нибудь далеко, где его отец никогда нас не разыщет.
Проще говоря, занималась самообманом.
Так вот что случалось с девушками, которых бросал Каидан Роув? Теперь мне было понятно, что стояло за бесчисленными сообщениями, которые на него сыпались. Интересно, все ли девушки испытывали при его прикосновениях те же невероятные ощущения, что и я? И не вообразил ли он, что мне не должно быть так больно, как им, коль скоро он покинул меня ради нашего общего блага? Потому что мне было очень больно.
Я сразу же вышла на работу по возвращении и попросила дать мне как можно больше часов.
Патти в первый день старалась меня не трогать, а на второй попробовала развеселить.
— Не проехаться ли нам с тобой по каким-нибудь дворовым распродажам?
Я покачала головой.
— А на озеро?
Я затрясла головой изо всех сил. Невозможно.
— Ну, ладно. Конечно, у нас нет никакого формального повода, но как насчет мексиканской кухни?
Она вопросительно подняла брови и сверкнула глазами. А я разрыдалась.
На третий день я решительно сказала себе, что пора выбираться из этой нездоровой хандры, хотя бы ради Патти. Жалость к себе в такой ситуации — все равно что теплая шерстяная кофта при изнуряющей жаре, надо от нее избавиться. Так что с утра я первым делом отправилась на короткую пробежку. Это немного помогло.
Когда я вернулась, Патти сидела на балконе. Увидев меня, она поднялась и вошла в квартиру, а я заметила в ее ауре намек на желтый цвет.
— Какао, как обычно?
Я на минуту задумалась.
— Пожалуй, лучше кофе.
Она удивленно взглянула на меня, потом кивнула.
Мы уселись рядышком на диване, и она передала мне чашку горячего кофе с сахаром и сливками. Я сделала глоток. Напиток чуть горчил, но это мне подходило.
Патти погладила меня по руке.
— Знаю, — сказала она, — что в твоей жизни наступила темная полоса. И прошу тебя — будь сильной. Именно тогда, когда тебе больно и страшно, нужно копать глубже всего.
Я кивнула, хотя вовсе не казалась себе сильной. Чувствовала себя не избранницей, которой можно доверить небесное оружие, а маленькой девочкой, прикидывающейся, что ей по вкусу кофе.
Видимо, ощутив мою неуверенность, Патти протянула ко мне обе руки и с такой силой стиснула меня в объятиях, что чуть не отдавила мне голову и едва не опрокинула обе наших чашки.
После обеда я еще раз бегала, потом читала — по крайней мере, пыталась читать, — потом съела громадную порцию шоколадного мороженого с орехами, а управившись с ней, переслушала все свои любимые песни. Но оказалось, что они не вызывают у меня прежних чувств. Мне не хватало любимых песен Каидана.
Постоянное общество Патти помогло мне расколоть скорлупу беспросветной тоски, и теперь сквозь нее пробивался тоненький лучик света. Но требовалось нечто большее. Пора было с головой окунуться в неисчерпаемый резервуар жизнерадостности, которого я до сих пор избегала.
Я позвонила Джею.
— Ты дома! Что у тебя слышно? Как съездила?
Услышав его голос, я счастливо раскинулась на диване.
— Пожалуй… хорошо. Я рада, что съездила.
— Хорошо? Хорошо?! Ладно — вижу, телефоном тут не обойтись. Еду к тебе, дюймовочка, не уходи никуда.
Через рекордно короткое время Джей уже был в нашей гостиной, полный до краев кипучей желто-оранжевой энергии. Он заключил меня в медвежьи объятия, я взвизгнула. За ту неделю, что мы не виделись, волосы у него на голове отросли и превратились в пышную шевелюру, а поросль на подбородке стала заметно длиннее. Он раскинулся на диване, а я уселась, скрестив ноги, в кресло-качалку.
— Прежде всего, — заговорил Джей, — за сколько дней он тебя покорил?
Это было сказано самым что ни на есть легким тоном, но я побледнела, как мел.
— Давай попробую угадать. За два дня!
— За четыре, — тихо сказала я.
— Ух ты, силища какая! — Джей хлопнул себя по колену. — Результат намного выше среднего.
И он улыбнулся, показывая, что горд за меня.
— Но погоди, ты же, типа, на самом деле не влюбилась, да?
— Я люблю его.
— Черт, но ты говоришь об этом не очень-то весело.
— Подумай, о ком речь.
Джей кивнул.
— Он сделал тебе больно?
— Не физически.
— А у вас было? Не то чтобы это меня касалось, но всё-таки — было?
— Нет. — Спасибо Каидану.
Я сосредоточенно распутывала ниточки на обивке подлокотника своего кресла.
— Ты в порядке? — спросил Джей.
— Пока нет.
— Дьявол. — Он откинулся на диване и стал смотреть на кухонную дверь. — Ну, не мучайся слишком сильно. Всё равно он тебя не стоит.
Я тяжело сглотнула.
— А как прошла встреча с отцом?
Это было проще, хотя почти весь разговор пришлось подвергнуть жестокой цензуре.
— Замечательно. Он здоровенный и бритый наголо, от этого у него устрашающий вид, и он похож на байкера. — При мысли об отце у меня потеплело на душе. — Я рада, что мы увиделись. Думаю, теперь он займет важное место в моей жизни, как бы дико это ни звучало.
— Потрясающе, Анна!
— Да. — Я рассказала Джею, что отец в тюрьме встал на путь исправления и, возможно, скоро выйдет на свободу. Так что я надеюсь через непродолжительное время снова его увидеть.
Вернулась Патти. При виде Джея вокруг нее расцвела нежно-голубая аура облегчения, а Джей вскочил с дивана ее обнять.
— Рад видеть вас, мисс Уитт.
— А я рада видеть тебя, Джей. — Она потрепала его по голове. — И пожалуйста, называй меня просто Патти.
Они вдвоем вернули мне ощущение нормальности. Несколько драгоценных минут я была просто счастлива и больше ни о чем не задумывалась. Но потом Джей поднял подбородок и посмотрел на мою шею.
— Ой, у тебя симпатичная цепочка. По-моему, я раньше не видел, чтобы ты носила украшения. Это у тебя из поездки?
Я подняла руку и потрогала камешек.
— Да, Кай купил ее для меня.
При упоминании неудобного имени мы разом замолчали. Патти и Джей переглянулись, а я прокашлялась и засунула руки в карманы.
— Ну, пока, — сказал Джей, складывая руки в замок и поворачиваясь на каблуках. — Я на бейсбол.
На пятый день, когда по моим расчетам Каидан уже наверняка должен был вернуться, я, затаив дыхание, набрала его номер. Выслушала сообщение автоответчика, которое он наговорил своим пленительным голосом, и повесила трубку. А вечером, сидя на кровати, позвонила снова, и на этот раз оставила свое сообщение.
— Привет, Кай, то есть Каидан. Это я, Анна. Просто хочу убедиться, что ты благополучно добрался домой. Уверена, что это так. Мне только проверить. Можешь звонить когда угодно. На твое усмотрение. Пока.
Я повесила трубку и зарылась в подушку красным от стыда лицом. Что это я делаю — оставляю ему сообщения после того, как он ясно дал понять, что больше не хочет иметь со мной дела? Скоро, наверное, дойду до того, что буду ходить на концерты «Греховодников» и гипнотизировать Каидана взглядом из-за спин публики, как бы невзначай проезжать мимо поздно вечером, чтобы увидеть, что за девочка с ним сегодня. При мысли, что он будет с другой, меня передернуло, и я свернулась в позу эмбриона.
На шестой день мы с Патти в первый раз отправились за покупками к новому учебному году. До начала занятий оставался еще месяц, но в штате были объявлены однодневные налоговые каникулы, и в магазинах шла большая распродажа. Я рассматривала молодежные юбки и блузки на манекенах и пыталась представить себе, как Каидан отреагирует, если я приду в чем-то таком к нему на концерт под ручку с парнем, причем это будет не Джей. Ползучая гадость, а не мысли, и именно они заполнили всю голову.
Прошло две недели, а я при каждом звонке все так же бросалась к телефону, не разбирая дороги. Вот и сейчас зацепила стул.
Это был Джей.
— Привееет! Ни за что не поверишь! — Он так орал, что я отодвинула трубку подальше от уха. — Мне только что звонил менеджер «Греховодников», они покупают права на две наших песни!
Как только он произнес название группы, у меня внутри всё перевернулось.
— Вот это да, Джей! Поздравляю! Потрясающе!
Оставалось только надеяться, что мой голос, несмотря на бурю противоречивых чувств, звучит достаточно радостно.
— В четверг у них концерт, и одна из этих двух песен в программе! Анна, ты непременно должна со мной пойти.
Еще раз все внутри вверх тормашками. У меня есть отличный повод увидеть Каидана. Но встреча с ним не принесет мне ничего хорошего — совсем наоборот. Как бы дать это понять Джею, не задев его чувства? Я села на стул, подперла голову ладонью и заговорила:
— Джей, пойми меня. Я бы очень хотела тебя поддержать. И послушать твою песню в их исполнении тоже. Правда. Но мне не стоит ходить. Каидан прямо сказал мне держаться от него подальше.
— Ну и что? Ты же пойдешь ради меня, не ради него. Как моя лучшая подруга.
Я разрывалась на части. Мысль о том, что меня не будет рядом с Джеем, была невыносима, но ведь Каидан вполне ясно выразился. И все же друзья себя так не ведут.
— Послушай, Джей. Стыдно в этом признаваться, но скажу начистоту: еще чуть-чуть — и я начну его преследовать. — Голос у меня задрожал. — Я только о нем и думаю. Если бы не определитель номера, я бы целыми днями только и делала, что названивала ему и слушала его голос на автоответчике. Мне сейчас очень трудно — никак не удается побороть себя. И если я снова его увижу…
— Прости, подруга. Боюсь, что не подумал о таком раскладе. Круто. Всё понял.
Все-таки он был обижен — это чувствовалось по голосу, — и у меня слезы подступили к глазам.
— Прости меня, Джей, мне так жаль. Прошу тебя, пожалуйста, позвони мне в ту самую секунду, как выйдешь с концерта, и расскажи всё-всё-всё. Даже если будет очень поздно — мне неважно. Обещаешь?
— Ладно. Разумеется.
Разочарованный тон, которым он это произнес, разрывал меня на части. Мы попрощались, я повесила трубку, и мне тут же до зуда в пальцах захотелось снова позвонить Каидану — якобы поговорить о песнях Джея. Тогда я отбросила телефон, как ядовитую змею. Он перелетел через всю комнату и приземлился на кресло у противоположной стены.
В одиннадцать тридцать вечера в четверг я сидела у себя на кровати с телефоном на коленях. Патти знала, что Джей должен позвонить поздно вечером. Как только раздался звонок, я схватила трубку и прошептала в нее:
— Алло?
— Подруга, ты пропустила лучший концерт всех времен!
Я улыбнулась. По крайней мере, он, судя по голосу, больше из-за меня не расстраивается.
— Как твоя песня? Ее хорошо приняли?
— Слушай, я не шучу — в миллион раз лучше, чем я мог себе вообразить.
От переполнявшей его радости у меня закружилась голова.
— Правда? Настолько хорошо?
— Точно. Мне не терпится тебе рассказать. Все раскачивались под нашу песню, весь зал. Я чуть не плакал, как большой… нет, как ты! Но всё-таки не плакал. — Он удовлетворенно вздохнул.
— Я так счастлива за тебя, Джей! Ты это заслужил.
До чего же я жалела в этот момент, что не пошла, — спряталась бы в уголке зала или придумала бы что-нибудь еще.
— Они собираются в будущем году в Лос-Анджелес, записывать диск.
Я не ответила. Лос-Анджелес? Он переедет туда? Я перевернулась на бок и, по-прежнему держа трубку возле уха, сжала в объятиях свою большую подушку.
— Ты здесь еще? — спросил Джей.
— Да, здесь. Извини. Это… грандиозная новость.
— Ага. И еще одна вещь. Правда, не знаю. Может быть, я не должен тебе говорить.
Вот оно!
— Ну, раз уж начал, то придется.
— Ладно, скажу. После концерта, за кулисами, вокруг Каидана, как всегда, толпились девчонки.
Господи, таков уж Джей — не может не паясничать.
— Но как только он увидел меня, так разом всех их оставил и подошел ко мне. Сказал, что ему понравились наши песни, — круто. А потом спросил, где ты, я ответил, что дома. И тут он весь такой: как она? А я типа: спасибо, чел, получше. И дальше, не понимаю, бред какой-то. Он, как это услышал, сразу рванул на выход — даже на вечеринку не остался. — Джей помолчал. — Так что между вами на самом деле произошло, ребята?
Донельзя смутившись, я прошептала:
— Не знаю.
Он спрашивал обо мне. Он не остался на вечеринку.
Джей принялся рассуждать:
— Может быть, он из тех игроков, которые предпочитают соблюдать дистанцию.
— Да, вполне вероятно, — поддержала я. — Или, к примеру, у него серьезные проблемы с папашей.
Джей расхохотался.
Как же мне хотелось, чтобы это и правда было шуткой!
