4. Определяйте свои потребности, не проецируя их на другого
Могут ли страх, чувство вины и стыда служить средством достижения желаемого?
Когда мы были детьми, мы учились главным образом прислушиваться к потребностям папы, мамы, бабушки, младшего брата, соседки, учителя и т. д. – прислушиваться к потребностям всех, кроме самих себя. Мы также привыкли верить, что мы практически всегда несем ответственность за благополучие другого человека. Мы свыклись со смутным и почти неистребимым ощущением собственной виновности перед другим, но не с чувством ответственности каждого.
В то же время мы привыкли верить, что другой практически всегда несет ответственность за наше благополучие.
Мы свыклись со смутным и почти неистребимым ощущением о виновности одного человека перед другим, но не с чувством ответственности каждого.
Итак, часто мы ждем, чтобы кто-то позаботился о наших потребностях, тогда как мы сами не потрудились определить их либо формулируем свои запросы как требования, не говоря, в чем заключается наша потребность, либо перекладываем свои потребности на другого. Например, «Мне нужно:
чтобы ты сделал то-то и то-то;
чтобы ты изменился;
чтобы ты стал таким-то».
И если другой не реагирует так, как нам хочется, мы принимаемся критиковать, упрекать, осуждать: «Ты мог хотя бы постараться… Учитывая все, что я сделал для тебя… Если ты будешь продолжать, я уйду или накажу тебя».
Такая формулировка ничего не сообщает нам о самих себе, так же, как ничего не сообщает о другом. Она держит нас в зависимости от действий или бездействия другого: если он делает то, что мы говорим, мы довольны, если он этого не делает, мы недовольны. Только и всего!
Часто, не умея понять свои потребности и выразить их в той манере, которая предполагает обсуждение, мы пользуемся страхом, чувством вины или стыда, чтобы добиться желаемого.
Факт осознания своей потребности помогает нам понять, что она существует – независимо от ситуации и человека, с которым мы общаемся. Последние только активируют осознание этой потребности и дают нам возможность (одну из многих) удовлетворить ее. Любой ситуации предшествуют наши потребности. Поэтому мы всегда нуждаемся в признательности и понимании, даже если в одиночестве лазаем по горам и плаваем по морю. Необязательно эта потребность активизируется в тот самый момент, тем более что одиночество может стать сознательной или бессознательной возможностью испытать признательность к себе и понять себя, в чем мы тоже очень нуждаемся. Потребность становится ощутимее, если мы вливаемся в коллектив, соединяемся с семьей, становимся членом общества.
Когда я был ребенком, моя эмоциональная потребность удовлетворялась благодаря вниманию матери и отца. Повзрослев, я также смог утолять эту эмоциональную потребность благодаря отношениям с братьями и сестрами, потом – с одноклассниками и одноклассницами, а позднее – с моей первой подругой, моими возлюбленными и друзьями.
На протяжении долгих лет эмоционального одиночества я на опыте убедился в том, что потребность существует даже в том случае, когда она не удовлетворена. Сейчас я понимаю, что удовлетворяю ту же самую потребность, в первую очередь, благодаря моим отношениям с женой и детьми, но, в то же время я понимаю, что удовлетворяю эту потребность благодаря другим отношениям: с родственниками, друзьями, коллегами, с теми, кого я консультирую. Я также понимаю, что могу утолить эту потребность, ублажая себя любимой музыкой, гуляя по лесу, где деревья шумят листвой, с восхищением созерцая закат или приход весны. То есть я не жду от своей жены и детей, чтобы они целиком удовлетворяли мою эмоциональную потребность.
Такая установка имеет два преимущества. С одной стороны, я открываю в себе удивительный потенциал любви к миру, то, что Рильке описывает в своих стихах: «Все видит доброта, готовая к полету».
Я абсолютно уверен, если бы мы были готовы насладиться всей той любовью, неустанно предлагаемой нам в виде тысячи граней мира, мы стали бы гораздо спокойнее. К несчастью, как говорит Мишель Делонэ, «Наш пессимизм приводит к тому, что мы видим только видимое, а наша рассеянность приводит к тому, что мы мало что замечаем».
С другой стороны, я предоставляю ближнему – в данном случае своей жене – свободу одаривать меня тем, чем она хочет меня одаривать. Она не играет роль отдушины для моей эмоциональной потребности, она – не половинка, способная утешить меня в том случае, если я воспринимаю себя как половинку, она – не источник безоговорочной материнской любви, которой мне якобы не хватает. Она остается самой собой, отдельной личностью, одновременно женщиной, супругой и матерью. Вместе мы не стремимся к ролевой игре, пусть даже идеально сыгранной, мы стремимся к подлинным отношениям между одновременно свободными и осознающими свою ответственность людьми.
Осознание и выражение своей потребности, ее дифференциация от ожиданий по отношению к партнеру, с одной стороны, открывает перед нами возможность разнообразных решений, в числе которых может быть вмешательство партнера, но не только оно, а с другой стороны, обеспечивает свободу партнера, то есть возможность сказать: «Я понимаю твою потребность, и в то же время у меня – другая потребность. Что мы можем сделать, чтобы позаботиться о той и другой? Чтобы твоя потребность не была удовлетворена за счет моей, а моя – за счет твоей?»
Нас связывает именно та свобода, которую мы предоставляем друг другу
Чтобы проиллюстрировать тот факт, что ближний не обязан удовлетворять наши потребности, я рассказал о своих супружеских отношениях. Для этого есть две причины. Первая причина заключается в том, что я долгое время был холостяком, и эмоциональные обязательства приводили меня в состояние паники. В частности, я боялся, что мне пришлось бы удовлетворять все потребности другого человека, совершенно забыв о себе. Как только в моей любовной связи возникала «угроза» брака, я разрушал ее, впрочем, храбро оставляя подруге право самой принять решение и уйти.
Я никогда не принимал решения продолжить отношения, взяв на себя обязательства, или разорвать отношения, сняв с себя всякие обязательства. Теперь я знаю, что мой страх свидетельствовал о следующих потребностях:
• потребности удостовериться, что я могу остаться самим собой, пребывая при этом рядом с другим человеком – не каждый по отдельности, а вдвоем;
• потребность иметь возможность продолжить путь к себе, идя в то же время навстречу другому человеку – не просто к одному или другому, но к обоим;
• потребность в эмоциональном общении, в понимании, в поддержке, которые бы исключили обязанность нести ответственность за другого человека или риск, что другой возьмет на себя ответственность за меня («материнское чувство»);
• потребность связи с женщиной, обладающей достаточной внутренней силой и самоуважением, чтобы быть независимой и ответственной, которая любила бы меня таким, каков я есть, а не таким, каким она хотела бы меня видеть, и которую я любил бы такой, какая она есть, а не такой, о которой я мечтал бы.
Я не хотел тратить свою жизнь на удовлетворение чужой эмоциональной потребности, чужой потребности в безопасности или благодарности и не хотел, чтобы другой человек был рядом со мной, чтобы удовлетворять мои потребности. То есть я очень нуждался, чтобы каждый из нас действительно распознал и проверил на опыте эти самые потребности (в привязанности, безопасности, благодарности) и удостоверился, что не только партнер может их удовлетворить. Чтобы взять на себя ответственность, мне были необходимы свобода пространства и доверие, и сегодня я с упоением наслаждаюсь взаимопониманием со своей женой. Теперь я знаю, что свобода, которую мы предоставляем друг другу, связывает нас еще крепче.
Вторая причина, из-за которой я завел разговор о своих супружеских отношениях, заключается в том, что на сеансах психотерапевтического сопровождения я наблюдаю как за одинокими людьми, так и за парами, испытывающими трудности и задающимися вот такими вопросами: «Я мешаю себе жить ради того, чтобы он мог жить…», «Ради того, чтобы она не боялась, не чувствовала себя покинутой…», «Я запретила себе быть самой собой (впрочем, я даже не знала, что можно быть самой собой) ради того, чтобы успокоить его», «Я вынуждена вести домашнее хозяйство, заботиться о семье, работе и своем положении…», «Я так боялся за ее реакцию, ее спокойствие, ее потребность в признательности…», «Я дышал на нее, я задыхался из-за нее», «Я не осмеливаюсь быть самой собой даже в любовной связи, я реагирую так, как он хотел бы (или как мне кажется, что он хотел бы), либо я держусь подальше и остаюсь в одиночестве».
Эти сложности в отношениях можно было бы свести к одному вопросу, который все больше и больше олицетворяет фундаментальные смыслы человеческой жизни: как остаться самим собой, оставаясь при этом рядом с другим, как быть рядом с другим, не переставая быть самим собой?
Как остаться самим собой, пребывая рядом с другими? Как быть рядом с другими, не переставая оставаться самим собой?
Этот вопрос часто предполагает насилие – я вынуждаю другого делать то, что я хочу, или быть тем, кем я хочу, потому что я позволяю себе попасть в ловушку черно-белого мышления. Вспомните о четырех категориях, которые я приводил в первой главе и которые, по моим наблюдениям, порождают насилие: суждения, ярлыки, категории; предрассудки, априорные суждения, стереотипы; черно-белое мышление: либо/либо, или/или; речь, снимающая ответственность.
Вот, на мой взгляд, наиболее распространенная иллюстрация насилия в ловушке черно-белого мышления: трагическое заблуждение о том, что для заботы о других следует отречься от себя. Это приводит к двум последствиям:
1. Если мы занимаемся собой, это значит, что мы отстраняемся от других. Это приводит к отравлению души чувством вины, потому что «Мы всегда мало делаем для других», даже если наши силы иссякли. И, как только мы устраиваем себе маленькую передышку (несколько минут поваляться утром в постели, побездельничать несколько дней во время отпуска), нас начинают мучить угрызения совести.
2. Если, несмотря на чувство вины, у нас возникает желание заняться собой, мы думаем, что должны отдалиться от других, что приводит к многочисленным разрывам, разлукам, разводам, бегствам и изоляции, так как «мне не удается остаться самим собой, находясь одновременно рядом с другим человеком, следовательно, я отдаляюсь от себя».
Как будто мы можем как следует заботиться о ближних, если не способны как следует позаботиться о себе; как будто мы можем как следует прислушиваться к потребностям других, если ни минуты не можем прислушаться к своим потребностям и понять их; как будто мы можем со всем уважением и благожелательностью относиться к другому, считаясь со всем многообразием его личности, если не переносим собственных противоречий. Идя навстречу другому, мы не должны терять дорогу к себе.
Расстаемся с черно-белым мышлением
Итак, я предлагаю вам забыть о черно-белом мышлении, примером которого служат слова «или/или», чтобы освоить комплементарное – взаимодополняющее – мышление, примером которого служит повторяющийся союз «и»: «Я нуждаюсь и в отношениях с другим человеком, и в отношениях с самим собой» – не в отношениях с тем или другим, а в отношениях с тем и другим.
Чтобы избежать насилия черно-белого мышления, которое удерживает нас в изоляции, нам крайне необходимо знать собственные потребности и осознавать их значимость относительно друг друга, определять приоритеты таким образом, чтобы лучше понимать потребности другого, принимать его приоритеты и постепенно развивать гибкость, обсуждая с ним эти темы. Пока мы не осознаем своих потребностей, нам сложно обсуждать их с другим человеком, поэтому мы начинаем навязывать свои решения, подчиняться решениям других либо соглашаться на всякого рода компромиссы между двумя крайностями – господством и подчинением.
Например, мы можем находиться в следующих отношениях с окружающими:
• соблазн: полувласть над ближним, полузависимость от его оценки;
• аргументация: кто виноват, кто прав, за кем последнее слово;
• сравнение: кто лучше или кто сделал лучше, кто хуже или кто сделал хуже; я делегирую другим право определять, что хорошо или плохо; или я решаю, что хорошо и что плохо; я подчиняю другого своему образу жизни или образу действий, либо я подчиняюсь образу жизни и действий другого;
• расчет: он или она имеет больше или меньше, чем я; я получаю, зарабатываю больше или меньше; я делаю больше или меньше, чем ты; ты делаешь больше или меньше, чем я, и т. д.
Какими бы ни были эти отношения, мы все еще не ощущаем свободы и ответственности, мы по-прежнему зависимы. Наши действия определяются не только желанием отдавать, способствовать, разделять, но и страхом не иметь, потерять, заблудиться.
Поэтому мне все чаще и чаще кажется, что свобода и ответственность в человеческих отношениях, начиная с отношения к самому себе, предполагают верное понимание наших потребностей.
Потребность – это не влечение и не желание
Здесь возникает новое ключевое отличие. Потребность – не желание, не охота, не сиюминутное влечение. Мы часто загоняем себя в ловушку, принимая охоту или желание за базовую потребность. То есть речь идет о важной дифференциации, объясняющейся двумя причинами (это хорошо видно на примере супругов Адрианы и Тьерри – см. Первую главу).
Первая причина: выбраться из ловушки. Когда муж принимает свое желание пойти в ресторан за одну из базовых потребностей, он загоняет себя в ловушку. Он, а не жена. Также, когда жена принимает свое желание остаться дома и посмотреть фильм за одну из базовых потребностей, именно она загоняет себя в ловушку. Она, а не муж. Когда муж говорит жене: «Ты не понимаешь моих потребностей», в сущности, он может бросить этот упрек себе. Когда жена говорит мужу: «Это ты не понимаешь моих потребностей», она может бросить этот упрек себе.
Вечер не пропадет даром, а семейные отношения наладятся только в том случае, если каждый из них решит сам пройти хотя бы половину того пути, который, по его мнению, должен совершить другой. В результате чего их общение могло бы принять следующий оборот.
• Муж сигнализирует жене о своей потребности, не навязывая ее (запрос подлежит обсуждению).
• Жена прислушивается к потребности мужа, не чувствуя себя обязанной согласиться с ней.
• Жена заявляет о своей потребности мужу, не навязывая ее (запрос подлежит обсуждению).
• Муж прислушивается к потребности жены, не чувствуя себя обязанным согласиться с ней.
Свободное выражение своего запроса и прием запроса другого человека позволяет без принуждения или сопротивления искать путь к решению, которое удовлетворит обоих.
Вторая причина в том, чтобы стать креативнее. Пока супруги безнадежно цепляются за свое желание проверить потребность, предшествующую их желанию, найденное решение (ресторан или просмотр видеофильма) не будет столь удовлетворительным, как то, к которому они пришли бы, ведя диалог с позиций ненасильственного общения. Согласованное решение отправиться к озеру на пикник оказывается более свежим и приятным, чем два первых предложения.
Именно обсуждение позволяет придумывать самые творческие решения.
Однако не стоит витать в облаках. Будем реалистами: нередко бывает так, что решение не удовлетворяет обоих на сто процентов. Ежедневно наблюдая разницу в чувствительности, характерах, ритмах жизни, ожиданиях, приоритетах, чувстве юмора (и в ироничном отношении к себе) и желании придать смысл происходящему, я не верю, что стоит мечтать о решениях, которые всегда и полностью учитывали бы потребности каждого. Однако опыт учит меня, что степень внимания и уважения при ненасильственном общении такова, что найденное решение укрепляет отношения между людьми, а не наоборот!
Прежде всего – общение! Материальные интересы – потом
Как часто качество наших отношений кажется нам второстепенным по сравнению с конкретными проблемами: сначала решить материальные и организационные вопросы, потом попытаться договориться, если останется время…
Как и многие дети я, сам того не зная, страдал от приоритета, который взрослые отдавали материальной сфере: «Да-да, сейчас, мне еще нужно убрать постельное белье», «Нет, не теперь, я делаю уборку», «Но ты же прекрасно видишь, что я занят!», «У меня сейчас много работы и нет времени, поговорим об этом позднее», «Скорее, скорее, я спешу».
Я не помню, чтобы моя мать больше трех минут в неделю сидела в кресле. Это было в воскресенье перед обедом. Она сидела на краешке кресла (не имея возможности устроиться поудобнее), держа в руках рюмочку с аперитивом, и говорила: «Как приятно присесть на минутку». И хоп – не проходило и четырех минут, как она уже опять бежала на кухню, чтобы накрывать на стол! Сразу после обеда нужно было быстро убрать со стола и быстро бежать заниматься еще кучей дел… Если мне хотелось хотя бы минутку просто побыть с ней, приходилось хитрить: помогать ей складывать белье, убираться на кухне, наводить порядок в комнате, в лучшем случае можно было воспользоваться поездкой в машине. Тогда между нами – как дополнение к деятельности – возникало общение.
Мысленно возвращаясь к этой лихорадочной гонке, я отмечаю, что научился делать дела гораздо лучше, чем просто общаться. И, естественно, я продолжаю этот экстремизм: мой ежедневник скоро взорвется!
Приоритет, отдаваемый организационным вопросам в ущерб отношениям, бросился мне в глаза тогда, когда мы с Валери готовились к свадьбе, которая должна была состояться в Голландии. За несколько дней до знаменательного события я находился в Бельгии. Она звонила мне из Голландии, чтобы оговорить какие-то срочные вопросы, именно организационные, а я в этот момент ехал в машине с одной встречи на другую. Я слегка нервничал, что еще не доехал; мне казалось, что меня не понимают, и я опасался, что какой-то важный для меня пункт программы празднества будет невозможно выполнить. Я ответил суше, чем мне хотелось бы, и нервно оборвал разговор. В то же мгновение я заметил, что воспроизвожу привычный сценарий: я позволил материальному возобладать над нашими отношениями. Вдруг приоритет был отдан организации празднества, а не качеству моих отношений с невестой!
Я тут же перезвонил ей и сказал, что сам одновременно удивлен и огорчен своей реакцией (Чувство), что мне, с одной стороны, хотелось бы выслушать то, что ее заботит (Первая потребность), а с другой стороны, отдать приоритет качеству нашего взаимопонимания, а не материальным вопросам (Вторая потребность), и я предложил ей вечером, не спеша, обсудить волновавшие ее моменты (Конкретный запрос).
Вернемся к ситуации, когда мне хотелось, чтобы мать хотя бы на минутку прислушалась ко мне. Если бы у нас с матерью были бы какие-то элементарные понятия об осознанном и ненасильственном общении, мы смогли, к примеру, разговаривать следующим образом:
– Мама, мне нужно, чтобы ты чуть-чуть обратила на меня внимание и выслушала меня (Потребность), не согласишься ли ты посидеть со мной минут пять (Запрос)?
– Я тронута тем, что ты хочешь поговорить со мной (Чувство), так как мне необходимо прислушиваться ко всем своим детям (Потребность), и в то же время я обеспокоена (Чувство), потому что до конца дня у меня еще много неоконченных дел (Потребность). Не хотел бы ты поговорить со мной и заодно помочь мне?
– Мне доставляет настоящее удовольствие (Чувство) слышать, что ты нуждаешься в том, чтобы выслушать каждого из своих детей, это меня успокаивает (Потребность в эмоциональной безопасности). В то же время, слыша твое предложение (Наблюдение), я не уверен (Чувство), что ты действительно готова услышать меня, если ты занята чем-то другим (Потребность в безраздельном внимании). Нужно ли мне заверить тебя, что если я прошу у тебя пять минут, это именно пять минут, а не полчаса, и у тебя останется время сделать то, что ты хочешь?
– Да, я нуждаюсь в уверенности, что я укладываюсь в график, чтобы закончить свои дела (Потребность). Я признательна тебе за заботу о моем времени, сейчас закончу вот это и уделю тебе пять минут, ты не против?
– Я не против, спасибо тебе.
Комментарий
1. Попав в ловушку черно-белого мышления, моя мать говорила мне: «У меня нет времени» или, точнее: «Вас пятеро (подразумевая – пятеро детей), а у меня нет времени (подразумевая – выслушивать каждого из вас)». Я твердо уверен, что она с удовольствием сказала бы, как в моем примере: «Мне необходимо прислушиваться к каждому из моих детей, и в то же время я должна следить, чтобы в доме все шло как по маслу, и я не знаю, как сочетать две эти потребности».
Но весьма трудно определить разные потребности, если на карту поставлено несколько из них и в том числе те, способа удовлетворить которые мы не знаем. И моя мама говорила только о той потребности, которая казалась ей тогда наиболее настоятельной или наиболее очевидной, не называя других.
2. Позаботившись о том, чтобы распознать и назвать разные, находящиеся под угрозой или под ударом потребности, вы проясните ситуацию, даже если в ближайшем будущем ни одно решение не кажется вам приемлемым. Почему?
Во-первых, потому, что это дает возможность осознанно управлять собой. Вы даете себе возможность переопределить приоритеты, чтобы быть готовым к необходимым изменениям. Пока я не уясню, каковы мои потребности, я рискую, очертя голову, последовать той модели поведения, которая, возможно, удовлетворит одну из них, но оставит в стороне другие. Риск заключается в отсутствии гибкости в жизни и в конечном счете в бесчувственности.
Взрослеть – значит давать себе возможность переопределять свои приоритеты.
Во-вторых, распознавая свои потребности, вы проясняете ситуацию. Раскрепостив разум, вы получаете возможность найти решения там, где не было никаких шансов, пока потребность не была определена. Выше я уже говорил о творческом подходе.
В моем примере, когда моя мать была не в силах распознать свои материальные потребности (порядок, эффективное ведение домашнего хозяйства), не говоря уже о потребности с вниманием выслушать каждого из своих детей, шансы найти время на то, чтобы прислушаться к каждому, намного меньше, чем тогда, когда она понимает, что разрывается между двумя потребностями – материальной и потребностью выслушать детей. В последнем случае, даже если она не видит немедленного и абсолютно удовлетворительного решения, она дает шанс этой потребности. Можно, по крайней мере, поговорить о ней и заметить, что для того, чтобы выслушать, требуются не обязательно часы, а всего несколько минут, уделенных лично каждому ребенку.
В-третьих, важно прояснить свои потребности потому, что даже если в ближайшем будущем существует только одно возможное решение, осознание этого позволяет жить какой-то частице нашей души, пусть даже едва теплясь.
Я часто наблюдаю, что многие родители заглушают свои артистические или творческие склонности: «У меня нет для этого времени, дети, супруг, семья – на первом месте». Подобные жесткие приоритеты способствуют тому, что мы зарываем свой талант в землю. Главное – это позволить своей потребности существовать внутри нас, принять ее, принимая также временную невозможность ее удовлетворить.
Поэтому, вместо того чтобы заглушать свою потребность установкой, о которой я говорил выше («У меня нет времени…»), лучше сразу принять ее, чтобы одновременно дать ей жизнь и «поставить на ней крест»: «Мне очень хотелось бы развить свой артистический талант или поддержать в себе творческий порыв, и в то же время сейчас я прежде всего хочу отдавать свои силы детям и мужу, моей семье».
Позволить существовать всем частицам нашей души, а не подавлять одну из них – значит начать жить. Если мы подавляем частицу самих себя, не принимая ее, мы сохраняем в себе эту забитую до смерти частицу, на которой мы не поставили крест, поскольку не позволили ей жить. Тогда эта забитая до смерти частица всей своей тяжестью давит на живые частицы нашей души и губит нашу энергию.
Два ключевых выражения
1. «Сейчас».
В приведенной выше фразе («И в то же время сейчас я прежде всего хочу отдавать свои силы детям и мужу, моей семье») именно понятие «сейчас» дает возможность вздохнуть спокойно.
Мы поддерживаем в себе осознание, что все всегда находится в движении. Мы держим дверь открытой для нашего таланта, для которого мы позднее сможем найти место.
Подумайте, например, о чем-нибудь, чего вы сейчас делать не умеете, и скажите себе: «Я ничего не понимаю в информатике, я не умею петь, я не способен выступать публично», потом спросите себя, какую жизненную силу вы ощущаете внутри себя. Теперь просто добавьте «сейчас»: «Сейчас я ничего не понимаю в информатике. Сейчас я не умею петь. Сейчас я не способен выступать публично». Какую жизненную силу ощущаете вы внутри себя?
Мы можем выбирать те формы речи и сознания, которые блокируют нас, или те, которые раскрывают нас.
2. «И в то же время», а не «Но».
Противоречия нет, есть две сопутствующие друг другу потребности, одну из которых можно удовлетворить, а другую – нет. Употребление слова «но» разделяет сознание, уничтожая или сокращая первое предложение. Употребления выражения «и в то же время» дает надежду в перспективе удовлетворить обе потребности. Возьмите любую фразу, когда вы, к примеру, собирались сказать: «Я с тобой согласен, потому что… но…» Замените «но» на «и в то же время» и спросите себя: разве не меняется ваше восприятие?
Наши потребности больше нуждаются в признании, чем в удовлетворении
Один мой друг, банкир, который проходил у меня курс обучения, через несколько недель сказал мне, как трудно ему было раньше, когда он возвращался с работы в восемь часов вечера, уделять внимание детям.
– Мне просто хотелось побездельничать, полистать газету или посмотреть телевизор, но у меня не было сил выносить натиск моих троих детей. Между тем я хочу ежедневно общаться с ними понемногу, и я стараюсь поиграть с ними, но чувствую, что не готов и быстро выхожу из себя.
Я переформулировал ситуацию, чтобы проверить, хорошо ли я понял ее, и дать нам возможность идентифицировать затронутые потребности.
– Не чувствуешь ли ты, что разрываешься между той частью себя, которая нуждается в отдыхе и спокойствии, и той частью, которую трогает порыв детей и которой хотелось бы найти силы поддержать их порыв?
– Совершенно верно. Мне необходимо время для себя, но у меня не получается. И каждый вечер, когда я выхожу у дома из машины, я чувствую одно и то же напряжение, которое изнуряет меня.
– Предлагаю тебе, прежде чем выйти из машины, просто уделить себе три минуты или хотя бы минуту, чтобы прислушаться к своим потребностям и принять разные части самого себя. С одной стороны, потребности в покое, расслаблении и личном времени, с другой стороны, потребности заняться детьми. Просто дай себе время проговорить это про себя или даже вслух, чтобы все прояснить в душе: «Мне так хотелось бы завалиться на диван с газетой или посмотреть телевизор, и ничего другого. После такого стрессоопасного дня мне нужно просто полежать и отдохнуть». Не спеша насладись тем приятным самочувствием, появляющимся от такой перспективы, чтобы лучше подготовиться к приему другой части твоей души, которая говорит: «И в то же время мне нужно приласкать детей, побыть с ними». Потом просто иди домой.
По прошествии нескольких дней мой друг позвонил мне и поблагодарил меня:
– Я не мог поверить, что твое предложение поможет мне. И я с удивлением отмечаю, как приятно мне осознавать то, что наполняет меня, не вынуждая одну часть подавлять другую. Раньше я чувствовал себя так, словно одна часть меня оставалась в машине. В последнее время по вечерам я ощущаю, что возвращаюсь домой весь целиком.
На многодневном семинаре один воспитатель, который работает в центре для детей, попавших в сложную жизненную ситуацию, сказал мне, что устал быть вечным «простофилей». Ему регулярно, без предварительного предупреждения приходится замещать коллег, у которых возникает какая-нибудь проблема.
– Именно мне всегда звонят в последнюю минуту. Особенно если нужно вести группу вечером в бассейн, потому что знают, что я никогда не отказываю. Я, разумеется, иду, ведь нужно же, чтобы детей сопровождал кто-то из взрослых. И если я не пойду, вечер, которым они так дорожат, пойдет насмарку. Но на самом деле у меня не слишком много свободного времени, я злюсь весь вечер, и малышня быстро выводит меня из себя. В сущности, они расплачиваются за мое плохое настроение.
– Не раздражаешься ли ты потому, что какая-то часть тебя устала (Ч) оттого, что к тебе постоянно обращаются за помощью, и она хотела бы ответить «нет», так как у тебя свои планы на этот вечер? И другие коллеги тоже могли бы выкроить время (П)? И потому что другую часть тебя действительно волнует (Ч)мысль, что вечер, которым дети так дорожат, будет испорчен (П)?
– Да, я разрываюсь и поэтому мысленно нахожусь в другом месте.
– Что ты чувствуешь, если прислушиваешься к своим разным потребностям: потребности распределения обязанностей между коллегами, потребности уважения к твоему свободному времени и личной жизни, а также потребности по возможности способствовать благополучию детей, которыми ты занимаешься?
– Я растроган, потому что осознаю, что, соглашаясь на замену, я выбираю приоритетную потребность: помощь детям. Но я вполне мог бы однажды сделать и другой выбор.
– Предлагаю в следующий раз, когда тебя об этом попросят, не спеша, прислушаться к своим разным потребностям так, чтобы настроиться на то, что ты решишь сделать.
Через неделю он рассказал мне, что снова согласился подменить коллегу и отвести детей в бассейн:
– Я, не торопясь, прислушался к себе, как ты предложил мне. В моем сознании явно перевесили интересы детей, и я с радостью пошел с ними. Даже если дома у меня осталась куча дел, которыми я собирался заняться в тот вечер, я с удовольствием отложил их и чувствовал себя совершенно готовым к общению с детьми.
Я много раз задумывался над тем, как происходит осознание этого смысла. Мне кажется, что чаще всего мы не разбираемся в своих потребностях и руководствуемся привычкой или долгом, «потому что так надо… у меня нет выбора», и скоро наш партнер или дело, которым мы занимаемся, воспринимается нами, как помеха быть самими собой. Кроме того, партнеру приходится расплачиваться. Открыто или скрытно запускается процесс насилия. Если мы не спеша разберемся в себе, то дадим себе возможность полностью отдаваться тому, что мы делаем.
Выбираем, ничего не отвергая и не отрекаясь от того, что живет в нас.
Распознать свою потребность в отдыхе, в необходимости уделить себе немного времени, в том, чтобы провести вечер по своему разумению и т. п., не значит во что бы то ни стало удовлетворить эту потребность. Мы просто хотим осознать ее, чтобы не отвергать то, что живет в нашей душе, и не отрекаться от него. Именно ценой подобного осознания можно сделать верный выбор, которому мы отдаем всю свою жизненную силу, а не только от десяти до пятнадцати процентов самого себя.
По поводу наших потребностей
В конце книги вы найдете перечень потребностей. Он, как и перечень чувств, далеко не исчерпывающий. Это результат наблюдений за потребностями, которые я обычно прорабатываю во время семинаров и встреч. Я просто предлагаю вам с ним ознакомиться. В нем сначала указаны физиологические потребности (в еде, воде, сне), затем потребности индивидуального или личностного порядка (в смысле, в пространстве, самоидентификации, независимости, развитии), потом потребности социального порядка (участие, признательность, жертвенность, приятие) и, наконец, потребности духовного (смысл, любовь, доверие, доброта, радость) и жизнеутверждающего порядка (благодарность, общение, скорбь).
