Глава 36. Где искать Охрина?

Василий Охрин был объявлен в розыск. Руслан Аванесов по опыту знал, что если преступник объявлен в розыск, то его непременно найдут, – если не сейчас, то через какое-то время. Разыскиваемому сейчас можно жить по принципу «жил-дрожал» или лучше отбыть наказание. Следователь помнил случай, когда мошенница, находившаяся в розыске, купила липовое свидетельство о смерти, но потом все равно тайное стало явным. У каждого преступления свой срок давности, так что, может, Охрину и до конца жизни скакать придется.

Основная рабочая версия следствия состояла в том, что после возвращения из тюрьмы Василий Охрин стал исполнителем заказа на убийство Марка Бельстона. Очень вероятен тот факт, что Охрин встречался со своим свояком Петром Кошкиным. Он уговорил его принять участие в сомнительном мероприятии, установить взрывное устройство в машину Анны Красновской. Во-первых, у Кошкина были навыки минирования и опыт работы с взрывными устройствами, во-вторых, много пьющего человека, теряющего нормальный облик, всегда можно уговорить на легкий заработок. Личность Кошкина, который был на месте происшествия, установлена юной свидетельницей.

Обыск квартиры Кошкиных пока результатов не дал: стаканы, из которых выпивали гость и хозяин, были чисто вымыты, а отпечатки на дверных и кухонных ручках тщательно стерты. Рассказ Татьяны Ивановны про какие-то обкусанные хлебные корочки, которые так похоже обгрызал ее брат, были уликами косвенными. А косвенные улики, как известно, устанавливают промежуточные доказательные факты, тогда как главной задачей следствия является установление объективной истины.

Почему Охрин избавился от Кошкина? Петр стал болтать лишнее? Шантажировал родственника? Или Кошкина задушил случайный собутыльник? Почему? Кто вывез труп Кошкина на свалку?

На эти вопросы у Аванесова пока не было ответов, и он знал: чтобы найти их, ему понадобится изрядная выдержка.

Василия Охрина искали – его фотографию показывали по телевидению, она была у каждого участкового, как говорили его молодые коллеги, – «торчала из каждого утюга». Но так иногда бывает в ходе следствия, что появляются бдительные граждане преклонного возраста и сообщают информацию, крайне важную для следствия. Пенсионерка Павлова как раз и была такой активной бабушкой, которая не поленилась прийти в полицию. Подобных старушек Аванесов любил: им до всего было дело – кто из соседей куда идет, что несет, о чем говорит.

Алевтина Ефремовна Павлова просто попадала под классическое описание таких бабулек – она давно была на пенсии, но не потеряла живости ума и интерес к окружающей жизни.

– Видела я этого, что с фотографии, около нашего дома стоял, у соседнего подъезда. Было это вечером третьего дня. Тогда еще его фотографию по телевизору не показывали.

– А вы что вечером на улице делали? – поинтересовался оперативник.

– Я с Кузей гуляю каждый вечер.

– С внуком?

– Кузя – это моя собачка, дворовой породы. Мы с ней вместе век доживаем.

– А как вы в темноте лицо его разглядели?

– У нас не так темно во дворе, а он под фонарем стоял.

– Просто стоял?

– Нет, не просто. По телефону разговаривал.

– Может, вам удалось услышать хотя бы обрывок разговора, – о чем шла речь?

– Да у него с речью не очень, мат один. Я хотела ему замечание сделать, но он так угрюмо посмотрел на меня, что я передумала, и мы с Кузей пошли дальше.

– То есть вы не слышали, что он по телефону говорил?

– Какой вы непонятливый! – возмутилась Алефтина Ефимовна. – Я слышала, как он ругался матом. Когда мы с Кузей возвращались назад, его уже не было.

– То есть можно предположить, что он поднялся в какую-то квартиру в вашем доме?

– Ну, не знаю, я его больше около дома не видела, но дом большой, может, к кому и поднялся.

– Адрес у вашего дома есть? – спросил Аванесов.

– Улица Мира, дом семь.

– Это высотка у базара?

– Она самая.

Бабушку долго благодарили за неоценимую помощь полиции, терпеливо выслушали истории о ее ушедшей молодости.

Потом Аванесову позвонили из технического отдела.

– Пробили телефонный номер вашего Кошкина.

– Он теперь наш общий, – огрызнулся Аванесов.

– Несколько звонков жены и последние три звонка за день до его исчезновения с какой-то неизвестной симки. Скорее всего купили по дешевке на базаре, позвонили и выкинули.

– То есть установить личность звонившего проблематично?

– Практически невозможно.

Ну что ж, еще одна возможная подсказка исчезла. Но появился дом на Мира, высотка у базара. Татьяна Кошкина при первой встрече говорила, что когда-то ее брат жил в этом районе с женщиной. Предстоит обход всех квартир высотки, а это огромная работа, и одним днем не управиться. А вдруг это окажется бесполезным? Конечно, лучше надеяться на удачу: в этом доме Охрин снимает квартиру, с женщиной или один. А может, его вообще в этом доме нет, и он случайно остановился у подъезда поговорить по телефону и кого-то от души выматерить?

«Да, работа наваливается на тебя, как девятый вал на хрупкую шлюпку», – сказал себе Аванесов. Одни неприятности, а нервное напряжение может легко поспорить с напряжением в сети. Как говорил его любимый Хемингуэй, от всех неприятностей, от всех бед можно найти одно исцеление – в работе. Что ж, он еще раз, пожалуй, поговорит с Татьяной Кошкиной и попросит вспомнить какие-нибудь детали того периода, когда ее брат «жил то ли с Олей, то ли с Полей».

Его сотовый телефон зазвенел так пронзительно, что он ответил без промедления.

– Руслан, это Юля, Юля Сорнева, журналистка приезжая, ну, та, которая Бельстона обнаружила.

– Юля, зачем вы так долго представляетесь? Что-нибудь случилось? – Он понял, что произошло что-то из ряда вон выходящее. Что она опять там себе придумала? Куда угодила в этот раз?

– Это Юля Сорнева, – повторила она снова.

– Что случилось, не тяни! – громко крикнул он в телефонную трубку. – Беда с этими журналистами!

– Я в больнице с Аней Красновской, на нее напали, лекарство ввели. Врачи «Скорой» должны были в полицию позвонить, а я вот решила вам.

– У тебя удивительная способность наскребать проблемы! Просто ходишь и собираешь их в кулек, журналист Юля Сорнева!

– Мой главный редактор мне так всегда и говорит, – согласилась Юля.

– Адрес больницы! Давай адрес!

Юля продиктовала адрес. Аванесов вызвал служебную машину, к Татьяне Кошкиной он поедет чуть позже, а если ребята что-то накопают, то ее помощь может и не понадобиться.

Кому помешала девчонка? Она опасна только в одном качестве – как любовница Марка Бельстона, которая много знает, которая обнаружила или украла какие-то компрометирующие семью документы и, например, пытается их всех шантажировать. Например, что Марк Бельстон – совсем не Марк, а немецкий шпион, продающий самолеты американцам. Версии были слабоватые, если не сказать анекдотичные, но смеяться Руслану совсем не хотелось.

Неблагодарное это дело. Возможно, она хотела получать определенные денежные суммы? У нее в руках оказались бумаги, опасные для Бельстонов? Иногда любовницы бывают коварные, а олигархи теряют всякую связь с реальностью.

Считается, что любовницы, конечно, особы аморальные, но у мужчин на этот счет существует какая-то своя правда. Руслан знавал своих друзей, которые бросали жен из-за любовниц, и все в один голос твердили о новой любви, яркости отношений и сильной энергетике. Мужья всегда должны женам, и список обязанностей постоянно растет. От этих навязанных долгов однажды начинает болеть голова, и самое главное – опустошаться душа. В это время и может появиться разлучница, которая вернет мужчине ощущение его собственной ценности, наполнит душу мечтами и желаниями, повысит самооценку. Она будет завоевывать, очаровывать, добиваться, а он вновь почувствует себя желанным и любимым.

Нет, не тянула Сорнева на роль любовницы Бельстона. Аванесов начал нервничать, когда подъезжал к больнице. Он увидел ее издалека.

Юля Сорнева сидела в длинном больничном коридоре, в белом халате с нелепыми завязками, которые торчали во все стороны. Руслан сел рядом.

– Что случилось? Спокойно и по порядку.

– Я уже рассказала свою историю полицейскому, который меня опрашивал.

– Тебе, Сорнева, почему дома не сиделось? Материала для газеты мало? Решила у нас тут оторваться?

– Злой вы, я не специально.

– Рассказывай, не стесняйся.

Юля рассказала все последовательно: про звонок Анне, про то, что девушка чувствовала себя несчастной, про прогулку, и подъезд, и про все остальное.

– Как выглядел нападавший? Ты можешь его опознать?

– Я постараюсь.

– Уж постарайтесь, журналист Сорнева, сделайте нам одолжение! – иронизировал Аванесов. – А то какое в городе происшествие – вы тут же в свидетелях. Пора вас домой отправлять.

– Вы сами сказали мне не уезжать, подождать, пока Бельстон очнется!

– Я смотрю, ты вовсю стараешься. Сидеть здесь, я к врачу.

– Я Лизе дозваниваюсь, сестре Аниной.

– Сидеть здесь!

Она выглядела утомленной и расстроенной.

Аванесов вернулся минут через двадцать.

– Ну, что вам сказать, журналист Сорнева? Плохи дела у Красновской. Ввели ей большую дозу препарата, который вызывает сокращение матки. У нее было сильное кровотечение. Ребенка она потеряла. Хорошо, что ее спасли, хорошо, что ты в подъезд зашла. А то хоронили бы твою Красновскую. Вот так. А ты знала, что она беременна?

– Нет, что вы! Откуда?

– Оттуда! Оттого, что ты выпадаешь в самых неожиданных местах, как чертик из табакерки.

– Но вы же знаете, что я не специально!

– Ничего я уже не знаю с тобой, Сорнева. – И примирительно произнес: – Хочешь чаю?

– Хочу.

– Чай налью в отделении.

– А почему в отделении?

– Нам с тобой все равно в отделение ехать, фоторобот составлять. Как Таня? Нашлись родственники?

– Ищем. – Юля подумала, что для одного вечера Аванесову информации хватит.

– Поехали, девушка Юля. Сначала, конечно, чай, ну уж потом фоторобот. В следующий раз, прежде чем в чужой подъезд заходить, подумаешь.