Примерно в это же время Джордж Пападимитриу стоял у окна своей квартиры на верхнем этаже Башни Паломников, самой высокой в Иордан-колледже, и смотрел на потоп. Вода окружила башню со всех сторон и плескалась в окна соседних зданий. Даже во дворе, закрытом со всех сторон, ветер взбивал пену и поднимал мелкие брызги. Набухшее тучами небо сулило новый дождь, а в комнате было так холодно, что не спасал и камин: профессору пришлось надеть теплое пальто.

– Как по-вашему, когда его следует ожидать? – спросил он.

– Там настоящий потоп, – заметил лорд Наджент, тоже подходя к окну. – Так что кто его знает? Но он справится.

Лорд Наджент приехал в Оксфорд накануне вечером, за час или два до того, как наводнение обрушилось на город. До «Оукли-стрит» дошли слухи, что Лира в опасности, и бывший лорд-канцлер хотел лично убедиться, что меры по ее защите приняты. Он бы отправился в Годстоу прямо с утра, невзирая на потоп, но сперва следовало дождаться Бада Шлезингера, путешественника по Крайнему Северу, о прибытии которого Фардер Корам сообщал в шифрованном письме из Уппсалы. Шлезингер был новый датчанин по крови и агент «Оукли-стрит» по профессии и душевной склонности. На Севере он пытался разузнать как можно больше о том, что ведьмам известно о Лире, ведь от них-то, судя по всему, и исходило большинство слухов об этой девочке. В тех широтах ведьмы имели огромную власть, и союзы с ними были очень полезны, хоть и обходились недешево. Лорд Наджент стремился заручиться их поддержкой и, самое главное, опередить в этом деле своих противников из Женевы.

– Думаю, власти заберут все лодки в радиусе нескольких миль, – сказал Пападимитриу. – Им сейчас важнее всего не допустить, чтобы начались беспорядки.

– Тем не менее, он доберется, – заверил его лорд Наджент. – А пока мы ждем, я… Погодите-ка! Там, внизу, – это, часом, не Ханна Релф?

Пападимитриу прищурился, вглядываясь в прямоугольник затопленного двора. К башне по пояс в воде брела какая-то худенькая фигурка в непромокаемом плаще. Вот она вскинула голову, сдвинув желтую зюйдвестку на затылок, и посмотрела вверх – и двое на вершине башни сразу ее узнали. Пападимитриу помахал рукой, но Ханна его не заметила и, опустив голову, двинулась дальше.

– Я спущусь и встречу ее, – сказал Пападимитриу.

Он бросился вниз по крутым ступенькам и едва не столкнулся с Ханной на площадке первого этажа. Тяжело дыша, Ханна расстегивала плащ. Ее маленький деймон помогал с пуговицами.

– Позвольте вам помочь, – предложил Пападимитриу. – Боже правый, что это на вас такое?

– Рыбацкие сапоги, – объяснила она. – Вот уж не думала, что здесь они когда-нибудь пригодятся.

– Сегодня день откровений, – усмехнулся Пападимитриу, помогая ей избавиться от плаща. – Вы – и с удочкой в руках! На это моего воображения не хватает.

Сапоги переходили в непромокаемый комбинезон, который доходил Ханне до груди и выглядел очень внушительно.

– Это не мои, а моего брата. Но он бросил рыбачить после того, как потерял ногу, на протезе особо не попрыгаешь. Вы не против, если я присяду на ступеньку, а вы…

Пападимитриу спустился на пару ступенек, ухватился за сапоги и потянул на себя. Ханна надела их поверх обычной одежды и, надо полагать, ей было очень неудобно.

– Ну что ж, зато вам повезло, – заметил он.

– Вы заняты? Я бы не хотела помешать, но…

– Вы и не помешаете. Не волнуйтесь.

– Я решила, что должна прийти и рассказать вам! Это очень важно!

– Том Наджент тоже здесь. Так что поберегите силы – нам еще по лестнице подниматься. А там расскажете все нам обоим.

Их деймоны шли впереди, негромко переговариваясь. Пападимитриу обеспокоенно поглядывал на Ханну: та все еще тяжело дышала, и щеки у нее так и пылали.

– Неужели вы проделали весь путь пешком? – ужаснулся он. – Нет-нет, не отвечайте. Простите меня. Поднимайтесь спокойно, и ни о чем не волнуйтесь. Спешить некуда.

Когда они, наконец, достигли верхней площадки, Ханна все же ответила:

– Я упросила соседа подбросить меня сюда на моторной лодке. По-моему, пешком из Иерихона по такой воде сюда просто не добраться. Видели, какое сильное течение у Сент-Джайлса?

Услышав их голоса, Лорд Наджент открыл дверь:

– Доктор Релф! Это настоящий подвиг. Входите же, садитесь к огню и позвольте предложить вам немного бренди из запасов Джорджа.

– Спасибо, – сказала Ханна. – Но в этом нет нужды. Я бы не хотела задерживать вас дольше необходимого.

– Вы никуда отсюда не уйдете, пока не согреетесь и не обсохнете, – отрезал Пападимитриу. – Кроме того, вам тоже стоит познакомиться со Шлезингером.

Ханна взяла протянутый лордом Наджентом стакан и сделала глоток, отметив про себя, что виски сейчас и вправду очень кстати.

– Кто такой Шлезингер?

– Агент «Оукли-стрит», у которого будет что нам рассказать. По крайней мере, мы на это надеемся.

– Я пришла потому, что в монастыре случилось что-то ужасное, – сказала Ханна. – Вчера, поздно ночью. Я об этом узнала случайно, от соседа – того самого, с моторной лодкой. Он отвез меня посмотреть, что там происходит, и проверить, все ли в порядке у Малкольма. Но там оказалось такое… В общем, начать надо с того, что надвратная башня обрушилась, и часть главного здания – тоже. И мост между монастырем и трактиром. Семь монахинь утонули, еще две пропали без вести. А ребенок… С одной стороны, пропал и ребенок. Но с другой… Короче, Малкольм – тот самый мальчик, ну, вы помните, – он тоже бесследно исчез. Но вместе с ним исчезли его каноэ и девушка, которая помогала монахиням ухаживать за ребенком. Понимаете? Только это и дает его родителям какую-то надежду.

– Они считают, что он мог… Спасти ребенка и уплыть на лодке?

– Если коротко, то да. Он просто души не чаял в этой малышке. Очень интересовался ею и всем, что имело к ней отношение. Так что… В общих чертах это все, что я хотела вам сказать.

– А что за девушка?

– Элис Парслоу, пятнадцати лет. Помогает в трактире, а несколько дней назад начала подрабатывать и в монастыре. Но есть еще кое-что…

– Погодите минуту. Они уверены, что ребенок пропал? Может, ее завалило обломками?

– Да, они совершенно уверены, потому что девочка лежала в деревянной колыбели, а колыбель стояла на кухне, когда рухнула надвратная башня, и эта девушка, Элис, за ней присматривала. Так вот, колыбель осталась на месте, но все одеяльца исчезли. Но и это еще не все. Был один человек… Не так давно он побывал в «Форели». Малкольм впервые упомянул о нем за несколько встреч до того, как мы с вами виделись у доктора Аль-Каиси. Я спрашивала вас тогда об этом человеке, но было так много других важных дел, что это пришлось отложить. Его зовут Жерар Боннвиль. Деймон у него – трехногая гиена, и…

Лорд Наджент резко выпрямился в кресле.

– А он-то какое имеет к этому отношение? – спросил Пападимитриу. – Что ему было нужно?

– Не знаю, связан он со всем этим или нет, – сказала Ханна, – но Малкольм его боялся, потому что эта его гиена вела себя очень странно. В тот день, когда мы с вами ужинали у доктора Аль-Каиси, Малкольм рассказал мне, что в воскресенье вечером Боннвиль пытался тайком пробраться в монастырь через окно. А, да! Еще эта девушка, Элис, с ним разговаривала, и Боннвиль сказал ей, что это он – отец ребенка… Якобы Лира – его дочь. Может, вы о нем что-нибудь знаете?

– Как ни странно, знаем, – ответил лорд Наджент, – и вот уже некоторое время интересуемся, хотя и по другим причинам. Он – ученый, видный специалист по элементарным частицам. Точнее, был таковым. Работал в Париже, возглавлял группу, исследовавшую поле Русакова – ну, эту теорию сознания, от которой у Магистериума такие корчи. Написал статью о том, что должна существовать частица, связанная с этим полем, и выдвинул радикальную гипотезу: мол, эта частица, возможно, и есть Пыль. Насколько я вообще способен это понять, суть гипотезы – в том, что все на свете материально, но что материя сама по себе обладает сознанием. Таким образом, понятие духа становится излишним. Понимаете, почему Магистериум из кожи вон лезет, чтобы заткнуть ему рот? У этого Боннвиля был… а впрочем, почему был? У него блестящий ум. И вы говорите, что он как-то связан со всей этой историей? С Лирой?

– Но он сидел в тюрьме, – заметил Пападимитриу. – Помните этот судебный процесс? Какое-то сексуальное преступление…

– Это-то его и погубило. Точнее, и это в том числе. Его обвинили в насилии над несовершеннолетними. И, по-моему, к этому как-то была причастна Мариса Колтер… кажется, дала против него показания… Надо будет проверить в архивах. Значит, он утверждает, что это он – отец Лиры?

– Так говорит Малкольм, – ответила Ханна, – а ему сказала эта девушка, Элис. И еще: миссис Колтер действительно знакома с Боннвилем.

– Откуда вы знаете? – спросил лорд Наджент.

– Она ко мне приходила.

– Что? Когда?

Ханна рассказала, как это было, и как Малкольм застал у нее миссис Колтер, и что он ей сказал, чтобы от нее отделаться.

– Стало понятно, что она и вправду знает этого Боннвиля, только не хочет признаваться. Она пыталась выяснить у меня, где держат ребенка. Но не сказала, что это ее дочь – и уж, тем более, кто отец. Вообще, очень странный был разговор… О! Мне кажется, или там, за дверью, кто-то есть?

Только она это сказала, как в дверь постучали. Пападимитриу открыл и радостно пожал вошедшему руку.

– Бад! Ты все-таки добрался! Молодец!

Лорд Наджент встал и подошел поздороваться с гостем. Шлезингер оказался худощавым, коротко стриженным блондином лет тридцати, а его деймоном была небольшая сова. Ханна заметила, что глаза датчанина светятся живым умом, а выражение лица говорит о привычке к постоянной бдительности. Одет он был тепло, но, похоже, промок насквозь.

– Здравствуйте, – сказал он, заметив Ханну. – Я не помешал?

– Боюсь, это я вам мешаю, – возразила та. – Я уже ухожу.

– Нет, доктор Релф, останьтесь, – распорядился лорд Наджент. – Важно, чтобы вы тоже это услышали. Бад, это Ханна, одна из нас. Она полностью в курсе дела и поставляет нам ценную информацию. Но ты только глянь – с тебя же ручьями течет! Иди, сядь к огню.

Шлезингер пожал Ханне руку:

– Приятно познакомиться. О чем это вы тут толкуете? Я пропустил самое интересное?

Как только датчанин снял пальто и сел у камина, лорд Наджент объяснил ситуацию. Ханна слушала его, не в силах сдержать профессионального восхищения. Высший класс, подумала она: бывший лорд-канцлер не упустил ни одной важной детали и при этом не сказал ни одного лишнего слова. Все абсолютно четко, ясно и связно.

Пока лорд Наджент говорил, Пападимитриу сварил всем кофе.

– Вот такие дела, – подытожил лорд Наджент. – А у вас для нас что-нибудь есть?

Шлезингер отхлебнул кофе и кивнул:

– Хоть отбавляй. Во-первых, насчет этой девочки, Лиры. Никаких сомнений, она действительно дочь Азриэла и Колтер. До нас дошли слухи о каком-то пророчестве, связанном с этой девочкой, и о том, что ею очень интересуется Магистериум. Соответственно, я отправился на Север, чтобы узнать больше. Ведьмы из Энары слышали «голоса авроры», то есть северного сияния, – так уж они выражаются; полагаю, это метафора. И голоса сказали, что судьба этого ребенка – положить конец судьбе. Вот и все. Сами ведьмы не понимают, что это значит, а уж я – и подавно. Может, это что-то хорошее, а может, и нет. Но главное условие таково: девочка должна совершить это, даже не подозревая о том, что она делает. Как бы там ни было, Магистериум узнал о пророчестве – у него есть свои агенты среди ведьм, – и тотчас начал разыскивать ребенка. Вот тут-то мы и поняли, что происходит что-то важное, и решили спрятать девочку понадежнее.

– Так, – кивнул лорд Наджент. – Что дальше?

– Во-вторых – Жерар Боннвиль. Я был с ним шапочно знаком в Париже и слыхал, что он ездил на Север. Я решил потихоньку расспросить своих университетских знакомых. Узнал, что он сидел в тюрьме за сексуальное преступление, уж не знаю, какое, и что его недавно выпустили. Академической должности он лишился, а с ней – и своих помощников, и доступа к лабораторному оборудованию, и библиотеки. Одним словом, всего, что нужно физику для нормальной работы. Ни одно научное заведение его теперь не примет. С ним и раньше-то было нелегко работать – он всегда требовал от других слишком многого и сам был как будто одержим… да еще эта его гиена – чертовски неприятная тварь… Говорите, осталась без ноги? Когда я виделся с Боннвилем в последний раз, все ноги у нее еще были на месте. Подозреваю, Фардер Корам может знать, что там случилось. Я, кстати, встретил Корама в Швеции. Он вам, наверное, уже сообщил…

Услышав имя Корама, Ханна искоса взглянула на лорда Наджента, а тот ответил ей совершенно бесстрастным, ничего не выражающим взглядом.

– Но Боннвиль, похоже, нашел способ вернуть себе положение, – продолжал Шлезингер. – Он тоже узнал о пророчестве ведьм, и подумал: если удастся захватить ребенка, то можно будет заключить сделку с Магистериумом. Мол, верните мне лабораторию и все, что нужно для исследований, а я отдам вам девчонку, и делайте с ней, что хотите. Вот такие у него планы. А нам известно, где он сейчас? Есть какие-то свежие новости?

– Мы можем только предполагать, – сказал Пападимитриу, – но есть вероятность, что он пустился в погоню за мальчиком и этой девушкой, которая присматривала за Лирой. У них есть лодка – каноэ, если я ничего не путаю. Ханна считает, что на этой лодке они и спаслись. Но скажите, Ханна, куда они могли направиться? Как вы думаете?

– Ну-у, – задумчиво протянула Ханна, – несколько дней назад Малкольм спрашивал меня, что такое убежище. Он услышал об этом от монахинь и спросил меня, правда ли, что колледжи до сих пор дают убежище ученым. И я сказала, что в Иордане была такая традиция…

– И до сих пор есть, – перебил Пападимитриу. – Чтобы получить убежище, нужно обратиться лично к Магистру. Есть латинская формула…

– Короче, я уверена, что в иных обстоятельствах Малкольм попытался бы привезти ее сюда, – заключила Ханна. – Но вы же видите, что творится на улицах! Сомневаюсь, что на обычном маленьком каноэ сейчас можно добраться куда захочешь. Скорее всего, они просто плывут по течению.

– Кроме того, этот ребенок – не ученый, – добавил Пападимитриу. – Так что ничего не получится.

– Но если бы все-таки получилось, это гарантировало бы ей безопасность?

– Абсолютную. Были прецеденты в суде, и в законе не нашлось ни единой лазейки. Но, как я уже сказал…

– А вы знаете, что? – Шлезингер, внимательно слушавший их разговор, внезапно подался вперед, и глаза его блеснули от возбуждения. – Это объясняет кое-что из того, что я слышал на Севере. Я-то спрашивал у ведьм о ребенке вообще. Не говорил, что это девочка. Просто спросил: «Не было ли у вас пророчества о ребенке?» И одна ведьма… как же ее звали? Ах, да, Тильда Васара! Королева Тильда Васара. Так вот, она ответила, что слышала пророчество о мальчике, и я из вежливости ее выслушал, хотя меня интересовала только девочка. И она сказала, что голоса авроры говорили о мальчике, которому предстоит доставить сокровище в безопасное место. В убежище. Может, это и есть ваш мальчик?

– Да! – воскликнула Ханна. – Малкольм и сам бы сказал об этом примерно в таких словах. Он настоящий романтик.

– Но, как бы то ни было, сюда он ее не привез, – сказал Пападимитриу. – Предположим, что он пытался, но не смог, и лодку унесло дальше по течению. Что, по-вашему, он предпримет теперь?

Трое мужчин выжидающе уставились на Ханну, словно не сомневались, что она знает ответ. Ну что ж, пожалуй, она действительно знала.

– Лорд Азриэл, – сказала она. – Лорд Азриэл приезжал в монастырь повидаться с ребенком и произвел на Малкольма большое впечатление – тот даже одолжил ему свое каноэ. Малкольм уверен, что лорд Азриэл может обеспечить Лире безопасность. Так что, скорее всего, он попытается отвезти девочку к нему.

– А он знает, где его искать? – спросил Пападимитриу.

– Не знаю. Полагаю, где-то в Лондоне… но где именно – не представляю.

– Даже если и так, – вмешался Шлезингер, – вчера вечером я виделся с Азриэлем в Челси, и он сказал, что снова собирается на Север. Даже если Малкольм туда и доберется, Азриэл к тому времени уже может отбыть.

– Если наводнение его не задержит, – добавил лорд Наджент, поднимаясь на ноги. Обретя четкую цель, он мгновенно преисполнился сил и даже как будто помолодел. – Ну что ж, теперь все ясно. Теперь мы знаем, что делать. Нужно отправиться следом за ними и перехватить раньше, чем их догонит Боннвиль. Как ты сюда добрался, Бад?

– Нанял быструю моторку. Думаю, ее хозяин все еще где-то рядом: он сказал, что хочет подработать в Оксфорде.

– Разыщи его и отправляйся немедленно, – распорядился лорд Наджент. – Джордж, ты знаешь цыган. Воспользуйся своими связями. Раздобудь пару лодок – себе и мне. Имейте в виду, Магистериум тоже охотится за Лирой. У ДСК полно речных катеров – и все их отправят на поиски. Ханна, бросьте все и ищите с помощью алетиометра.

– Но как мне с вами связаться? – спросила Ханна.

– Никак, – сказал лорд Наджент. – Преуспеем мы или нет, это нужно для истории, которую вы в свое время напишете. Возвращайтесь домой, там тепло, сухо и безопасно. И займитесь алетиометром, а я найду способ выйти с вами на связь.