Я бежала по извилистым улицам городка, камни впивались в голые ноги, и я морщилась от боли. Ближе к окраине уличных фонарей становилось все меньше, а я все бежала в холоде и темноте, натыкаясь на невидимые лужи и гравий, пока ноги не онемели настолько, что я уже не чувствовала ни ран, ни острых камней.

Однако я все равно не останавливалась, я отчаянно хотела удрать как можно дальше от Ричарда Буллмера. Я понимала, что в какой-то момент не выдержу, что придется остановиться, но надеялась, что у меня хватит сил добраться до какого-нибудь укрытия.

Наконец силы иссякли. Я не могла больше бежать и, прихрамывая, перешла на быстрый шаг; затем, когда огни городка почти исчезли вдали, я шла, уже пошатываясь. Извилистая дорога вела вдоль фьорда. Каждую сотню метров я оглядывалась на крошечные огоньки портового города и темные воды, по которым приближались огни «Авроры». Теперь я четко видела очертания корабля, а еще заметила, что небо надо мной начинает светлеть.

Уже рассвет – господи, какой же сейчас день? Понедельник?

Но что-то было не так, и через пару минут я поняла, что именно. Небо светлело не с востока, а с севера. И это был не рассвет, а пугающие золотисто-зеленые вспышки северного сияния.

Я рассмеялась – горько и безрадостно. Как там говорил Ричард? «Каждый должен увидеть северное сияние перед тем, как умереть». Что ж, увидела.

С каждым шагом я вспоминала об отчаянных призывах Кэрри бежать и поскорее убираться с корабля, о ее преувеличенных страхах по поводу влиятельности Ричарда.

Сейчас я поняла, что она не преувеличивала.

Ну почему я усомнилась в ее словах? Не стоило показывать в отеле удостоверение Анне, не стоило все выкладывать Эрику. Но я не могла поверить, что влияние человека, пусть даже очень богатого, может распространяться так далеко. Теперь стало ясно, что я была не права.

Я застонала, злясь на собственную глупость, на холод, проникающий сквозь мои тонкие мокрые вещи, а больше всего на то, что забыла в отеле кошелек. Глупо, как же глупо. В нем лежали пять тысяч промокших, но вполне годных крон. Что мне делать? Документов нет, спать негде, не на что купить даже шоколадку, не говоря уже о билете на поезд. Как найти полицейский участок? Хватит ли мне храбрости рассказать им всю правду?

Размышляя над этим, я услышала рев двигателя и, обернувшись, увидела машину, которая с пугающей скоростью выскочила из-за поворота. Водитель явно не ожидал, что кто-то может идти здесь среди ночи.

Я бросилась к краю дороги, споткнулась и, скатившись по щебню, который расцарапал мне руки и порвал легинсы, с всплеском упала в какой-то ров – то ли ручей, то ли дренажный канал с галькой на дне. В паре метров надо мной завизжали покрышки, машина остановилась; в свете задних фонарей казалось, что дым из выхлопной трубы поднимается красными клубами.

Захрустел гравий под ногами. Неужели Ричард? Или кто-то из его людей?

Я попыталась встать, но не могла наступить на ногу. Попробовала снова, уже медленнее, и от боли в лодыжке всхлипнула.

Услышав это, мужчина, чей силуэт подсвечивался сзади фарами, заглянул за край дороги и сказал что-то по-норвежски. Я покачала головой. Руки тряслись.

– Я н-не говорю по-норвежски. – Я старалась сдержать рыдания. – Вы знаете английский?

– Да, знаю, – с сильным акцентом ответил мужчина. – Дайте руку. Я вас вытащу.

Без посторонней помощи выбраться оттуда я бы не смогла, к тому же если бы он хотел напасть на меня, то скорее сам спрыгнул бы вниз.

Фары слепили, и я прикрыла глаза рукой. Я видела лишь темный силуэт и копну светлых волос под головным убором. По крайней мере, это точно не Ричард.

– Дайте руку, – повторил мужчина, слегка нетерпеливо. – Вы не ранены?

– Н-нет. В смысле, лодыжка болит, но вряд ли это перелом.

– Поставьте ногу сюда, – показал он на камень сантиметрах в тридцати от дна канавы, – и я вас вытащу.

Я кивнула и с мыслью о том, что я, возможно, поступаю очень глупо, поставила целую ногу на камень и протянула правую руку вверх.

Мужчина с невероятной силой схватил меня за запястье и, пыхтя от усилия, потянул, уперевшись в камень у края дороги. Я вскрикнула, когда перенесла вес на подвернутую щиколотку, но еще один болезненный рывок, и я выбралась из канавы на обочину.

– Что вы здесь делаете? – спросил мужчина. Я не видела его лица, но голос звучал обеспокоенно. – Вы заблудились? Попали в аварию? Дорога ведет прямо в горы, туристам здесь не место.

Раздумывая над ответом, я заметила две вещи.

Во-первых, в свете фар я увидела очертания кобуры у него на поясе. И во-вторых, машина была полицейской. Я застыла на месте, не зная, что сказать, как вдруг в тишине раздался треск рации.

– Я…

Полицейский подошел ближе, стараясь меня разглядеть, и нахмурился.

– Как вас зовут, мисс?

– Я…

Снова затрещала рация, и мужчина поднял палец:

– Минутку.

Он потянулся к поясу, и я увидела, что в кобуре не пистолет, а полицейская рация, рядом с которой крепились наручники. Полицейский быстро ответил, затем сел на водительское сиденье и продолжил разговор по рации в машине.

– Ja. – Последовал обмен непонятными мне фразами. Он посмотрел на меня сквозь лобовое стекло, вид у него был озадаченный. – Ja, det er riktig. Лора Блэклок.

Все словно замедлилось, и я поняла: либо сейчас, либо никогда. Возможно, я совершу ошибку. Но если я не побегу, то вряд ли узнаю, была ли я права.

Полицейский вернул на место рацию и потянулся к бардачку.

Зная, как будет больно, я собралась с духом и побежала – не дальше по дороге, а вниз, по пересеченной местности, по крутому, головокружительному склону фьорда.