43
Акки
Моноволоконный кабель был почти невидим среди ила и щебня морского дна. Даже в свете прожектора экзоскелета Акки он едва отсвечивал проблеском паутинки, терявшейся в камне и осадочных породах этого иззубренного хребта.
Кабель спроектировали незасекаемым; для «Броска» он был единственным надёжным способом связываться с двумя удалёнными рабочими группами, не выдавая их расположение. Акки был вынужден почти час искать, даже зная, где он находится, и пользуясь лучшими инструментами, прежде чем обнаружил линию, идущую к острову. Когда он подключил свой нейрошунт к кабелю, у него осталось меньше половины кислорода.
Много времени ушло на то, чтобы просто покинуть корабль. И всё равно Акки не мог быть уверен, что его уход остался незамеченным. Неразговорчивый помощник электрика, отвечавший за снаряжение, не должен был спрашивать, есть ли приказ, когда Акки брал ДУ. Другой фин, свободный от вахты механик, шёл за ним, держась поодаль, и Акки пришлось нырнуть в шлюз, чтобы стряхнуть стеноса с хвоста.
Меньше двух дней понадобилось, чтобы экипаж «Броска» начал меняться. Власть перераспределилась. Те, у кого прежде не было никакого влияния, теперь расталкивали остальных у кормовых линий и принимали позы власти, а прочие выполняли свои обязанности, опустив глаза и поджав плавники. Чин и официальное положение мало что значили. Хотя они и прежде не слишком учитывались на «Броске». Дельфины куда больше значения придают умению тонко доминировать, чем официальному званию.
Казалось, теперь имеет значение даже раса. Среди получивших власть оказалось непропорционально много стеносов. Происходило что-то вроде неформального переворота. Официально Такката-Джим замещал Крайдайки, лежавшего в коме, пока не будет созван совет корабля. Но в воде «Броска» словно появился привкус стада с новым доминантным вожаком. Те, кто поддерживал прежнего самца, оттеснялись, а стая нового выплывала вперёд.
Акки это казалось нелогичным и отвратительным. Его повергало в отчаяние, что даже высокоселективные фины «Броска» из-за стресса оказались под воздействием древних паттернов поведения. Он даже был готов согласиться с галактами, утверждавшими, что трёхсот лет возвышения мало для выхода в космос.
Жестокое осознание заставило его почувствовать себя лишь клиентом, чего почти не случалось в смешанной, эгалитарной Калафии. Собственный маленький мятеж, когда он покидал корабль, чтобы связаться с Джиллиан Баскин, принёс ему слабое удовлетворение. Прямой запрет исполняющего обязанности капитана был нарушен.
Но Акки теперь знал правду: он – член экипажа, имитирующего команду космонавтов. Никакой возможности выпутаться из этой катавасии без вмешательства патронов не было – разве что Крайдайки придёт в себя.
Ни Игнасио Мец, ни Эмерсон д’Анит, ни даже Тошио тут не справятся. Он был согласен с Маканай, что единственной надеждой оставались доктор Баскин и Томас Орли. Но пока Орли, как и прочих в экипаже, приходится считать погибшим. Это ещё одна причина, что командный дух экипажа после несчастья с Крайдайки покатился к чертям.
Коммуникатор тихо гудел несущей частотой прямо в его статоакустический нерв, и Акки нетерпеливо ждал, когда Тошио вернётся с Джиллиан. Линия, пока Чарльз Дарт отдыхал, больше ни для чего не использовалась, но с каждой секундой увеличивались шансы, что связист корабля может отследить соединение. Акки установил его, чтобы скрыть переговоры с Тошио, но даже олухи из младших связистов в конце концов заинтересуются устойчивыми помехами.
«Где же они? – думал он. – Ведь знают, что у меня мало воздуха. А от этой металлизированной воды ещё и кожа зудит».
Медленно дыша, Акки возвращал себе спокойствие. Поучающий ритм кининка мерцал в сознании:
* Прошлое – то, что было однажды —
Памяти, некогда бывшей, остатки…
* В нём, в нём причины —
Того, что сейчас
* Будущее – то, что будет —
Предвидимо, видимо, редко…
* В нём заложен итог —
То, что есть сейчас.
* Настоящее – это сужение,
Преходящее, мерцающее…
* Доказано шуткой —
О том, что оно сейчас есть
Прошлое, будущее и настоящее – среди идей, самых сложных для передачи на тринари. Стихи предназначались для понимания причинно-следственного видения мира людьми-патронами и большинством остальных разумных, но одновременно утверждали глубину веры китообразных в исключительность жизни.
Акки всё это казалось простым. Временами он удивлялся, почему дельфам Земли идеи даются с таким трудом. Единая мысль, единое воображённое деяние и их последствия – у всего этого свой вкус и ощущения, особенно в действии. Когда будущее непредставимо, остаётся стараться изо всех сил и верить.
Ведь именно так люди преодолевали век за веком своё ужасное, одинокое невежество. Акки не мог понять, отчего это должно быть так трудно его народу, особенно теперь, когда путь уже проложен.
– Акки? Это Тошио. Джиллиан сейчас будет. Ей пришлось прервать что-то очень важное, и я побежал вперёд. Ты в порядке?
Акки вздохнул.
* Там в глубине
Дыхало горящее словом
* Парю в ожидании
Зова долга
* Словно циклоида
Кружусь без конца…
– Ты обожди… – сказал Тошио, перебивая сложение стиха.
Акки скривился. У Тошио никогда не будет чувства стиля.
– …и Джиллиан здесь, – закончил Тошио. – Будь осторожнее, Акки.
Линия трещала помехами.
* Вот и ты —
Ныряющий/летящий партнёр *
– Акки?
Это был голос Джиллиан Баскин, едва различимый из-за плохой связи, но принёсший бесконечное облегчение.
– Что там, дорогой мой? Скажи, что творится на корабле? Почему Крайдайки не хочет говорить со мной?
Акки не ожидал, что она сразу спросит об этом. Ему казалось, что первым будет вопрос о Томе Орли. Но если она не говорит об этом, то и он обойдёт тему.
* Маканай—
Больных целитель
* Посылает меня
А опасность ждёт
*Немой недвижный
Лежит Крайдайки
* Не зная грядущей
Судьбы «Броска»
* А вкус
Одичания
* Воду сквернит
Молчание вместо ответа. Несомненно, Джиллиан формулировала свой следующий вопрос так, чтобы ответ на тринари был совершенно ясен. Искусство, которого Тошио порой не хватало.
Акки вскинул голову. Неужели звук? Но не из линии комма, а из тёмных вод кругом.
– Акки, – начала Джиллиан. Я буду спрашивать, предполагая трёхуровневые ответы. Прошу, в ответе пожертвуй искусностью ради краткости.
«С радостью, если сумею», – подумал Акки. Он часто размышлял, отчего так трудно вести прямой разговор на тринари, не углубляясь в поэтические красоты. Ведь это такой же родной язык, как англик. И всё равно он страдал от какого-то сопротивления тринари лаконичной речи.
– Акки, пренебрегает ли Крайдайки Рыбами Снов? Преследует их? Стал их добычей?
Джиллиан спрашивала, остался ли Крайдайки способным пользоваться инструментами, серьёзно ли он ранен, погружён ли в сон-охоту, или, что гораздо хуже, мёртв. Как она мгновенно перешла к сути дела? Акки сумел ответить с благословенной кракостью.
* Кальмаров настигает —
В самой бездне *
Опять этот звук! Быстрые щелчки, совсем рядом. Проклятая неизбежность – прямое подключение к нейрошунту со всей статикой кабеля. Но звуки были так близко, что сомнений не оставалось: за ним кто-то охотился.
– Хорошо, Акки. Ещё вопрос. Спокойна ли Хикахи в своих кининк-строфах, вторит ли она эху стаи или поёт песню отстранённого безмолвия?
Дельфиний сонар всегда замечает что-то. Он ощутил частью головы, как прямо над ним прошёл звуковой импульс, пока не задев его. Акки вжался как можно плотнее в дно океана и изо всех сил старался увести собственное нервное щёлканье в мягкий песок. Ему хотелось уцепиться манипулятором экзоскелета за скалу или ещё что-то для устойчивости, но даже тихое гудение сервомоторов могло быть услышано.
* Молчанье отсутствия —
Память тускнеет *
* О, Хикахи *
* Молчанье отсутствия
От Тшут
* От Суэсси *
Как бы и он хотел «отсутствовать здесь», быть там, в своей тихой каюте «Броска».
– Хорошо… Это молчание пойманных в сети? Это молчание ждущих косатки? Молчание кормящихся рыб?
Акки готовился ответить, когда его, словно человека, ослеплённого ярким светом, захлестнул пульсирующий звук, жёстко нацеленный, откуда-то сверху и слева. Дельфин вверху явно уловил его присутствие.
* Такката-Джим —
Перекусывает кабели
* Работа моя —
Теперь не моя
* Его рассказы о финах —
Песни лжи *
От возбуждения Акки произнёс это вслух, а не послал импульс по моноволокну. Больше не было смысла соблюдать секретность. Он хотел отключиться от кабеля и повернул свой сонар к чужаку. Мощный сонарный импульс, надеялся он, ненадолго парализует того.
Эхо, вернувшееся к нему, чётко обрисовало следившего. Сокрушительное эхо огромного дельфина, увернувшегося от его луча.
Кта-Джон? Акки мгновенно узнал эхо.
– Акки? Что такое? Ты в боеготовности? Отсоединись, если надо! Я вернусь, как можно…
Повинуясь, Акки разорвал нейролинк и метнулся в сторону.
Очень вовремя. Сине-зелёный лазерный луч расплавил кусок дна, где он был секунду назад.
«Вот, значит, как, – думал он, уходя в каньон рядом с океанским хребтом. – Молот занесён, и извинения не принимаются».
Свернув направо, Акки помчался вниз, в непроглядную тьму.
Дельфины известны своим отвращением к убийству воздуходышащих, но они – раса, склонная к преодолению ограничений. Ещё до возвышения людям были известны случаи, когда дельфины убивали дельфинов. Превращая китообразных в звездоплавателей, человек одновременно сделал их более способными к убийству.
Слепящий луч прошипел всего в метре перед ним. Акки стиснул челюсти и нырнул в облако жгучих пузырей. Второй опаляющий разряд пронёсся между его грудными плавниками. Крутанувшись, он ушёл в длинную звуковую тень иззубренного скального выступа.
Лазер Кта-Джона мог убивать на гораздо большей дистанции, чем сварочная горелка экзоскелета Акки, в сущности являвшаяся вспомогательным инструментом. Похоже, шансы давали только быстрота и изворотливость.
Внизу была густая полутьма. Угасли все оттенки красного. Только синие и зелёные части спектра дневного света проникали сюда, чтобы осветить затенённый ландшафт. Пользуясь неровностями дна, Акки скользил между острыми выступами стен узкой скальной расщелины. Тут он остановился переждать и вслушаться.
Эхо, пойманное им, когда он слушал, замерев, показало, что и Кта-Джон поблизости. Акки надеялся, что его собственное лихорадочное дыхание было не таким громким, как казалось.
Он послал нейрозапрос экзоскелету. Мини-комп ответил, что у его ДУ осталось кислорода на полчаса.
Акки едва не заскрежетал зубами. Ему хотелось вцепиться в длинные грудные плавники Кта-Джона, хотя он понимал, что громадный стенос превосходит его по размерам и силе.
Акки не мог понять, охотится Кта-Джон за ним по собственной воле или выполняет приказ Такката-Джима. Но если даже и было нечто вроде заговора стеносов, он не мог позволить им убить беспомощного Крайдайки, чтобы без помех осуществить свои планы. Немыслимо – ведь они могли решить и напасть на Джиллиан, если она будет недостаточно осторожной, возвращаясь на корабль. От одной мысли о том, что в этом преступлении могут участвовать фины, Акки затошнило.
«Я должен вернуться и помочь Маканай защитить Крайдайки до возвращения Джиллиан!»
Выскользнув из расщелины у самого дна, он зигзагами помчался к маленькому каньону на юго-западе, по направлению к «Броску», прочь от острова Тошио и теннанинской развалины. На этом курсе Кта-Джон его, скорее всего, не засечёт.
Акки слышал, как гигант рыщет поверху. Мощные звуковые лучи пока не находили его. Похоже, он взял правильный старт.
Однако ничто не могло сравниться с удовольствием неожиданно врезать Кта-Джону головой по гениталиям!
Джиллиан отвернулась от компа, видя тревогу на лице Тошио. Сейчас он выглядел совсем мальчиком. Куда-то делась маска крутого, лихого, бывалого парня. Тошио был лишь юным гардемарином, узнавшим, что его капитан искалечен, а лучший друг, скорее всего, борется за свою жизнь. Он посмотрел на неё, надеясь, что она скажет, что это неправда, и что всё хорошо.
Джиллиан взяла его за руку и, обняв, привлекла к себе. Удерживала его, невзирая на попытки освободиться, пока наконец мышцы парня не обмякли и он не зарылся лицом в её плечо, ответив таким же крепким объятием.
Когда они отпустили друг друга, Тошио старался не смотреть на нее – отворачиваясь, он вытирал глаза ладонью.
– Хочу взять с собой Кипиру, – сказала Джиллиан. – Как думаешь, вы с Сах’отом и Дэнни обойдётесь без него?
Тошио кивнул. Он охрип, но понемногу справился с голосом:
– Да, сэр. Сах’от может оказаться проблемой, когда я начну передавать ему некоторые обязанности Кипиру. Но я следил, как вы с ним обращались. Думаю, справлюсь.
– Отлично. Следи, чтобы он не лип к Дэнни. Уверена, у тебя получится.
Джиллиан направилась к маленькому лагерю у воды, чтобы собрать сумку. Тошио спустился к самому краю пруда и включил усилители гидрофонов, которые просигналят двум дельфам, что их ждут. Сах’от и Кипиру уплыли час назад, дождаться вечерней охоты аборигенов.
– Я вернусь с вами, если хотите, Джиллиан.
Она помотала головой, укладывая свои записи и инструмент.
– Нет, Тошио. Работа Дэнни с кикви чертовски важна. Ты – тот, кто удержит её, если она вдруг увлечётся настолько, что сможет спалить целый лес одной спичкой. Кроме того, мне надо, чтобы ты поддерживал тот же дух, когда меня не будет. Как считаешь, управишься?
Джиллиан закрыла водонепроницаемую молнию сумки и принялась снимать рубашку и шорты. Тошио отвернулся, густо краснея.
Потом он заметил, что Джиллиан не заботит, смотрит ли он. «Я могу больше никогда её не увидеть, – подумал он. – Понимает ли она, что делает для меня?»
– Да, сэр, – ответил он. У Тошио пересохло во рту. – Я буду вести себя так же придирчиво и нетерпеливо с доктором Дартом, как всегда. А если Такката-Джим спросит о вас, я ему… Я скажу ему, что вы где-то тут, э-э-э, тоскуете…
Джиллиан держала в руках гидрокостюм, собираясь влезть в него. Она взглянула на юношу, удивлённая резкостью его тона. Потом засмеялась.
Два широких шага, и она оказалась рядом, готовая снова обнять его. Не успев даже подумать, Тошио ощутил ладонями гладкую кожу её спины.
– Ты хороший, Тошио, – сказала она и поцеловала его в щёку. – И ты знаешь, что чуть перерос меня? Солги Такката-Джиму обо мне, и я обещаю, что мы быстро сделаем из тебя отличного мятежника.
Тошио кивнул, закрыв глаза.
– Хорошо, мэм, – ответил он, не выпуская её.
