124
Том Орли
Скрестив ноги, он сидел на мате, сплетёном из водорослей, в тени разбитого корпуса, и слушал рокот соседнего вулкана. Думал о спасении, под бесконечное шуршание водорослей, находя в нём свою красоту. Шелестящий, меняющийся ритм уводил в преддверие медитации. На мате, как центр мандалы, перед ним лежала информационная бомба, которую он так и не задействовал. Контейнер сверкал в лучах солнца: первый ясный день на севере Китрупа за многие недели. Поверхность ободрана, но всё равно блестит.
«Ну, где ты сейчас?»
Плот мягко покачивался на восходящих волнах. Он плыл в своём трансе сквозь уровни сознания, как старик, лениво копающийся на чердаке; как бродяга прежних времён, с лёгким любопытством поглядывающий в щели стенок товарного вагона.
«Где ты теперь, любовь моя?»
Он припомнил японскую хайку восемнадцатого столетия – великого поэта Ёса Бусона:
Под весенним дождём
Мокнет забытый на крыше
Тряпочный мячик.
Глядя на мутные отражения во вмятинах корпуса бомбы, прислушивался к звукам плоских джунглей, суете мелких зверьков, шуму ветра во влажной листве.
«Где та моя часть, что ушла?»
Прислушиваясь к медленному пульсу мира-океана, Том вглядывался в рисунки металла, и скоро в них ему представилось изображение.
Тупая, грузная, клинообразная фигура приблизилась к месту небытия, сияющему в глухой черноте космоса. Том смотрел, как раскололся неуклюжий клин. Толстый панцирь медленно отходил, словно пробитая птенцом скорлупа насиженного яйца. Осколки улетели, и остался стройный гладкий цилиндр, немного похожий на гусеницу. Вокруг него засветился нимб – утолщающаяся вероятностная оболочка, уплотняющаяся на глазах.
«Нет, не иллюзия, – решил он. – Не может быть иллюзией».
Он раскрылся изображению, принял его в себя. И уловил мысль, взлетевшую к нему из этой гусеницы.
Цветущая груша.
Читает письмо женщина
При свете луны.
Треснувшие и плохо заживавшие губы саднили, складываясь в улыбку. Ещё одна хайку Бусона. Её послание яснее ясного – в таких-то обстоятельствах. Каким-то образом она услышала его и ответила так же.
– Джилл! – Он тянулся изо всех сил.
Гусеница, оплетённая коконом стасиса, приблизилась к огромной дыре в пространстве. Падая вперёд, к тому не-месту в пустоте, стала прозрачной в падении, исчезла.
Том долго сидел без движения, глядя, как неспешно меняются отражения на металлическом шаре с проходившим утром.
Наконец он решил, что не нанесёт себе или вселенной особого вреда, если начнёт думать и о том, как выжить.
