Глава 14
Все попытки выяснить у Коли, что же произошло, остались безответными. Коля или не хотел, или не мог поделиться с родичем новостями.
Он лишь твердил:
– Сам увидишь!
И еще иногда обещал:
– Как увидишь – обалдеешь! Я хоть и не такой впечатлительный, как вы с Катей, а до сих пор не в себе!
Прибыть в Васильки они постарались с максимальным шумом, чтобы все видели: их тут последние часы не было.
Коля мигал фарами, гудел и, словно этого было мало, открыв окошко, кричал:
– Катюша! Катя! Встречай мужа с братом!
А Саша добавлял:
– Мы вернулись! Голодные!
Катя выбежала им навстречу. Вместе с ней еще кто-то из съемочной бригады. Вид у всех был до того взбудораженный, что Саша окончательно уверился, что он пропустил что-то по-настоящему стоящее. Ему не составило труда изобразить волнение и изумление.
– Ой, ребята, вы такое пропустили!
– Что? Что случилось?
– Пойдемте! Там такое!
И Катя потащила мужчин к дому. Впрочем, они и не сопротивлялись. С противоположной стороны дома собралась уже вся съемочная группа в полном составе. Они столпились у стены на том самом месте, где совсем недавно лежали спиленные ветки яблонь. Но теперь ветви были перенесены в сторону, а возле стены в земле виднелась глубокая дыра. Она была выкопана недавно. Тут же валялись заступы и лопаты, которыми орудовали копатели. А сейчас в получившейся под стеной дома яме возились несколько наиболее крепких мужчин. В руках у них были веревки, которыми они пытались что-то подцепить.
Похожая на лошадь тетка стояла над ними и то и дело нетерпеливо осведомлялась:
– Скоро вы?
– Нет!
– Поторопитесь!
– Никак не выходит!
И высунувшись из ямы по пояс, мужчина пояснил ей:
– Дерево гнилое, тронем, может совсем рассыпаться. Тащить?
– Ни в коем случае! – испугалась тетка.
– Что же делать?
– Это ты мне скажи, что?
– Надо утра ждать, – произнес мужчина, в котором Саша узнал того самого осветителя Юру, которому первому довелось увидеть узоры на доме бабы Глаши. – Утром яму углубим, плавный подъем сделаем, доски постелем, а под сам гроб поленья приладим.
Гроб?! Какой еще гроб? В первый момент Саше показалось, что он вовсе ослышался. Не гроб сказал Юра, а, например, крот. Хотя откуда тут под стеной дома взяться кроту? А гробу откуда взяться? Нет, конечно, Саша просто не так услышал и не то понял.
Но Юра был упорный, и он повторил:
– Поленья приладим и на круглых чурках как на катках мы гроб наружу и выкатим.
Точно гроб! Но что тут происходит?
– Отлично! – одобрила между тем новый план руководительница. – Значит, так и сделаем. Выбирайтесь наружу, будем все отдыхать.
Мужчины выбрались из ямы.
– Только того… Надо бы охрану оставить. А то не ровен час…
Пока они обсуждали свои дела, Саша оттащил сестру в сторону и шепотом спросил у нее:
– Они что, нашли под домом какой-то гроб?
– Да! – тоже шепотом ответила ему Катя. – Представляешь!
Глаза у нее горели. И она принялась посвящать брата в те подробности, которые к этому времени сумела узнать. Катина речь плавностью не отличалась, девушка была слишком взволнованна, чтобы гладко излагать свои мысли. Но все же суть произошедшего в его отсутствие Саша сумел уловить.
Когда Коля удирал от своих преследователей, он сначала метался по дому, а потом оказался в подвале, надеясь, что преследователи не рискнут туда сунуться. Но не тут-то было. Они полезли за ним и туда. Но Коля тоже так просто сдаваться не собирался. Он прошмыгнул дальше и оказался в помещении, где никто из нынешних жильцов дома никогда раньше не был. Как-то не доходили у них руки везде залезть. Перегородки там были деревянные, дерево во многих местах прогнило, так что Коле удалось найти подходящую дыру и удрать через нее наружу.
– А эти полезли за ним и наткнулись на гроб! Представляешь, они решили, что это призрак привел их к тому месту, где лежат его останки! О том, что их мог дурачить кто-то из жителей деревни, они теперь и думать не хотят. Пока вас не было, они залезли под дом и фотографировали там до посинения. А теперь у них все мысли только о том, как бы этот гроб извлечь и осмотреть. Внутри открыть крышку не получается, потолок слишком низкий. Надо наружу тянуть.
– Значит, кого-то все-таки похоронили у нас под домом.
– Кого-то! Старика и похоронили. Гроб-то совсем старый.
– Ты его уже видела! – обличил сестру Саша и почувствовал жгучую зависть.
– Мельком. Но сразу видно, что этот гроб еще до революции делали. Не гроб, а игрушка. Сплошь картинками всякими и резьбой украшен, и надписей много.
– И что написано?
– Я не разобрала. Но буквы все старославянские.
Саша почувствовал, как его начинает ощутимо трясти от волнения. Выходит, не врали старожилы Васильков. Действительно, до революции под домом похоронили какого-то человека. Вот это повезло Коле так повезло! И пресса уже тут, никого специально звать не надо.
Но взглянув в сторону суетящихся телевизионщиков, Саша ощутил легкое смущение. Как-то очень уж по-хозяйски они здесь всем распоряжались. Действовали так, словно хозяев вовсе не было рядом.
Юра как раз в эту минуту осведомлялся у начальницы:
– Так что, присмотрите за находкой?
– Само собой, – сказала главная. – Лично тут караулить останусь. Тем более что всего ничего до восхода осталось. А вы идите, ребята, мойтесь и отдыхайте. Вам утром еще работать. Дыру надо будет расширить, я уже сейчас это вижу.
Мужчины утопали. Но оставалось еще достаточно народу, кто в раскопках не участвовал и потому устать не успел. Они мечтали удовлетворить свое любопытство, пытались сунуть носы в яму, но не тут-то было. Руководительница всех от раскопок шуганула:
– А ну! Прочь! Не хватало еще, чтобы вы там что-нибудь повредили!
Не лучше она обошлась и с Сашей и даже с Колей. А уж Барон, тот и вовсе с визгом улетел от противной тетки, верней, от ее пинка по филейной части. И эта баба была еще и недовольна.
– Тощая у вас какая собака, – заявила она, морщась. – Под шерстью и не видно, а так кожа да кости. Всю ногу себе об ее зад отшибла!
И тут Коля наконец не выдержал. Он терпел долго, но тут терпение у него лопнуло.
– Так! – заявил он и воинственно набычился. – Этого еще не хватало, бить нашу собаку! Я ваше самоуправство здесь терпеть не намерен!
Вид у него был такой грозный, что тетка даже отступила на пару шагов назад и пролепетала:
– Чего-чего?
– А то! Попрошу вас освободить мой дом и прилегающий к нему участок! Немедленно!
– На каком основании?
– Нет, это лучше вы мне скажите, на каком основании тут находитесь?! А? – наседал на нее Коля. – Я вам, помнится, на съемки в моем доме своего разрешения не давал! Не так ли?
И пока все остатки съемочной группы ошалело таращились на него, медленно осознавая размер грозящей им катастрофы, Коля повторил с нажимом:
– Всех прошу удалиться с моей территории! Это мой дом! А значит, все, что находится в нем, тоже принадлежит мне. А что касается собаки, то я, может быть, даже себе не позволяю его пинать! Барончик, иди сюда, мой хороший.
И когда пес подбежал, Коля погладил его по шелковистой макушке и длинным ушам. Саша никак не ожидал, что Коля проявит такое сочувствие к Барону. Обычно он если и замечал собаку, то исключительно в том плане, что лопает пес много, а проку с него мало. Нерациональная скотинка. А тут вдруг в Коле такая симпатия прорезалась.
Но Колин демарш не прошел даром. Распоряжавшаяся тут прежде всем и всеми тетка заметно присмирела. Видать, смекнула, что и впрямь теперь только от одного хозяина дома зависит участь телевизионщиков. От одного Коли зависит, получит ли их съемочная группа свою сенсацию и каков будет размер этой сенсации.
– Гхм! – кашлянула тетка. – Извините!
– Кажись, мы и впрямь поторопились, – произнес кто-то за ее спиной.
Но главная не была бы главной, если бы не умела ловко выпутываться из подобных ситуаций. Не прошло и минуты, как она уже приторно улыбалась, юля перед Колей.
– Ах, как приятно! А вы, значит, и есть хозяин этого дома.
А ведь уже была знакома с Колей. И прекрасно знала, хитрюга, где в деревне чей дом! Обитателей-то в Васильках было раз, два и обчелся!
Но и Коля был не лыком шит. Он прекрасно понимал, что козыри в его руках. Нужно было их лишь половчей разыграть.
– Если есть гроб, – важно проговорил он, – значит, в гробу есть покойник. А это что? А это неучтенное мертвое тело. В моем доме. И значит, мне пора звонить в полицию.
При слове «полиция» все телевизионщики побледнели и едва удержались от того, чтобы не попадать перед Колей ниц. Они понимали, что приезд полиции поставит жирный крест на всей их деятельности. Полиция просто шуганет их, и прощай, сенсация! Прощай, слава!
– Зачем вам эти хлопоты с полицией? – залебезила перед Колей его собеседница. – Мы можем избавить вас от них.
– Нет! Это моя обязанность! И я прямо сейчас позвоню следователю!
Тетка побледнела еще сильней. Она прекрасно понимала, что прибытие полиции зарубит на корню все их планы. Конечно, они уже снимали сюжет про Васильки и воющего призрака. Но одно дело снимать репортаж о жителях поселка, которые в один голос твердят, что видели призрака, и совсем другое – найти гроб с останками того несчастного, душа которого так и не нашла покоя и бродит по округе.
И тетка поняла, что перегнула палку. И еще она поняла, что обойти Колю просто так ей не удастся. И теперь стремилась установить максимально дружеские отношения с владельцем дома, от которого зависело, как близко он позволит подойти их бригаде к нашедшемуся призраку.
Она отвела Колю в сторонку, где принялась втолковывать ему все выгоды и прелесть сотрудничества именно с их съемочной бригадой.
– Мы получили заказ из самой Москвы… готовы щедро заплатить… москвичи денег не считают!
Коля крутил головой, хмурил брови и вообще всячески делал вид, что сомневается, идти ли ему на сделку. Но Саша-то знал своего родственника. Это для тетки он хмурил брови и качал головой, его родные давно уже поняли, что Коля на седьмом небе от радости. И все это представление разыграно с одной-единственной целью – выбить из телевизионщиков и их заказчиков как можно больше благ лично для себя. И в этом Коле было мало равных.
Торг был долгий. Небо уже окрасилось в первые нежные краски, когда Коля и главная телевизионщица ударили наконец по рукам. Вид у тетки был утомленный и немножко огорченный. Зато Коля теперь не скрывал своего удовольствия.
– Они нам столько заплатят, что и на новый дом хватит, и на бычков, и на строительство цеха по разведению мальков!
Это была заветная Колина мечта. Не покупать на рыбофермах таких дорогих мальков, а самому выводить их из собственной же икры. Получалось такое удешевление производства красной рыбы, что закачаешься!
– Но деньги – это не самое важное. Они снимут репортаж, в котором покажут и наш дом, и нас самих. И я договорился, что гроб будем открывать так, чтобы был виден наш дом. И сами все встанем в первых рядах. Теперь уже эти рвачи из «Потустороннего мира» не смогут со мной торговаться. Их главный, Неклюдов, примет все мои условия! Сделают все, что я им скажу! Ведь только от меня зависит, позволю я им распоряжаться этой сенсацией или запрещу даже упоминать о сделанной находке!
Коля так разошелся, что его с трудом удалось угомонить. Еще немного, и он бы и привидение тоже себе в полную собственность записал.
А между тем небо на востоке окончательно посветлело. Зевая и потягиваясь, пришли давешние крепкие парни, всем своим видом показывая, что хотя и устали, но долг свой понимают и готовы приступить к работе. На самом деле, им тоже было до жути любопытно взглянуть, что же находится в гробу. О том, чтобы позвонить в полицию, речи больше не шло. По молчаливому уговору все решили, что вызвать следователя можно в любое время и потом. Стоит полицейским пронюхать о захоронении, они тут же оцепят все вокруг, так что и не сунешься. Нет уж! Сперва они сами посмотрят, что внутри!
Но для этого сначала требовалось извлечь гроб наружу.
– Вы что-то говорили про катки.
– Да, надо что-то круглое, что можно будет подложить под гроб.
– У меня есть подходящие поленья, – выступил Коля. – Целую машину для топки печи взял. Они круглые и небольшого диаметра, как раз подойдут. Я собирался их на днях колоть, да не стал, как чувствовал.
Березовые поленья отлично подошли. И работа закипела вновь. Сначала срыли землю и сделали спуск в подвал более пологим. Потом положили на него две доски, пожертвованные снова Колей. А затем двое самых крепких парней, спустившись в подвал, стали выталкивать оттуда находку, а остальные тянули веревки и подкладывали под плавно скользящий к свежему воздуху гроб все новые и новые круглые чурки.
Когда гроб в целости и сохранности выехал на ровную поверхность и его осветили первые лучи солнца, все разразились аплодисментами.
– Теперь надо его открыть!
Но как ни велико было любопытство, всем было страшновато.
– А помните, что случилось с открывшими гробницу Тутанхамона людьми, – произнес какой-то маленький очкарик и сам же на свой вопрос ответил: – Они же все умерли!
После его слов в воздухе повисла гнетущая тишина, которую нарушил голос главной тетки:
– Во-первых, не все погибли, а только самые главные. А во-вторых, ну и что? При чем тут мы?
– Так они тоже гроб открыли, дух покойного потревожили. А вдруг и этот тоже будет недоволен!
– Не болтай ерунды! – раздраженно воскликнула тетка. – И что за сравнения у тебя, Геша, такие дурацкие? Сам подумай, где Тутанхамон и где наш старик!
– А когда открыли гробницу Тамерлана, – продолжал талдычить свое очкарик. – На следующий же день началась Великая Отечественная.
Тетка закатила глаза.
– Геша, ты меня сейчас саму в гроб вгонишь! Ты еще какие сравнения придумаешь?! Тамерлан! Тутанхамон! Это же просто неизвестный старик!
– Не скажите, старик этот – человек он явно был непростой, – не сдавался очкарик. – Уж коли после смерти в призрака обернулся, значит, с духами знался.
Тетка оглядела ряды своих соратников. И на их лицах она прочитала одно и то же выражение страха и растерянности.
– Что за детские сказки вы тут развели! Не ожидала от вас!
Но люди мялись. Поднимать крышку гроба никто первым не отваживался.
– Хорошо бы прочитать, что тут написано, – произнес кто-то. – Может, предостережение? Тогда лучше священника или колдуна позвать.
– А может быть, гроб еще и пустым окажется! Такие случаи тоже бывали! Чего напрасно занятых людей тревожить.
И тут неожиданно позади всех раздался голос:
– Я вам скажу, что на гробе этом написано.
И вперед вышел дядя Вася.
– Вы? – удивилась тетка. – Вы умеете читать по-старославянски?
– Бабка обучила. А насчет покойника я вам так скажу. Во гробу этом лежит великий грешник. И хоть жил он сам, как думал, праведно, молитвы усердно читал, плоть свою постом и веригами истязал, а только все напрасно это было. И род свой он тем погубил, что от церкви откололся и детей своих к тому же принудил. За их души погибшие с него и спрос. Потому он по земле ходит, не хочет его Господь в райские кущи пустить. Хоть и заслужил, а только в главном своем грехе – расколе – до сих пор не раскаялся. За то и род его весь пострадал. И последний его отпрыск вокруг дома своего бродит, а где главу преклонить, не знает.
Тетка досадливо поморщилась. Райские кущи, куда кого-то пускают, а кого-то нет, ее не интересовали.
И она деловито осведомилась:
– Так, а гроб-то открывать можно?
– Открывайте.
– А это не опасно?
– Жить, как вы живете – это вот опасно, – сказал дядя Вася. – А гроб… Что гроб? Доски да краски. Нет, гроб – это совсем не опасно.
Несмотря на то что не все его словам поверили, все как-то повеселели. Действительно, гроб и гроб, ну что тут может быть опасного?
Крышка гроба настолько истлела, что развалилась на отдельные фрагменты. Их бережно сняли и сложили в нужном порядке. Каждое действие сопровождалось щелканьем затворов фотоаппаратов. Съемка всего процесса велась безостановочно. Все молчали. Еще бы! Такое открытие! Руки у мужчин, работавших над гробом, заметно дрожали. Когда сняли крышку, то внутри оказалась ткань, под которой просматривались контуры человеческого тела. Но стоило до ткани дотронуться рукой, как она в ту же секунду опала.
– А-а-ах!
Но тут же все умолкли, так как вверх поднялось небольшое облачко то ли дыма, то ли праха, то ли чего-то еще. Какое-то время облачко висело в воздухе прямо над раскрытым гробом. Сначала это было просто облачко как облачко, не страшное и не опасное. Но потом оно вдруг стало трансформироваться в нечто, похожее на человеческую фигуру. Вот уже появились тело, руки и ноги. Дело было за головой. Но как раз в этот момент кто-то втянул пыль носом и оглушительно чихнул. От этого чиха облачко разлетелось, словно бы его и не было.
– А-а-ах! – повторно разнесся над толпой возглас десятка разочарованных голосов.
А руководительница, обернувшись к людям, яростно допытывалась:
– Кто чихал?! Ты? Или ты?!
Отозвался дядя Вася.
– Это я! – смиренно произнес он, шагнув вперед. – Уж простите, в носу засвербело, не было сил сдержаться.
Тетка лишь просверлила его взглядом.
– Поднимите тряпки! Что там в гробу?
Но в гробу были лишь кости. Черные и словно бы закопченные, то ли временем, то ли чем-то другим.
– Над огнем их держали, что ли? Вроде как сажа на них.
Самые смелые прикоснулись пальцем к одному из черных ребер, но нет, палец остался чистым. Это была не сажа.
– Снимайте! Снимайте! – суетилась тетка. – Все снимайте! И гроб! И кости! И главное, череп!
Она без всякого страха выхватила череп и поднесла его к своему лицу.
– Снимайте так, чтобы я попала в кадр.
Саше стало неприятно. Что они тут устроили? Это не шоу, это жизнь. В гробу настоящие человеческие останки. Пусть им сто лет или даже больше, но от этого они не становятся менее значимыми. Саша отошел в сторону и набрал номер Басова.
И когда следователь ответил, попросил:
– Приезжайте скорее. У нас тут снова покойник нарисовался.
Он не стал говорить, что покойник не самой первой свежести. И следователь отреагировал именно так, как и хотел Саша.
Он воскликнул:
– Уже еду!
Сделав дело, Саша вернулся к остальным. Ему не было стыдно за свой звонок. Хватит уже телевизионщикам глумиться над покойным. Каким бы ни был этот старик при жизни, но он жил в этих местах, был их старожилом. И потому его останки были достойны более почтительного к себе отношения. И нечего всяким теткам с лошадиными мордами играть его черепом.
Как и обещал, следователь примчался быстро. Он тут же разогнал всех телевизионщиков и отругал Колю за то, что тот не сразу позвонил в полицию.
Коля вяло отнекивался:
– Да мы думали, пустой гроб.
– Пустой! Кому понадобится хранить пустой гроб у себя дома?
– Не скажите, – вмешался дядя Вася. – В прежние времена люди запасливые были, не в пример нынешним. У моего деда, к примеру, в шкафу три пары резиновых сапог стояло. Размер ноги у него был сорок седьмой, такие сапожищи в продаже раз в сто лет бывали, вот он сразу и прихватил три пары, чтобы на всю жизнь ему хватило. И что я хочу сказать? Две пары он и впрямь сносил, а вот третью не успел. И оставить некому, у всей родни аккуратные ноги получились, у одного деда такая лапища. Так что он придумал? Чтобы сапоги не пропадали, он себя в них похоронить велел. Так мы его в рыболовецких сапогах сорок седьмого размера на кладбище и отвезли.
Басов выслушал эту историю, а потом велел всем выметаться. Никто и не думал протестовать. Все дико устали. И пока действовал адреналин, усталость не чувствовалась. Но стоило возбуждению схлынуть, как все поняли, что буквально валятся с ног. Лучше всех было Коле и его близким. Им далеко идти не пришлось. Зашли в дом, благо вход находился с другой стороны и присутствие хозяев в доме никак не мешало работе правоохранительных органов.
– Может быть, чайку? – предложила Катя.
– Горяченького! С бутербродиками!
– Хлеба нету.
Но тут в окошке появилась физиономия дяди Васи с приплюснутым о стекло носом.
– Катюх, пошли своих мужиков за хлебом.
– А что, лавка приехала?
– Еще нет, но через полчаса приедет.
– Вам из Низинок звонили?
– Зачем звонить, я и так знаю. Пришли детали на склад. Всю ночь ребята машину чинили, ну и починили.
Катя позвонила в Низинки, но в магазине про автолавку ничего не слышали.
– Сходить, что ли?
– Я схожу! – вызвался Саша.
– Если и впрямь приедет, возьми сразу пять батонов. И дрожжей две палочки. А если будут сухие, то и их возьми.
Дядя Вася уже сидел на полянке, где обычно останавливалась автолавка.
– Дядь Вась, зря ждем-то, – сказал ему Саша. – Не приезжала в Низинки автолавка.
– А она другой дорогой поедет. Петр загрузился да сразу из мастерской к нам. Сперва к нам заглянет, потом уж к ним. Мы-то дольше без продуктов сидим. Ты смотри, сейчас покажется.
И точно. Не прошло и трех секунд, как из-за деревьев показался знакомый фургончик.
– Вот и едет!
Саша первым взял то, что поручила ему сестра. И хлеб, и дрожжи для выпечки. Дядя Вася и тут не утерпел, полюбопытствовал:
– А зачем дрожжей столько берешь? Брагу ставить будете?
Саша объяснил.
– Хлеб сами не сеете, вот закваска у вас и не получается, – осудил его дядя Вася. – Для закваски годится только та мука, которая из цельного зерна получается. Али не знал? Белая тут не годится, а только с отрубями. Понял? Ну, то-то. И Коле передай, пусть одно поле он овсом засеет, а второе ячменем. И клевер пусть сеет. А вот пшеница у нас плохо родит, не стоит с ней и связываться. Одни убытки. И трактор я ему оставлю, так и быть. Пусть пользуется, пока новый себе не приобретет.
– Совсем отдаете?
– Совсем. Все равно мне трактор больше не понадобится.
– А чего, дядя Вася? Помирать вздумали?
– Не помирать, а наоборот, я только жить начинаю, – строго сказал ему старик. – В паломничество по святым местам ухожу. Душа давно меня об этом просила, да только я ее не понимал. Да ты хоть знаешь, что я уже умер?
– Как же вы умерли, если вот вы живехонький со мной разговариваете.
– А так и умер. Когда Хлебаков этот мне по голове бутылкой врезал, я как есть из тела своего вылетел. Тело внизу осталось, а я вокруг него летаю. Хочу назад, да никак. И тут смотрю, дед мой, бабка моя, родители мои. Брат – покойник. Все на меня смотрят и плачут. Как же ты, Васенька, говорят, огорчаешь нас. Ведь через твое пьянство и нам хода в Царствие Небесное нет. Вся семья за тебя страдает. Уж ты помоги нам. И так мне их жалко всех стало, что хоть плачь. Я же любил их всех. И батю, и маменьку, и братуха у меня хороший был. А уж про деда и бабку я вообще молчу, золотые люди. И что? Всем им из-за меня – пьяницы горького – рая не видеть? Как очнулся, так для себя все решил. К вину я больше не прикоснусь. А чтобы намерение мое окрепло, в странствие по Руси-матушке отправлюсь. Дед мой с бабкой по святым местам еще пешком ходили, и я пойду.
Дядя Вася давно ушел, а Саша все стоял, не зная, как ему отнестись к словам соседа. Но одно надо было сказать, что спиртного в автолавке дядя Вася сегодня и впрямь не купил.
