Я ожидала, что по возвращении обнаружу Джейкоба в ярости, и вошла в рабочий кабинет одна, дабы обеспечить предстоящему разговору хоть толику приватности. Однако муж даже не встал из-за стола.

– Пожалуй, им в самом деле непросто было бы добраться до тебя, если тебя здесь нет, – устало, не поднимая покоившегося в ладонях лица, сказал он.

– Они ворвались сюда? – спросила я, оглядывая комнату.

Остальных не было, но вокруг не наблюдалось ни признаков вторжения, ни упакованных к отъезду вещей.

– Нет, – наконец-то выпрямившись, ответил Джейкоб. – Они в бане, – пояснил он, отметив мое любопытство. – Вскоре вернутся. А ты избавилась от камня?

Я опустилась на стул напротив него.

– Нет, и этому есть веская причина, но лучше подождать возвращения остальных, чтобы не повторяться. Что произошло после моего ухода?

Джейкоб вздохнул.

– Хилфорд пообещал, что в следующий же шаббат мы посетим службу в их молельне. Для него это было все равно что вырвать зуб, ведь он едва выносит нашу собственную веру, не говоря уж о чужих. Но, согласно общему мнению, корень всех этих бед в том, что мы – безбожные еретики. Мажустин настаивал на обращении нас в свою веру, но Хилфорду удалось сбить цену до простого посещения службы – серьезная, я бы сказал, уступка.

Когда мне пришло в голову, что контрабандисты и деревенские дети бывали в руинах и ни разу не привели за собой демона, религиозных аспектов я не учла. Но чары различных страхов рассеялись: вероятнее всего, причина их была не сверхъестественной, а вполне земной. Скорее бы наши спутники возвращались! От нетерпения я даже подпрыгнула на месте. Увидев это, Джейкоб удивленно поднял бровь, и губы его дрогнули в намеке на улыбку.

– Похоже, ты сгораешь от нетерпения.

– Не связано ли это с тем, что вы, по словам этой девицы, хотите нам рассказать? – спросил лорд Хилфорд, ступив на порог.

Дагмира шла между ним и мистером Уикером, точно заключенный, которого ведут на скамью подсудимых. Видимо, после утренних споров лорд Хилфорд не слишком благоволил местным жителям.

– Да, – сказала я, придя Дагмире на выручку. – Думаю, на самом деле наши проблемы могут оказаться абсолютно ординарными.

Я описала ситуацию в общих чертах – частью для экономии времени, частью оттого, что говорила по-выштрански, дабы меня могла понять и Дагмира. Она охотно подтвердила мои наблюдения и, единственная из всех, совсем не удивилась, когда я рассказала правду о том, где и как повредила лодыжку – пожалуй, эта девушка была даже чересчур смышленой.

– В тот момент я не нашла лучшего решения, – призналась я. – Ведь они поняли бы, что в их схроне кто-то был, а, узнав, что это всего-навсего сумасшедшая ширландка, вполне могли не усмотреть в том никакой опасности. При первой встрече Хацкель казался человеком довольно покладистым. Но, видимо, я ошиблась.

– Чертовски глупый поступок, – сказал мистер Уикер, не утруждаясь сдерживать ярость. – Вы поставили под угрозу всю экспедицию! И все потому, что неспособны делать, что вам говорят, и сидеть дома!

Джейкоб вскочил.

– Послушайте, Уикер, Изабелла внесла ценный вклад в нашу работу. Не вам, а мне решать, следует ли держать ее здесь, будто на привязи, а я уже говорил, что не стану этого делать.

Он был готов продолжать, и в глубине души мне, охваченной внезапным приступом детского любопытства, очень захотелось услышать продолжение – ведь я и не знала, что он заступался за меня перед мистером Уикером. Но пользы для дела в этом не было никакой, и я остановила мужа, положив руку ему на плечо.

– Вы правы, – негромко сказала я, обращаясь к мистеру Уикеру, – поступок действительно глупый, и экспедиция в опасности. Теперь они хотят отпугнуть нас или спровоцировать крестьян выставить нас вон, а если не выйдет, могут перейти и к более решительным мерам. Сделанного уже не изменить никак, но если удастся доказать, что это просто фокусы контрабандистов, все еще может разрешиться к лучшему.

Мистер Уикер готовился к спору, и моя капитуляция на миг сбила его с толку. Воцарилось крайне неловкое молчание. Сделав глубокий вдох, чтобы взять себя в руки, Джейкоб решил сменить тему.

– Мог ли кто-нибудь подстроить все это? – спросил он, выскользнув из-под моей руки и зашагав по комнате. – То есть, безусловно, мог – но как?

Во внезапном озарении я прищелкнула пальцами.

– Дагмира! В тот день, когда я вышла из бани в таком встревоженном виде – еще до появления первых следов… Ты не видела, не ошивался ли кто-нибудь неподалеку?

Она отрицательно покачала головой, но это еще ничего не доказывало: трюкач наверняка позаботился о том, чтобы остаться незамеченным.

– Какое-нибудь приспособление, производящее звук, – протянул лорд Хилфорд, развалившийся в любимом кресле, сцепив руки на животе. Во время моего рассказа он не произнес ни слова и, хмурясь, смотрел в никуда, точно наблюдал какую-то сцену, видимую только ему одному. – Я бы сказал, похоже на гуделку. А следы… С помощью огня добиться такой правильности, пожалуй, сложновато.

Мистер Уикер, в свою очередь щелкнул пальцами. До этого я и не знала, что у нас имеется общая привычка.

– Не огня – кислоты! Траву могли выжечь концентрированной кислотой. Разлить ее лужей нужной формы совсем не сложно. Возле следов чем-то пахло – думаю, именно кислотой.

– Значит, средства и мотивы ясны… – подытожил лорд Хилфорд, будто барристер. – А возможность?

– Контрабандисты – ублюдки пронырливые, – ответил мистер Уикер. – Прошу прощения, миссис Кэмхерст.

Похоже, поглощенный решением этой головоломки, он забыл об обидах на меня.

– Настолько пронырливые, что могут являться в деревню и уходить незамеченными? Даже при свете дня? – усомнился Джейкоб.

– Может, любовник Ревеки? – заговорила Дагмира, изумив всех нас.

В конце концов, никто не заподозрил бы дурного, увидев его крадущимся в ночи…

– Не могла бы ты спросить ее, приходил ли он в последние дни?

Ответом мне был хмурый взгляд: я вновь перешла границы и полезла в деревенские дела. Я успокаивающе подняла руки:

– Чтобы положить этому конец, одних догадок мало. Нужно что-то делать. Если Ревека поможет нам, мы можем просто поговорить с этим человеком. Иначе, наверное, придется устроить засаду.

Фраза была намеренно построена так, чтоб вызвать достаточно тревожные мысли. Дагмира, пусть с неохотой, согласно кивнула.

– Пойду, спрошу.

Дела у нее следовали за словами без всякой задержки. Как только она ушла, Джейкоб обратился ко мне:

– Ты говоришь, с контрабандистами был человек боярина?

– Он надзирал за ними, – подтвердила я. – Лорд Хилфорд, как вы считаете, мог он сговориться с контрабандистами втайне от боярина?

– Коррупция в рядах боярской стражи… – заметил Джейкоб. – Возможно, боярин будет благодарен за такие сведения.

Лорд Хилфорд задумчиво вздохнул. Усы его взлетели и опали вниз, словно маленькие крылья.

– Возможно. Но вспомните, что мы знаем о боярине: амбициозен, имеет связи в Чиаворе. Этот человек мог быть послан за тем, чтобы боярин получил свою долю сполна.

– В самом деле?!

Я была потрясена. (Не забывайте: я провела молодость за чтением научных работ, а не захватывающих романов. Вот Аманда Льюис – та могла бы рассказать мне о корыстности развращенной знати все.)

Эрл пожал плечами.

– Я бы ничуть не удивился. Изловив контрабандистов, он, как обычно, конфисковал бы весь их товар, но тогда другие сменят маршрут, и он, так сказать, убьет курицу, несущую золотые яйца. За скромную плату позволяя им спокойно заниматься своим ремеслом, он может наслаждаться постоянной прибылью без малейших усилий со своей стороны. Не говоря уж о том, что он сам может оказаться опиоманом.

– Вы с ним встречались, – проговорил мистер Уикер. – Похож ли он на опиомана?

В ответ эрл фыркнул.

– Много ли среди моих знакомых опиоманов? Откуда мне знать симптомы? Возможно, его компаньон, Гаэтано Росси… Но, по словам Астимира, оба они часто охотятся – вряд ли от опиоманов можно ожидать подобной активности.

Вскоре вернулась Дагмира. По ее хмурому виду мы поняли, что наши надежды не оправдались.

– Ревека не видела его с той ночи, как вот этой вздумалось гоняться за ним, – сообщила она, ткнув пальцем в мою сторону.

А ведь когда-то я собиралась обучить ее подобающим горничной манерам… Что ж, теперь обучать ее было поздно, да и бессмысленно.

– Это еще не значит, что его не было в деревне, – сказал мистер Уикер.

Лорд Хилфорд вновь фыркнул.

– Том, ты еще не так стар! Неужели, прокравшись в деревню пугать нежеланных гостей, ты упустил бы шанс навестить свою симпатичную молодую вдовушку?

Мистер Уикер покраснел и бросил взгляд на меня, словно прикидывая, как с помощью моего присутствия удержать эрла от подобных грубостей. Но шанса ему не представилось – в нем просто не было надобности. Лорд Хилфорд продолжал так, будто не сказал ничего скабрезного:

– Что ж, хорошо. Нужно поймать виновного на месте преступления. Так даже и лучше. Вопрос в одном: станет ли он – или они (возможности, что их больше одного, исключать не стоит) – ждать этой треклятой службы в шаббат, чтоб показать, что толку от нее никакого? Или попробуют выжить нас отсюда раньше?

В глубине души я подозревала, что злоумышленник только один. Это объяснило бы, отчего нас с Джейкобом после омовения в ручье на время оставили в покое: ему пришлось отправиться следом за лордом Хилфордом. К тому же, чем больше людей, тем труднее спрятать их от посторонних глаз. Но я согласилась с Джейкобом, сказавшим:

– Это не так уж важно. Самый очевидный выход – нести караул. Каждую ночь, пока не поймаем кого-либо. Но как это лучше устроить?

Обсуждать тонкости устройства ночных караулов я предоставила джентльменам – в планировании подобных вещей они были куда опытнее, чем я. Трудность заключалась в том, что мы не могли обратиться за помощью к жителям деревни: те были убеждены, что по ночам в деревню является Жагрит Мат, и разубедить их в этом могли бы только доказательства обмана.

Мой взгляд упал на Дагмиру. Поднявшись и подойдя к ней, я прошептала:

– А ты веришь нам? Веришь, что это не чудище?

Она пожала плечами и рассудительным тоном ответила:

– Если это чудище, вы сами в этом скоро убедитесь. А если нет… Как бы там ни было, скорей бы все это кончилось!

В кои-то веки мы с ней достигли полного согласия.

Никто из нас не был ни шпионом, ни сыщиком. Конечный план – если можно назвать его таковым без смеха, что, признаюсь, было бы затруднительно – основывался, главным образом, на множестве крепкого кофе: одному из джентльменов предстояло бодрствовать до утра, а при появлении злоумышленников поднимать остальных. Мистер Уикер вызвался нести вахту первым, а Джейкобу досталась следующая ночь. Судя по их перешептываниям, они замыслили разделить все последующие ночи между собой, избавив лорда Хилфорда от обязанностей караульного.

(От этих обязанностей, конечно, освободили и меня – вследствие пола. Однако я подозревала, что Джейкоб опасался, как бы я не бросилась в погоню за виновниками сама, не позвав никого на помощь. Шансы на то, что и мистер Уикер питает те же опасения, составляли, по моим оценкам, процентов восемьдесят.)

Но шанса выяснить, подтвердит ли время их правоту, нам так и не представилось.

Случалось ли вам просыпаться утром с вполне сформированной мыслью, казалось бы, появившейся из ниоткуда? Я слышала, так происходит оттого, что разум работает над заданной темой и во сне, а по пробуждении формулирует готовые выводы без каких-либо промежуточных стадий. Из-за этого создается впечатление, будто мысль явилась откуда-то извне – ощущение, надо сказать, поучительное, а порой и пугающее.

Что ж, либо разум способен выполнять те же функции, пока тело бодрствует, либо мой разум ужасно ленив и вовсе не торопится представлять мне сделанные за ночь выводы.

На следующее утро сонный мистер Уикер сообщил, что за ночь не слышал ничего подозрительного, но Дагмира, явившаяся минуту спустя, рассказала нам, что новые следы обнаружены повсюду, словно чудовище обошло деревню кругом. Конечно, любви местных жителей нам это отнюдь не прибавило. Я испугалась, что контрабандисты могут добиться цели и выжить нас из деревни еще до того, как мы успеем сдержать обещание посетить молельню в шаббат.

Джентльмены – даже утомленный бессонной ночью мистер Уикер – вышли из дома с ружьями в руках, дабы хоть изобразить попытку противостояния сверхъестественной угрозе. Я же собрала одежду и отправилась в баню – день как раз был банный (точнее сказать, «парной»), а Дагмира обещала постеречь, пока я буду внутри, на случай, если кому-нибудь вновь вздумается преследовать меня.

Но, открыв дверь в баню, я обнаружила, что место уже занято тремя престарелыми друштаневскими тетушками.

Случайностью это быть не могло: они знали об уговоре, что я иду в баню первой и в одиночестве – до того, как воздух очистится настолько, что им будет приятно дышать. Их взгляды приглашали дерзнуть возразить либо присоединиться к ним.

Если бы я даже привыкла пользоваться баней совместно с другими людьми, атмосфера враждебности к этому не располагала. Взыскуя прибежища в манерах благородной ширландки, я пробормотала самое вежливое из известных мне выштранских извинений и закрыла дверь, как будто все дело было в простом недопонимании. Внутренне кипя от возмущения, я оделась и вышла на свежий воздух.

По крайней мере, Дагмире ничего не пришлось объяснять. Она уже обнаружила одежду старух в корзинах у входа. Увидев, как быстро я вышла из бани, она обожгла меня взглядом и что-то пробормотала себе под нос – думаю, вовсе не вежливые извинения. Вместе мы отправились обратно к дому.

Вот тут-то, на полпути, разум и сделал свои выводы – без всякого предупреждения.

Я остановилась, как вкопанная. Мысль, пришедшая мне в голову словно бы из ниоткуда, не укладывалась в цепочку причинных связей, принятую нами на веру. Но это не означало, что она неверна. Я скрупулезно, шаг за шагом, оценила все, что мне было известно, в надежде обнаружить доказательства собственной ошибки – и в полной уверенности, что никакой ошибки нет.

– Вам худо? – прошипела Дагмира, обогнав меня и заглянув в мое отсутствующее лицо.

Я разом пришла в себя.

– Дагмира, ты ведь знаешь, кто из местных где живет, верно?

Подозрения свели ее брови воедино.

– А что?

Девушка была смышлена. Проигнорировав вопрос, я назвала ей имя, и этого было достаточно. Глаза ее сузились.

– Что вы думаете найти?

– Идем, – шепнула я, тут же перейдя от слов к делу.

Погода стояла прекрасная (во всяком случае, по выштранским меркам), и многие из местных женщин были во дворах – кормили кур и гусей, пряли шерсть или чесали языки у ворот. Из-за истории с Жагритом Матом на меня и так таращились во все глаза, и лишнего повода к этому давать не хотелось.

Дагмира последовала за мной.

– Для такого множества следов нужно немало кислоты, – тихо сказала я. Не зная нужного выштранского слова, я заменила его ширландским, но смысл был достаточно ясен. – Откуда она взялась – это вопрос, но бутыли с кислотой он должен держать наготове. Если мне удастся найти их, этого доказательства будет довольно.

– Давайте я поищу, – предложила она.

Предложение было сделано из лучших побуждений, и я оценила это, но…

– Если пойти вдвоем, одна из нас сможет покараулить, – возразила я.

По моим рассуждениям, это могло бы рассердить Дагмиру с меньшей вероятностью, чем подозрение, что она не узнает кислоту, увидев ее. В деревне подобным вещам применения не было (шкуры дубили растительными средствами), а я, хоть и не будучи химиком, знала достаточно, чтобы тревожиться о ее безопасности. Любая кислота, настолько крепкая, чтобы выжечь траву, может сильно повредить кожу.

По крайней мере, в одном счастье было на нашей стороне: мать моей жертвы была прикована к постели и, по словам Дагмиры, большую часть времени спала. Если не шуметь, мы сможем проскользнуть в дом и уйти относительно незаметно.

Мы сговорились о маскировке нашего тайного предприятия. Вернувшись в дом, я собрала рисовальные принадлежности, и мы с Дагмирой вновь пустились в путь – в совершенно противоположном направлении, будто подыскивая подходящую натуру. Я набросала вид Друштанева, что в любом случае следовало сделать давным-давно, и побрела к краю деревни, останавливаясь то у цветка, то у валуна, то у интересного дерева. Начала было набрасывать один из домов, но не успела провести и трех линий, как подбежавшая к воротам хозяйка горячо и страстно велела мне идти своей дорогой. Мало-помалу, делая вид, будто направляемся куда угодно, только не к нашей цели, мы с Дагмирой приблизились к нужному дому. Быстро заглянув внутрь, девушка встала у дверей, и за порог скользнула я.

Ради вящей таинственности здесь следовало бы описать потайную дверь, спрятанную в стене, или люк в подвал, скрытый под половиком и обнаруженный лишь после многотрудных поисков, – но правда в том, что я нашла искомый ящик под скамьей, и заняло это не более двух минут.

Бутыли серной кислоты с чиаворскими надписями на ярлыках… Несколько из них были пусты и обложены соломой, обуглившейся там, где капли кислоты стекали по стенкам вниз.

Звук был совсем негромким – всего лишь стук подошвы по полу. Но нервы мои были так напряжены, что я резко выпрямилась… и обнаружила Астимира, замершего на пороге двери в дальнюю комнату.

Трудно сказать, кто был напуган сильнее – он или я.

Но одолеть оцепенение Астимир сумел первым. Он бросился к выходу прежде, чем мне хотя бы пришло на ум закричать, промчался мимо изумленной Дагмиры, одним прыжком перепрыгнул невысокую ограду и побежал прочь, распугивая кур.

– Держи его! – закричала я.

Но было поздно. К тому времени, как я добралась до выхода, он уже несся вниз по склону под недоуменными взглядами односельчан. Однако задержать юношу никто и не пытался.

Ну да, конечно. К чему местным жителям было его задерживать? Они и не подозревали, что так называемое наваждение – дело его рук.

– Проклятье!

Я от души пнула дверной косяк, что принесло, по крайней мере, один полезный результат: боль от ушиба заставила меня образумиться. Из дома донесся сварливый голос, и Дагмира протиснулась мимо меня внутрь, чтобы успокоить мать Астимира какой-то пустопорожней выдумкой.

Значит, все это натворил Астимир… Следовало догадаться раньше. Он сопровождал мистера Уикера вдогонку за лордом Хилфордом, что предоставило ему возможность оставить там «следы Жагрита Мата». Неудивительно, что мы с Джейкобом наслаждались покоем все время, пока он отсутствовал. Если на то пошло, это он «обнаружил» первые следы за нашим домом и даже первым выкрикнул имя чудовища, направив мысли окружающих в нужную сторону.

Но ведь именно он повел нас с лордом Хилфордом в эти руины! Это полностью противоречило нашей гипотезе о контрабандистах.

Между тем люди начали поглядывать в сторону дома Астимира. Винить их было не в чем – мы и вправду подняли изрядный шум. Вернее, не мы, а я. И прятаться внутрь в надежде остаться незамеченной было поздно.

Я призвала на подмогу весь свой запас выштранских слов (все еще удручающе недостаточный) и принялась готовить речь, дабы объяснить всем суть дела. К счастью, прежде, чем я успела открыть рот, в голову пришла лучшая мысль.

– Дагмира! – сказала я, заглянув в дом. – Боюсь, они думают, что я… – и почему в разговорники для путешествующих никогда не включают полезных слов наподобие «оклеветать»? – …устроила так, чтобы все подумали, будто в этом виноват Астимир.

(Некоторые могут подумать, что недели, проведенные в Друштаневе, приучили меня к неуклюжести собственных фраз, но нет – столь неизящное выражение заставило меня зажмуриться от стыда.)

– Может быть, лучше ты все объяснишь?

После некоторой паузы – недолгой, но напряженной, во время коей позади нарастал подозрительный ропот, а кожа между лопатками зачесалась, точно в ожидании удара в спину – на пороге дальней комнаты показалась Дагмира. Брошенный на меня горький взгляд не нуждался в переводе: она понимала, что я перекладываю неприятную обязанность на ее плечи, но спорить с моей логикой не могла. Я услужливо указала на ящик с бутылями кислоты. Негромко ругаясь себе под нос, она подняла ящик и вышла наружу.

Конечно, говорила она так быстро, что сути я уловить не могла. Вместо этого я сосредоточилась на репликах в собравшейся толпе – в конце концов, они-то и были важнее всего. Похоже, собравшихся ее речь не убедила. Я подавила порыв подсказать ей нужную мысль: она и сама могла догадаться – и сказать всем, – что проверкой послужит ближайшая ночь. Если ночь пройдет спокойно, это и будет доказательством нашей правоты – по крайней мере, первым.

Однако крестьянам требовалось нечто большее. В ропоте толпы все еще слышалась угроза. Подумав о том, что скажет мистер Уикер, я закусила губу… шагнула вперед и встала рядом с Дагмирой.

В наилучших известных мне выштранских выражениях, со всем возможным тщанием подбирая слова, я заговорила:

– Если Дагмира неправа, если беда не оставит деревню, мы уедем. Даю вам слово.

Я рассудила, что это разумный риск. Я не думала, что Астимир вернется: он видел, как я нашла бутыли, и должен был понимать, что я уличу его в обмане. Не говоря уж о том, что выжигать в траве новые таинственные следы без кислоты ему будет нелегко. Однако риск все же был, и, закончив говорить, я затаила дыхание.

По крайней мере, ропот толпы сделался более обнадеживающим. Раз или два мне удалось разобрать в нем имена Мажустина и Менкема.

– Лорд Хилфорд будет рад поговорить с ними, – заверила я.

В голове начали зреть планы, как переговорить с лордом Хилфордом до этого, но я тут же отвергла их. Возможно, лучше ни о чем не предупреждать джентльменов заранее. Удивление, с коим они встретят новость об Астимире, поможет ослабить подозрения, будто ширландские чужаки сговорились оклеветать друштаневского парня.

– Идемте, – сказала Дагмира, подталкивая меня ящиком с бутылями кислоты. – Пусть теперь думают – без вас.

Оставалось только довериться ее суждению о соседях. С запозданием вспомнив об оставленных в доме рисовальных принадлежностях, я вернулась за ними, затем мы дошли до ворот (толпа расступалась перед нами, как неподатливое море, и тут же смыкалась позади) и двинулись к нашему дому.