На следующее же утро лорд Хилфорд отправился в путь, взяв одного из местных жителей в провожатые. Дорога до охотничьей резиденции боярина должна была занять два или три дня, но, стоило ему уехать, откуда ни возьмись, явилась новая беда.

Все началось, когда я была в бане. Для тех, кто не знаком с предметом: бани используются в Выштране вместо приема ванн. Дабы не подвергать себя воздействию ледяной воды родных рек и не греть воду для индивидуального пользования (весьма расточительный, если вдуматься, метод), выштранцы возводят для мытья специальные постройки, где жгут дрова, чтобы накалить камни. Далее, избавив помещение от дыма, можно сидеть внутри и наслаждаться теплом. Жар раскаленных камней вызывает обильное выделение пота, и влага, соскребаемая с кожи, заодно уносит с собою грязь.

Но, как можно догадаться по упоминанию потоотделения, в бане следует находиться полностью обнаженным. По этой причине выштранцы строго разграничивают, кто в какое время может ею пользоваться. Женщины начинают топить баню с утра и затем моются, пока нет мужчин. Мужская очередь наступает ближе к вечеру.

Однако представители одного пола посещают баню совместно, и этому мое ширландское воспитание решительно воспротивилось. Я никак не могла заставить себя появиться нагишом среди деревенских женщин, тараторящих так, что не получалось разобрать ни слова, или – что более вероятно – сидящих в неловком молчании. Полагаю, они и сами предпочитали обойтись без моего общества: баня – время компанейского отдыха, а присутствие чужака этому препятствует. Поэтому мы пришли к компромиссу: в обмен на приватность я должна была смириться с нестерпимым жаром и дымной атмосферой и мыться первой, немедленно после проветривания.

Да, мне следовало бы преодолеть смущение: с друштаневцами лучше было сойтись поближе, а участие в подобных ритуалах повседневной жизни в этом отношении очень эффективно. И все же я предпочла описанную выше договоренность. Оправившись от изначального удушливого воздействия жара – какой контраст в сравнении со свежестью горного воздуха! – я устроилась поудобнее. Пот уносил с собой не только грязь – казалось, с ним из пор вытекает и постоянное утомительное напряжение. Утром лорд Хилфорд отправился с визитом к боярину, Иосиф Абрамович Кирзофф вышлет на поиски своих людей, Индрик Грителькин найдется, и все будет хорошо…

Внезапный протяжный, раскатистый рык заставил меня вскочить со скамьи.

Вначале я попросту удивилась. Что бы это могло быть? Неизвестно. Звук, судя по всему, донесся снаружи. Я прислушалась, но больше ничего не услышала и вновь села, прислонившись к стене.

Едва моя спина коснулась горячих досок, звук повторился.

На этот раз он прозвучал заметно ближе.

Все волоски на теле встали дыбом – нелегкая задача в такой удушливой жаре. Звук, чем бы он ни был, исходил не из человечьего горла. Издать его не могли ни овца, ни волк, ни любое другое из знакомых мне существ. Наиболее вероятными кандидатами, как исключительно рационально, вопреки пробежавшему по спине холодку, подсказывал мой разум, были медведь… и дракон.

Когда человек наг, его страх обретает особую силу. Неважно, поможет ли одежда в данной ситуации: лен и шерсть никак не защитили бы меня от когтей зверя, бродившего снаружи. Все дело в психологическом эффекте. Под защитой одних лишь дощатых стен бани я чувствовала себя крайне уязвимой, и все же жалела, что они не дают разглядеть источник звука.

Разглядеть – и легко убежать от него.

Тишина. Я затаила дыхание, но тут же заставила себя выдохнуть: от жары очень быстро закружилась голова. Выдох перешел в жалобный вскрик: что-то заскребло по бревенчатой стене снаружи. Но где же все местные жители? Баня стояла в стороне от друштаневских домов, но не настолько же далеко, чтобы никто не заметил медведя, дракона, или другого столь же крупного зверя, подбиравшегося ко мне! Я решила позвать на помощь, но горло перехватило от страха, к тому же я опасалась спровоцировать нападение.

Резкий скрежет… Ступая как можно тише, я прокралась к дальней стене, прижалась к ней и огляделась в поисках хоть какого-нибудь оружия. Раскаленные камни наверняка сильно обожгли бы зверя, но их нечем было поднять, кроме собственных нежных ручек. Скамья? Смогу ли я ударить ею зверя по голове? Только если ее удастся вытащить за дверь – или если зверь проломит стену. Но выбирать было не из чего, и я крепко обхватила доски, образовывавшие сиденье.

Скамья оказалась тяжелее, чем я думала, и, поднимая ее, я закряхтела от натуги. Справившись со скамьей, я принялась ждать, но вскоре руки начали дрожать, и импровизированное оружие пришлось опустить. Я замерла, склонившись над скамьей, готовая в любой момент поднять ее вновь.

Тишина…

Долгая тишина…

И вдруг – стук в дверь.

Я взвизгнула. Нервы были так напряжены, что при малейшем звуке загудели бы, как струны арфы, а стук был громким, нетерпеливым.

– Другие ждут! – крикнула Дагмира из-за двери. И тут же, в ответ на мой визг: – С вами все хорошо?

– Да, я… Все хорошо, – ответила я, переводя дух.

Какая ложь! Путаясь в собственных ногах, я прошла к внутренней двери и вышла в крохотные темные сени, удерживавшие тепло в бане, когда кто-либо входил или выходил. Я всегда раздевалась там, не вполне доверяя деревенскому этикету, предписывавшему не глазеть на раздевающихся у входа, и не желая подставлять обнаженное тело холодному горному ветру. Поспешно одевшись и обувшись, я подхватила капор и распахнула наружную дверь.

Дагмира, ждавшая снаружи, пристально оглядела меня.

– Что стряслось?

Не ответив, я метнулась налево и обогнула баню. Взгляду моему открылось нечто невероятное: ничего. Никаких следов, кроме человеческих, оставленных теми, кто оставлял одежду в корзинах у входа и огибал домик, отправляясь за дровами к ближайшей поленнице. Не будучи охотницей, я не умела узнавать зверей по следам на земле, но такое крупное, судя по звукам, существо, конечно же, должно было оставить о себе память.

Я обошла баню кругом. Дагмира ждала у входа, уперев руки в бедра.

– Что вы там ищете?

В голову уже закрадывались сомнения. Может, все это мне почудилось? Может, я задремала на скамье и увидела дурной сон? Может, то самое головокружение от жары вызвало галлюцинации? Маловероятно – но не более, чем бесследное исчезновение источника подобных звуков.

Однако хладнокровия, чтобы придумать убедительную ложь для Дагмиры, мне не хватило. (Впрочем, последующих событий это не изменило бы ничуть.)

– Ничего особенного, – ответила я. – Прошу простить меня за долгую задержку. Если меня будут искать, я – в рабочем кабинете.

Натянув капор, я побрела наверх, к пустому дому Грителькина.

В ту ночь я спала плохо, однако, проснувшись, поначалу решила, что это всего лишь обычный перерыв между первым и вторым сном, и на минуту задумалась, чем бы занять время бодрствования.

Но тут снаружи донесся шум, и я поняла, что меня разбудило.

Звук был не тем же протяжным, раскатистым рыком, что и днем. Нет, на этот раз звук оказался знакомым – и оттого еще более пугающим.

Хлопки огромных кожистых крыльев…

Если горные змеи начали нападать на людей, могло ли дело дойти до нападений на деревню?

Бесцеремонный тычок локтем под ребра разбудил Джейкоба.

– Что? – вскинувшись, пробормотал он.

– Ч-ш-ш! – прошипела я, будто не сама же спровоцировала столь шумную реакцию. – Слушай.

– Изабелла, что…

Снаружи вновь захлопали крылья, и он разом умолк.

Детский инстинкт побуждал свернуться клубком и спрятаться под одеялом, словно оно могло послужить укрытием от всех ночных чудищ. Но воспоминания о странных звуках, застигнувших меня в бане обнаженной, заставили кинуться на поиски туфель: если уж придется что-либо предпринимать, я предпочла бы оказаться обутой. Тревожным шепотом я поделилась этой мыслью с Джейкобом.

– Ружья внизу, – в том же тоне откликнулся он.

– Думаешь, нужно выйти и застрелить его? – прошептала я.

Окна спальни на ночь были закрыты ставнями, но света, проникавшего внутрь сквозь узкие отдушины сверху, хватало, чтобы различить нерешительность на лице мужа. Он явно думал о том же, что и я: отгонит ли стрельба зверя или еще сильнее разозлит его?

– Буди мистера Уикера, – наконец сказал он. – Я заряжу оружие.

За это я взялась охотно. Оказалось, что разбудить мистера Уикера нелегко, а пихать его локтем, как мужа, я не дерзнула. Не думаю, что, спустившись вниз, к Джейкобу, он успел полностью проснуться. Вполне возможно, винтовку, что я сунула ему в руки, лучше было бы доверить тому десятилетнему мальчишке. Однако, помня об инциденте с волкодраком, я и сама не торопилась браться за ружье: стрелять меня с тех пор так никто и не научил.

Однако направить ствол в небо и выстрелить, чтоб отпугнуть зверя, мне было вполне по силам, и я отправилась с мужчинами наружу с оружием в руках.

Друштаневская долина была укрыта туманом, и от его зябкого прикосновения кожа покрылась мурашками. Конечно же, ночь оказалась пасмурной; разглядеть опасность мне и на этот раз было не суждено. Кроме того, в воздухе чувствовался резкий неприятный запах. Я сморщила нос и вдруг увидела, как что-то шевельнулось за завесой тумана.

– Вон он!

Благословен будь случай, благодаря которому я указала на цель пальцем, а не стволом винтовки! Джейкоб с мистером Уикером вскинули ружья, но оба они были достаточно опытны, чтобы сгоряча не нажать на спуск, и Релеску, один из носильщиков, сопровождавших нас на охоту, остался цел.

При нем тоже было ружье.

– Вы слышали? – прошептал он, поспешив присоединиться к нам.

Похоже, слышали многие. Наружу вышли и остальные, в большинстве своем вооруженные. Но звук, как и утром, у бани, стих. Что бы ни привело дракона в Друштанев, он, судя по всему, успел соскучиться и улетел.

По крайней мере, я считала, что это был дракон – пока из-за нашего дома не донесся крик.

Все бросились туда. Кричал человек – и не от боли, а, скорее, от неожиданности и страха. Достигнув склона за домом, мы обнаружили Астимира. Тот стоял, вжавшись спиной в стену, вытаращив глаза и выронив ружье.

Трава шагах в десяти от него почернела, обуглилась, словно от огня. И не в одном месте, а в четырех, как отметила я, заставив себя подойти поближе. Неприятный запах был здесь особенно силен. Джейкоб поравнялся со мной, вышел вперед и присел над одной из черных отметин. Приглядевшись к ней, он поднял голову и с тревогой взглянул на меня.

– Это… Похоже на отпечаток лапы.

Пальцы мои еще сильнее стиснули ложе винтовки. След – если это действительно был след лапы – был почти двух футов в длину, и таких следов в траве было четыре. Значит, величина оставившего их зверя…

К Джейкобу подошел мистер Уикер.

– Почти как след дракона – но не совсем. К тому же он не вдавлен в почву, а выжжен на ней.

Говорил он негромко, но все же недостаточно тихо. Крестьяне зароптали, но их напряженный ропот заглушил отчаянный вопль Астимира:

– Жагрит Мат!

Судя по лицам ширландских джентльменов, им это ни о чем не говорило. Но выштранцы забормотали молитвы и опустили ружья, словно больше не надеялись на них.

Я понимала, что мой вопрос им не понравится, но выбора не было.

– Что это такое? Или кто такой этот Жагрит Мат?

Все тут же подняли раскрытые ладони, защищаясь от зла. Никто не ответил, но Астимир кинулся вперед и вцепился в ночную рубашку человека, державшегося в задних рядах. Только теперь я узнала в том местного священника.

– Каюсь, каюсь! – залопотал Астимир, падая на колени. – Нельзя был вести их туда! Я думал, это просто сказки, чтобы отвадить детишек от этих руин! Я же бывал там и раньше! И никогда ничего не случалось!

Руины… Я вспомнила толпу, встретившую нас по возвращении в Друштанев, трещотки и молитвы. Злые духи или еще что-то в этом роде… В то время я сочла это вздорными местными суевериями. Но теперь…

Вдруг Астимир, не поднимаясь с колен, развернулся и указал на меня.

– Это она! Должно быть, это она что-то сделала! Она уходила куда-то – не знаю куда! Должно быть, она и разбудила его!

Обвинение не заставило забыть о страхе, но вызвало и другое чувство – раздражение.

– Никого я не будила! – резко ответила я. – Что это за существо? Какой-то дракон? У вас и настоящих драконов хватает, к чему выдумывать сверхъестественных?

Однако я прекрасно понимала: горный змей не смог бы оставить в траве выжженных следов. Их экстраординарное дуновение несет в себе мелкие частицы льда, а не огонь, а уж огненных лап нет и у ахиатского пустынного дракона.

– Он не… – начал было Астимир, но пальцы священника стиснули его плечо, и он умолк на полуслове.

– Не стоит говорить об этом здесь и сейчас, – сказал священник, оглядевшись вокруг. Что он имел в виду – ночь, близость следов, вероятность того, что зверь все еще неподалеку, – осталось для меня загадкой, но все вновь подняли раскрытые ладони. – Завтра. Вы придете в молельню – там можно говорить спокойно – и я расскажу вам.

При мысли о посещении этого идолопоклоннического места я окаменела. Не забывайте, я была очень молода, а храмовники были для меня еретиками. Я еще не бывала в тех странах, где сегулизм любого толка не допускает ни малейших отклонений, и разнообразные языческие ритуалы, которым я подвергалась с тех пор, возмутили бы меня до глубины моей девятнадцатилетней души.

Но жажда знаний была сильнее религиозных чувств, каковые, в конце концов, были, скорее, порождением бездумных привычек, чем подлинных убеждений.

– Хорошо, – кивнула я. – Но искренне надеюсь, что все, что вы имеете сказать, не окажется напрасной тратой времени.