Восход солнца высоко в горах – воистину великолепное зрелище.

Туман, скопившийся в долине, внизу, засверкал в луче света, пронзившем заросли, точно лезвие ножа. От этого холодного блеска заболели глаза, но я все равно радовалась восходу солнца – он означал, что скоро я отправлюсь…

Нет, не домой. Откровенно говоря, этот рассвет после бессонной ночи в горах принес с собой самый сильный приступ тоски по родине, какой мне когда-либо доводилось испытать. В путешествиях я часто скучаю по Ширландии – как только можно скучать по единственному месту на свете, где не нужно постоянно думать над тем, что сказать и как поступить, достаточно просто вести себя согласно давним привычкам, – но никогда это чувство не было таким сильным, как в то утро, в обществе контрабандистов. Однако к темному дому Грителькина я успела привыкнуть настолько, что он казался самым безопасным местом во всей Выштране, и мне очень хотелось вернуться туда.

Но ноги, окоченевшие от холода, думали иначе. Попытка встать не привела ни к чему, и я, развернувшись к мужчинам спиной, принялась растирать бедра и икры, чтобы вернуть им хоть какое-то подобие жизни. Согреть ноги не удалось, но я не смогла заставить себя попросить у контрабандистов чулки. Завтрака мне тоже не предоставили: судя по отощавшему и голодному виду контрабандистов, им и самим не хватало провизии.

Большая часть контрабандистов осталась в лагере; эскорт мой составил главарь с двумя товарищами. Каждый нес с собой ружье и пистолет; оставалось только надеяться, что исключительно на случай столкновений с дикими животными. Улыбнувшись юному повесе и поблагодарив его по-айвершски, я вернула ему одеяло, но он сунул мне его обратно – чему я, сказать откровенно, была только рада, и мы отправились в путь.

Поначалу я радовалась не только теплому одеялу, но и возможности идти на собственных ногах, а не висеть на чужом плече, будто мешок с мукой. Но три падения спустя радость моя значительно поутихла. Окоченевшие ноги не слушались, и одеяние, как я уже говорила, было совсем неподходящим; вдобавок, кутаясь в одеяло, я не могла балансировать руками, пока не повязала его на груди, точно большую, тяжелую шаль. Я попыталась заговорить со спутниками и расспросить их о жизни в горах, но мне велели молчать. Так молча мы и шли вниз, к Друштаневу, большую часть пути.

Еще не видя деревни, мы услышали шум – крики и лай собак, гулким эхом отдававшийся от склонов узкой долины. Один из провожатых тут же схватил меня за плечо; главарь контрабандистов вскинул руку, жестом приказывая молчать. Медлительный, измученный бессонницей разум не сразу сумел осознать, что значит весь этот гам, и я едва сумела сдержать стон.

Джейкоб поднял тревогу и повел друштаневцев на поиски.

С запоздалым чувством вины я представила себе, что могло произойти утром. Проснувшись вскоре после рассвета, Джейкоб не обнаружил меня в постели. Тогда он спустился вниз, думая найти меня там, но меня и след простыл. Вскоре явились кухарка с Дагмирой, но и они не знали, где я. Быстрый осмотр дома показал, что я ушла, не одевшись. Мои следы вели прочь из деревни, а затем…

Я видела, с каким тщанием контрабандисты путали и заметали следы по пути вниз. Должно быть, во время моего похищения они сделали то же самое, чтобы возможные поиски не привели к их лагерю. И для моего мужа все выглядело так, будто я по непонятной причине покинула деревню – и исчезла.

И самым очевидным объяснением этому было бы нападение дракона.

Сердце заболело при мысли о том, как он, наверное, испугался за меня. Заболело – и тут же сжалось от страха перед тем, что может последовать дальше.

– Позвольте мне пойти дальше одной, – поспешно зашептала я. – Вы ведь не хотите, чтобы вас видели, верно? Отсюда я и сама дойду. И сообщу своим спутникам о назначенной встрече.

При свете дня лицо главаря можно было разглядеть яснее: обветренная кожа, синие штаулерские глаза… Даже двухнедельная щетина не могла скрыть, как стиснуты его челюсти. Он молча смотрел на меня и о чем-то размышлял.

– Даю вам слово чести, – сказала я со всем возможным в моем положении достоинством.

Возможно, слово благородной ширландки что-то да значило для него; возможно, он просто решил, что возиться со мной дальше не стоит – этого я сказать не могу. Так или иначе, он резко махнул мне рукой.

– Завтра, – сказал он мне вслед. – У родника под высокой скалой.

Я твердо решила, что эта встреча состоится, даже если мне придется отправиться туда самой.

Лай становился все громче и громче. Я спускалась к тем, кто вышел искать меня, стараясь уйти как можно дальше от своих недавних спутников прежде, чем привлечь к себе внимание. Наконец, рассудив, что ушла достаточно далеко, я начала кричать, и вскоре меня нашли.

Не стану утомлять вас скучными подробностями дальнейших событий. (Все равно из-за недостаточного знания выштранского, большая их часть от меня ускользнула.) Однако реакцию двух индивидов, вызванную моим возвращением, стоит сохранить для истории.

Первый из них – это, конечно же, Джейкоб, возглавлявший поиски. Первое, что он сделал, увидев меня – едва не раздавил в крепчайших за всю совместную жизнь объятиях, и я ни словом не обмолвилась о том, что одеяло на моем плече слегка увлажнилось к тому моменту, как он выпустил меня.

– Хвала господу, ты не пострадала! – сказал он. И тут же добавил: – Где, черт возьми, ты была?

Этот вопрос он задавал еще не раз, прежде чем я сумела ответить. Нет, я пыталась, но, стоило мне открыть рот, как он перебивал меня новым изъявлением облегчения, вызванного моим счастливым возвращением, а вскоре наш разговор был прерван необходимостью отдать распоряжения к окончанию поисков. Только на полпути к Друштаневу (пришлось убеждать Джейкоба, что я вполне способна идти самостоятельно, иначе он понес бы меня на руках) мне удалось сказать:

– Это – очень запутанная история, и я обязательно расскажу обо всем, но, пожалуй, стоит подождать до возвращения, чтобы меня выслушали и лорд Хилфорд с мистером Уикером. Но… О, Джейкоб, ведь я решила нашу проблему! Я знаю, где логова драконов.

– Драконов?! – воскликнул он, остановившись как вкопанный посреди росистой поляны. – Изабелла, что это значит? Ты подверглась нападению?

– Нет, нет, – ответила я, уклоняясь от новых попыток подвергнуть меня осмотру. Он уже составил подробный каталог всех царапин, полученных мной при падениях, и поднял из-за них такой шум, будто это была коллекция сломанных ног. – Вернее, это знаю не я, а некто другой…

Тут я вспомнила об окружавших нас друштаневцах и умолкла на полуслове. Конечно, мы говорили на ширландском, вряд ли понятном кому-либо из местных жителей, но лишний раз испытывать судьбу не стоило. В конце концов Джейкоб согласился подождать полного рассказа – думаю, только из-за того, что счел меня слишком взволнованной пережитым.

Вторая из достойных упоминания реакций последовала позже – после того, как меня накормили, промыли царапины, погребли под грудой нагретых у огня одеял и наконец-то позволили мне одеться. Одевать меня взялась Дагмира, тут же принявшаяся бранить мою глупость на все корки.

– Там шнырял какой-то мужчина, – раздраженно сказала я, чтобы остановить ее тираду.

Неосмотрительность – упоминать об этом человеке не стоило, да и пользы никакой это не принесло.

– Мужчина? Мужчина! Ну, конечно, там был мужчина! – яростно ответила она. – Все знают, что к Ревеке хаживает любовник – с тех самых пор, как умер ее муж. Один из этих штаулерских контрабандистов. Это вам любой мог бы сказать. Незачем было для этого бегать по горам!

Вот тебе и раз – стоило упрекать себя в неосмотрительности! Похоже, об этих контрабандистах прекрасно знал весь Друштанев. Кроме, конечно же, ширландских чужаков.

– А ты рассказала бы мне о нем, если бы я спросила? Или кто-то другой бы мне рассказал?

– Конечно, нет! – огрызнулась Дагмира. – Не ваша это забота!

Указывать на то, что надобность бегать по горам, следовательно, все же была, я не стала. Ломаные разговоры с Дагмирой – совсем не такие гладкие, какими представлены здесь, но ради блага читателей не стану терзать их реконструкциями своей отвратительной грамматики и парафраз – дали мне понять, что друштаневские крестьяне почти не понимали причин нашего присутствия и не питали к нам ни малейшей симпатии. Я заподозрила, что Грителькин сообщил им лишь одно: мы собираемся бродить по горам в поисках драконов. В результате оказалось, что мы здесь чужаки, лишняя обуза, и чем скорее уберемся восвояси, тем лучше. Как сказала Дагмира, их дела – не наша забота.

Позволив ей одеть меня, я наконец-то вышла к трем джентльменам, чьи дела определенно были моей заботой, как и мои – их.

Слушали меня молча, не перебивая, только шикая порой на тревожные либо недоверчивые восклицания Джейкоба. Свой комментарий он приберег напоследок. Едва мой рассказ завершился, он спрятал лицо в ладони.

– Мне не следовало позволять тебе ехать сюда, – глухо проговорил он сквозь пальцы.

– Я ничуть не пострадала, – вызывающе ответила я. – Подумаешь, колено расцарапала! Зато сколько я сберегла нам времени! Мы могли просидеть здесь впустую все лето в ожидании возвращения мистера Грителькина, но теперь у нас есть возможность продолжать исследования.

– Если только этот контрабандист сможет помочь, – заметил мистер Уикер, не утруждаясь скрывать сомнения. – Возможно, благодаря своему ремеслу, он многое знает о горах – но о драконах…

– Одно подразумевает и другое, если не хочешь быть съеденным, – ответила я.

Лорд Хилфорд задумчиво запыхтел, отчего усы его затрепетали.

– Еще раз повторю: обычно драконы не нападают на людей. Однако, пойдя по этому следу, мы ничего не теряем. Миссис Кэмхерст поручилась своим словом, что этим людям заплатят за ее возвращение, и мы обязаны не уронить ее достоинства. Более того – вполне возможно, контрабандисты смогут подробнее рассказать нам о внезапной агрессивности драконов, что окажется ценным само по себе, даже без указаний на их логова. Да, так и сделаем, – решительно сказал он. – Завтра идем на встречу с ними.

В пути мне приходилось видеть, как мистер Уикер спорит с посторонними, а зачастую и со мной – но не с эрлом.

– Но это же смешно! – воскликнул он. – Доверять этим типам…

– Кто здесь сказал хоть слово о доверии? – удивленно спросил лорд Хилфорд. – Я намерен взять с собой вас обоих – вас и Кэмхерста, а вы уж сами решайте, кто из вас засядет в кустах с винтовкой. Но не вас, миссис Кэмхерст, иначе вашего мужа удар хватит.

Я полагала, что это выражение ничуть не подходит для описания чувств Джейкоба, однако ему действительно нужно было успокоить нервы после утреннего испуга. В глубине души мне очень хотелось возразить, сказать, что я могла бы отмечать драконьи логова на карте, но это мог сделать любой из них, пусть и не столь изящно. Однако при виде глаз Джейкоба крамольные мысли прижали уши и поджали хвосты. Я не из тех дам, чье сердце трепещет от готовности мужчин защищать их, но сила чувств мужа, проявившаяся после сегодняшнего происшествия, оказалась для меня совершенно неожиданной. Я считала, что мы – друзья, и так оно и было, но этого слова не хватало, чтобы описать все.

(В самом деле, ближайшей же ночью мы открыли для себя главное назначение периода бодрствования, разделяющего два периода сна – то самое, за коим проводили время Ревека и ее юный любовник. Помилуйте, я ведь уже рассказывала о своих страхах при встрече с контрабандистами – отчего бы мне не обратиться и к другой стороне той же монеты? Сомневаюсь, что люди, читающие эту книгу, совершенно не знакомы с этим видом деятельности. А если незнакомы, от всего сердца советую имеющимся среди таковых взрослым сей же час отложить книгу в сторону и открыть для себя одну из простейших радостей жизни. Как натуралист, могу заверить: это присуще всем живым существам, и стесняться тут абсолютно нечего.)

Итак, ради спокойствия мужа, я согласилась остаться дома.

На рассвете следующего дня я и сама обрадовалась, что не пойду к роднику. Возвращаясь из лагеря контрабандистов в деревню без чулок, я в кровь стерла ноги и теперь шлепала по нашему временному пристанищу в толстых шерстяных носках – компромиссное решение, позволившее, щадя мозоли, уберечь ноги от холода. Однако вскоре передо мной открылась оборотная сторона моего великодушия: щадя нервы мужа, я совершенно расстроила собственные.

– Что ты знаешь об этих контрабандистах? – спросила я у Дагмиры, выбивавшей половик на склоне за нашим домом.

Со временем я начала разбираться в различных выражениях ее лица и немедленно опознала раздражение, вызванное глупостью моего вопроса.

– Опасны ли они? – уточнила я.

Дагмира не знала, что наши джентльмены отправились на встречу с контрабандистами – вернее, я полагала, что ей это неизвестно; деревенские сплетники способны узнавать самые неожиданные вещи. Во всяком случае, она отнесла этот вопрос на счет моих вчерашних переживаний.

– Вам же они не повредили, верно? Обычно они сторонятся людей – если не гоняться за ними.

Но эта шпилька пропала даром. Мое внимание привлекли ее первые слова, так сильно напоминавшие высказывание лорда Хилфорда о горных змеях.

– А раньше драконы нападали на людей? То есть, в прошлые годы?

Дагмира явно не поняла, отчего я вдруг сменила тему.

– Всякое рассказывают, – ответила она, пожав плечами. – Будто двоюродный брат одного пастуха из соседней долины…

– Может, это происходит регулярно? Например, со сменой поколений…

Я оборвала фразу, вновь увидев гримасу раздражения на лице Дагмиры. «Поучи дракона яйца класть», – как говорят в наши дни. Повторяйся эта проблема хоть сколь-нибудь регулярно, люди, населяющие эти горы многие сотни лет, не могли бы этого не заметить.

– Но в Друштаневе такого раньше не бывало – по крайней мере, не бывало давно. Когда это началось?

С особой яростью встряхнув половик, Дагмира окуталась облаком пыли.

– Прошлой осенью. В небулисе.

Быть может, брачный сезон? О брачном поведении драконов мы знали очень мало. (Мы вообще очень мало знали о драконах, отсюда и наша экспедиция.) Но Грителькину потребовалось время, чтобы убедиться в реальности проблемы, а затем горы сделались непроходимыми. Поэтому он подождал до весны – в наступление которой я, видя снег менее чем в сотне футов от себя, никак не могла до конца поверить – и затем написал нам. В том, что из-за дорожных и почтовых превратностей мы так и не получили его предупреждение, он был ничуть не виноват.

– А были ли раненые? – спросила я, вынимая из кармана юбки блокнот. – Или убитые?

Резкие хлопки выбивалки для половиков, которой орудовала Дагмира, подчеркивали ее скупые слова:

– Двое убитых. Сколько раненых, не знаю. Может, полдюжины.

Плюс Минджело, возчик из Чиаворы. В среднем за полгода выходило не так уж много, но ведь я еще не знала, скольким удалось спастись, едва не пострадав. Однако Дагмира удвоила усилия, и поднятый ею шум удержал меня от дальнейших расспросов. Воздержалась я и от подсчета вероятности нападения в любой данный день, и от вопроса, погибали ли когда-нибудь двоюродные братья одного пастуха из соседней долины от рук контрабандистов, и отправилась дальше шлепать по дому в носках.

Наконец джентльмены вернулись. Я едва не расплакалась от облегчения. Первым делом я пригляделась к Джейкобу – он казался задумчивым. Мистер Уикер был несколько мрачен, а лорд Хилфорд, к моему тайному удовольствию, просто ликовал.

– Прекрасно сработано, миссис Кэмхерст, – заговорил он, как только мы собрались в рабочем кабинете. – Том, разложи карту на столе, чтобы и ей было видно. Они действительно знают, где у драконов логова, и не только это.

Пометки, нанесенные на карту свинцовым карандашом, были сделаны рукою Джейкоба, и это значило, что с винтовкой в кустах прятался мистер Уикер.

– Их еще предстоит поправлять по результатам наблюдений, – сказал муж, услышав, как я укоризненно щелкаю языком при виде их грубых отметок на моей замечательной карте. – Контрабандисты знают очень много, но, по их словам, драконы постоянно мигрируют, и потому на эти пометки нельзя полностью полагаться.

– Кое на что положиться все же можно, – сказал лорд Хилфорд, усаживаясь на стул. – Драконы обитают в пещерах. Контрабандисты – тоже. Вернее, там они прячут свои товары. А выштранские горные змеи, похоже, крайне ревностно охраняют свою территорию.

– Настолько ревностно, что начали нападать на людей? – спросила я, окинув взглядом карту.

Джейкоб покачал головой.

– Будь это так, подобные инциденты происходили бы намного чаще, и контрабандисты знали бы, в чем причина.

– Но, – лорд поднял палец вверх, – реакция на нарушение границ территории не всегда одинакова. Чаще всего горные змеи, желая прогнать чужака, выдыхают струю мелких частиц льда. Порой, однако ж, они пускают в ход зубы и когти. Среди контрабандистов принято считать, что так происходит, если дракон болен.

Я тут же увидела в этом новые возможности.

– Возможно, болезнь как-то препятствует их экстраординарному дуновению. Может ли оказаться, что все эти драконы были больны? И ведь они не защищали свою территорию – если только один из них не устроил логово возле дороги, по которой мы ехали.

– Зависит от размеров территории, – заметил Джейкоб. – Но, по словам контрабандистов, дальность подобных атак довольно невелика.

Я села, дав облегчение ноющим ногам, уперлась локтями в колени и задумалась.

– А много ли драконов нападает на людей? Если только один или два, это может оказаться чем-нибудь исключительным – например, каким-нибудь последствием вырождения, сводящим их с ума. А вот если явление распространено широко…

– То, возможно, заболеванию подвержена вся местная популяция, – сказал лорд Хилфорд.

Столь мрачное предположение на некоторое время повергло всех в молчание. Опыт собственных столкновений с драконами не давал мне причин относиться к ним доброжелательно, но мысль о том, что так много драконов пали жертвой инфекции, вовсе не вызвала радости.

Конечно, у нас не было доказательств этой гипотезы – только предположения контрабандистов. Однако полученные данные позволяли двигаться дальше.

– Теперь у нас есть карта. Что дальше? – спросила я.

Лорд Хилфорд поднялся со стула и подошел к карте.

– Проверим эту информацию – заметьте, тщательно и с осторожностью, – а потом займемся тем, чем занимались бы уже две недели, если бы Грителькин не умчался неизвестно куда. Думаю, в сложившихся обстоятельствах в первую очередь нужно заняться анатомическими исследованиями.

Мистер Уикер сдвинул брови.

– На материале наблюдений? Или вы предполагаете добыть экземпляр?

Эрл постучал пальцем по карте и наморщил лоб, оценивая отмеченные места одно за другим.

– Думаю, да. Добыть. Так мы можем поймать двух волков в один силок. С нами художница – что ж, ей нужен представитель вида для зарисовок, и желательно поближе, чем в небесах. А если драконы действительно поражены какой-то болезнью, мы можем обнаружить ее признаки.

Соображала я прискорбно медленно и не сразу поняла суть замечания о художнице.

– Вы хотите сказать, мне предстоит помогать?

Лорд Хилфорд ответил мне заговорщической улыбкой.

– Мы же для этого и взяли вас с собой, не так ли? И еще чтобы вести записи – но дневников у нас пока нет, так что вот вам и работенка.

Удивительно ли, что позже я обрела столь безрассудные привычки? Ночная погоня за контрабандистами привела к добыче информации и шансу приблизиться к своим мечтам! Естественно, будучи так вознаграждена, я пришла к выводу, что подобные поступки просто великолепны.

Забыв о царапинах и волдырях, не в силах сдержать улыбку, я поднялась на ноги.

– Пойду, уложу материалы.