Часть X

Член комиссии Абатсоглу: «Таким образом, можно утверждать, что все разработанные Библиотекой системы вышли из строя в первую очередь?»

Профессор Кеплер: «Да, так и есть. Все они пришли в негодность. Продолжали работать только устройства, созданные на Земле земными инженерами. Вынужден уточнить: именно те устройства, которые пил Буббакуб и многие другие в ходе постройки корабля называли излишними и бесполезными».

Ч. К. А.: «Вы намекаете, что Буббакуб заранее знал…»

П. К.: «Нет, разумеется, нет. В некотором смысле его просто обвели вокруг пальца, точно так же, как и нас. Его доводы были чисто эстетическими. Ему претило, что галактические системы сжатия времени и гравитационного контроля засунут в допотопный корпус и подключат к устаревшей системе охлаждения.

Ведь отражающие поля и охлаждающая лазерная установка базировались на физических законах, которые были известны человечеству еще с XX века. Немудрено, что его раздражало наше настойчивое желание, чтобы в основу корабля были заложены подобные технологии. Дело не столько в том, что галактические системы оставили их далеко позади, сколько в его предубеждении против доконтактной земной науки, которая казалась ему жалкой смесью догадок и шаманства».

Ч. К. А.: «Однако это шаманство сработало там, где новейшее оборудование оказалось бессильно».

П. К.: «Справедливости ради должен заметить, что это счастливое стечение обстоятельств. Кулла был искренне уверен, что земная техника ни на что не влияет, поэтому поначалу даже не пытался вывести ее из строя. А потом исправлять свои ошибки было уже поздно».

Член комиссии Монтес: «Я не понимаю одного, доктор Кеплер. И, уверен, многие коллеги разделяют мою озабоченность. Насколько мне известно, капитан солнечного корабля воспользовалась охлаждающим лазером, чтобы покинуть хромосферу. Но для этого нужно набрать такое ускорение, которое позволило бы преодолеть силу притяжения Солнца! И это было возможно, пока на корабле действовали внутренние гравитационные поля. Но что произошло, когда они отказали? Разве корабль не должно было расплющить в лепешку?»

П. К.: «Это произошло не мгновенно. Системы отказывали одна за другой. Сначала дало сбой тщательно настроенное поле в гравитационной петле – туннеле, соединяющем главную палубу и нижний отсек, где размещено оборудование; потом автоматическая система контроля турбулентности; и наконец, постепенно вышло из строя основное поле, компенсировавшее внутри корабля солнечное притяжение. Но когда это произошло, корабль уже достиг нижних слоев солнечной короны. И капитан де Сильва уже была к этому готова.

Она понимала, что продолжать подъем после отказа внутреннего компенсационного поля равносильно самоубийству, и все-таки пошла на риск, чтобы сохранить и доставить на Землю уникальные записи. Альтернатива была – позволить кораблю падать, лишь слегка притормаживая и удерживая ускорение на уровне трех g.

К счастью, нашелся способ «безопасно» падать и при этом сохранить себе жизнь. Нужно было попытаться попасть на орбиту выхода за пределы солнечного притяжения. При этом вся мощь лазера направлялась на то, чтобы заставить корабль при падении двигаться по наклонной.

По сути, Хелен действовала по той же схеме, по которой совершались пилотируемые погружения за десятки лет до Контакта, когда лазеры использовались для ускорения и охлаждения, а магнитные поля – для защиты. Только на этот раз погружение было вынужденным и не на слишком большую глубину».

Ч. К. А.: «Насколько близко они подошли к Солнцу?»

П. К.: «Чтобы не возникло путаницы, напомню, что корабль к тому моменту уже дважды падал: сначала когда отказали гравитационные двигатели, а потом когда соляриане, поддерживавшие судно, выбились из сил. Что же касается третьего раза, то они подошли к фотосфере ближе, чем когда-либо, буквально мазнули днищем по ее поверхности».

Ч. К. А.: «Но как же турбулентность, доктор Кеплер? Почему при отсутствии внутренней гравитации или сжатия времени корабль просто не раздавило?»

П. К.: «Благодаря этому спонтанному погружению мы узнали о солнечной физике много нового. Уж не знаю, насколько это типично, но, по крайней мере, в этот раз хромосфера оказалась куда менее турбулентной, чем мы ожидали. Говоря «мы», я имею в виду всех, кроме пары прозорливых коллег, которым теперь приношу свои глубочайшие извинения… Но, думаю, ключевым фактором было все же мастерство пилота. Хелен, казалось, без особых усилий сотворила невозможное. Комиссия по аварийным ситуациям, изучив записи датчиков, пришла в полный восторг. Единственное, что их огорчает, – это что они не могут наградить де Сильву медалью».

Генерал Уэйд: «Да, команду спасателей поразило состояние экипажа. Корабль напоминал наполеоновское войско во время бегства из Москвы! Никто не подавал признаков жизни и не мог рассказать о произошедшем, так что вы понимаете, в каком замешательстве мы находились, пока не прокрутили записи».

Член комиссии Нгуэн: «Да уж, воображаю! Никто не ожидал, что из адского пекла к нам прилетит снежок. Доктор Кеплер, можно ли предположить, что у капитана были какие-то веские причины, чтобы переключить регуляторы отвода тепла на такой мороз?»

П. К.: «Затрудняюсь ответить. Думаю, она старалась поддерживать на борту невысокую температуру, чтобы сохранить записи. Система охлаждения работала нестабильно; если бы ее включили на обогрев, все могло сгореть. Полагаю, единственным мотивом капитана де Сильвы было сберечь носители информации. Возможно, она считала, что экипаж в любом случае выберется из этой передряги уже в консистенции клубничного варенья, поэтому биологические побочные эффекты понижения температуры ее не волновали.

Видите ли, Хелен оставалась довольно наивной во многих вопросах. В своем деле она была весьма компетентна, но не думаю, что она была в курсе современных достижений криохирургии. Полагаю, она будет очень удивлена, когда очнется через год.

Для остальных это тоже будет чудом, но более обыденным. Кроме мистера Демвы, разумеется. После невероятного спасения его уже вряд ли можно чем-нибудь удивить. Он человек несокрушимый. Думаю, он и сам сейчас, где бы ни блуждало во время анабиоза его сознание, уже это знает.