Весной киты всегда устремляются на север.

Когда он в прошлый раз стоял на берегу и наблюдал за калифорнийской миграцией, многие серые гиганты из тех, что сейчас пронзали морскую гладь, еще не родились. Интересно, поют ли еще киты «Балладу о Джейкобе и Сфинксе»?

Может, и нет. Серые киты и раньше-то ее не слишком жаловали. Для таких сдержанных существ эта песня была слишком дерзкой, слишком… белужьей, что ли. Серые были самодовольными снобами, но он все равно их любил.

Пенистые волны с грохотом разбивались о камни у самых его ног. Пропитанный соленой влагой воздух, наполнявший легкие, парадоксальным образом насыщал – некоторые испытывают подобное чувство в булочной, вдыхая запах свежевыпеченного хлеба. Мерный пульс океана приносил с собой ощущение безмятежности и бесследно смывал все горести.

Врачи из госпиталя в Санта-Барбаре пытались усадить его в инвалидное кресло, но он предпочел трость. Такой выбор ограничивал свободу передвижения, зато регулярные упражнения способствовали скорейшему восстановлению. После трех месяцев, прошедших с момента пробуждения и проведенных на стерильной фабрике по выращиванию органов, ему не терпелось поскорее встать на ноги и окунуться в жизнь, как она есть, без прикрас.

Например, послушать речи Хелен. Ни в какие логические рамки не укладывается, что человек, рожденный в разгар Бюрократии, столь невоздержан на язык, что заставляет краснеть граждан свободной Конфедерации. Почувствовав, что находится среди друзей, девушка раскрепощалась и ее речь становилась яркой и выразительной, а словарный запас потрясал широтой. Она как-то сказала, что это издержки детства, проведенного на спутнике. Потом улыбнулась и отказалась от дальнейших объяснений. Тогда он перешел к решительным действиям, но Хелен-то понимала, что еще рано и он в этом смысле пока ни на что не способен. Впрочем, как и она сама.

Врачи отменят гормоноподавляющую терапию только через месяц, когда закончится клеточное восстановление. И еще месяц им придется воздерживаться от серьезных нагрузок, вроде космических полетов. И тем не менее Хелен постоянно провоцировала его, намекая на старую добрую «НАСАсутру» и шутливо интересуясь, хватит ли у него сил и упорства.

Доктора, как сговорившись с ней, твердили, что растерянность и ощущение собственного бессилия только способствуют выздоровлению. Укрепляют волю и желание поскорее вернуться к полноценной жизни или что-то в этом роде.

Что ж, если Хелен продолжит в том же духе, и ее, и врачей ждет большой сюрприз. К тому же Джейкоб никогда не придавал особого значения прогнозам медиков.

Ифни, до чего же тут красиво! Как чудесно смотреть на воду, такую приятно прохладную! Один этот вид успокаивал и приводил нервы в порядок получше всякого самовнушения.

Джейкоб развернулся и медленно побрел обратно, к длинному, вольготно раскинувшемуся дому своего дяди. Он нарочно выбрал трость и, пожалуй, опирался на нее даже чаще, чем это требовалось, наслаждаясь драматическим эффектом. Это заметно скрашивало ему дни болезни.

Дядя Джеймс, как обычно, заигрывал с Хелен. А она бессовестно кокетничала.

«Так ему и надо, старому козлу», – мстительно подумал Джейкоб.

– Мальчик мой! – Дядя Джеймс театрально всплеснул руками. – Мы уже собирались идти искать тебя, правда-правда!

Джейкоб лениво ухмыльнулся.

– Ни к чему спешить, дядя Джим. Уверен, у нашей покорительницы звездных просторов есть в запасе еще немало увлекательных историй. Дорогая, ты уже рассказывала ему о черной дыре?

Хелен язвительно улыбнулась и заговорщически подмигнула.

– Погоди, Джейк, ты вроде сам просил не рассказывать. Но если ты считаешь, что твой дядя будет рад послушать…

Джейкоб покачал головой. Лучше, если дядя услышит эту историю из его уст. Хелен может перегнуть палку.

Мисс де Сильва была первоклассным пилотом, а в последние недели еще и отличным товарищем по конспирации. Но когда дело касалось их отношений, у Джейкоба почва уходила из-под ног. Слишком уж она была сильная и неординарная личность.

Когда, очнувшись, она узнала, что «Калипсо» уже улетел, то тут же записалась в команду разработчиков нового корабля «Везарий 2». План заключался в том, беззастенчиво заявила девушка, чтобы дать Джейкобу Демве три года на выработку условных рефлексов, согласно учению академика Павлова. А в конце означенного периода она позвонит в маленький колокольчик, и он, предположительно, тут же побежит за ней и присоединится к ее космическим исследованиям.

У Джейкоба имелись свои соображения на этот счет, но уже было совершенно очевидно: Хелен де Сильва держит его слюнные железы под неусыпным контролем.

Еще никогда Джейкоб не видел, чтобы дядя Джеймс так нервничал. Невозмутимый политик на сей раз, похоже, чувствовал себя не в своей тарелке. Куда только подевалось разбитное ирландское обаяние, унаследованное по линии Альваресов! Он встревоженно тряс седеющей шевелюрой, а в зеленых глазах читалась невыразимая грусть.

– Гм, Джейкоб, мальчик мой, гости уже прибыли и ожидают в кабинете. Ими пока занимается Кристиан. Надеюсь на твое благоразумие. И все же не стоило приглашать этого правительственного хлыща. Мы б и сами могли все уладить. Как мне представляется…

Джейкоб прервал его взмахом свободной руки.

– Дядя, пожалуйста, мы же уже обо всем договорились. Вопрос требует обсуждения. Если ты откажешься от услуг Агентства по регистрации секретов, мне придется созвать семейный совет и вынести это дело на его суд! Ты ведь знаешь дядю Джереми – он, скорее всего, потребует, чтобы дело предали огласке. Поднимется шумиха, обо всем пронюхает судебный департамент, и ближайшие пять лет ты проведешь в компании маленькой штучки, издающей мерное «бип-бип-бип».

Джейкоб оперся о плечо Хелен, не столько ради поддержки, сколько чтобы лишний раз прикоснуться к ней, и помахал ладонями прямо у самого дядиного носа. С каждым «бипом» аристократичное лицо Джеймса все больше бледнело. Хелен смеялась до икоты.

– Ой, простите, – чинно пробормотала она.

– А не надо быть такой язвой, – прокомментировал Джейкоб, шутливо ущипнул ее и снова оперся на трость.

Кабинет выглядел не так внушительно, как зал для приемов Альварес-холла в Каракасе, но тут ведь не Каракас, а Калифорния. Джейкоб надеялся, что после сегодняшнего они с дядей не рассорятся в пух и прах.

Оштукатуренные стены и декоративные потолочные балки придавали помещению испанский колорит. Среди обычных книжных полок выделялись застекленные витрины, где была выставлена дядюшкина коллекция самиздата времен Бюрократии.

На камне был высечен девиз: «Пока мы едины – мы непобедимы!»

При виде вошедших Фэйгин радушно засвистел. Джейкоб поклонился и приступил к длинному церемониальному приветствию, просто чтобы сделать другу приятное. Кантен регулярно навещал его в больнице. Сначала оба держались напряженно, поскольку каждый считал себя в неоплатном долгу перед другим. А в конце концов договорились, что каждый останется при своем мнении, но дружбе это не помеха.

Когда солнечный корабль при помощи лазера выбросило на гиперболическую орбиту и в него вломилась группа спасателей, тех ждало серьезное потрясение: весь экипаж скукожился в заморозке. Они долго ломали головы, что произошло с размазанным в лепешку телом принга, обнаруженным в приборном отсеке. Но особенно их поразил Фэйгин: из-за лазерной тяги получилось, что кантен висел вверх тормашками, цепляясь за пол, ставший потолком, острыми коготками-крючьями.

Холод не нанес ему такого ущерба, как людям, у которых была повреждена почти четверть клеток, и он перенес безумную гонку сквозь фотосферу почти без потерь.

В итоге Фэйгин из Института Прогресса, привыкший скорее наблюдать со стороны и манипулировать, невольно вышел на авансцену. Он оказался, вероятно, единственным выжившим софонтом, на себе испытавшим, каково это – лететь вверх ногами сквозь плотную, непрозрачную среду фотосферы. В общем, теперь ему было что порассказать.

Но самое обидное, что поначалу кантену никто не верил. До тех пор, пока не прокрутили записи Хелен.

Джейкоб поздоровался с Пьером Лароком. За прошедшие месяцы тот снова обрел цветущий вид, не говоря уж об аппетите. Журналист за обе щеки уплетал приготовленные Кристианом кулинарные шедевры. Все еще прикованный к инвалидному креслу, Ларок в ответ на приветствия улыбнулся и молча кивнул. Джейкоб заподозрил, что ему просто неудобно было говорить с набитым ртом.

Последним из прибывших оказался высокий мужчина с вытянутым лицом, светлыми волосами и прозрачно-голубыми глазами. Он встал с дивана и протянул Джейкобу руку.

– Хан Нильсен к вашим услугам, мистер Демва. Я внимательно изучил свежие отчеты и рад наконец познакомиться с вами. Разумеется, все, что известно правительству, автоматически становится известно и Агентству по регистрации секретов, так что я вдвойне впечатлен. Однако осмелюсь предположить, что сегодня вы собрали нас здесь по вопросу, о котором правительству знать не следует?

Джейкоб и Хелен расположились на диване напротив, спиной к окну, из которого открывался вид на океан.

– Да, вы совершенно правы, мистер Нильсен. На самом деле вопрос даже не один. Мы хотели бы подать заявку на рассмотрение нашего дела Всеземным советом.

Нильсен нахмурился.

– Вы должны отдавать себе отчет, что совет пока находится в зачаточном состоянии. Делегаты от колоний еще даже не прибыли. Бюр… чиновникам из Конфедерации (неужели с его губ чуть не сорвалось страшное ругательство «бюрократы»?) поперек горла одна только мысль, что Агентство по регистрации секретов ставит честность превыше закона. А Всеземной совет пользуется у них еще меньшей популярностью.

– Даже несмотря на то, что, как показала практика, это единственный способ преодолеть кризис, начавшийся после Контакта? – уточнила Хелен.

– Даже несмотря на это. Федералы кое-как переварили мысль, что полномочия совета будут больше, чем у каких бы то ни было межпланетных и межвидовых органов, однако им это не по душе и они всеми способами пытаются вставлять палки в колеса.

– Так в том-то и вся соль, – заметил Джейкоб. – Ситуация была критической задолго до катастрофы на Меркурии – настолько, что потребовалось создание совета. Критической, но не фатальной. После истории с проектом «Погружение в Солнце» все изменилось.

– Знаю, – угрюмо кивнул Нильсен.

– В самом деле? – Джейкоб уперся ладонями в колени и подался вперед. – А вы видели доклад Фэйгина о возможной реакции галактического сообщества на огласку темных делишек пила Буббакуба? А ведь этот доклад был подготовлен задолго до того, как всплыла история с Куллой.

– Конфедерации все это известно. – Нильсен поморщился. – И действия Куллы, и его извращенная аргументация – все это в кратком изложении.

– Что ж, – Джейкоб вздохнул. – На то они и правительство. Они обязаны думать о внешней политике. Кстати, Хелен до поры до времени понятия не имела, чем окончилась наша вылазка в приборный отсек и не погибли ли мы, поэтому старалась фиксировать на камеры абсолютно все.

– Если бы Фэйгин не просветил меня, – подхватила де Сильва, – мне бы и в голову не пришло, что, может, федералам лучше было бы и не знать всей правды. Или что, возможно, стоило бы сразу передать это дело во Всеземной совет.

– Может, и стоило, но что мы… то есть совет, по-вашему, мог предпринять? Чтобы обрести влияние и благоприятный имидж, уйдут годы. К чему им рисковать, вмешиваясь в столь неоднозначное дело?

Все замолчали. Нильсен пожал плечами.

Потом извлек из дипломата миниатюрное записывающее устройство, включил его и разместил в центре комнаты.

– Содержание нашей беседы не может быть обнародовано без санкции Агентства по регистрации секретов. Можете начинать, доктор де Сильва.

Хелен стала чертить пальцем в воздухе галочки, выделяя пункты в сказанном.

– Во-первых, нам известно, что Буббакуб совершил преступление как с точки зрения института Библиотеки, так и в глазах собственной расы, подделав библиотечный отчет и намеренно введя экипаж корабля в заблуждение: в частности, он объявил, что вступил в контакт с солярианами и воспользовался «реликвией летани», чтобы защитить нас от их гнева.

Мы думаем, что знаем мотивы, которыми руководствовался Буббакуб. Его смутило, что в Библиотеке не нашлось информации по Солнечным Призракам. А кроме того, он уже давно мечтал утереть нос «сиротской» расе, указав нам на нашу неполноценность.

Согласно галактическим традициям, подобные вопросы решаются выплатой со стороны пилов и Библиотеки компенсации землянам – чтобы держали язык за зубами. Для этого Конфедерации достаточно всего лишь выбрать устраивающее их вознаграждение и надавить на пару рычагов. Однако в перспективе это может повлечь за собой враждебное отношение к нам пилов – и все из-за уязвленной гордости.

Они могут утроить усилия и добиться, чтобы наших клиентов, шимпанзе и дельфинов, лишили статуса «потенциальных софонтов». Пилы давно поговаривают и о том, чтобы понизить в статусе нас самих, приравняв к «приемным» клиентам, якобы чтобы наставлять нас и облегчить нам «сложный переходный период». Ну как, точно я описала ситуацию?

– Вполне, – кивнул Джейкоб. – Только зря не упомянула о моем промахе на Меркурии. Я выдвинул обвинения против Буббакуба в присутствии множества свидетелей! Нашу двухгодичную подписку о неразглашении никто и в грош не ставит, а федералы со своими попытками засекречивания спохватились слишком поздно. Так что эта история, должно быть, уже стала достоянием половины Галактики.

А это означает, что мы лишились преимущества и не сможем воздействовать на Буббакуба с помощью шантажа. Теперь они ни перед чем не остановятся, пока не превратят нас в «приемышей», и используют возмещение ущерба от преступлений Буббакуба как предлог, чтобы навязать нам помощь, в которой мы не нуждаемся.

Он жестом предложил Хелен продолжить.

– Пункт номер два: как мы теперь знаем, в провале Буббакуба повинен Кулла. В его планы не входило, что мы примемся за расследование. Он сам собирался шантажировать пила.

Заручившись дружбой Джеффри, он поощрял попытки шимпанзе добиться его освобождения, чем вывел Буббакуба из себя. Последовавшая за этим смерть Джеффри вызвала среди членов команды растерянность и смятение – в такой обстановке Буббакуб, естественно, вообразил, что земляне поверят в любое устроенное им представление. Не исключено, что и временное помутнение рассудка, наблюдавшееся у Дуэйна Кеплера, было частью коварного плана и что тут не обошлось без наведенного Куллой гипноза.

И наконец, ключевым моментом плана Куллы была имитация антропоморфных Призраков. Эта часть была разыграна как по нотам. Одурачены оказались все. При таких невероятных талантах немудрено, что принги рассчитывали добиться от пилов независимости. Это одна из самых многообещающих рас из тех, с которыми я сталкивалась.

– Но если пилы издавна шефствуют над прингами, – возразил Джеймс, – если именно благодаря им те прошли путь от почти животных до высокоразвитых существ, то почему Буббакуб не догадался, что Призраки были заготовленной Куллой фальшивкой?

– Если мне позволено будет вмешаться, – прощебетал Фэйгин, – принги имели право самостоятельно решить, кто из них будет сопровождать Буббакуба. Моему институту стало известно из независимых источников, что там, у себя, на одной из терраформированных планет, Кулла был заметной фигурой. Он происходит из творческой среды, о которой мы по-прежнему мало что знаем. Мы приписывали их таинственность и скрытность в этой области поведенческим моделям, унаследованным от пилов. Однако, как теперь стало понятно, скорее пилы сами пренебрегали искусством прингов. Заносчивые и чванливые, они принижали значимость творчества клиентской расы и тем самым невольно способствовали его развитию.

– И в чем же заключается их творчество?

– Логичнее всего будет назвать это голографической проекцией. Не исключено, что принги практиковались в этом умении почти сто тысяч лет своего разумного существования, стараясь держать это в тайне от патронов. Преклоняюсь перед их упорством – не все способны хранить секреты так долго.

Нильсен присвистнул.

– Да уж, они должны бы страстно жаждать освобождения. Но я по-прежнему, хоть и внимательно прослушал все записи, не понимаю одного: с какой целью Кулла во все это ввязался? Чем фальшивые человекообразные Солнечные Призраки, гибель Джеффри и Буббакуб, пойманный на горячем, могут помочь прингам?

Хелен покосилась на Джейкоба. Тот кивнул:

– Твой выход, Хелен. Это же в основном твои умозаключения.

Хелен набрала побольше воздуха в легкие.

– Видите ли, Кулла не предполагал, что Буббакуб будет разоблачен так скоро, еще на Меркурии. Он вовлек своего патрона в аферу, заставил его пойти на трюк с реликвией летани, ожидая, что мы во все это поверим, во всяком случае, здесь и сейчас. Если бы его план сработал, он отправил бы в Библиотеку отчет из двух ключевых пунктов: первый – что Буббакуб дурак и врун, чью репутацию спасла лишь быстрая реакция его помощника; и второй – что земляне представляют собой только кучку безобидных олухов, которых можно не брать в расчет.

Остановимся для начала на втором пункте. Даже при поверхностном взгляде совершенно ясно: никто за пределами нашей планеты не поверит в безумную историю о человекоподобных призраках, порхающих внутри звезды, тем более что в Библиотеке нет ни единого упоминания о них.

Теперь представьте, как Галактика отреагировала бы на россказни о созданиях из плазмы, которые потрясают кулаками и загадочным образом не отражаются на снимках, благодаря чему невозможно доказать их существование. Услышав такое, большинство сторонних наблюдателей не пожелают ознакомиться даже с действительно имеющимися доказательствами: съемками тороидов и настоящих соляриан.

Галактика и так посматривает на исследования землян со снисходительной усмешкой. То есть Кулла добивался, чтобы представителей проекта «Погружение в Солнце» подняли на смех, даже не выслушав.

Ларок, сидевший в противоположном конце комнаты, залился краской, ведь он и сам год назад презрительно высказывался о земных исследованиях.

– Как коротко пояснил сам Кулла (между прочим, пытаясь в этот самый момент нас всех уничтожить), он сотворил поддельных Призраков для нашего же блага. Если бы мы выставили себя олухами, наше сообщение об открытии жизни на Солнце осталось бы незамеченным. В противном случае поднялась бы шумиха… А так мы получили бы шанс тихо и спокойно продолжать исследования, нагоняя остальные расы.

Нильсен нахмурился.

– Пожалуй, это не лишено смысла.

Хелен пожала плечами.

– Теперь уже в любом случае слишком поздно. В общем, как я уже упоминала, Кулла, похоже, собирался отправить в Библиотеку и отдельно расе соро отчет: дескать, земляне – безвредные идиоты, и, что важнее, Буббакуб тоже заразился от них идиотизмом, раз поверил в Призраков, и вся его авантюра была построена на этой вере.

Хелен повернулась к кантену:

– Правильно ли я изложила суть нашей дискуссии, Фэйгин?

Кантен тихо засвистел.

– Думаю, все так. Полагаясь на Агентство и их гарантии неразглашения, могу сказать по секрету: собранные моим институтом разведданные касательно прингов и пилов теперь, в свете наших с вами выводов, обретают новый смысл. Принги явно затеяли кампанию по дискредитации пилов. И это влечет за собой как опасности, так и новые возможности для человеческой расы.

Возможности заключаются в том, что ваша Конфедерация может предоставить доказательства предательства Куллы по отношению к пилам, и старшая раса софонтов узнает, что стала жертвой манипуляции. Если соро решат принять меры, расе Куллы будет нелегко найти покровителя. Их могут понизить в статусе, их колонии будут уничтожены, а численность населения снизится.

Вполне вероятно, что человечество извлечет из этого кратковременную выгоду, но в целом враждебное отношение пилов к землянам никуда не денется. Их психология под это просто не заточена. Они могут на время приостановить попытки «усыновить» людей, могут милостиво согласиться на это, если вы скостите размеры выплачиваемой ими за проступок Куллы компенсации, однако их дружбу вам все равно не завоевать. Моральный долг перед человечеством только сильнее распалит их ненависть.

И вне всякого сомнения, многие более «либерально» настроенные расы, на чью поддержку человечество до сих пор рассчитывало, ополчатся против вас за то, что вы предоставили пилам casus belli для очередного их джихада. Тимбрими могут даже отозвать с Луны свое консульство.

И наконец, стоит упомянуть и о соображениях этического толка. Тут можно бесконечно приводить самые разные доводы, и некоторые из них вряд ли будут вам доступны. Если же в двух словах, то Институт Прогресса озабочен тем, чтобы принги не пострадали от репрессий. Они очень молодая и импульсивная раса, почти как человечество. Но у них огромный потенциал. И будет ужасной трагедией, если вся раса пострадает всего из-за пары-тройки представителей, устроивших заговор с целью избавления от многотысячелетнего рабства.

По вышеназванным причинам я бы рекомендовал сохранить проступок Куллы в тайне. Разумеется, слухов избежать не удастся. Однако столь высокопоставленные и заносчивые существа, как соро, никогда не снизойдут до сплетен, распространяемых землянами.

В окно подул легкий бриз, и колокольчики на ветках Фэйгина нежно зазвенели. Нильсен буравил взглядом пол:

– Неудивительно, что Кулла попытался покончить с жизнью и прихватить с собой весь экипаж корабля, когда Джейкоб разоблачил его! Если бы пилы получили официальное подтверждение его действиям, принги, возможно, были бы обречены.

– И что, по-вашему, предпримет Конфедерация? – поинтересовался Джейкоб.

– Предпримет? – Нильсен невесело рассмеялся. – Конечно, они бухнутся пилам в ножки и преподнесут им все имеющиеся сведения на блюдечке с голубой каемочкой. Видит Ифни, зато нам не навяжут полноценный филиал Библиотеки и десять тысяч техников для его обслуживания в придачу! Не «облагодетельствуют» нас новейшими кораблями, в устройстве которых не разберется ни один земной инженер и которыми невозможно управлять без бдительного ока «консультантов». Отложат на неопределенный срок унизительную процедуру перехода в ранг «приемной» расы! – Он развел руками. – И совершенно очевидно, что Конфедерация не станет лезть на рожон и ссориться с расой софонтов, представитель которой убил одного из наших клиентов, чуть не пустил под откос важнейший наш проект и пытался выставить нас дураками в глазах всего галактического сообщества! И если уж начистоту, можно ли их за это осуждать?

Дядя Джеймс прочистил горло, привлекая к себе внимание собравшихся.

– Мы можем попробовать засекретить все это происшествие целиком, – предложил он. – Я обладаю весом в определенных кругах, и стоит мне замолвить словечко…

– Ты не можешь замолвить словечко, Джим, – прервал его Джейкоб. – Ты отчасти замешан в одном неприятном дельце. И если вмешаешься, правда может выплыть наружу.

– Что за дельце? – насторожился Нильсен.

Джейкоб хмуро покосился сначала на дядю, а потом на Ларока. Француз продолжал невозмутимо уничтожать угощения.

– Эти двое, – начал Джейкоб, – входят в группу заговорщиков, ратующих за отмену Закона об испытательном сроке. И это, кстати, вторая причина, по которой я вас пригласил. Необходимо что-то предпринять, и лучше, если этим сразу займется Агентство по регистрации секретов, чем полиция.

Заслышав слово «полиция», Ларок застыл, посмотрел на недоеденный бутерброд, а затем отложил его.

– И в чем же суть заговора? – осведомился Нильсен.

– Речь идет о группе поднадзорных и отдельных сочувствующих им граждан, вовлеченных в тайную постройку космических кораблей… экипаж которых будет состоять из тех самых поднадзорных.

Нильсен резко выпрямился.

– Что?!

– Ларок, в частности, отвечает за подготовку космонавтов, а по совместительству он еще их главный шпион. Ему было поручено вызнать параметры калибровки генератора силового поля на солнечном корабле. У меня есть записи, доказывающие это.

– Но зачем им это все?

– А почему бы и нет? Разве можно вообразить более эффектную акцию протеста? Если бы я был поднадзорным, то непременно бы поучаствовал. А так я просто мысленно с ними заодно. Мне точно так же не по душе этот закон. Но в то же время я реалист. Поднадзорных превратили в деклассированный элемент. Их преследуют психологические проблемы. Так что они реагируют очень по-человечески: объединяются в борьбе против ненавистного им «покорного, одомашненного общества». Они как бы говорят: «Вы считаете, мы склонны к насилию? Так мы и впрямь, черт возьми, станем склонны!» Ведь что бы там ни показывали тесты, большинство поднадзорных ни за что бы не причинили никому вреда. Однако, став жертвой стереотипа, они и впрямь решили, что пора соответствовать репутации!

– Может, так, а может, и нет, – заметил Нильсен. – Но в подобной ситуации пустить поднадзорных в космос…

Джейкоб вздохнул.

– Конечно, вы правы. Этого нельзя допустить. По крайней мере сейчас. С другой стороны, нельзя допустить, чтобы действия федералов подстегнули массовую истерию. Это лишь усугубит ситуацию, и бунт вспыхнет чуть позже, но будет страшен!

Нильсен выглядел обеспокоенным.

– Уж не хотите ли вы, чтобы Всеземной совет влез в дрязги по поводу Закона об испытательном сроке?! Это было бы самоубийство. Общественное мнение ни за что не спустит нам этого с рук!

Джейкоб печально улыбнулся.

– Все правильно, не спустит. Даже дядя Джеймс это признает. Современные граждане и помыслить не могут о смене статуса для поднадзорных. Всеземной совет тут ничем не поможет. Однако вспомним, чем занимается сейчас совет? Управляет колониями за пределами Солнечной системы. Как раз туда и можно засунуть (во всяком случае, выражаясь фигурально) Закон о поднадзорных, не вызывая ни у кого особого возмущения.

– Не понимаю, о чем вы.

– Полагаю, вы вряд ли читали Олдоса Хаксли? Не читали? Когда Хелен была подростком, его книги все еще были весьма популярны. А в нашей семье они входили в обязательную программу. Ох, и трудное это было чтение, но оно того стоило, ведь у автора был необычайно развитый ум и случались неожиданные прозрения. Одно из произведений старика Хаксли называлось «О дивный новый мир».

– Да, я слышал об этом романе. Это ведь антиутопия?

– В некотором роде. Вам стоит с ней ознакомиться. Там содержатся совершенно невероятные пророчества. В этой книге изображено общество будущего, довольно неприглядно устроенное, но по-своему логичное и имеющее некие понятия о чести и морали. Это этика улья, но тем не менее этика. Поскольку человечество неоднородно и по-прежнему продолжает производить на свет личностей, которые не вписываются в установленные системой шаблоны, как, по-вашему, поступает с ними государство в книге Хаксли?

Нильсен нахмурился, пытаясь понять, к чему клонит собеседник.

– По законам улья? Любые отклонения от нормы уничтожаются?

Джейкоб вскинул указательный палец, акцентируя внимание на своих словах.

– Нет, не совсем. Государство у Хаксли не лишено определенной мудрости. Его лидеры понимают, что созданной ими системе не хватает гибкости и что она может не выдержать внезапных потрясений. Они понимают, что люди, не вписывающиеся в общепринятые рамки, представляют собой резерв, к которому можно прибегнуть в трудные времена, когда человечеству потребуются все имеющиеся ресурсы. Тем не менее лидеры не могут допустить, чтобы эти отщепенцы разгуливали на свободе, угрожая стабильности.

– И как же они поступают?

– Они отправляют всех не соответствующих канонам на острова, и там изгоям разрешено ставить свои собственные культурные эксперименты.

– Значит, острова? – Нильсен почесал в затылке. – Эффектный ход. На самом деле это же полная противоположность нашей политики резерваций для пришельцев, когда с определенной контролируемой территории сначала изгоняются все поднадзорные, а потом туда запускаются ПВЦ вперемешку с гражданами Земли, которым разрешен свободный въезд и выезд.

– Недопустимый вариант, – пробормотал Джеймс. – Причем не только для поднадзорных, но и для самих инопланетян. Кантен Фэйгин как раз недавно сетовал, что мечтал бы посетить Лувр, Агру или Йосемитский национальный парк.

– Всему свое время, друг Джеймс Альварес, – сглаживая углы, прощебетал Фэйгин. – На данный момент я благодарен судьбе за возможность побывать в этом чудесном уголке Калифорнии. Я не заслуживаю такой великой чести!

– Не уверен, что идею с островами можно осуществить без сучка без задоринки, – задумчиво промолвил Нильсен. – Но вынести ее на обсуждение, безусловно, стоит. А все подробности можно рассмотреть и позже. Но чего я по-прежнему никак не возьму в толк, это при чем тут Всеземной совет?

– А вы попробуйте мыслить шире, – посоветовал Джейкоб. – Это могло бы ослабить напряжение, связанное с поднадзорными. Представьте, что было бы, появись у них свое островное государство где-нибудь в Тихом океане, где они были бы предоставлены самим себе, без постоянного неусыпного контроля. Но одного этого мало. Многие поднадзорные чувствуют себя обделенными. Им не только урезали родительские права, их лишили главной мечты человечества – возможности покорять космос. Тот маленький заговор, в который оказались втянуты Ларок и Джеймс, – лишь первая ласточка. Мы столкнемся с куда более серьезными проблемами, если не отведем поднадзорным особую нишу, не придумаем для них занятие, делающее их полноценной частью общества.

– Ниша, острова, космос… Господи! Неужели вы серьезно? Купить еще одну колонию и передать ее поднадзорным? При том, что мы и так по уши в долгах за три уже имеющихся колонизированных планеты? Вы, должно быть, неисправимый оптимист, если верите, что такое возможно!

Джейкоб почувствовал, как пальцы Хелен скользнули в его ладонь. Он мельком взглянул на нее, но и этого хватило: гордая, готовая к бою и, как всегда, со смешинкой в глазах. Их пальцы переплелись, и Джейкоб в знак благодарности за поддержку сжал ее руку.

– Да, – ответил он, – в последнее время я настроен оптимистично. И верю, что этот план осуществим.

– Но где взять средства? И чем исцелить уязвленное эго миллиардов граждан, которые тоже хотят колонизировать новые планеты? Черт, да и как это все реализовать? Даже «Везарий 2» может взять на борт всего десять тысяч пассажиров, а поднадзорных почти сто миллионов!

– О, но ведь не все же захотят полететь, особенно если параллельно предоставить в их распоряжение острова на Земле. Уверен, все, чего они хотят, это чтобы к ним относились справедливо. И выделили им их долю. Так что главная наша проблема не в средствах, а в нехватке земель под колонизацию и транспорта. – Джейкоб улыбнулся и продолжил: – Но почему бы не попросить Библиотеку «пожертвовать» небольшую часть своих ресурсов на колонию четвертого класса и несколько транспортных кораблей типа «Орион» с упрощенным управлением, специально для земных экипажей.

– И как же вы их убедите? Они, конечно, обязаны возместить нам нанесенный Буббакубом ущерб, но постараются при этом извлечь для себя максимальную выгоду – например, сделать нас полностью зависящими от галактических технологий. И в этом их наверняка поддержат почти все известные расы. С какой стати им менять форму компенсации?

Джейкоб развел руками.

– Вы забываете, что теперь у нас есть кое-что очень нужное и ценное… то, без чего Библиотеке не обойтись. Знания! – Он сунул руку в карман и извлек клочок бумаги. – Это зашифрованное сообщение, которое я получил совсем недавно с Меркурия, от Милли Мартин. Она по-прежнему прикована к инвалидному креслу, но коллеги так жаждали ее возвращения, что организовали ей перелет еще месяц назад. Милдред пишет, что уже совершено несколько полноценных погружений в активных областях. И в одном из них она участвовала, пытаясь восстановить контакт с солярианами. Доктор Мартин пока не спешит делиться с федералами информацией о своем открытии и хотела для начала пообщаться со мной и Фэйгином конфиденциально. Но контакт установлен. Соляриане говорили с ней. Они разумны и обладают прекрасной памятью.

– Невероятно! – выдохнул Нильсен. – Но мне показалось, вы намекаете на политические последствия и то, что это событие как-то связано с проблемами, которые мы обсуждали ранее.

– Ну, сами посудите: в Библиотеке уверены, что смогут навязать нам компенсацию на выгодных для них самих условиях. Но если умело распорядиться нашими активами, то мы сами можем вынудить их действовать в наших интересах. Тот факт, что соляриане общительны и сохранили в памяти далекое прошлое – Милли указывает, что они помнят погружения, совершенные древними софонтами, и было это настолько давно, что речь может идти о самих Прародителях, – дает нам неоценимое преимущество. Это означает, что Библиотека приложит все усилия, чтобы раскопать любую возможную информацию. И, соответственно, что вокруг открытия поднимется шумиха. – Джейкоб усмехнулся. – Конечно, нам придется нелегко. Сначала нужно будет подыграть им, делая вид, что проект «Погружение в Солнце» – один сплошной провал. Заставить их выдать нам лицензию на самостоятельное расследование на Солнце. Они будут думать, что это им на руку и что мы только выставим себя еще большими идиотами. А когда поймут, какое сокровище оказалось у нас в руках, то согласятся выкупить его по нашей цене! Чтобы провернуть все в лучшем виде, нам потребуется помощь Фэйгина и опыт клана Альваресов. Не обойтись и без поддержки ваших ребят из Всеземного совета, но все это реально. В частности, дядя Джереми наверняка будет рад слышать, что я решил тряхнуть стариной, прибегнуть к давно забытым навыкам и окунуться ненадолго в «грязную политику».

Джеймс рассмеялся:

– Погоди, вот услышат тебя твои двоюродные братья! Так и вижу, как они содрогаются!

– Передай им, чтобы не волновались. Хотя нет, я сам им все объясню, когда Джереми созовет семейный совет. Хочу убедиться, что удастся разделаться с этим дельцем года за три. А потом я ухожу из политики, на сей раз навсегда. Дело в том, что, как только все закончится, я решил отправиться в долгое путешествие.

Хелен ахнула и незаметно ущипнула его за бедро. Выражение ее лица не поддавалось описанию.

– Только у меня есть одно условие, – сказал он ей сквозь звон в ушах, борясь с желанием рассмеяться. – Мы должны изыскать способ и взять с собой хотя бы одного дельфина. Дельфиниху. Она сочиняет довольно похабные лимерики, зато это поможет нам прокормиться в каком-нибудь далеком космическом порту.