Попав в центр светового волокна, солнечный корабль двигался, будто рыбешка, подхваченная быстрым течением. Только на сей раз течением служил электрический ток, а волной, катившей зеркальную сферу, была намагниченная плазма невероятно сложной структуры.

Массивные шапки и стремительно мчащиеся клочья ионизированного газа опаляли все на своем пути, закручиваемые в воронку той самой силой, которая возникала при их перемещении. В поле зрения периодически возникали струи светящегося вещества – это происходило, когда эмиссионные линии газа под действием эффекта Доплера накладывались на спектральную линию, выбранную для наблюдения.

Корабль снижался, прорываясь сквозь шквалы буйного хромосферного ветра, мчался, обуздав плазму за счет незначительных изменений в собственном магнитном поле, а парусами ему служили законы математики, почти обретшие материальную природу. Благодаря молниеносному скручиванию и уплотнению пресловутого магнитного поля казалось, что своеобразная упряжка из разношерстных и противоположно направленных порывов влечет судно в каком-то одном конкретном направлении и снижает вызванную бурей тряску.

Все те же силовые экраны блокировали большую часть испепеляющего жара, преобразуя оставшееся тепло в более приемлемые формы. Все, что пробивалось сквозь экраны, направлялось в камеру и приводило в действие охлаждающую лазерную установку, аналог почки, где отфильтрованная субстанция являла собой поток рентгеновских лучей, способный расщепить даже плазму.

Тем не менее вышеперечисленные изобретения землян погоды не делали. Маневренность и безопасность солнечных кораблей обеспечивала галактическая наука. Мощное, неотвратимое притяжение Солнца сдерживалось гравитационными полями, благодаря чему корабль мог снижаться и взлетать по команде пилота. Сокрушительные силы, действовавшие в центре волокон, поглощались и нейтрализовались, а длительность их воздействия регулировалась за счет сжатия времени.

Относительно неподвижной точки на Солнце (если бы таковая существовала) корабль мчался по магнитной арке со скоростью в несколько тысяч миль в час. Но по отношению к окружающим судно облакам казалось, что оно неторопливо прокладывает себе путь, преследуя мелькающую впереди добычу.

Джейкоб следил за погоней вполглаза. Куда интереснее было наблюдать за Куллой. Тощий пришелец выступал в роли впередсмотрящего. С горящими глазами он стоял возле рулевого и тыкал рукой в окутывавшую судно мглу.

Кулла определял направление немногим лучше корабельных приборов, но Джейкоб в показаниях приборов не разбирался. Он был благодарен оказавшемуся рядом существу, которое указывало остальным пассажирам, а заодно и команде, куда смотреть.

Около часа они гнались за пятнами, сиявшими где-то далеко, в дымке. Де Сильва приказала открыть голубой и зеленый диапазон, однако пятна все равно просматривались крайне слабо, лишь изредка то одно, то другое испускало зеленоватый световой луч, будто прожектор, вдруг выхватывавший корабль из темноты, а затем скользивший дальше.

Со временем вспышки участились. Объектов было не менее сотни, и все примерно одного размера. Джейкоб покосился на емкостный датчик приближения. Расстояние – семьсот километров.

Когда до цели осталось двести метров, стали хорошо различимы очертания объектов. «Пожиратели магнитного поля» имели тороидальную форму. С такого ракурса стадо напоминало россыпь миниатюрных голубых обручальных колец. И все колечки до единого развернулись в одну сторону и выстроились вдоль волокнистой дуги.

– Они выстраиваются вдоль магнитного поля там, где его напряженность максимальна, – прокомментировала Хелен. – И вращаются вокруг своей оси, вырабатывая электрический ток. Шут его знает, как они перебираются из одной активной области в другую, когда поля смещаются. Мы все еще ломаем голову над тем, что удерживает их вместе.

Несколько крайних тороидов, не прекращая вращения, начали медленно раскачиваться. Прецессия.

Внезапно корабль на секунду затопило пронзительно-зеленым свечением, потом гамма снова стала желтовато-красной. Пилот покосился на Джейкоба.

– Мы только что прошли сквозь лазерный шлейф одного из тороидов. Подобные разовые кратковременные вспышки совершенно безвредны, – сообщил он. – Однако если бы мы оказались позади и снизу основной части стада, у нас могли бы возникнуть проблемы.

Перед кораблем, перекрыв обзор, проплыл сгусток темной плазмы, то ли более холодной, то ли перемещавшейся гораздо быстрее, чем окружающий ее газ.

– Для чего им лазер? – поинтересовался Джейкоб.

Де Сильва пожала плечами.

– Для динамической устойчивости. Или в качестве ракетного двигателя. А может, они, как и мы, используют его для охлаждения. Если так, то в них вполне могла бы содержаться пылевая материя. Но в чем бы ни заключались функции лазера, он у них достаточно мощный, чтобы пробивать своим зеленым лучом наши настроенные на красный спектр экраны. Если бы не это, мы бы их вообще не заметили. Как бы эти создания не были огромны, для наших датчиков они как цветочная пыльца на ветру. Мы бы не засекли ни одного «пончика» и за миллион лет, если бы не лазерный шлейф. В альфа-линии водорода они невидимы, поэтому, чтобы как следует изучить их, пришлось приоткрыть часть зеленого и синего спектров. Естественно, конкретная длина волны, на которую настроен их лазер, в этот диапазон не попадает! Выбранные нами каналы достаточно спокойные и оптически плотные, так что можно не сомневаться: любое замеченное вами зеленое или голубое свечение исходит именно от этих тварей. Они, если можно так выразиться, вносят в местную цветовую гамму приятное разнообразие.

– Да уж, тут любому цвету, кроме этой проклятой красноты, обрадуешься.

Корабль пересек затемненную область, и они вдруг очутились практически в гуще чуждых созданий.

Джейкоб сглотнул и непроизвольно зажмурился. А когда снова открыл глаза, то обнаружил, что не в силах пошевелиться. Несмотря на предшествующие три дня путешествия, изобиловавшие невероятными пейзажами, увиденное повергло его в почтительный трепет.

Если стаю рыб принято называть косяком из-за определенной фигуры, в которую они выстраиваются, а львиное семейство именуют прайдом благодаря той гордости и достоинству, с которыми они держатся, то для скопища солнечных аборигенов годился лишь один термин – вспышка. Их сияние было настолько насыщенным, что явственно контрастировало с космической чернотой.

Ближайшие тороиды светились всеми красками земной весны. И лишь на достаточном отдалении их блеск потихоньку начинал тускнеть. Прямо под проходившими посредине каждого существа осями, там, где лазерный луч пронзал плазму, виднелось приглушенное зеленоватое мерцание.

И все они были окружены искрящимся световым ореолом.

– Синхротронное излучение,– прокомментировал один из членов экипажа. – Похоже, эти крошки вертятся что есть мочи. Я зафиксировал существенный выброс – в сотню килоэлектронвольт.

Ближайший тороид, достигавший в поперечнике четырехсот метров и находившийся примерно в 2000 метрах, медленно вращался. Вдоль его контуров, словно бусины в ожерелье, проплывали, сменяя друг друга, разнообразные геометрические фигуры: густо-синие ромбы превращались в фиолетовые загогулины, за считаные секунды обегая изумрудное светящееся кольцо по периметру.

Капитан солнечного корабля стояла посреди рубки, взгляд ее метался от одного прибора к другому, подмечая малейшие изменения показаний. Если смотреть только на нее, то по переливчатым цветным отблескам на ее лице и белоснежной форме можно было наблюдать смягченную, приглаженную версию развернувшегося снаружи светового шоу. Всякий раз, как Хелен отрывала глаза от приборной доски и улыбалась, зеленые и синие блики вытесняли с ее лица естественный румянец, придавая ей потусторонний вид.

Внезапная вспышка излучения, исходившего от тороида, затопила рубку сплошной синевой, одновременно высветив на «теле» существа замысловатый узор, напоминавший скопление нервных узлов.

Непревзойденный по красоте спектакль. Извергавшие потоки зеленых лучей артерии свивались с венами, утопавшими в отстукивающей сердечный ритм девственно-чистой синеве. Сосуды пульсировали в противофазе, потом набухали, как спелые гроздья винограда, и расслаивались, исторгая облачка крохотных треугольников – своеобразную двухмерную пыльцу, которая, как в задаче трех тел, рассеивалась вокруг неевклидова тела тороида. Одновременно с этим все фрагменты узора стали равнобедренными и поверхность «пончика» ощенилась гранями и углами.

Небесный спектакль достиг кульминации, после чего дело пошло к развязке. Орнамент вдоль кромки потускнел, а сам тороид словно попятился назад и затерялся среди вращающихся собратьев. Снова возобладала красная гамма, изгнав с палубы и лиц зрителей зеленые и синие сполохи.

– Это было приветствие, – наконец прокомментировала де Сильва. – На Земле еще хватает скептиков, полагающих, будто магнитоядные – всего лишь некое искажение магнитного поля. Им всем не мешало бы прилететь сюда и самим взглянуть на происходящее. Мы с вами стали свидетелями некой новой формы жизни. Всевышний явно подходил к своей работе с выдумкой.

Она легонько тронула пилота за плечо. Тот потянулся к рычажкам и тумблерам на приборной доске, и корабль с креном двинулся прочь.

Джейкоб склонен был согласиться с Хелен, хотя ее логика и была антинаучной. Он тоже не сомневался, что тороиды – живые организмы. Их действия, будь то приветствие или просто реакция на появление на их территории солнечного корабля, были характерны если и не для разумных, то как минимум для живых существ.

Архаичная отсылка к высшей божественной сущности странным образом гармонировала с красотой момента.

Палуба развернулась, оставив светящихся магнитоядных позади, а комендант снова подалась к микрофону:

– А теперь поохотимся за привидениями. Помните, мы здесь не ради магнитоядных, куда больше нас интересуют обитающие на Солнце «хищники». Экипаж будет нести непрерывную вахту, стараясь не упустить из виду этих неуловимых созданий. И поскольку чаще их обнаруживали по чистой случайности, а не в ходе планомерного наблюдения, мы будем признательны любому, кто не откажется нам помочь. Обо всех необычных явлениях просьба докладывать мне.

Де Сильва с Куллой о чем-то посовещались. Пришелец медленно кивнул, проблеск белого между громадных губ свидетельствовал о том, что принг крайне возбужден. Завершив разговор, он двинулся куда-то в обход центрального купола.

Хелен объяснила оставшимся, что отправила Куллу на другую, обратную, сторону корабля, где обычно находилось только автоматическое оборудование. Пришельцу отводилась роль часового на случай, если лазерные существа появятся со стороны надира, в слепой зоне, где их не могли засечь расположенные по краю палубы детекторы.

– С зенита они заходили уже не раз, – повторила де Сильва. – И зачастую это были самые интересные моменты. Например, однажды мы увидели антропоморфные фигуры.

– И что, они всякий раз исчезали, прежде чем корабль разворачивался? – спросил Джейкоб.

– Либо так, либо они разворачивались одновременно с нами и продолжали висеть прямо у нас над головой. Хочешь не хочешь, а взбесишься! Но такое их поведение впервые натолкнуло нас на мысль о паранормальных способностях. В конце концов, чем бы эти существа ни руководствовались, откуда им стало известно о том, что наши приборы расположены вдоль края палубы, и почему, не зная о наших намерениях, они умудрялись перемещаться синхронно с нами?

Джейкоб в задумчивости сдвинул брови.

– А что вам мешало установить пару камер наверху? Вряд ли это потребовало бы серьезной возни.

– Да, возни немного, – согласилась де Сильва. – Но бортинженеры и пилоты не хотели нарушать изначальную симметрию судна. Пришлось бы протягивать сквозь палубу лишний кабель к центральному записывающему устройству, а Кулла уверял, что это свело бы на нет и без того мизерную возможность маневров в случае отказа стазис-генераторов… хотя не исключено, что эту возможность нужно было сбросить со счетов сразу. Как мы знаем, бедняге Джеффу не удалось ею воспользоваться. Его корабль, тот, небольшой, который вы посещали на Меркурии, был изначально оснащен камерами, направленными в обе стороны: в зенит и надир. Единственный опытный образец. Так что придется нам обходиться приборами на палубе, собственными глазами и несколькими портативными камерами.

– А еще данными экспериментов в области паранормальной активности, – уточнил Джейкоб.

Хелен кивнула, на ее лице не отразилось никаких эмоций.

– Да, разумеется, все мы надеемся на дружеский контакт.

– Прошу прощения, капитан. – Пилот ненадолго оторвался от приборов. В его ухе красовалась беспроводная гарнитура. – Кулла сообщает об изменении цвета на северном краю стада. Это может означать, что начался отел.

Де Сильва опять кивнула.

– Хорошо. Курс на север по касательной к магнитному потоку. Поравняйтесь со стадом, но сохраняйте дистанцию, чтобы не спугнуть их.

Корабль снова накренился. Солнце, оказавшись слева, превратилось в стену, простиравшуюся в бесконечность. Из-под корабля вывернулась полоска тусклого свечения, устремившись куда-то вниз, к фотосфере. Искрящийся след тянулся параллельно линии, по которой выстроилось тороидальное стадо.

– Это суперионизационный след от нашей охлаждающей лазерной установки, – пояснила Хелен. – Его длина – около пары сотен километров.

– Неужели лазер настолько мощный?

– Нам же надо избавляться от колоссальных излишков тепла. И суть идеи в том, чтобы стравливать его в какую-нибудь точку на Солнце. Без этого не будет охлаждения. Кстати, вот еще одна причина, по которой мы тщательно следим, чтобы стадо не оказалось впереди или позади корабля.

Ее слова внушили Джейкобу благоговейный трепет.

– А когда мы увидим… как он там сказал? Отел?

– Все верно, отел. Нам чрезвычайно повезло. До сих пор нам всего дважды доводилось присутствовать при этом событии. И оба раза поблизости оказывались пастухи. Похоже, они приходят на помощь всякий раз, когда тороиды производят на свет потомство. Так что логично начать их поиски именно отсюда. Что же касается того, когда мы окажемся на месте, то все зависит от интенсивности хромосферных процессов на нашем пути и от степени сжатия времени, необходимой, чтобы добраться до пункта назначения с комфортом. Дорога может занять целый день. Но при удачном раскладе… – она покосилась на рубку, – мы будем там минут через десять.

Неподалеку топтался один из бортинженеров с каким-то чертежом в руках, явно дожидаясь, пока освободится капитан.

– Схожу-ка я предупрежу Буббакуба и доктора Мартин, – сказал Джейкоб.

– Да, не помешает. А я объявлю по внутренней связи, как только станет известно точное время прибытия.

Он зашагал прочь со странным ощущением, будто Хелен смотрит ему вслед. Но стоило ему только обогнуть центральный купол, как ощущение исчезло.

Буббакуб и Милдред отнеслись к известию совершенно спокойно. Джейкоб помог им перетащить контейнеры с техникой поближе к рубке.

Оборудование Буббакуба выглядело ошеломляюще, а определить его назначение с ходу не удавалось. Один из приборов, сложно устроенный, сверкающий многогранник, наполовину торчал из ящика. Утыканный спиралями и снабженный многочисленными стеклянными окошками, он намекал на какую-то тайну.

Руководитель филиала извлек на свет божий еще два предмета. Первым был похожий на луковицу шлем, явно рассчитанный на пила, а второй напоминал осколок никель-железного метеорита с зеркальным торцом.

– Существуют три точки зрения относительно того, что же такое па-ра-нор-маль-ны-е способности, – произнес Буббакуб при помощи водора, взмахом четырехпалой лапки велев Джейкобу присесть. – Одна из них подразумевает, что это просто по-вы-шен-на-я чув-стви-тель-ность, позволяющая улавливать мозговые волны на внушительном расстоянии и рас-шиф-ро-вы-вать их. Такую способность мне дает вот эта штука. – Он указал на шлем.

– А для чего служит эта махина? – Джейкоб подался вперед, чтобы как следует разглядеть загадочный прибор.

– Она выявляет причину ис-крив-ле-ни-я про-стран-ства и времени: не произошло ли оно на-силь-ствен-но, по воле какого-либо софонта. Иногда случается и такое. Хотя подобные действия, как правило, запрещены. Это называется пи-нгрли. В вашем языке нет аналога. Большинству рас, в том числе и людям, незачем знать о таких вещах, потому что происходят они нечасто. Библиотека оснащает каждый филиал вот такими ка-нгрлами, – он хлопнул по стенке прибора, – на случай, если злоумышленники попробуют воспользоваться пи-нгрли.

– Устройство противостоит насильственному искривлению?

– Да.

Джейкоб покачал головой. Мысль о существовании целого класса сил, недоступных человеку, вселяла тревогу. Одно дело техническая отсталость по сравнению с другими расами. Упущенное можно со временем наверстать. А вот отсутствие принципиально важных качеств заставляло его чувствовать себя беззащитным.

– А известно ли Конфедерации об этих… как их там… ка?..

– Ка-нгрлы. Известно. Я испросил раз-ре-ше-ни-я на вывоз прибора с Земли. Если в ходе экс-пе-ди-ци-и с ним что-то случится, его заменят на новый.

У Джейкоба на душе стало спокойнее, да и сам аппарат теперь вызывал скорее не суеверный ужас, а симпатию.

– А зачем вот эта оставшаяся штука?.. – Джейкоб потянулся было к куску металла.

– Это пикс. – Буббакуб выхватил обломок у собеседника из-под носа и сунул обратно в контейнер, после чего отвернулся и принялся возиться со шлемом, улавливающим мозговые волны.

– Носится с этой вещицей как с писаной торбой, – шепнула доктор Мартин, когда Джейкоб подошел поближе. – Мне удалось вытянуть из него только, что это реликвия, наследие летани, пятого колена в череде высокородных предков его расы. Эта штуковина была получена пилами в дар незадолго до того, как летани «отбыли» в другой пласт реальности.

Мисс Вечная Улыбка заулыбалась шире обычного.

– Ну что, не желаете ли теперь взглянуть и на инструментарий наших с вами предков, алхимиков?

Джейкоб рассмеялся.

– У нашего друга пила, допустим, есть философский камень. А каким чудесным инвентарем для смешивания эманаций и изгнания чрезвычайно жаропрочных призраков располагаете вы?

– Если не считать самых заурядных детекторов паранормальной активности – таких, как вот этот, – оборудования у меня не так много. Регистратор мозговых волн, инерционный датчик движения, который в условиях временного сжатия, скорее всего, бесполезен, тахистоскопическая 3D-камера с проектором…

– Можно взглянуть?

– Конечно, она в дальнем конце контейнера.

Джейкоб нырнул внутрь, извлек довольно громоздкий аппарат, установил его на палубу и изучил записывающую и считывающую головки.

– А знаете, – негромко произнес он. – Есть шансы, что…

– Что? – подхватила Милдред.

Джейкоб поглядел на нее в упор.

– Из этого устройства в паре со сканером радужной оболочки вроде того, каким мы пользовались на Меркурии, мог бы выйти отличный детектор психологических предрасположенностей.

– Вы имеете в виду что-то вроде тех приборов, которые применяются для выявления поднадзорных?

– Точно. Если бы я знал, что на базе есть такая камера, мы могли бы проверить Ларока без хлопот и проволочек. Не пришлось бы отправлять мазерограмму на Землю и проходить кучу сомнительных бюрократических процедур ради заключения, которое вполне может оказаться сфальсифицированным. Ведь была возможность выяснить его индекс насилия, не сходя с места!

Доктор Мартин на мгновение притихла, а потом отвела взгляд.

– Вряд ли это хоть на что-то повлияло бы.

– Но вы же сами были уверены, что с посланием с Земли не все в порядке! – возразил Джейкоб. – Окажись вы правы, это спасло бы Ларока от двух месяцев в корабельном карцере. Черт побери, ведь он мог бы сейчас лететь вместе с нами! Да и сомнения насчет того, опасны Призраки или нет, можно было развеять.

– Но ведь он же пытался сбежать с базы! Вы говорили, что он применил насилие!

– Насильственные действия в состоянии паники еще не делают человека поднадзорным. Опомнитесь! Мне казалось, вы были уверены, что Ларока подставили!

Доктор Мартин вздохнула, избегая смотреть собеседнику в глаза.

– Боюсь, я тогда впала в легкую истерику. Ну сами посудите: навыдумывала какой-то заговор, а попался в результате бедняжка Питер! И все же мне трудно поверить, что он поднадзорный, возможно, действительно произошла ошибка. Однако теперь мне уже не кажется, что это подстроено нарочно. В конце концов, кому может быть выгодно взвалить на него вину за убийство несчастного маленького шимпанзе?

Джейкоб вгляделся в ее лицо, не понимая, чему приписать такую внезапную смену настроения.

– Ну, например, настоящему убийце, – тихо произнес он. И немедленно пожалел о сказанном.

– О чем это вы? – прошептала Милдред и торопливо огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не слышит. Они оба знали, что Буббакуба, которого от них отделяло всего несколько метров, можно было не считать – его слух не воспринимал сказанное шепотом.

– О том, что Хелен де Сильва при всей своей неприязни к Лароку сомневается, что поломка стазисного механизма на корабле Джеффа – дело рук диверсанта. Она считает, что всему виной недосмотр техников, но…

– В таком случае Питера скоро отпустят за недостаточностью улик, и у него появится материал для новой книги! Мы узнаем всю правду о солярианах, и все будут счастливы! Если удастся установить с ними дружественные отношения, никто уже не вспомнит, что они в припадке раздражения прикончили беднягу Джеффа. Его объявят мучеником во имя науки, и со всеми этими пересудами насчет убийства будет покончено раз и навсегда. Тем более что это просто тошнотворно.

Джейкоб находил, что беседа с Мартин тоже становится все тошнотворнее. Почему она постоянно изворачивается? С ней решительно невозможно было вести логически обоснованный спор.

– Может, вы и правы. – Джейкоб пожал плечами.

– Ну конечно, права. – Она ободряюще похлопала его по руке, а потом отвернулась к регистратору мозговых волн. – Почему бы вам не поискать Фэйгина? У меня еще остались кое-какие срочные дела, а он вполне мог и не слышать новость про отел.

Джейкоб кивнул и направился к выходу. Шагая по мягко подрагивающей палубе, он гадал, что за странные затеи на уме у его подозрительного второго «я». Его не на шутку встревожила оговорка насчет «настоящего убийцы».

Джейкоб застал Фэйгина на «изнанке» корабля. Все небо, словно гигантская стена, заполняла собой фотосфера. Перед древовидным кантеном простиралась ошеломительная картина: волокно, внутри которого плыл корабль, спиралью уходило вниз и растворялось в красном мареве. Слева, справа и внизу, насколько хватало глаз, топорщились заросли спикул, похожие на шелестящее море слоновой травы.

Некоторое время они молча любовались пейзажем.

Мимо корабля проплыл колышущийся завиток ионизированного газа, заставив Джейкоба в энный раз вспомнить плывущий по волнам пучок водорослей.

В воображении вдруг возникла картинка, вызвавшая его улыбку. Он представил себе Макакаи: заключенная в костюм-манипулятор из металлокерамики и стазисных экранов, дельфиниха резвилась, взлетая среди вздымающихся ввысь фонтанов из вихрящегося пламени, а потом вместе со своим гравитационным коконом погружалась на глубину, чтобы вдоволь наиграться с детьми этого величайшего в мире океана.

«Интересно, как Солнечные Призраки коротали долгие тысячелетия? – гадал Джейкоб. – Развлекались пением, как наши китообразные?»

И те и другие обходились без машин (а значит, и без порожденных машинами неврозов, включая болезненное честолюбие) за неимением сырья и орудий для их производства. У китов и дельфинов не было рук, и они не умели пользоваться огнем. У Солнечных Призраков не было материальных тел, зато огня в избытке.

Чем стал для них подобный образ жизни: благом или проклятием?

(Спросите у кита-горбача, тянущего одну ноту в своем безмятежном подводном царстве. Возможно, он не снизойдет до ответа, но в один прекрасный день вставит ваш вопрос в свою песню.)

– Вы как раз вовремя. Я уже собиралась вас разыскивать. – Капитан жестом указала на розовую дымку.

Прямо перед ними живописно вращалась примерно дюжина или чуть больше тороидов.

Эта группа отличалась от увиденной ранее. Вместо того чтобы безвольно дрейфовать, существа перемещались целенаправленно, стараясь протиснуться поближе к загадочному объекту, находившемуся в самом центре скопления и потому скрытому от глаз стороннего наблюдателя. Один из ближайших тороидов, державшийся всего в миле от корабля, сдвинулся вбок, и тогда Джейкоб смог разглядеть, что же их так манило.

Посредине обнаружилось магнитоядное заметно крупнее остальных. Вместо постоянно меняющегося мозаичного геометрического орнамента по всему его контуру чередовались темные и светлые полосы; существо лениво покачивалось, его поверхность подернулась рябью. Остальные собратья кружились, взяв его в кольцо, но вплотную не приближались, словно что-то удерживало их на расстоянии.

Де Сильва отдала команду. Пилот коснулся панели управления, и корабль развернулся, занимая такое положение, чтобы фотосфера снова очутилась внизу. Джейкоб вздохнул с облегчением. В чем бы ни убеждали его силовые поля внутри корпуса, от одного вида Солнца, зависшего по левую руку, ему делалось не по себе.

Магнитоядное, которое Джейкоб мысленно окрестил Великаном, вращалось, никак не реагируя на присутствие свиты. Двигалось оно довольно вяло, заметно покачиваясь.

Белый ореол, окутывавший все остальные тороиды, у этого лишь тускло поблескивал у самых контуров «тела», словно затухающее пламя. Темные и светлые полосы пульсировали в неровном ритме.

Окружающие тороиды мигом откликались на любую пульсацию. Узоры, тянувшиеся вдоль кромки, превратились в четкую последовательность пронзительно-голубых ромбов и спиралей, каждое магнитоядное отвечало на медленно нараставший темп биения Великана по-своему.

Ближайший тороид из свиты, не прекращая вращения и рассыпая ярко-зеленые искры, внезапно устремился к полосатому Великану.

От «беременного» пончика тут же отделились мерцающие голубые точки и полетели навстречу захватчику. В мгновение ока они заплясали перед ним, как сверкающие капельки воды на раскаленной сковороде, совсем рядом с массивным корпусом. Зажав его с флангов, пританцовывая и дразня, яркие точки оттеснили тороид, практически загнав его под днище космолета.

Корабль, повинуясь командам пилота, развернулся к ближайшему световому лучу боком. Их разделял всего какой-нибудь километр. Вот тут-то Джейкобу впервые удалось как следует разглядеть одно из существ, прозванных Солнечными Призраками.

Оно парило легко, едва колыхаясь, как тень, будто ветра хромосферы были лишь дуновением бриза, и походило на вполне весомые, кружащиеся, подобно дервишам, тороиды ничуть не меньше, чем бабочка на вертящийся волчок. Скорее оно напоминало медузу или ослепительно-голубое банное полотенце на бельевой веревке, которое полоскал ветел. А может, осьминога с недолговечными щупальцами, которые то вспыхивали, выступая из зазубренного края, то гасли. А порой Джейкобу казалось, что это просто лоскут морской глади, каким-то чудом вырванный из своей среды и перенесенный сюда, все такой же текучий и тронутый рябью.

Призрак колебался и пульсировал. С минуту он неторопливо плыл в сторону корабля. Потом замер.

«Он тоже нас изучает», – подумалось Джейкобу.

Некоторое время они разглядывали друг друга: существа, состоявшие в основном из воды и плывшие на своем межзвездном судне, и Призрак.

Затем порождение космоса развернулось к кораблю плоской стороной. Палубу внезапно залило яркое, переливающееся всеми цветами радуги свечение. Экраны смягчили его до приемлемого уровня, полностью заглушив тусклый багрянец хромосферы.

Джейкоб прикрыл глаза ладонью и изумленно заморгал. «Так вот, значит, каково это – оказаться внутри радуги!» – не совсем к месту подумал он.

«Цветомузыка» померкла столь же внезапно, как и появилась. Все снова затопил красноватый свет Солнца, а в поле зрения опять возникли протуберанец, простиравшееся далеко внизу солнечное пятно и вращающиеся тороиды.

А вот Призраки исчезли. Точнее, вернулись к гигантскому магнитоядному, превратившись в еле заметные танцующие точки вдоль его кромки.

– Оно… оно направило на нас луч своего лазера! – запинаясь, воскликнул пилот. – Ничего подобного раньше не случалось!

– И ни одно из этих созданий до сих пор не подходило к нам так близко, – добавила Хелен де Сильва. – Однако пока трудно судить, что означают такие перемены в их поведении.

– Вы считаете, оно нам угрожало? – с опаской поинтересовалась доктор Мартин. – Вдруг и в случае с Джеффри все начиналось так же?

– Не знаю. Может, это было предостережение…

– А может, существо просто хотело заняться своей работой, – выдвинул версию Джейкоб. – Мы оказались прямо напротив того гигантского магнитоядного. Вы заметили, что все его спутники вернулись к нему в одночасье?

Де Сильва покачала головой.

– Не знаю… Но рискну предположить, что, если мы продолжим наблюдение с достаточного расстояния, нам ничего не грозит. Давайте поглядим, чем они займутся после отела.

Огромный тороид, продолжая кружиться, раскачивался все сильнее. Темные и светлые полосы вдоль края прорисовались отчетливее, причем те, что потемнее, сужались, превращаясь в тоненькие линии, а те, что светлее, с каждой вибрацией набухали и выпячивались.

Дважды Джейкоб становился свидетелем того, как сияющие «пастухи» отгоняли слишком приблизившихся магнитоядных прочь, словно овчарки, преследующие своенравных баранов, отколовшихся от стада.

Великан раскачивался все яростнее, черные полосы сузились до нитей. Зеленое лазерное свечение, окутывавшее крупный тороид, потускнело, а потом и вовсе угасло.

Призраки придвинулись к нему вплотную. Когда Великан накренился настолько, что едва не лег плашмя, они выстроились вокруг него по периметру, а потом неожиданно схватили его и резким рывком перевернули.

Теперь «левиафан» лениво вращался в плоскости, чуть ли не перпендикулярной магнитному полю. Так продолжалось несколько секунд, а затем существо вдруг стало рассыпаться. Одна из темных полос истончилась настолько, что и вовсе пропала, и в этом месте тороид лопнул, словно нитка бус. Тело «матери» продолжало медленно кружиться, а тем временем светлые полосы – то есть теперь уже отдельные маленькие геометрические тела, похожие на пончики, – высвобождались, разворачиваясь лицом к месту разрыва. Одно за другим они выстреливали ввысь, вдоль силовых линий магнитного поля, пока не рассыпались по всему небу, будто бусины. От породившего их Великана ничего не осталось.

Около полусотни маленьких пончикообразных силуэтов с головокружительной скоростью вращались под защитой целого роя ярко-голубых пастухов. Вращение неуверенно замедлялось под действием прецессии, и в центре каждого теплилось робкое зеленоватое сияние.

При всей своей бдительности Призраки все же упустили несколько самых непослушных клиентов. Некоторым отпрыскам, более энергичным, чем их сверстники, удалось вырваться из плотной вереницы. Краткая зеленая вспышка – и вот уже некое новорожденное магнитоядное выскользнуло из охраняемой зоны и направилось к одной из взрослых особей, притаившихся неподалеку. Джейкоб надеялся, что малютка подплывет поближе к кораблю. Но это было возможно лишь в том случае, если взрослый тороид уберется с его пути.

Словно прочитав его мысли, взрослый экземпляр пошел на снижение, уйдя с траектории юнца. Когда новорожденный пролетел прямо над ним, по контуру тороида запульсировал узор из зеленовато-голубых ромбов.

Тороид внезапно взмыл в зеленом плазменном столбе. Малыш попытался сбежать, но было поздно. Тогда, в тщетной попытке отпугнуть преследователя, он нацелил на него свой слабенький лучик.

Взрослый не дрогнул. В мгновение ока поймав младенца, он засосал его в пульсирующее центральное отверстие и поглотил целиком, выпустив лишь облачко пара.

Джейкоб сообразил, что следил за происходящим, затаив дыхание. Когда он наконец выдохнул, это больше напоминало тяжелый вздох.

По команде воспитателей малыши выстроились в аккуратные шеренги и медленно потянулись прочь от остального стада. Часть пастухов осталась приглядывать за взрослыми. Джейкоб наблюдал за маленькими сияющими кольцами света, плывущими вдаль, пока тех не заслонило толстое волокно.

– Что ж, пора отрабатывать вложенные в экспедицию средства, – прошептала де Сильва и обернулась к пилоту: – Держитесь так, чтобы оставшиеся пастухи находились на уровне палубы. И предупредите Куллу: пусть разует глаза и смотрит в оба. Если кто-то зайдет с надира, я хочу знать об этом своевременно.

«Разует глаза!» Джейкоб подавил невольную дрожь и жестко приказал воображению, попытавшемуся нарисовать картинку: «Стоп!» Судя по выражениям, эта женщина родилась в жутковатую эпоху.

– Вперед, – скомандовала Хелен. – Приближаемся к цели, но медленно.

– Думаешь, они заметили, что мы дожидались завершения отела? – поинтересовался Джейкоб.

Комендант пожала плечами.

– Кто его знает? Вполне вероятно, что они приняли нас за чрезвычайно робкую разновидность взрослых тороидов. А может, они даже не помнят наших прошлых визитов.

– Или Джеффа?

– Или Джеффа. Я бы не исключала такой возможности. О, я не спорю с доктором Мартин, утверждающей, будто ее приборы зафиксировали наличие примитивного разума. Но о чем это нам говорит? Для чего расе, обитающей в подобной среде… даже более простой, чем земной океан, развивать речь и навыки общения? Или память? Угрожающие жесты, которые мы наблюдали при прошлых погружениях, не обязательно свидетельствуют о большом уме. Они вполне могут находиться на том же уровне, что и дельфины несколько веков назад, до того, как мы приступили к генетическим опытам: хорошие задатки по части интеллекта и никакого желания самосовершенствоваться. Черт, да надо было давным-давно притащить сюда кого-то вроде вас, сотрудников Центра Возвышения!

– Ты так говоришь, словно эволюционное развитие интеллекта – единственный возможный путь, – усмехнулся Демва. – Если ненадолго отвлечься от общегалактической точки зрения, то разве не стоит хотя бы допустить и другие варианты?

– Ты имеешь в виду, что Призраки сами могли оказаться в роли расы чьих-то клиентов? – Поначалу эта мысль шокировала Хелен. Но женщина довольно быстро свыклась с ней и стала перебирать возможные выводы. В глазах загорелся огонек азарта. – Но если все обстояло именно так, то должны быть…

Ее рассуждения были прерваны репликой пилота:

– Они пришли в движение.

Призраки трепетали в дымчатом облаке горячего газа. Поверхность каждого из существ, лениво парящих в сотнях тысяч километров над фотосферой, мерцала синими и зелеными огоньками. Они неторопливо выплывали из-за корабля, постепенно сокращая расстояние, пока вокруг каждого не стал заметен бледный ореол.

Джейкоб краем глаза уловил слева какое-то движение. К нему приблизился Фэйгин.

– Было бы прискорбно узнать, – тихо просвистел кантен, – что такая красота запятнала себя преступлением. Обычно не так-то просто распознать зло в том, перед кем благоговейно замираешь.

Джейкоб медленно кивнул.

– Ведь ангелы светлы… – начал он и умолк. Разумеется, Фэйгин отлично знал продолжение цитаты.

– Кулла говорит, они что-то затевают! – Пилот вглядывался вдаль, приставив ко лбу ладонь козырьком.

От волокна отделилась полоса темного газа и, быстро перемещаясь, на мгновение заволокла все поле зрения и скрыла Призраков. Когда пространство расчистилось, оказалось, что все существа, кроме одного, отдалились.

Этот одиночка ожидал, пока корабль подойдет поближе. Он отличался от остальных и по виду: полупрозрачный, более крупный и синеватый. Он выглядел как-то проще: плотнее других, и никаких мерцающих огоньков. Казалось, он и двигался иначе, более осознанно и целенаправленно.

«Посол», – сообразил Джейкоб.

По мере их приближения солярианин потихоньку поплыл ввысь.

– Держитесь с ним наравне, – приказала де Сильва. – Не выпускайте его из зоны действия приборов!

Пилот угрюмо покосился на нее и, закусив губу, снова приник к приборной доске. Корабль начал разворачиваться.

Инопланетянин поднялся еще выше и в то же время приблизился. Его веерообразное тело словно билось о плазму, напоминая птицу, которая пытается набрать высоту.

– Он дурачит нас, – пробормотала Хелен.

– С чего вы так решили?

– От него не требуется столько усилий, чтобы оставаться над нами.

Она велела пилоту разворачиваться быстрее.

Справа возник шар Солнца и пополз к зениту. Призрак по-прежнему отчаянно пытался удержаться наверху, несмотря на то что для этого ему приходилось кувыркаться вместе с кораблем. Солнце проплыло над головой, а потом склонилось к закату. Затем снова взошло и село – и все это менее чем за минуту.

Пришелец удерживался сверху.

Вращение ускорилось. Джейкоб стиснул зубы и еле справился с желанием ухватиться за ствол Фэйгина в поисках равновесия. День и ночь сменяли друг друга за считаные секунды. Джейкобу вдруг стало жарко – впервые с того момента, как он отправился навстречу Солнцу. Призрак, доводя экипаж до белого каления, все так же маячил сверху, фотосфера вспыхивала и гасла со скоростью стробоскопа.

– Ладно, хватит, – скомандовала де Сильва.

Вращение замедлилось, а потом корабль и вовсе замер, заставив Джейкоба пошатнуться. Его словно обдало прохладным ветерком. «То в жар бросает, то в холод. Заболеваю, что ли?» – мелькнуло в голове.

– Он выиграл, – констатировала Хелен. – Впрочем, как и всегда, но попытка не пытка. Надо будет как-нибудь проделать то же самое, не отключая охлаждающую лазерную установку! – Она взглянула на зависшего над головой пришельца. – Интересно, что произойдет, когда его скорость приблизится к световой?

– То есть все это время охлаждение было выключено?! – На сей раз Джейкоб не совладал с собой и легонько дотронулся до ствола Фэйгина.

– Естественно, – подтвердила Хелен. – Не думаешь же ты, будто мы хотим поджарить десятки ни в чем не повинных тороидов и пастухов? Поэтому мы и ограничены во времени. В противном случае можно было бы гоняться за ним, пытаясь поравняться, хоть до морковкина заговенья! – Она снова стрельнула глазами в сторону Призрака.

Снова эти трогательные речевые обороты. Джейкоб так до конца и не мог разобраться, в чем кроется секрет обаяния этой женщины: в ее искренности и прямоте или в заковыристой манере выражаться. Однако, как бы там ни было, ощущение перегрева и подувший затем свежий ветерок имели вполне логичное объяснение. Просто солнечному жару на время позволили просочиться на борт.

«Радует, что только этим дело и ограничилось», – подумал Джейкоб.