И поход начался.

Весть об их приближении полетела вперед, передаваемая из уст в уста охотниками и звероловами. Она разрасталась, подобно любому слуху, пока не стала настоящей сагой, пророчеством. Выйдя из лесов Вультъяга во владения Отсфира, они услышали, что простолюдины зовут их «шакалами». Тайн Ху, вдохновленная речью Бару на военном совете, хотела назвать свое войско «Армией волка», но Бару предпочла довериться народной мудрости.

Шакал процветает и там, где цивилизация истребляет волка. Они крались по темным тронам, проложенным поколениями охотников, в легких кольчугах, быстрые на ногу, из оружия — лук да охотничье копье. Армия разделилась на независимые колонны — по семьям. Если добыча оказывалась скудна, питались пивом — излюбленным ордвиннским напитком, стерильным, калорийным и удобным для переноски.

Останавливались в деревнях и княжеских аванпостах, пополняя припасы против цинги, закупая солонину и прочее зимнее довольствие. Расплачивались они золотом с разграбленных фалькрестских галеонов и тратили столько, сколько простолюдину не увидать и за десять лет. Там, где имелись фаланги, «шакалы» предлагали помочь в обучении. Где находились лесовики–звероловы — набирали добровольцев.

Тайн Ху с помощниками поддерживали жесткую дисциплину. На каждом перекрестке Бару встречала всадников–гонцов, принимала донесения и рассылала приказы и сообщения другим мятежным князьям.

Осень сменилась зимой. Снег укутал леса и превратил подлесок в лебединые крылья. Однажды на рассвете Бару проснулась замерзшей, с онемевшими мышцами, не чувствуя пальцев ног — и выбралась наружу, под первые лучи бледного солнца. Отчаянно хотелось двигаться, есть — делать хоть что–то согревающее и пробуждающее к жизни. Глядя на ее неверную походку, Тайн Ху расхохоталась, но тотчас посерьезнела.

— Ты никогда раньше не видела зимы.

— Видела — в Пактимонте. Но…

— Это совсем не то… — перебила ее Тайн Ху, оборачиваясь в сторону своих дружинников. — Аке, ты будешь сопровождать Честную Руку повсюду. При первых признаках простуды или цинги…

— Не настолько же я хрупкая! — возразила Бару.

— Хрупки мы, — настойчиво сказала Тайн Ху, положив руки ей на плечи и посмотрев на Бару в упор. — Если мы потеряем тебя, Бару Рыбачку, то проиграем. Мы лишимся всего. Помни об этом.

Бару не могла унять дрожь.

— Как я скучаю по своей канцелярии, — пробормотала она, пытаясь улыбнуться. — Нужники в башне были гораздо лучше.

Тайн Ху расхохоталась и указала широким взмахом руки на окружавший их лес.

— Добро пожаловать в мое жилище!

Они прошли земли Отсфира из конца в конец, вернулись обратно, пересекли владения Лизаксу и достигли пределов своего нового союзника, княжества Эребог. Ряды их росли. Отряды фуражиров охотились настолько удачно, что волки позади армии дохли от голода.

Но морозы принесли с собой болезни и злобу. Теперь люди слабели и умирали от цинги, подхватывали холеру, напившись из загрязненных колодцев, и замерзали в лужах собственных нечистот. Армия брела вперед, оставляя за собой на промерзшей земле след из непогребенных тел. Бару постоянно снились сломанные механизмы и пустоглазые маски, и тогда она вскакивала среди ночи и чувствовала, что не может шевельнуться, словно воля ее обратилась в лед. Казалось, к ней подкрадывается безумие. Приступы не прекращались, пока Аке Сентиамут не заметила бешеного лихорадочного блеска в ее глазах. Мудрая Аке будила Бару сразу после полуночи и показывала ей ордвиннские созвездия. Странно, но сон от этого улучшился. Правда, историями Аке не согреть окоченевшие руки Бару и не унять дрожь в ее пальцах.

Однако по утрам Бару было еще тяжелее. Она так и не научилась спокойно смотреть на мучимых цингой людей, чьи кровоточащие десны оставляли красные следы в мисках с кашей. И никто — в том числе и сама Бару — не мог облегчить горе родителей, которые приходили к «шакалам», чтобы те сожгли их умерших детей.

Бару любила звезды всю жизнь. Но среди зимней пустыни трудно было забыть о том, как они далеки, как холодны и равнодушны.

Ненависть влекла за собой кровопролитие.

Южная колонна под командованием одного из лесных воинов Лизаксу забрела в княжество Наяуру. Обнаружив, что в небольшом охотничьем поселке им не рады, «шакалы» вырезали всех его обитателей. Бару совершенно не хотелось злить Строительницу Плотин, и она отправила к княгине Наяуру послов, чтобы заплатить вергельд — денежную награду за убитых. Тайн Ху казнила командира колонны. Однако это вызвало негодование в рядах «шакалов»; кроме того, армия лишилась действительно хороших бойцов.

Но им следовало выглядеть освободителями, а не грабителями с большой дороги. Это была регулярная армия, иными словами, полная противоположность разбойникам. Налеты «шакалов» могли приносить мирным жителям деньги, покой и надежду…

В княжестве Эребог, где Глиняная Бабка до сих пор не навела порядок после того, как сожгла своих мятежных помещиков в печах для обжига, «шакалы» патрулировали дороги. Они ловили лихих людей и приходили на подмогу городам, заваленным снегом. Здесь они встретили союзника — нового и нежданного.

Отряд из бледнолицых рыжеволосых мужчин и женщин ждал их на опушке леса, тянущегося к северным пределам Эребога. Старший заговорил по–стахечийски:

— Мы — воины Дома Хуззахт. Король по Нужде послал нас на юг, отыскать мятежную королеву и посмотреть на нее. Мы перебили много масок при Яста Чекниада. Возьмите нас с собой, и мы перебьём еще.

Нежданная встреча вознесла мечты Бару до небес. Она пригласила капитана пришельцев, Дзиранси, присоединиться к ее колонне. Затем через переводчиков Бару принялась расспрашивать его о стахечи, об обычаях и политике далеких земель за горами, столь пугающих Маскарад.

— Осторожнее с ним, — предупредила ее Тайн Ху. — Дома стахечи слишком долго безмолвствовали. Неспроста его послали на юг!

— У него есть цель? Тем лучше. Взаимные интересы — отличная почва для союза.

— А вдруг стахечи хотят завершить завоевание, начатое и позабытое в незапамятные времена. Они ведь каменщики, а значит — весьма терпеливые зодчие.

Бару улыбнулась.

— Здорово, что ты присягнула мне на верность! В одиночку я бы нипочем не справилась!

Однако худшие месяцы были еще впереди.

— Нужно разбить лагерь, — решил военный совет. — Будем зимовать в долине.

Но Бару Рыбачка приказала двигаться на юг, во Внутренние княжества. Нарушение границ, произвол, акт агрессии! Теперь «шакалы» шли мимо заброшенных фортов Маскарада, они поднимали над ними свои флаги. На одних знаменах была изображена раскрытая ладонь, которая символизировала Бару, а на других — комета и монета (они, в свою очередь, означали союз Честной Руки и княгини Вультъягской). Новости о «шакалах» опережали армию. Дойдя до первых деревень Наяуру, они обнаружили, что все жители высылали на дорогу.

Люди встречали их пивом, теплыми мехами, жаром своих очагов… и флагами, на которых была тоже вышита ладонь.

Они шли по Внутренние Земли, привлекая свежую кровь быстрее, чем убирали трупы. Бару вместе со своими приближенными рассчитывала возместить ущерб от фуражировки из своего золотого запаса. Спустя некоторое время обмороженная и обозленная армия встретила пехоту и всадников княгини Игуаке, одного из столпов союза Внутренних Земель. Ее войска демонстративно преградили путь незваным гостям, перекрыв дороги, но потом пропустили колонны «шакалов» вперед, издевательски закатывая глаза и посмеиваясь. Тем не менее они даже прислали для «шакалов» пять сотен лучников и две сотни телег с провизией — «дабы обеспечить мирное следование».

— Княгиня Стад знает о вашей силе, — сказал Бару капитан, служащий Игуаке. — Она наблюдает за вами.

«Прекрасно. Смотри на нас, Игуаке. Оцени моих «шакалов». И хорошенько поразмысли, чью сторону выбрать весной», — подумала Бару.

Не разорвав порочный круг «Сомнения предателя», ей не победить…

Спустившись с башни и пройдя тихими коридорами замка над водопадом в главный зал, Бару обнаружила военный совет.

Все ожидали ее в полном составе, Тайн Ху сидела в торце стола.

— Честная Рука! — громко провозгласила Тайн Ху, и собравшиеся на совет дружинники, командиры лесников, мужчины и женщины — Сентиамуты, Обедиры, Одфири, Алеменуксы — загудели, подхватив ее клич.

— Мы покидаем Вультъяг, — заявила Бару. — Собирайте лесников и охотников. Собирайтесь в поход.

Тревожное перешептывание.

— Почему сейчас? — спросила Тайн Ху, хотя глаза ее загорелись любопытством. — Ведь еще слитком рано.

— Мы не будем отсиживаться в замках и долинах зимой, пока Маскарад готовит почву к весенней войне! — Ухватив спинку ближайшего кресла, Бару резко отодвинула его от стола. Скрежет дерева о каменные плиты резанул слух. — Пойдем через леса. Налегке. Прокормимся фуражировкой.

— Куда? — осведомилась Аке Сентиамут.

Остальные зароптали, поминая недобрым словом голод, холод и женщину с южного острова, приказывающую выступать в поход.

Действительно, куда? К цели, которую подсказало ей горе и долгие часы над закапанными слезами картами. К маленьким селениям, к крестьянам и ремесленникам, чтобы поднять их против врага еще до весенней капели.

Чтобы стать бесформенными и неуловимыми вне досягаемости Маскарада, его шпионов и механизмов, его планов и тщательно составленных контробвинений. Она обеспечила восстание провизией, распорядилась вложением средств и наладила службу связи… Она нащупала путь к победе. Теперь она нашла способ нарастить их боевую мощь. Она сумеет организовать тыл в промерзших краях Ордвинна. Она разорвет порочный круг «Сомнения предателя», продемонстрировав князьям силу, во многом превосходящую армию врага.

То была древняя сила, лежащая прямо иод рукой, — энергия ордвиннцев, порожденная не золотом и расчетливостью, но самой землей.

А еще Бару поняла кое–что важное. Она хотела обойти князей и обратиться к народу. Она могла увлечь за собой простых людей, которые совсем недавно заполняли ее дополнение к налоговой форме, — и она должна была это сделать.

Как–никак, но благодаря им ее карта потребовала изрядное количество синей краски.

— Мы обратимся к народу Ордвинна. Покажем людям, что инициатива — за нами. Докажем им и их князьям, что мы — настоящая сила. Такая, что идет на бой за них даже зимой. — Бару обвела взглядом воинов, собравшихся за столом, посмотрела в глаза каждого. — Оставим крепости и дороги, канализацию и порты для Маскарада. Они — нежные летние ягнятки. Но наступает зима, и мы превратимся в волков.

Тайн Ху встала и обнажила меч. Присутствующие взирали на нее молча, затаив дыхание.

— Честная Рука, — вымолвила княгиня, преклонив колено и опустив меч плашмя на другое. — Сим обещаюсь и клянусь: жизнь моя и смерть моя принадлежат тебе.

— Назначаю тебя моим генералом! — Бару склонилась к ней, и Тайн Ху, поднимаясь, подала ей руку — перчатка в перчатку, пожатие крепко, глаза блестят золотом. — Выбери себе капитанов и лейтенантов.

Собравшиеся воины один за другим поднимались, преклоняли колено и поднимались вновь. Оглядывая их, Бару, до сих пор опустошенная горем, чувствовала, что в се душе запылало гордое торжество. Она переживет утрату. Она обратит любое горе себе на пользу.

Тайн Ху отыскала взглядом княжьего оружейника.

— Ей понадобится кольчуга. И приличные ножны для сабли.

Она помолчала и прошептала, обратившись к Бару:

— Прежде, чем выступим… хочешь навестить место, где его сожгли?

— Да, — ответила Бару. — Да. А ты пойдешь со мной?

И поход продолжился.

Несколько дней спустя Бару Рыбачка проснулась сразу после восхода солнца. Утро выдалось морозным, и ничто не предвещало снегопада.

Бару мерила шагами строй фуражиров. Ее теплые мокасины поскрипывали по снегу, который ослепительно сверкал в лучах ненадолго выглянувшего солнца. Бару сопровождала Тайн Ху. Чуть позже к ним присоединился лесной воин, командующий фуражирами.

Тайн Ху многое объясняла Бару: княгиня славилась не только своими боевыми талантами. Тайн Ху знала и любила лес — в северных краях ее даже окрестили «орлицей», правда, в Пактимонте княгиню называли не иначе как «стервой–разбойницей».

Честная Рука и ее генерал присоединились к охотникам, демонстрируя владение луком, выносливость и силу, остроту глаз и чистоту голоса, а главное — веру в них — опытных людей, которые вели всю армию за собой. Где появлялись они, там измученные «шакалы» ощетинивались новой надеждой.

Прежде в теплые осенние дни они вдвоем исчезали в лесу. Тайн Ху проявляла чудеса скрытности и втайне от посторонних учила Бару натягивать тетиву и выпускать стрелы. Учителем она была жестоким и нетерпеливым.

— Ты должна стать мастером, — настаивала она. — Ордвиннцу простят пущенную мимо стрелу. Мужчине простят с трудом натянутый лук. Но тебе — не простят. Твои ошибки спишут на кровь и пол. Ты должна быть безупречна.

— Лук тугой, — пожаловалась Бару.

— Многим женщинам недостает силы.

И Бару, дочь охотницы, неизменно ловко метавшей копье, кивнула. Ведь она всегда посвящала минуты разочарования или покоя упражнениям и нагрузкам флотской системы! Ничего, она сможет!

Она напряглась и натянула лук на одном плавном выдохе.

Тайн Ху коснулась ее локтя, поправила положение спины, надавив сзади, и шепнула:

— Стреляй.

И теперь, стоя на жгучем морозе под бледным зимним солнцем, Бару Рыбачка выпустила стрелу с ярко–синим оперением.

Люди, которые пытливо за ней наблюдали, тотчас радостно завопили и вскочили, пустившись в погоню за раненым оленем. Как же они проламывались сквозь снежные наносы, с рвущимися из груди сердцами! Как же они орали от восторга, холодящего и режущего их легкие! Когда олень пал, Тайн Ху перерезала ему горло и помогла лесовикам освежевать тушу. В колонне зашептались о добрых знамениях — об опавших рогах, об олене на знамени князя Хейнгиля, об алом цвете флота Маскарада, расплескавшемся по снегу.

Повсюду, где бы ни проходила армия, объявляли: к весне они завоюют лояльность Внутренних Земель и, соединив силы с Игуаке и Наяуру, вместе сбросят Маскарад в море.