Вадим идет по лабиринту, состоящему из небольших магазинчиков, эскалаторов, переходов. В руках у него коробка с туфлями, он ищет кассу и никак не может ее найти. Продавцы направляют его в разные места, но кассы нигде нет. Высокая худощавая девушка поднимается на эскалаторе ему навстречу. Он узнает ее — это психолог Лера из Житомира. Вадим машет ей рукой, приветствуя, она недовольно хмурится и через мгновение оказывается рядом с ним.

— Вы ходите вторые сутки, не оплачивая покупку! — сердито говорит Лера.  — Вы будете оштрафованы! — Она оглядывается в поисках охранников, но никого из них поблизости нет.

Вадим пытается объяснить ей, что не может найти кассу, но она его не слушает и, схватив за рукав пиджака, увлекает за собой. Он догадывается, что Лера лжет и хочет увести его подальше от выхода. Он пытается вырваться, но она крепко держит его и тянет за собой. Лера поворачивает к нему сердитое лицо:

— Ты не понимаешь — так тебе будет лучше! Иначе — смерть!

Вадим пытается узнать у нее, что ему угрожает. И, словно от внутреннего толчка, просыпается.

В комнате молочный полумрак начавшегося рассвета. Обнаженная Марина сидит на краю кровати, уставившись в зеркало. Под левой лопаткой у нее родинка, на предплечье японские иероглифы. Это тату она сделала, когда они встречались еще до ее замужества. По семейной легенде, которую Вадиму рассказала мама, фамилия Юр чисто украинская, но в переводе с японского это слово означает «счастье» — это ей сказал отец, а ему — кто-то из друзей. Вадиму нравилось при знакомстве, особенно с девушками, сообщать перевод своей фамилии, хотя он не был уверен в его правильности. Легенду разрушила Марина, когда собралась сделать себе такое тату. Она выяснила, что японские иероглифы, означающие счастье, читаются совсем не как «юр», а как «сиавасэ». Тату она все же сделала. Когда Вадим попытался узнать, что означает «юр» по-японски, оказалось, что это слово имеет массу значений, в том числе «иммунитет», «апелляция» — в зависимости от иероглифов, передающих это звучание. Так красивая семейная легенда была разрушена и дальнейшие поиски нового обоснования этой немного странной фамилии из двух букв дали версию ее происхождения от глагола «юрить», то есть «метаться, суетиться, торопиться». Таким образом, прозвище Юр, от которого позднее и была образована фамилия, мог получить беспокойный, непоседливый, нетерпеливый человек.

— Не спится? — зевнув, поинтересовался Вадим.

— Я проснулась, когда было еще темно, и мне показалось, что я видела лицо, прижавшееся к оконному стеклу.

Вадима разобрал смех — кому это понадобилось ночью заглядывать в окно?

— Может, ты перепутала и на нас смотрели с потолка? — Вадим изобразил испуг на лице и уставился на потолок, побеленный известкой, со следами щетки, кое-где в мелких трещинах.

— Нет, смотрели в окно — вон широкий просвет между шторами.  — В голосе Марины ощущался страх.  — И из зеркала тоже. Плохая идея забрать его отсюда — недаром же много лет оно было прикрыто темной материей.

— Насмотрелась ужастиков? — Вадим обнял Марину и ощутил, как она дрожит.  — Никто из Зазеркалья на нас не смотрит, и в окно тоже не смотрел, тебе показалось, и если зеркало тебя нервирует, закрой его материей — она на стуле.

— Я понимаю, что это самовнушение, но ощущаю взгляд, когда поворачиваюсь к зеркалу спиной.

— Ты тонкая, впечатлительная натура, поэтому тебе чудится лицо в окне, взгляд из зеркала. А я — скептик и циник, так что для меня это просто зеркало и ничего больше.

— Я все же прошу тебя: по приезде домой как можно быстрее от него избавься.

— Как скажешь. Еще немного поспим?

Марина поднялась, шагнула к окну и полностью раздвинула шторы — стало светло, за окном уже совсем рассвело. Она потянулась, продемонстрировав красивый изгиб тренированного тела.

— Вроде у нас были иные планы.  — И она, развернувшись, прыгнула на Вадима.

— Ты — пантера! — задыхаясь под весом обрушившегося на нее тела, прохрипел Вадим.

— Твоя прирученная пантера! — замурлыкала Марина, впиваясь губами в его губы.

В Киев они вернулись вечером. Вадим подвез Марину к ее дому на улице Шелковичной. Когда они подъезжали, Марина, увидев светящиеся окна своей квартиры на третьем этаже, забеспокоилась:

— Что-то неладное происходит в Датском королевстве — он дома.  — При общении с Вадимом она избегала произносить слово «муж», говорила «он» или называла его по имени — Алексей.

— Наверное, волнуется — ты пропустила кучу его звонков.

— Скажу, что забыла выключить бесшумный режим, впрочем, это мои проблемы. Не останавливайся возле дома, поезжай вперед — не хочу попасть соседям на глаза.

Когда «тойота» остановилась, Марина, потянувшись к Вадиму, чмокнула его в щеку и молниеносно выскочила из автомобиля. Еще висело в воздухе брошенное ею на прощанье «Адью!», а она уже шла упругой, завораживающей походкой к своему подъезду. Плотно облегающие брюки подчеркивали все достоинства фигуры бывшей спортсменки — Марина занималась синхронным плаванием.

Вадим не стал разворачиваться, спустился по круто уходящей вниз Шелковичной, проехал мимо красного кирпичного забора Александровской больницы, выехал на бульвар Леси Украинки и направился к своему дому. Вспомнив, что в одиночку трюмо будет весьма сложно выгрузить и занести в квартиру, он набрал номер приятеля Саши, проживающего неподалеку.

— Ты дома?

— Угадай с двух раз.

— Судя по музыке, ты в кафе, и не один.

— Всевидящий, что тебе надо?

— Могучие плечи грузчика, ненадолго.

— Дело неотложное?

— Экстренное, я тебя не задержу.

— Мы в японском ресторане возле Дарницкой площади.

— Знаю, где он, буду через пару минут, только мост перееду.

Грузный и высокий Саша поджидал Вадима возле ресторана вместе с изящной, низенькой темноволосой девушкой с миловидным выразительным лицом.

— Знакомься: Рита! — представил Саша свою спутницу.

Открыв заднюю дверцу, он увидел, что переднее кресло разложено, а трюмо занимает половину салона, еще и выглядывает из багажника. Оставалось место только для одного пассажира, и его изящная спутница устроилась у него на коленках.

— С антикварного вещица? — со знанием дела поинтересовался Саша.

— Наследство. Продал бабушкин дом, вывез все ценное.

— Зеркалу лет сто,  — предположил Саша.

— Думаю, значительно больше.

— Что собираешься с ним делать?

— Затащим в квартиру, а там видно будет. Возможно, оставлю себе, а может, продам. Интересуешься?

— Антикварная вещь, а я человек современный. Правда, Рита?

Девушка, глядя в окно, молча пожала плечами.

Припарковавшись у подъезда недавно построенной тридцатиэтажной «свечки» по улице Подвысоцкого, Вадим и Саша без труда вытащили трюмо из машины и занесли его в грузовой лифт, на котором поднялись на двадцатый этаж.

Новая квартира была гордостью Вадима. Он сделал перепланировку, в результате получилась огромная, в сорок пять метров, кухня-столовая-гостиная, из панорамного окна которой открывался замечательный вид на весь Печерск, до самого Днепра. Он убрал перегородку, и вместе с балконом образовался симпатичный эркер, где он поставил два кресла и небольшой стеклянный столик. Ему доставляло удовольствие наблюдать отсюда за вечерним городом, при этом ощущение было такое, словно он парил в небе. Из обстановки в столовой была еще только зеленая кухонная стенка с встроенной бытовой техникой, гармонирующая с рельефными стенами цвета морской волны. Трюмо Вадим сюда ставить не стал, определил ему место в спальне, где, кроме двуспальной кровати и небольшого шкафа для одежды, ничего не было. Остальные две комнаты также поражали отсутствием мебели, и в них находились еще не распакованные вещи, перевезенные из маминой квартиры.

Саша посоветовал поставить трюмо в конце спальни, напротив кровати.

— Класс! — подытожил Саша и объяснил свою задумку: — Все, что будет делаться на кровати, ты сможешь видеть в зеркале.

— Мне это не надо! — запротестовал Вадим.

— Пусть пока так стоит, надо будет — перенесем! — успокоил его Саша и добавил, понизив голос: — Может, пойдешь погуляешь? Хотелось бы на какое-то время остаться с девчонкой наедине.

— Обойдешься! — отрезал Вадим.  — Я только что приехал!

— Не кипятись! — Саша вздохнул с сожалением и посмотрел на себя в зеркало.  — Недурно выгляжу.

— Если не считать пары десятков лишних килограмм,  — съехидничал Вадим.

— Это ты загнул!

Внимание Вадима привлекла рама зеркала. Деревянная, с непонятными резными узорами, сливающимися на черном фоне. Чтобы их рассмотреть, надо было пристально вглядываться. Рама опиралась на туалетный столик с ящичком, на гнутых резных ножках. Вадима распирало от радости — как хорошо, что он забрал это чудо! Впрочем, не исключено, что Василий, купивший бабушкин дом, или кто другой, увидев это трюмо, спас бы его от свалки.

— Ребята, вам делать нечего, кроме как рожи строить перед зеркалом? Что в нем такого особенного? — заглянув в спальню, спросила заскучавшая девушка Рита.  — Может, клевую музычку включите?

Максимум, что Вадим мог ей предложить,  — это музыкальный телевизионный канал, а плоский телевизор находился тут же, в спальне. Девушка состроила кислую мину:

— Чем такое, уж лучше ничего. Ладно, у меня в телефоне есть что-то подходящее.

Они вернулись в столовую. Рита, проигнорировав удобные кресла и панорамное окно эркера, забралась на широкий подоконник возле кухонной стенки, включила музыку.

— Отсюда обалденный вид! — пояснила она свой выбор местоположения.

— Сделал дело — гуляй смело! — громогласно подытожил Саша, устраиваясь в кресле.  — Работника подряжали? Наливай!

— Вымогатель! — улыбнулся Вадим и достал из холодильника, вмонтированного в кухонную стенку, бутылку красного сухого вина.

Саша скривился:

— А более мужественного напитка у тебя нет?

Вадим достал на треть полную бутылку виски, квадратные стаканы из толстого стекла.

— Я буду только вино,  — подала голос девушка.

Вадим наполнил бокал вином и отнес его девушке.

— Это настоящее старинное венецианское зеркало! — похвастался Вадим своим приобретением.

— Старинное? — оживилась Рита.  — Я люблю ужастики, смотрела фильмы про ужасные зеркала. «Окулус», «Зеркала» — там духи из Зазеркалья вредят людям. Я никогда бы не решилась у себя дома поставить старинное зеркало — вдруг и в нем живет вредоносный дух?

— Все эти фильмы — сказки для взрослых,  — разнервничавшись, возразил Вадим. «И эта девчонка туда же! Чем может быть опасно зеркало?»

— Как сказать,  — упорствовала девушка.  — Смотрела передачу про зеркало-убийцу, которое на протяжении нескольких столетий расправляется со своими владельцами.

— Чего только по телику не покажут ради рейтинга телепередачи! — скептически отреагировал на это Вадим, но, как только гости ушли, засел за ноутбук и ввел в поисковую строку «проклятые зеркала».

К его удивлению, информации оказалось много, особенно о зеркале, изготовленном парижским мастером Луи Арпо в середине восемнадцатого столетия. Этот стеклодув и зеркальных дел мастер имел пристрастие к черной магии и алхимии. Умения Луи Арпо вместе с пристрастием воплотились в изготовленном им зеркале «Золотые ангелы». И это роковое зеркало начало свой смертоносный путь. Список его жертв, приведенный в интернете, был впечатляющим, как и разнообразие причин смерти — от болезни до убийства. Единственное, что их объединяло, — смертельный исход для человека, владеющего этим зеркалом.

Время приближалось к полуночи, спать Вадиму не хотелось. Сдвинув трюмо, он обследовал раму с обратной стороны и не обнаружил ни надписей, ни каких-либо знаков.

— Вот так, безымянным, ты прожило века? — задумчиво произнес он.  — Неужели мастера, изготавливающие зеркала, не оставляли какого-нибудь клейма, знака на своем детище? Ведь зеркало-убийца имело свой отличительный знак — золотых ангелочков, дующих в трубы, отчего и пошло название этого зеркала. А тут — ничего! Интересно, зеркало-двойник во дворце в Качановке тоже не имеет отличительных знаков?

Вадим стал рыться в интернете, разыскивая информацию об истории зеркал.

Стеклянные зеркала научились изготавливать еще в XII веке. Они были очень дорогие, процесс их изготовления — весьма трудоемким, и они сильно отличались от современных, их поверхность была вогнутой, так как выдувался стеклянный шар, в который вливалось расплавленное олово для получения отражающей поверхности. Когда заготовка остывала, шар разбивали и разбирали на небольшие зеркальца. Хитроумные венецианцы купили патент на изготовление зеркал у фламандцев и на полтора столетия стали монополистами на этом рынке. Они добавляли в отражающий слой золото, бронзу, улучшая таким образом качество зеркал, а затем и ртуть — для удешевления производства, но не снижения их стоимости. Зеркала в ту пору украшали драгоценными камнями, и стоили они баснословно дорого, поэтому были доступны лишь богачам. По свидетельству французского министра финансов Кольбера, венецианское зеркало размером 115 на 65 сантиметров в серебряной оправе стоило 68 тысяч ливров, в то время как картина Рафаэля такого же формата — всего 3 тысячи! Вышеуказанный министр посчитал, что мода на зеркала может привести к разорению Франции.

В Венеции производство зеркал было сосредоточено на острове Мурано, где мастера образовали закрытую касту, в которую могли войти только избранные. Дороговизна зеркал и всяческие причуды короля Франции подтолкнули предприимчивого министра финансов месье Кольбера на авантюру и экономический шпионаж — он подкупил четырех муранских мастеров и тайно вывез их с острова вместе с семьями. Венецианцы вскоре сделали ответный ход — двое из этих мастеров были отравлены, а остальные были так напуганы, что вернулись на остров. Однако секрет изготовления зеркал был уже широко известен, и их стоимость стала стремительно падать, что сделало их доступными всем слоям населения. Когда производство зеркал стало обычным ремеслом, а не каким-то таинством, ряд мастеров, чтобы привлечь интерес к своей продукции, приобщились к магии и образовали закрытое тайное общество. Они как бы случайно допустили утечку информации, будто бы их зеркала обладают, ко всему прочему, удивительными свойствами. Это вызвало живой интерес у инквизиции, и хотя публичные казни уже ушли в прошлое, несколько мастеров, членов этого тайного общества, все же окончили свой жизненный путь на костре, перед этим сознавшись в сношениях с демонами, которых они вызывали из преисподней с помощью своих «удивительных» зеркал.

Знаменитый маг и авантюрист, называвший себя графом Калиостро, проделывал трюки с помощью зеркал, в том числе вызывал духов умерших, позволял общаться с ними живым. Уже после его смерти однажды в солнечный день в церкви, где хранились реквизированные инквизицией зеркала Калиостро, вдруг заплясали по стенам тени, в которых верующие сразу опознали чертей. Расследование показало, что виной тому медные зеркала — на них обнаружилась тончайшая гравировка, невидимая невооруженным глазом, и когда на них упал солнечный свет, эти изображения стали проецироваться на стены. Этот же принцип использовали китайцы при изготовлении своих бронзовых «волшебных» зеркал за много столетий до нашей эры.

От всей этой информации у Вадима разболелась голова, и он отправился спать.