Радмила сидела за столом в приемной хоромине, Борис напряженно глядел во двор. Оба молчали. В зал бесшумно вошел Мирон и поставил перед Радмилой поднос с серебряной рюмкой настойки и икрой в ложке. В этот же момент дверь распахнулась, в зал ворвался запыхавшийся воевода.

– Уходят! Половцы уходят!

– Что же ты им пообещал? – спросила Радмила у Бориса.

– Табун лошадей попросили да золота восемь пудов.

– Что ж, дешево мы отделались! Спасибо тебе, Борис Ярославич! – она поклонилась князю.

– Что ты… Вы ж семья моя, я за вас в ответе…

– Ступай, отдохни. Теперь уж можно, – разрешила княгиня.

Радмила устало села на стул, посмотрела на рюмку, взяла за ножку, но пить передумала.

– Позови мне Даниила, – велела она Мирону.

Юный князь лежал в постели, до подбородка укрытый одеялом. Небольшая горница была освещена тусклым светом догорающей лучины. Дверь в покои беззвучно открылась, и в горницу проскользнул Борис. Он вытащил из-за пояса нож, замахнулся, чтобы поразить юного князя, но в этот момент Даниил откинул одеяло и выбил нож из рук Бориса, ударив по нему мечом, который держал под одеялом.

Затем он вскочил с кровати, приставив меч к шее предателя.

– Замри, а то башку снесу! Стража!

Дверь распахнулась, на пороге возникла Радмила в сопровождении нескольких дружинников. Княгиня ничуть не была удивлена.

– Взять его! – велела она стражникам.

Борис, не отрываясь, смотрел на нее, потом не выдержал:

– Кто?! Кто на меня донес?!

– Муж велел не доверять тебе, – злорадно ответила Радмила. – Мы с сыном исполнили его наказ.

Когда Бориса увели, она прижала к себе Даниила.

– Ты цел?

Юноша кивнул и сейчас же бросился к появившемуся на пороге воеводе.

– Взяли стражников, которых князь Борис подкупил, чтобы они открыли ворота, – доложил Еремей.

– Удвойте количество лучников на стенах! Дружина пусть будет готова к бою. И подберите князю лучшего коня и доспехи по размеру.

– Идем со мной, князь! – пригласил Еремей Даниила.

Тот поспешно вышел, будто устремляясь навстречу подвигам, и даже не обернулся к матери. Радмила смотрела ему вслед, потом без сил опустилась на кровать, где только что чуть не убили ее сына.

– Господи! Хоть бы ты скорее вернулся… – сказала она в мольбе, обращаясь то ли к Даниилу, то ли к Ярославу.

* * *

А чудом спасшийся бегством Владимир в этот момент быстрой походкой вошел в столовую горницу своего княжеского терема в Новгороде. Он устал и был подавлен. За ним спешили прислужники и постельничий.

– Что случилось, батюшка? Ты коня загнал до смерти.

– Микулу ко мне и всю дружину, живо! – велел князь. – И где урод? Урод! Что с девкой?

Урод молчал, хмуро глядя в пол.

– Ты что, оглох?! – князь ударил его по лицу. – Что с татаркой, спрашиваю? Выполнил поручение?

– Сбежала она, – прошепелявил тот.

– Что-о-о? Ты что, шутить со мной вздумал?! – Он вытащил из-за пояса нож и приставил его к уху урода. – Говори, где девка, иначе отрежу!

– Не знаю… Не знаю… – скулил тот.

– Палача ко мне! – велел князь.

Но урод, вырвавшись из рук Владимира, набросился на него и принялся душить, навалившись всем телом. Владимир, извернувшись, ловко саданул его мечом в бок и отбросил в сторону хрипящее и извивающееся в смертных муках тело.

– Найти девку… – велел Владимир. – И убрать это.