10
Утром Борис с похмелья сидел на полу в углу своей комнаты. Вид князь имел весьма потрепанный – длинная белая рубаха была распахнута на груди, глаза – красные после бессонной ночи. На постели, похрапывая, спала полуголая девка.
Борис смотрел прямо перед собой, уставясь в одну точку, погруженный в невеселые думы. Раздался стук в дверь.
– Поди прочь, кто бы ни был! – хрипло крикнул Борис.
Но это оказался Владимир, он принес собутыльнику кружку с рассолом.
– Вот, выпей. Надо посоветоваться на трезвую голову.
– Ну что еще? – осведомился Борис, жадно глотая рассол.
– Юродивый вчера прибежал. Башка кипятком ошпарена, рука сломана, весь избитый. Не иначе, как у нашей сладенькой нашелся заступник.
– Черт! Говорил я тебе – не трогай девчонку!
– Одна надежда – что заступник этот сам ею попользовался. Значит, будет молчать.
– А юродивый?
– Да, это тоже задача. Он не в себе, рвется ее искать… Помоги, дядька! Не хочу с Ярославом раньше времени ссориться.
Борис встревоженно посмотрел на племянника. Что он задумал? Когда тот изложил свой план, Борис посерьезнел еще больше. Но другого пути не было, и через несколько часов небольшая группа всадников, стараясь не поднимать лишнего шума, направлялась в сторону леса.
Борис, навалившись, с трудом душил стреноженного юродивого, пока Владимир прохаживался неподалеку, приглядывая, не появился ли кто. Борис ослабил хватку – руки устали, а юродивый еще трепыхался. Тогда он достал нож, попытался перерезать горло убогому, но лезвие скользнуло по коже. Он опустил руку и обернулся к Владимиру.
– Кончай его! – вскричал тот.
– Не могу, – отозвался Борис. – Я князь, а не убийца.
– Ну да, ты же у нас брезгливый, – усмехнулся Владимир. – Всю грязь за тобой Устинья убирала.
Борис разозлился и кинул нож в сторону Владимира.
– Замолчи! Не поминай ее имени.
– Эй, полегче, – тот едва увернулся от ножа, вонзившегося в дерево. – Что, затосковал уже по своей уточке сизой? Ладно, пусти, я сам.
Борис с трудом поднялся, отошел от юродивого и теперь уже Владимир хищно наклонился над ним. Через несколько мгновений раздался предсмертный стон и явственно послышалось бульканье вытекающей из горла крови.
– Готов. Помоги, дядька!
Борис замотал головой, словно стряхивая с себя мрачное оцепенение, и поспешил на помощь. Вскоре все было кончено.
* * *
Утро для великого князя началось рано. Ярослав читал книгу, написанную арабской вязью, то и дело заглядывая в рукописный словарь, сшитый из тонких листов бересты. В комнату проскользнула Радмила.
– Ты проснулся, миленький? – Она обняла его за шею. – Я так соскучилась, что решилась прийти без твоего приглашения.
– Здравствуй, княгиня… У меня много дел…
– Я знаю и не займу тебя надолго. Ты ведь уже устал, любимый, – Радмила положила перед ним заклеенный сургучной печатью свиток. – Я написала письмо нашему сыну. При случае пошли гонца в Переяславль.
– Ступай, княгинюшка, – Ярослав вежливо освободился из ее объятий. – Увидимся за ужином. А о письме не беспокойся.
Радмила пошла к двери, но обернулась:
– А Еремей-то твой – не промах! И не скажешь, что пятый десяток разменял!
– Ты о чем? – спросил князь, не отвлекаясь от дел.
– Да Любка моя вчера видела, как они с этой. Наргиз… из бани выходили. Говорит, девчонка еле шла – то ли пьяная была, то ли Еремей ее так утомил.
– Лучше бы ты в Переяславль с сыном поехала, – с деланым равнодушием ответил князь. – Наше хозяйство тебе стало маловато, раз есть время сплетни разводить.
Он поднял глаза на Радмилу, и улыбка сползла с ее лица. Княгиня вышла, хлопнув дверью чуть громче положенного.
Наргиз в это время месила тесто в большой кадке. Волосы ее были подвязаны платком, губы поджаты, она выглядела напряженной. Машка, суетящаяся рядом, готовила начинку для пирога. В кухню зашла Марфа с тазом яблок и сунула его девке.
– Иди – промой и почисти.
– Да я с начинкой не закончила, – начала было Машка, но Марфа отобрала у нее ложку.
– Дай сюда! Иди, говорю!
Машка, подхватив таз, удалилась. Марфа мешая начинку, бросила взгляд на Наргиз, но та даже не посмотрела на нее в ответ.
– Да разве ж я знала, что выйдет так! Я же как лучше для тебя хотела! – не выдержала Марфа.
Наргиз молчала, только все яростней месила тесто.
– Да не стал бы он силой, Еремей не такой человек… А если б не отправила? Я ж тебе жизнь спасла, выходит! А вот то, что юродивый неспроста там появился – это я тебе точно говорю! И скоро еще что-нибудь случится, если не одумаешься.
Наргиз по-прежнему упрямо молчала.
Марфа оставила начинку, вытерла руки и села рядом.
– Выходи за Еремея, глупая, пока он не передумал!
– Нет! Нет, никогда! – закричала Наргиз.
– Ну и не плачь тогда, когда всякий решит, что вправе тебя обидеть! – гневно ответила Марфа. – Люба, прислужница Радмилы, видела, как вы с Еремеем из бани выходили. Уже весь терем говорит, что ты «порченая».
– Что?! И он… он думает… Это неправда! – Наргиз вскочила и выбежала из кухни.
– А ну, стой! – Марфа бросилась к двери, но не успела поймать Наргиз. – Вернись, глупая! Не вздумай!
Но Наргиз уже выбежала за дверь, едва не сбив с ног входящую прислужницу.
Ярослав в полном облачении сидел на княжеском троне. Бояре и митрополит расположились по обе стороны от князя на лавках. Еремей был по правую руку от князя, толмач – по левую, Мирон – у дверей, посол стоял перед Ярославом.
Посол, почтительно наклонив голову, говорил по-арабски.
– Ильхан Хулагу хочет дружить, а не повелевать. Держать в рабстве целое государство, как это делает с вами Берке-хан, слишком дорого для казны. Свободная торговля и обмен знаниями и умениями – вот наша цель.
– Что же твой повелитель хочет от нас? – спросил князь. – Мы не свободны, ты сам сказал.
– Мой повелитель хочет избавить вас от ига Золотой Орды.
Ярослав усмехнулся.
– Монгол хочет избавить нас от ига монголов. Чудно!
Все в зале почтительно рассмеялись.
– Ильхан Хулагу – не монгол, он – человек мира, великий князь. Он мечтает всю земную твердь называть своим домом.
– Так что же вы предлагаете, никак не возьму в толк?
– Дружбу и союзничество, Великий. Моему повелителю хотелось бы знать: если случится так, что Иран вступит в войну с улусом Джучи, на чьей стороне будет Русь?
Толмач прошептал на ухо Ярославу перевод. Князь собирался что-то ответить послу, но вдруг услышал крики за дверью.
– Мирон! – нахмурился князь.
Тот выскользнул за дверь и все стали прислушиваться.
– Мне нужно поговорить с ним! – явственно послышался голос Наргиз.
Она рвалась к дверям приемной залы, но стоящие у входа дружинники преграждали ей путь.
– Стой! Куда?!
– Пустите меня! – кричала девушка. – Я должна поговорить с князем! Ярослав! Ярослав!
Мирон вышел к Наргиз, которую держали стражники.
– Пустите! Мне нужно поговорить с ним!
– Замолчи сейчас же! – велел Мирон, задыхаясь от ярости. – Уведите ее в темную комнату. И скажите ключнице, пусть уймет свою девку!
– Пожалуйста… Мне нужно с ним поговорить… – шептала ему вслед Наргиз, обессилев.
Мирон снова вошел в залу.
– Что там?
– Девчонка-татарка… Рвется поговорить с тобой. Я велел увести ее и запереть, пока не успокоится.
Ярослав еле заметно кивнул и посмотрел на посла.
– Скажи своему повелителю: для меня честь, что он считается с нами. Но, принимая ярлык на княжение, я поклялся в верности Берке-хану, а клятв я не нарушаю.
Посол, выслушав перевод, низко поклонился.
– Я передам, Великий князь!
Когда прием был закончен, началось обсуждение его итогов.
– Может, стоило подумать над их предложением? – спросил кто-то из бояр. – Ильхан Хулагу силен и могуществен.
– Слыхал поговорку: «Две собаки дерутся, третья не лезь»? – спросил князь. – Если уж проливать кровь, так за свободу, а не за то, чтоб поменять одно ярмо на другое.
Когда бояре стали расходиться после совета, а слуги принялись убирать со стола, Ярослав окликнул идущего к двери Еремея.
– Да, батюшка? – остановился тот.
– Останься, – велел князь. – Ну, что думаешь?
– О чем, князюшка? – Еремей заметно нервничал.
– О визите иранца, о чем же еще?
– Да что тут сказать, – с видимым облегчением отозвался воевода. – Правильно ты все решил. Вот только Владимир, когда узнает, будет в ярости. Особенно за то, что его не позвали на совет.
– Владимиру давно пора своим уделом заняться. И дядьке его тоже.
Представляю, что было бы, если бы они слышали посла. Война – это то, чего они оба так хотят.
– Эх, кровь молодая, горячая.
– У Владимира, может, кровь и кипит. А у Бориса другая причина, я ведь его насквозь вижу.
– Так, может, это… приструнить его как-то?
– Он осторожен, как лис, – усмехнулся князь. – Пока не за что. Иди, Еремей. Ты мне правды тоже не сказал.
– Да я с тобой согласен полностью! Куда нам с Берке воевать.
– Ступай, ступай, – отослал его князь, но когда тот приблизился к двери, снова окликнул его: – Еремей! Так что, правда, что при дворе болтают? Про тебя и Наргиз?
– Так это… да как сказать… вроде того… – закашлялся воевода.
– И что – она по своей воле? – князь просто буравил его взглядом.
– Да как сказать… вроде по своей… – он был готов сквозь землю провалиться.
– Сейчас самое время с девками блудить! – сказал Ярослав, изменившись в лице, ледяным тоном. – Ступай прочь!
Еремей быстро вышел, а Ярослав долго стоял, сжав губы и упираясь лбом в деревянную обшивку.
– Да что же это я… – бормотал он в растерянности.
И ночь не принесла облегчения.
Радмила и Стеша в это время пили квас в покоях княгини. Стеша заедала напиток сушеными яблоками, княгиня же ни к чему не притрагивалась.
– Завтра быстренько ее окрестим, и на днях обвенчаем. Лишь бы Еремей не передумал порченую девку замуж брать, – говорила Стеша.
– Не передумает, – усмехнулась княгиня. – Мужики, пока женщина не надоела, головой не думают. Видела бы ты, как князь на меня посмотрел, когда я сказала про Еремея и Наргиз. Как будто я ему нож в спину всадила.
– Не придумывай лишнего. Тоже мне – нож. Да князь и не думал о девке этой, пока ты про ее проделки не рассказала! А тут уж, конечно, расстроился – всегда неприятно, когда курочку другой петух топчет. Все мужики собственники, хотят бабами безраздельно владеть.
– Я давно не видела его таким, – задумчиво проговорила Радмила. – Знаешь, он как будто ожил.
Ярослав же в мрачной задумчивости сидел в покоях на своей половине с книгой на коленях, пока Мирон стелил постель и поправлял лучину.
– Я все приготовил, князь… Чем еще могу услужить?
– Где она, Мирон? – негромко спросил Ярослав.
– В темной комнате, – тот сразу понял, о ком говорит князь.
– Ключ! – Ярослав протянул руку.
– Но, милостивый… – начал было Мирон, но, опомнившись под взглядом князя, снял с пояса ключ и с поклоном передал его князю.
– Теперь ступай.
Мирон, еще раз поклонившись, быстро вышел. Ярослав остался сидеть на месте, вертя в пальцах ключ от запертой комнаты.
Наргиз лежала в темнице, шумно дыша и прислушиваясь, как скребутся в подполе мыши. Вдруг послышались шаги, в двери повернулся ключ. Наргиз быстро села, ее дыхание участилось от страха. Дверь распахнулась, и вошедший осветил каморку свечой. Наргиз не могла поверить своим глазам.
– Ты хотела поговорить со мной, – холодно произнес Ярослав. – Я слушаю.
Ярослав и Наргиз стояли друг против друга.
– Ты пришел… Я позвала, и ты пришел, – тихо произнесла девушка. Осторожно приблизившись к Ярославу, она взяла его ладонь обеими руками и припала к ней губами.
– Так что ты хотела мне рассказать?
– Тот старик… воевода… Я бы никогда не позволила ему прикоснуться ко мне. Никому, кроме тебя.
– Я не сержусь на тебя. Еремей хороший человек. И готов взять тебя в жены.
– Князь, не отдавай меня! – с жаром молила его Наргиз.
Ярослав на секунду замешкался, потом осторожно убрал ее руки и отступил к двери.
– Я велю немедленно тебя выпустить, – сказал он и быстро вышел, а Наргиз осталась стоять как вкопанная, в отчаянии прижав руки к груди.
