Генерал-адъютант Анатолий Михайлович Стессель  совершал медленную пешую прогулку по городу, обдумывая свежие слухи и новости.

Ставленник и выдвиженец Куропаткина, Анатоль был, разумеется, в деле. Однако ныне не испытывал той уверенности, что раньше. До него доходили удивительные слухи о делах Куропаткина. Они откровенно пугали – ибо, обдумывая их, генерал-адъютант непременно приходил к выводу о какой-то своей игре бывшего военного министра. И тот факт, что его в нее не посвятили, лишь подливал масла в огонь переживаний. Дескать, его списали, он больше не нужен или того хуже – кто-то задумал принести его в жертву. Не факт, но вполне возможно. Анатолий Михайлович прекрасно отдавал себе отчет в том, насколько опасную и масштабную игру они ведут здесь.

Он остановился, чтобы закурить. Задумчиво открыл портсигар. Достал сигарету. Чиркнул спичками. Прикурил. Затянулся. Мысли путались. Стессель не знал, что думать и к чему готовиться. И эта неизвестность пугала больше явной угрозы.

Толчок в спину.

Генерал-адъютант хотел было уже возмутиться, но тело пронзила острая боль. Анатоль опустил глаза и уставился на окровавленный кончик какого-то клинка, пробивший его мундир спереди. Длинный штык  от Арисаки вогнали в беспечного генерал-адъютанта по самую рукоять. И теперь тот случайный, неприметный прохожий, стремительно удалялся, сохраняя вид спешащего куда-то местного обывателя.

Стессель слышал о серии загадочных убийств в Ляояне и даже в Харбине. Часть русских офицеров пала от рук загадочных японских диверсантов , как упорно заявлял Куропаткин. Но здесь, в Порт-Артуре, было тихо. Мало того, Анатолия Михайловича уверили в том, что японцев предупредили о «правильном настрое» в руководстве крепости. Поэтому он не сильно переживал на тему этих странных убийств. Тем более что в отличие от Алексея Николаевича, большую часть задействованных в операции лиц он не знал и не мог связать воедино тот факт, что японские диверсанты с удивительной точностью выбивают именно замешанных «в деле» русских офицеров…

Прямая телеграфная связь с Порт-Артуром была уже нарушена. Японцы, продвигаясь вдоль побережья, достигли основания Ляодунского полуострова и перерезали как железнодорожное сообщение по КВЖД, так и телеграфную связь, что была проложена вдоль путей. Поэтому потребовалось больше часа, чтобы телеграмма окольными путями дошла до Ляояна .

- Стессель, Фок, Надеин и Рейс убиты, - произнес командующий Маньчжурской армии, начиная экстренное совещание своего штаба…

Люди Дин Вейронга одним заходом выбили всю команду Анатолия Михайловича. Одним днем. Нагло. Дерзко. Решительно. Благо, что в Порт-Артуре обстановка была крайне беспечная и эти генералы оказались не пуганными. Так что навыков особых не требовалось – просто догнать на улице и ударить штык-ножом в спину. После чего спокойно скрыться. В том ажиотаже, конечно, их пытались искать. Но внятных органов для этих целей в Порт-Артуре не существовало. Поэтому непосредственные исполнители тем же днем отбыли верхом до порта Дальнего, откуда ушли на рыбацкой джонке.

Пользуясь тем, что криминалистика в те годы делала только свои первые робкие шаги, Куропаткин на волне истерии, созданной им же, объявил погибших генералов – очередными жертвами японских диверсантов. Ведь всех четырех убили штык-ножами от японских винтовок. По трезвой мысли – вообще ни разу не повод к такому выводу. Но командующий Маньчжурской армии в своем развернутом докладе Императору апеллировал к тому, что больше некому их убивать. Да и дикари-с. И эти доводы нашли понимание у Николая, который сам в свое время пережил инцидент в Оцу . Японские убийцы? Ну и ладно. Пусть будет так. Очень на них похоже.

Посему уже 4 мая по Маньчжурской армии был подписан приказ о создании контрразведывательной службы СМЕРШ с очень широкими полномочиями. А на все возражение, командующий отмахивался - Император повелел! На самом деле не повелел, а согласился. Но хрен редьки не слаще. От воли Императора так просто не отмахнешься.

И удивительная вещь! Тот самый Дин Вейронг, чьи люди резали «погибших» был введен в эту самую службу армейской контрразведки привлеченным специалистом практически сразу. А в Санкт-Петербург полетела депеша, ходатайствующая о приеме Дин Вейронга в русское подданство и на службу с аттестацией в офицеры. Дескать, очень полезный человек. Куропаткин перешел к выполнению своей части договоренностей с этим китайцем. В конце концов, если можно не обманывать, то так и нужно поступать. Вейронг многим рисковал, и было бы разумно выполнить данное ему обещание…

Надо сказать, что устранение Стесселя с командой оказалось важным и весьма полезным шагом в этой войне. Живыми ни генерал-адъютант, ни его генерал-майоры не смогли бы принести столько пользы, сколько мертвыми. Удобная и красивая жертва в подходящий момент. Что может быть лучше?

С одной стороны, этот шаг позволил через наместника протолкнуть кандидатуру генерала Кондратенко  на позицию коменданта крепости. Исполняющего обязанности, ибо звания был неподходящего, но это не так и принципиально. Главное – развязать руки Роману Исидоровичу, а дальше он и сам справится. Во всяком случае, Алексей Николаевич надеялся на это.

С другой стороны, у Куропаткина, наконец, появилась возможность создать при штабе армии контрразведку с широкими полномочиями. Сама по себе она была не очень нужна. Дин Вейронг и его люди довольно быстро выявили в Ляояне всех японских агентов. Для китайцев, связанных с криминальным бизнесом, эта задача оказалась несложной. Дальше больше – они стали тесно сотрудничать с бандами в других городах, охотно сдававших японцев. То есть, можно было и так вполне эффективно работать. Но Алексей Николаевич прекрасно понимал – рано или поздно за ним придут. Он уже «перешел Рубикон» в своих делах, и реакция кураторов становилась делом времени. Счет пошел на недели, если не на дни. Поэтому требовалась какая-нибудь служба безопасности собственной тушки с большими правами и возможностями. Неизвестно, насколько это продлит его деятельность на посту командующего, но совершенно очевидно, что в Санкт-Петербурге не ожидали от него такого поступка. А удивишь – победишь. Ну, или хотя бы выиграешь месяц-другой жизни для успеха дела, что само по себе – не мало.

Но главной в этой операции была третья сторона вопроса.

Куропаткин уже вечером 4 мая 1905 года выслал заранее написанные большие телеграммы в крупнейшие европейские газеты. Там он делился «важнейшими» сведениями о том, с чем столкнулась Европейская цивилизация на Дальнем Востоке…

Европа начала XX века была не готова к диверсионной составляющей войны. Когда-то в былые времена мастера плаща и кинжала действовали свободнее. Однако в этот период мировой истории, Европа, считавшая себя центром мира и цивилизованности, исповедовала совсем иные методы войны, считая диверсии чем-то неприличным, как и партизанский характер боев. Мало того – даже в годы Первой Мировой войны, когда германский полковник Пауль Эмиль фон Леттов-Форбек развернул в Восточной Африке весьма успешные партизанские действия против превосходящих сил противника, отношение к нему в метрополии оказалось совсем неоднозначное. Кто-то одобрял, кто-то считал бесчестным. Но, в любом случае, опыт Пауля не считали нужным перенимать и применять для европейского театра боевых действий. Вплоть до прихода к власти нацистов.

На этом Куропаткин и хотел сыграть. Ведь отношение к Японии в Европе в те годы было довольно неоднозначно. Пожалуй, только в Англии к японцам относились в целом довольно позитивно из-за обширных военных заказов и общности геополитических интересов в текущий момент времени.

Так что в крупные европейские газеты от командующего Маньчжурской армии ушла сжатая выжимка о плане «Желтая хризантема» с пояснениями, что в Японии не только китайцев, но и всех европейцев считают варварами. И, как следствие, позволяют себе такие вот выходки по уничтожению командиров в тылу. Общий мотив шел в том формате, что Россия сражается в Маньчжурии не только за свои интересы, но и защищает европейскую цивилизацию от кровожадного чудовища, что вылупилось на островах в глубинах Азии.

Разумеется, никакого плана «Желтая хризантема» не существовало даже в проекте, и японцы не были никак связаны с убийством целой плеяды русских офицеров. Но это им теперь придется оправдываться. И сделать подобное будет очень непросто.

Алексей Николаевич прекрасно отдавал себе отчет в важности информационной войны, особенно в ее психологическом аспекте. Не меньше он ценил и страсть газетчиков к увеличению тиражей, то есть, прибылям. Поэтому генерал давал им сенсацию, отказаться от которой мало кто смог бы. Слишком она была резонансной. А вместе с тем использовал в своих целях, дискредитируя в глазах общественности всех, кто станет помогать японцам. Этот ход был довольно близок к тому поступку, что совершил в свое время президент САСШ Авраам Линкольн, выставив перед международным сообществом Южные штаты – реакционными угнетателями и поборниками рабовладения, в то время как Север «боролся за высокие идеалы». Это никак не соотносилось с действительностью. Однако доказывать, что «не осел», предлагалось защищающейся стороне. И Южные штаты, как и японцы, оказывались в весьма невыгодном положении. Ведь формальные маркеры правоты обвинителя таки имелись. Была резня мирного населения китайцев во время прошлой войны? Была. Тогда еще в газетах Европы шумиха поднялась. Всплыло. А значит план «Желтая хризантема» не входил в диссонанс со старыми сведениями. Была резня русских командиров? Была. Кому она была выгодна? Кто ее мог совершить? Для большинства ответ был очевиден.