Глава 20

Крупная черная птица запорхнула на подоконник, разинула клюв и, взмахнув крыльями, громко каркнула. Ворона, подумал Брайс. Откуда здесь вороны? Весна же. Он слышал, что в Эл-Северин эти птицы прилетают только зимой – а еще перед кровавыми битвами, словно чуют скорую добычу и слетаются на запах крови. В Империи ходила примета, что вороны в теплое время года – это к войне. В Митриле не было такой поговорки, вероятно, потому, что в горах ворон можно увидеть когда угодно. А может, потому, что Митрил все время находился в войне: то с орками, то с внутренними мятежниками, то с Империей…

Брайс никогда не верил в приметы.

Он сел в постели и оглянулся на светловолосую эльфийку – ту самую, что встретила его в императорской купальне, развлекала следующие несколько недель и сопровождала на балу. Почему-то Брайс никак не мог запомнить ее имени. Он вообще плохо ориентировался в окружающем мире с той минуты, как ступил во дворец, но особенно – после того, как Карлит покопался в его мозгах. Это оказалось в некотором смысле даже хуже, чем карцер для магов в подземельях замка Бергмар. Брайс опасался, не сломало ли то грубое, изуверское вторжение что-то в самой основе его сути. Не сломало ли его самого.

И пришлось ждать неделями, чтобы узнать, так ли это на самом деле.

Он неслышно встал и оделся, поглядывая на спящую женщину. Хорошо бы наслать на нее сонное заклятие, но Брайсу не хотелось пока что применять магию – императорский дворец нашпигован защитными и отражающими барьерами, делающими почти любое магическое действие слишком заметным. А он не хотел привлекать к себе внимание. Поэтому просто убедился, что женщина спит, и тихо выскользнул за порог отведенных ему покоев.

Его не сторожили – в пределах дворца Брайс мог перемещаться безо всяких ограничений. Что нельзя сказать о его брате. Брайс знал, где поместили митрильского короля с его оскорбительно малочисленной свитой – выяснил это еще накануне, чтобы потом, когда дело будет сделано, не тратить драгоценное время на поиски. И вот тут уже без магии было не обойтись. До рассвета оставался еще час, посты только что сменились (время их смены Брайс также выяснил заранее), и бродить по дворцу без веской причины было довольно опасным занятием. К счастью, покои Яннема находились неподалеку – Карлит не позаботился о том, чтобы максимально разделить братьев, слишком уверенный, что между ними и так лежит неодолимая пропасть. И ведь он прав. Тьма его забери, как же он прав.

Брайсу пришлось преодолеть три караульных поста, прежде чем он добрался до нужного коридора. В двух случаях он применил отвлекающее заклятье – не слишком сильное, при аккуратном использовании оно не должно было поднять тревогу. Сплетая аркан, Брайс ощутил, как взмокла его шея и спина под тонкой тканью рубашки – он словно шел по канату над бездной безо всякого противовеса. Но все получилось: стражники его не заметили, магические барьеры не отозвались. С третьим постом, стоящим у самых дверей Яннема, возни оказалось больше. Брайсу требовалось вывести стражников из игры, причем не только их, но и всю свиту Яннема. Он использовал усыпляющее заклинание, и оно отняло у него почти столько же сил, что и смыкание земли в ущелье Смиграт во время последней битвы с орками. Как же давно это было… Брайс осознавал, что силы его, истощенные последующими событиями и лишившиеся подпитки от источника Тьмы, теперь уже совсем не те, что прежде. И все же сцепил зубы и сделал все, что требовалось.

Когда он закончил, расцепить зубы удалось не сразу и с заметным трудом: челюсти одеревенели от напряжения. Брайс стряхнул рукавом пот со лба и, переступив через обмякшее тело уснувшего стражника, тихо повернул ручку двери. В передней части покоев вповалку храпели камердинеры и те немногие придворные, которых Яннему позволили сохранить при своей особе. Ненадолго, конечно. Только до утра.

Брайс подошел к двери в спальню и проскользнул внутрь.

В спальне стоял непроглядный мрак. Брайс видел лишь смутные очертания кровати и лежащего на ней тела. Дыхания слышно не было, и Брайс мгновенно понял, что это значит. Либо человек, лежащий там, притворяется спящим, либо он мертв.

– Яннем, – прошептал Брайс в темноту. – Это я.

Он шагнул вперед, протягивая руку, просто на всякий случай, чтобы заглушить удивленный или яростный возглас, который, возможно, сорвется с губ его брата…

И не успел. Яннем всегда реагировал быстро, быстрее Брайса. Во всем.

Железные пальцы ухватили Брайса за вытянутое запястье и рванули с такой силой, что он едва не взвыл. Его швырнули через голову на спину, холодный мраморный пол с силой врезался в поясницу. Брайс выдохнул от боли и застыл на миг, всего на миг, но и этого Яннему хватило: сверху на Брайса навалилась тяжесть тела, твердые колени сжали бедра, словно в тисках. Сталь кинжала вжалась в шею, обдирая кожу, тонкая струйка крови побежала за воротник.

Да, Яннем всегда быстро реагировал. Тьма его забери.

– Слезь с меня, дурак, – прохрипел Брайс. – Ты же всех перебудишь, а я их усыпил еле-еле.

– Какого хрена тебе надо? – раздался из темноты голос Яннема – тоже хриплый и тихий, срывающийся от ярости.

– Поговорить. Ян, я просто…

– Мало наговорились?! – рыкнул Яннем, и его колени сжались крепче. Он полностью одет, понял вдруг Брайс: не просто не спал, а даже и не собирался ложиться. Интересно, чего он ждал? Думал, что Карлит пришлет кого-нибудь ночью прирезать его втихую? И вообразил, что вот – дождался? Все это так глупо… И абсолютно не глупо, если взглянуть на все глазами Яннема.

– Карлит не стал бы меня посылать. Это слишком явно и слишком рискованно, ты ведь наверняка был бы к такому готов. И к тому же, – добавил Брайс, чуть помолчав, – он думает, что я тебя отравил.

Он знал, как рискует, признаваясь в этом. Но, Тьма забери, не так уж много остается выбора, когда нож вжимается тебе в горло и когда этот нож держит человек, которому уже нечего терять.

– А на самом деле? Отравил? – спросил Яннем, и на сей раз хрипота в его голосе была вызвана не злостью.

«Ты боишься меня, – подумал Брайс. – Несмотря на все, что я делал, и на все, что делал ты сам, боишься все равно. Этот твой страх мог стоить жизни нам обоим.

И может до сих пор».

– Ты дашь мне встать и нормально все объяснить? Я могу и так, только сдвинься тогда хоть немного, а то дышать нечем.

Несколько мгновений ничего не происходило. Потом Яннем медленно отвел руку с кинжалом от горла Брайса, хотя и не спрятал оружие. Давление на ноги Брайса ослабло, потом исчезло совсем. Он услышал движение, шаги, глухой стук, и понял, что Яннем опустился в кресло в углу спальни.

– Ну, – сказал Яннем ничего не выражающим голосом. – Ты собирался что-то объяснить. Нормально.

– Это была моя идея, – вздохнув, сказал Брайс. Он все еще сидел на полу, и ему не очень-то хотелось подниматься на ноги. И не особо-то были на это силы. – Выманить тебя в Эл-Северин и здесь отравить. Я и сдался-то Карлиту только затем, чтобы все это предложить.

– Ты САМ сдался ему?! Я думал, тебя…

– Нет. Сам. И этому следовало придумать правдоподобное объяснение. Поиск помощи императора в свержении брата-короля – вполне правдоподобно. Во всяком случае, он поверил.

– Почему?

– Потому что залез мне в башку. – Брайс невольно потер лоб костяшками пальцев. – И прочел… ну… мои мысли. Не знаю, как это точно работает. Никогда с таким не сталкивался и даже не знал, что такое возможно. Вероятно, корона Мальборо…

– Он прочел твои мысли, – напряженно повторил Яннем. – И убедился, что ты хочешь меня убить. А сейчас ты говоришь, будто не хотел…

– Я этого вовсе не говорил, Ян.

Повисла тишина. Потом Яннем тихо сказал:

– Так ты отравил меня, Брайс? Прямо в этот момент я умираю?

– Нет. Я этого не сделал. Но хотел. Я СОБИРАЛСЯ. Это было моей целью. Я… мне пришлось убедить в этом самого себя. Самому поверить в это. Понимаешь? Защитная магия во дворце, личная защита вокруг Карлита, его огромная магическая сила – я знал, что не смогу все это обмануть, нечего и пытаться. Поэтому единственным моим шансом было не лгать Карлиту. Он бы сразу понял, что я лгу. Так что я просто… не лгал.

Яннем молчал. Брайс все-таки встал, придерживаясь за столбик кровати, и сел на постель, застеленную медвежьей шкурой. Машинально провел по ней ладонью. Смертный одр его брата. Или то, что должно было им стать. Так странно сидеть здесь и знать, что Яннем смотрит на него из темноты.

– Я поверил, что хочу твоей смерти, – проговорил Брайс, тяжело роняя каждое слово – взвешивая их, осознавая их цену и отпуская на волю, потому что иначе нельзя. – И я на самом деле ее хотел. Я вызывал в себе все… все, что, ну знаешь, накопилось. Все обиды. Злобу. Ненависть. И это оказалось так легко. Ян, меня даже испугало то… то, как это оказалось легко.

– Во время ужина, – перебил Яннем, – когда вы с Карлитом на пару издевались надо мной. И раньше, во время аудиенции. Ты тогда вправду собирался?..

– Я собирался до самой последней минуты. Понимаешь, Карлит ощущает угрозу, когда кто-то с ним рядом задумывает причинить ему вред. Мне нужно было оказаться рядом с ним достаточно близко, чтобы нанести удар, но так, чтобы он до последнего мгновения не верил и не понимал, что угроза может исходить от меня. И ты выступил в качестве идеальной ширмы. Тебя привели туда, чтобы я мог тебя убить – и я хотел! Я пришел туда именно за этим. А твоя ненависть к Карлиту так сильна, что заглушила мои собственные намерения. Но я все равно тянул до последнего. Когда Карлит предложил тебе выпить, я достал из кармана шарик яда. Почти даже не скрывал этого ни от тебя, ни от императора. Думаю, он видел. Думаю, что и ты видел, Ян.

Яннем не ответил, и Брайс, все еще плохо видя в густом ночном мраке, не мог сказать, кивнул ли тот или, напротив, качнул головой. Но это и не имело большого значения. Главное было все высказать: Брайс рассказывал торопливо, ощущая звенящее в воздухе напряжение и зная, что Яннем все еще сжимает в руке кинжал.

– Я действительно собирался бросить яд в твой кубок. И Карлит этого ждал. Предвкушал это. И он смотрел на тебя, а не на меня, когда я… когда я выбирал. Мне пришлось ВЫБИРАТЬ, и я сделал выбор в самый последний миг, хотя на самом деле знал, что сделаю это, еще до приезда в Эл-Северин. Это и был мой план.

– Твой план?

– Да. Остановить войну с Империей. Ты же прекрасно понимаешь, что мы ее не потянем. В любой момент с запада на нас снова полезут орки. Это нужно прекратить любой ценой.

– Любой ценой, значит…

– Да, любой. И да, это риск, но, Тьма тебя забери, Яннем, какой выбор ты мне оставил?

– Ты мог действительно убить меня, – рассудительно сказал Яннем. – И занять мой трон. Вот что действительно следовало сделать. Ты ведь именно к этому всегда стремился.

Брайс на мгновение застыл. Потом поднялся с кровати. Глаза его уже привыкли к темноте достаточно, чтобы видеть очертания предметов – и силуэт Яннема, сидящего в кресле у противоположной стены. Яннема, который так быстро реагировал и все еще держал руку у кинжала.

Брайс сделал два шага, сгреб Яннема за воротник, вздернул на ноги и изо всех сил ударил в лицо кулаком.

Это получилось шумно, чересчур шумно, но внезапно Брайсу стало на все наплевать. Злость и смятение, обуревавшие его слишком долго, то и дело находили выход, но все время не так, как следовало, обминая того, против кого на самом деле были направлены. И теперь Брайс наконец дал им выход. Он резко нагнулся, сгреб пытающегося подняться Яннема за волосы – проклятье, слишком короткие, не ухватить как следует, – и врезал ему снова. Но на сей раз удар вышел смазанным и лишь частично попал в цель. Яннем вывернулся, поднырнул под руку Брайса, перехватил за предплечье и выкрутил, одновременно делая подсечку под колени. Брайса крутануло на месте – и через миг уже в его скулу впечатался кулак старшего брата.

Король и принц Митрила дрались в темной спальне императорского замка – свирепо, беспощадно и совершенно молча, словно мальчишки, опасающиеся, как бы их не застукали родители, но твердо намеренные выяснить отношения до конца.

Это то, чего им так не хватало с самого начала. Проклятье. Просто хорошей драки.

Они обменивались бешеными, бессвязными ударами в течение нескольких минут, умудрившись при этом не повалить никакой мебели и не наделать слишком много шуму. Потом одновременно рухнули без сил на пол, тяжело дыша. Брайс случайно уперся в темноте ногой Яннему в живот, и тот зло отпихнул его, однако не попытался снова ударить. Забытый на столике кинжал сиротливо поблескивал в подступающих предрассветных сумерках.

– Это тебе за тот вонючий карцер, – выплюнул Брайс, сумев наконец отдышаться.

– А тебе – за то, что заставил меня в тебе сомневаться, – бросил Яннем. Голос прозвучал несколько невнятно – похоже, Брайс выбил своему сюзерену по меньшей мере один зуб.

Он измученно усмехнулся во тьме и – невероятно, – скорее ощутил, чем увидел, что Яннем отвечает такой же обессиленной усмешкой. Обессиленной – и в то же время исполненной неимоверного облегчения.

– И что теперь?

Брайс обдумал ответ. Конечно, он много раз думал о том, что будет, когда настанет это самое «теперь», смаковал это предвкушение, лежа на шелковых простынях в своей раззолоченной клетке рядом с ублажавшей его императорской шлюхой. Карлит решил, что сломал его, что он продался, но на самом деле все было ради того, чтобы дожить до вот этого «теперь».

– Теперь, – проговорил Брайс, наслаждаясь звучанием этого слова, – Карлиту осталось совсем недолго. Не уверен, как быстро действует этот яд, но достаточно быстро, и в то же время никто не поймет, что императора отравили. Надеюсь, даже он сам этого не поймет. Это не совсем обычный яд, он не вызовет симптомов, характерных для отравления. У императора начнется лихорадка, похожая на заурядную простуду, но он сгорит от нее за пару дней.

– Где ты вообще раздобыл яд во дворце? Кто-то тебе помог?

– Помог. – Брайс, помолчав, ответил на второй вопрос, решив пока что опустить первый. – Помнишь виконта Эгмонтера?

– Еще бы не помнить. Ты что, поверил этому поганому слизняку? Поверить не могу, что не удосужился его казнить, пока он был в пределах моей досягаемости…

– Если бы ты его казнил, нам всем пришел бы конец. Я сумел заставить его сотрудничать. Люди вроде Эгмонтера хороши в качестве слуг только после того, как попытаются тебя предать. После этого, если суметь взять их за горло, они из кожи вон будут лезть, лишь бы завоевать твою благосклонность. В общем, сейчас он на нашей стороне, не уверен, надолго ли, но надолго и не надо. Когда Карлит умрет, тут начнется большая заваруха. Новым императором станет Эонтей. Он сейчас в столице, и, что важнее, он самый высокопоставленный член Совета пэров, находящийся в Эл-Северине. Виконт Эгмонтер позаботился о том, чтобы герцог оказался в нужное время в столице. Дальше от нас уже ничего не зависит. Но даже если в империи начнется смута и претенденты на престол затеют грызню, это все равно сыграет нам на руку – на время междоусобиц они и думать забудут про войну с Митрилом. А когда все уляжется, с новым императором наверняка можно будет договориться…

– Ведь это не его племянника ты убил, – закончил его мысль Яннем. Брайс повернул голову и увидел, как блестят его глаза в полумраке. Ну, проникся наконец-то. – Да, и впрямь неплохо выходит.

– Неплохо? Да просто великолепно. Сам бы придумал план получше, – негодующе бросил Брайс, и Яннем устало рассмеялся.

– И о чем же мы будем договариваться с новым императором, Брайс?

– Мы? – переспросил тот. – Я-то тут при чем? Ты меня изгнал и запретил возвращаться, забыл?

– Забыл. И ты забудь. Если мы выберемся из этого дерьма живыми, домой поедем вместе.

– Домой…

– Да, Брайс, домой.

Они помолчали еще какое-то время. Брайс наконец заставил себя сдвинуться с места – отделал его Яннем знатно, ныла каждая кость, ну да, его старший братец всегда был тяжел на руку. Брайс кое-как заполз на кресло и глубоко вздохнул.

– Сейчас нам придется просто ждать. Я с трудом добрался от своих покоев к твоим, из дворца нам не выбраться, во всяком случае, пока жив Карлит. Когда он умрет, всем сразу станет не до нас. Но, возможно, свиту придется бросить.

– Зачем ты все это делаешь, Брайс?

– Потому что присягал тебе на верность. И никогда не нарушал присяги, что бы ты там ни воображал.

– И только?

Голос Яннема звучал настойчиво. Брайс поколебался, прежде чем отвечать. Они хорошо говорили, так хорошо, он уже и припомнить не мог между ними подобной откровенности. Так почему бы не пойти до конца? И когда, если не сейчас? Ведь если Брайс что-то упустил, если яд не подействует, если Карлит поймет, что его обманули, прежде чем лихорадка вгонит его в беспамятство, тогда и Брайс, и Яннем ненадолго переживут императора людей.

– Не только. Причин… несколько. Их слишком много, Ян. Я все эти недели пытался их утрясти в голове. Пытался понять, чего хочу на самом деле. Я ведь не просто так поверил в свою ненависть к тебе. Я действительно ее чувствовал. Нашел в себе ее росток и позволил ему окрепнуть. Но в то же время всегда знал, что ты станешь лучшим королем, чем я. С того первого дня, когда ты заставил Лордов-советников признать тебя монархом.

– Я не слишком-то оправдал твои высокие ожидания, верно?

– Ты оправдал их все. Ты совершаешь ошибки, но не боишься принимать решения. В том числе и жесткие. Когда я уходил из Митрила, то слышал, что говорят о тебе люди. Ты сумел заставить их уважать тебя и склониться перед тобой, хотя еще полгода назад они готовы были плевать тебе в спину.

– Но и ты сделал то же самое, Брайс. Своими победами.

– Да, но… я не умею мыслить стратегически. Понимаешь? Я это осознал, когда вернулся из набега на Империю. Понятия не имею, зачем я это сделал. Победа получилась такой сверкающей, но мне этого было мало, захотелось, чтобы она стала легендарной. Чтобы о ней говорили еще годами. Ну и вот – будут говорить, ведь я этим набегом чуть не втравил Митрил в настоящую беду. Я знаю, как выигрывать битвы, и могу убивать императоров… но ты в отличие от меня знаешь, что со всем этим делать. Ты сумеешь извлечь из этого выгоду. И когда дойдет до переговоров с новым императором людей, я, пожалуй, оставлю эту честь тебе.

– Последнее посольство Империи я с треском провалил, – напомнил Яннем.

– Было бы лучше, если бы ты заглотил наживку?

– Я ее и заглотил. Мне еще многому предстоит научиться. А учителей своих почти всех поубивал. Даже лорда Дальгоса.

– Дальгоса? – Брайс с удивлением поднял голову. – Его-то за что? Мне казалось, уж чья-чья лояльность, а его – вне подозрений.

– Так и было. Но он настоятельно советовал, чтобы я обвинил тебя в приверженности темной магии, публично пытал и казнил.

– И ты убил его за это?

– Не только. Но… в основном за это. Да.

На этот раз молчание длилось так долго, что Яннем, кажется, успел задремать. Брайс представлял, как его измучили события последних дней – да что там дней… Бедный брат его не ведал ни минуты покоя с самого дня гибели их отца. А Брайс не делал ничего, чтобы привнести в его душу покой, столь необходимый им всем. И Митрилу – тоже.

Раз уж начал, надо идти до конца? Очевидно, что так.

– Это правда.

– Что?

– Дальгос говорил правду. Не знаю, успел ли он собрать доказательства, но… Так оно и есть. И именно из-за этого к нам пришли западные орки. И вот так я сделал яд для Карлита. Мне этот яд никто не передавал. Я сам создал его. Соткал. Когда-то давно видел, как это делала моя мать, и тогда не понимал, а теперь понимаю. Нужно просто взять одну крохотную капельку Тьмы, и проще всего извлечь ее из собственной души, потому что, знаешь, она ведь есть в каждом, Тьма то есть, или почти в каждом, хоть маленькая капля, а во мне гораздо больше…

– Постой! Брайс, очнись, ты заговариваешься. Просмотри на меня. Ты весь дрожишь. Все, хватит разговоров на сегодня. Тебе нужно возвращаться к себе. Если Карлит жив и тебя обнаружат здесь…

– Я использовал ее. Магию Тьмы. Я взял ее, чтобы изготовить яд, способный убить того, кто носит корону Мальборо. И раньше тоже, в ущелье Смиграт… И я не знаю, как далеко зашел бы, если бы ты меня вовремя не остановил. Теперь понимаешь, почему я говорю, что ты все равно будешь лучшим королем, чем я? Я не всегда могу сам остановиться. А ты – тот, кто умеет останавливать.

Яннему понадобилась еще минута, чтобы осознать, и он хотел что-то ответить Брайсу, но не успел. Настойчивый стук в дверь не позволил Яннему заговорить.

Время, отведенное им в эту длинную ночь, окончательно вышло.

– Ваше величество! Ваше величество, вы не спите? Вставайте, тут все с ума посходили. Говорят, император Карлит тяжело болен!

Яннем взглянул на Брайса. Положил ему руку на плечо. Сжал с такой силой, что внутри что-то хрустнуло – и Брайс подумал, что это больно и в то же время правильно. Так вот оно все время и было между ними. Больно, но правильно.