Глава 18

Величайший город мира, столица империи, великолепный Эл-Северин… Стены древнего Высокого города, вздымающегося ввысь с огромной плоской скалы из ослепительно-белоснежного каросского мрамора. Вокруг Высокого города – Большой город и тоже стены, сложенные из белого кирпича. Наконец, Нижний город и снова стены – из дикого камня. По легенде, Эл-Северин выстроили люди, эльфы и гномы. Вместе. Три светлых народа, три города, три стены. Вершина могущества и мастерства этих трех народов, венец их единения. Так прекрасно. И так чудовищно.

Их нельзя было победить.

Брайс смотрел на стены, проезжая сквозь них, и чувствовал себя пылинкой в песчаной буре, палым листом, затянутым в воронку смерча. По дороге в Эл-Северин он развлекал себя мыслями о том, как попробовал бы штурмовать имперскую столицу, будь у него снова армия, и оружие, и поддержка брата-короля. Но когда Брайс увидел стены – первозданную суровость дикого камня, величественную твердыню белого кирпича, сверкающую гладкость каросского мрамора – фантазии разбились о три эти преграды, как крошится хрупкий лед под стальным сапогом. Мальчишка. Щенок. Кем ты себя возомнил? Да возьми ты силу хоть десятка темных источников, напитай себя Тьмой так, что из ушей потечет – никогда тебе не взять эти стены и не попрать величие, которым в Эл-Северине дышал каждый камень. Один человек не способен ни разрушить, ни подчинить то, что построили три народа. Потому что сила не во Тьме и даже не в Свете, сила – в единстве.

Брайс придержал коня. Прямо перед ним высилась Воротная башня Высокого города, через которую лежал путь в императорский дворец. Проехать в эти ворота дозволялось далеко не каждому. Эгмонтер снабдил Брайса поддельной верительной грамотой, согласно которой он звался лордом Брианом из Эйзевилля, что давало ему право прохода в квартал вельмож, но не дальше. Брайс знал, как поступит, тщательно обдумал план и, как ни мучительно далось решение, принял его и не собирался оглядываться. Но именно сейчас, когда он оказался на пороге последнего моста, когда еще шаг – и невозможно станет повернуть назад, его вдруг охватила дурнота и слабость от осознания того, как он мал и ничтожен в сравнении с той силой, которой бросает вызов. Не то чтобы Брайс не догадывался о мощи противника, когда генерал Доркаст привел имперскую армию к границам Митрила. Не то чтобы он недостаточно старался остановить вторжение. Но Брайс отчаянно сожалел о том, что не остановился тогда, не ограничился тем, что прогнал имперцев прочь. Что убил Доркаста. Что напал на земли имперцев, окончательно превратив их в заклятых врагов Митрила.

Именно тогда Брайс и ступил на мост, с которого нельзя повернуть назад. Тогда, а вовсе не сейчас.

Теперь он просто завершает начатый тогда путь, вот и все.

У ворот, ведущих в Высокий город, никого не было. Квартал был не слишком густонаселен, почти весь его занимали огромные особняки знати, а ремесленникам, торговцам и не столь родовитым дворянам требовался особый пропуск, оформление которого требовало пройти семь кругов бюрократического ада в муниципалитете. Брайс решил пойти коротким путем. Он подъехал к воротам, спешился и обратился к стражникам:

– Мне необходимо видеть начальника караула. – И добавил, прежде чем презрительные ухмылки успели расползтись по их физиономиям: – Тот из вас, кто оповестит его первым, может забрать моего коня.

Ухмылки застыли. Стражи переглянулись. Их было трое, но ни один не оказался столь глуп, чтобы сломя голову ринуться выполнять поручение какого-то подозрительного пришельца.

– Пропуск, – потребовал один из стражей, и Брайс терпеливо сказал:

– У меня нет пропуска. Вот моя верительная грамота, но я прекрасно знаю, что права на проход в Высокий город она не дает. Однако могу вас уверить, что окажусь по ту сторону стены через минуту после того, как сюда подойдет капитан караула. И двое из вас будут кусать локти, потому что это отличный конь. Мне даже немного жаль с ним расставаться.

Конь и впрямь был отличный – Эгмонтер, скрипя зубами, позволил Брайсу выбрать лучшую лошадь в своей конюшне, и Брайс выбирал тщательно. Стражники снова переглянулись. Потом отступили, не теряя, однако, его из виду, зашушукались, и Брайс понял, что они кидают жребий. Честно, разумно и практично. Да уж, в единстве – сила, воистину.

Когда наконец через несколько минут начальник караула явился, буравя Брайса мрачным взглядом, Брайс слегка улыбнулся, подвел свою лошадь к стражнику, который выполнил его просьбу, и вручил ему поводья.

– Она ваша, друг мой. Благодарю. Капитан?

Брайс повернулся к начальнику стражи, высоко поднял правую руку, демонстрируя миролюбивость своих намерений, и очень медленно отцепил от пояса меч. Стражники мгновенно обнажили клинки, и Брайс, не желая их провоцировать, бросил меч наземь к ногам начальника караула. Сталь зазвенела на камнях мостовой.

– Капитан, я принц Брайс Митрильский, маршал Митрила, брат короля Яннема. Желаю сдаться на волю и милость императора Карлита и препоручаю свою участь в ваши руки.

Брайс ожидал, что его либо немедленно швырнут в самую глубокую из столичных темниц – в том случае, если император Карлит, подобно большинству монархов, гневлив и подозрителен, либо препроводят в комфортабельные покои, а затем официально представят ко двору – в том случае, если Карлит окажется достаточно дальновидным политиком. Страха Брайс не испытывал, ему было лишь любопытно. Однако он просчитался в обоих предположениях.

Поначалу его, разумеется, повалили и связали, но не рискнули избивать. А уже через час он вышагивал по длинному коридору императорского дворца под конвоем пятерых гвардейцев из личной охраны императора. Встречавшиеся по пути придворные провожали его жадными взглядами и оживленно переговаривались – слухи разнеслись с молниеносной быстротой. Все уже знали, что тот самый митрильский ублюдок, который убил наследника Доркаста и за голову которого назначена огромная награда, самолично явился в Эл-Северин и сдался на милость императора.

Брайс подозревал, что в самое ближайшее время его персона станет главной темой в столичных салонах и кабаках, и криво улыбнулся этой мысли.

Однако уверенность едва не покинула его, когда он понял, что ведут его не в темницу и не в зал для аудиенций. После бесконечной череды коридоров и галерей Брайс оказался перед низкой дверью в стене, от которой исходило непонятное тепло – в Эл-Северин пришла весна, и вряд ли стоило сейчас топить камины так жарко. Но когда дверь открылась и Брайса втолкнули внутрь, он понял, куда его привели, и оторопел.

Это оказалась купальня. Довольно большая – Зал Совета в Митриле и то был меньше, – без окон, что спасало от вездесущего сквозняка, с десятками ярко пылающих свечей и четырьмя огромными каминами у каждой стены, в которых потрескивали сухие дрова. Сама купальня занимала почти все пространство комнаты, оставляя совсем немного места для резного стола и пары кресел. От горячей воды поднимался пар, слышался плеск и игривый женский смех.

Император Карлит II возлежал в горячей воде, облокотившись о мраморный бортик, в чем мать родила. Это оказался моложавый мужчина с заметными залысинами, щегольски завитыми усами и жилистым телосложением, насколько удавалось судить сквозь неверную рябь воды. С первого взгляда о нем было можно сказать немного – разве что то, что он беспредельно самоуверен, безудержно сладострастен и абсолютно незнаком с понятиями о стыде. К императору льнули две молодые женщины, блондинка и брюнетка, тоже совершенно голые и не явившие ни тени смущения, когда в купальню ворвались пятеро стражников, волокущие арестанта. Вместо того чтобы с визгом выскочить из бассейна или хотя бы стыдливо нырнуть под воду, обе женщины окинули вошедшего Брайса оценивающим взглядом, а одна из них, светловолосая, сладостно облизнула губы и небрежно заправила за ухо влажный светлый локон. Брайс увидел ее ухо: длинное, заостренное в верхней части. Блондинка была эльфийкой.

– Все вон, – сказал император Карлит. – Нет, дорогуши, вы пока останьтесь. А остальные вон.

Стражники, поклонившись, удалились, и так же молниеносно ретировался слуга, стоящий в углу наготове с ворохом меховых полотенец. Брайс остался один на один с императором Карлитом. Ну, почти один на один.

– Познакомьтесь, леди, – сказал Карлит, глядя на Брайса снизу вверх. – Это и есть тот самый митрильский полукровка, который отсек тупую башку моего дорогого племянника Доркаста.

– Какой хорошенький, – вздохнула светловолосая эльфийка, в то время как брюнетка лишь молча пожирала Брайса глазами. Он привык к вниманию женщин, но, сказать по правде, в этот момент почувствовал себя несколько неуютно. И не только из-за того, что у него по-прежнему были связаны руки.

– Ну, он определенно подурнеет, когда я насажу его голову на кол, как обещал, – сказал Карлит, однако в голосе его звучала вовсе не угроза и уж тем более не ненависть. Всего лишь задумчивость.

Все-таки не гневлив. Все-таки умен.

– Я бы преклонил колено и приветствовал ваше императорское величество согласно этикету, но мне немного несподручно, – сказал Брайс.

Карлит благодушно приподнял брови.

– Так за чем же дело стало? Помоги ему, дорогуша.

Светловолосая эльфийка, к которой он обратился, с готовностью выскользнула из объятий императора и ловко, как русалка, подплыла к противоположному краю купальни. Подтянулась на сильных длинных руках и оказалась рядом с Брайсом, который едва не зажмурился от ее ослепительной, вызывающей наготы. Мокрое девичье тело влажно сияло в пламене свечей и камина. Эльфийка скользнула Брайсу за спину и накрыла тонкими пальцами его стянутые запястья. Он ощутил ее жаркое дыхание на своем ухе и невольно повернул к ней голову. Эльфийка гортанно засмеялась и вдруг куснула его за шею. Боги ведают от чего, Брайс в этот миг невыносимо ярко представил Сабрину – тот же низкий смех, то же будоражащее бесстыдство, та же наглость и неуловимая тень опасности в каждом движении. Веревка упала, и Брайс едва удержался, чтобы не повернуться к блондинке и не сгрести ее освободившимися руками.

– А нам, похоже, нравится один тип женщин, – одобрительно заметил Карлит.

«Тут что-то в воздухе… Магия? Или какие-то масла? Он что-то делает со мной, пока я здесь», – подумал Брайс, но, как ни старался, так и не смог определить точной природы дурмана, который накатывал на него, словно лава извергнувшегося вулкана, медленно подползающая к ногам.

– Я жду, – негромко сказал Карлит.

О чем он… Ах, да. Что ж, Брайса никто за язык не тянул.

Он опустился на одно колено, уперся ладонью в пол и склонил голову.

– Оставьте нас, леди. Ненадолго, – в голосе императора звучала тень сожаления, но приказ прозвучал недвусмысленно. Брюнетка тотчас выбралась из бассейна и присоединилась к блондинке, которая уже успела выйти за дверь.

– Никогда не следует мешать развлечения с делами. Увы, я не всегда следую этому правилу, – доверительно сообщил император Карлит коленопреклоненному принцу Митрила. – Вы можете подняться, милорд. Давайте-ка выпьем.

Когда Брайс выпрямился, то, к своему облегчению, обнаружил императора уже одетым: тот натянул нижнюю сорочку и запахнул поверх нее тонкий шелковый кафтан. Карлит самолично наполнил вином два кубка и приглашающе кивнул Брайсу на одно из двух одинаковых кресел. Более неофициальной обстановки нельзя и вообразить. И уж точно совершенно не так себе представлял Брайс эту встречу, которой предстояло решить и его собственную судьбу, и судьбу всего, что ему было дорого.

– Итак, вы убили моего племянника, – проговорил Карлит. – Моего наследника. Затем сожгли все живое вдоль наших с вами границ. После чего ваш брат-король заключил вас в тюрьму и собирался казнить. Но вы сбежали и не придумали ничего умнее, чем явиться сюда и сдаться мне. Признаюсь, я крайне заинтригован всей этой увлекательной историей и жажду узнать, в чем же подвох.

– Подвоха нет, сир. И вам это известно. Заподозри вы подвох, меня бы здесь сейчас не было, а моя голова торчала бы там, куда вы столь любезно обещали ее поместить.

– И все еще намерен сдержать обещание, – улыбнулся император. – Вы ведь не ожидали, что я и впрямь вас прощу, тронутый вашим раскаянием?

– Я не раскаялся, сир. И ничуть не сожалею о том, что убил имперского генерала, вторгнувшегося в мою страну.

– Так за каким же демоном вы сюда приперлись? – почти с восхищением спросил Карлит.

Брайс откинулся на спинку кресла. Он все еще ощущал легкое головокружение и странный дурман, колеблющийся в стенах купальни (кстати, возможно, отчасти этим дурманом объяснялось развязное поведение императорских любовниц). Но теперь, кажется, мог противостоять наваждению. Карлит, безусловно, собирается казнить его, но прежде выведает все, что только сможет. И у него есть для этого лучшие способы, чем банальная пытка.

– Я явился сюда, сир, для того, чтобы задать вашему императорскому величеству один вопрос. Чего вам хочется больше: мести или Митрила?

– Чего мне хочется? – прищурился Карлит. – Или что мне нужно?

– Полагаю, вы прекрасно поняли мой вопрос с первого раза.

Карлит сухо рассмеялся.

– Мне доносили, что вы очень молоды, – сказал он. – И вы, и ваш брат, король Яннем. Поначалу я подумал: о, Светлые боги, как же мне повезло! Наконец-то сдох этот ублюдок Лотар. Я побаивался, по правде, что он меня самого переживет. Ваш покойный батюшка был тот еще старый хрыч, с ним совершенно невозможно было вести дела. Тупая, ограниченная, напыщенная скотина. – Карлит замолчал ненадолго, потом с интересом спросил: – Это ничего, что я оскорбляю вашего покойного родителя в вашем же присутствии?

– Как вам будет угодно, сир. Все в воле светлейшего императора.

Обманчивая доброжелательность в глазах Карлита растаяла. Близко посаженные светлые глаза под рыжими бровями превратились в ледышки.

– Не надо играть со мной, мальчик. Ты молод, но не глуп, по крайней мере не настолько, чтобы считать дураком меня.

– Если бы я считал вас дураком, сир, разве стал бы рисковать жизнью, только чтобы получить возможность поговорить с вами?

– Не знаю. Вряд ли бы ты стал рисковать жизнью, если бы не рассчитывал меня провести.

– Я был бы признателен, сир, если бы вы обращались ко мне сообразно моему положению. Мой род не менее древний, чем ваш. И во мне, как и в вас, течет королевская кровь. Посему смиренно молю вас: смените тон.

Карлит хмыкнул. Заглянул в кубок Брайса, вопросительно поднял брови: долить, мол? Брайс кивнул. Карлит обновил вино в их кубках и вернулся к разговору.

– Что ж, извольте, ваше высочество. Отвечая на заданный вами вопрос, чего я ХОЧУ: полагаю, вы знаете, что Митрил. Это единственная земля по эту сторону Долгого Моря, еще не присоединившаяся к Империи. Что я нахожу неподобающим, возмутительным и непрактичным, учитывая все учащающиеся набеги орков.

– Поэтому вы послали в Митрил виконта Эгмонтера, чтобы он интриговал при дворе и помог мне занять трон после смерти отца.

– Но вы не успели, – с сожалением сказал Карлит. – И позволили занять трон вашему брату. Добровольно стали его пешкой.

– Уж скорее ферзем, – слегка улыбнулся Брайс. – Честно скажу, мне доставила удовольствие наша небольшая война.

– И даже сидя в карцере для магов, где вам выкручивало кишки наизнанку, вы продолжали получать удовольствие?

Брайс перестал улыбаться.

– Вы хорошо осведомлены, сир.

– Разумеется. Разумеется, мальчик мой, я прекрасно осведомлен. Вы согласились остаться в тени своего брата, выигрывали для него битвы, но так и не завоевали его доверия. И это понятно. Я тоже не слишком доверял Доркасту. Подозреваю, еще пару лет, и ему надоело бы ждать моей естественной кончины. Так что отчасти я даже признателен вам за то, что вы избавили меня от грядущих хлопот. С другой стороны, разве я могу оставить безнаказанным убийство своего наследника? Теперь мне волей-неволей придется содрать с вас кожу живьем, а ваше маленькое упрямое королевство сровнять с землей.

– Это и есть ваш ответ, сир? То есть вам НУЖНА месть, а не Митрил?

– Я ВЫНУЖДЕН мстить, так будет точнее. Увы, у меня попросту нет выбора.

– Выбор есть, сир. Вы можете получить Митрил вообще без войны. После первой кампании вам должно быть известно, что воевать в горах – не самое простое дело для армии, состоящей в основном из тяжелой конницы и пехоты латников. Даже без моего командования это будет стоить вам много крови, много денег и много хлопот. Но можно обойтись без этого. Все, что нужно – это простить меня и позволить мне стать королем вместо Яннема.

Карлит в задумчивости огладил завитые усы.

– Заманчиво. Весьма заманчиво, не скрою. И весьма неожиданно. Так вы и впрямь ненавидите вашего брата, юный принц? Мне доносили, что дела обстоят несколько иначе.

– Несколько иначе было прежде, – жестко сказал Брайс. – До того, как он отплатил мне за верную службу, бросив в тюрьму и подвергнув пыткам. Правда, потом попытался очистить совесть, устроив мне побег.

– Вот как? – В лице императора мелькнуло неподдельное удивление. – Об этом мне не доносили.

– Он тщательно все продумал. Яннем прекрасно знает, что даже на свободе я теперь против него бессилен. Он уничтожил всех моих сторонников, казнил или запугал всех, кто сохранял мне верность. Он отнял у меня армию, очернил мое имя обвинением в измене. Теперь народ Митрила снова считает меня тем, кем считал и раньше – грязным полукровкой и только. Все, чего я добился… все пошло прахом.

У Брайса встал ком в горле, и он замолчал. Карлит помолчал тоже.

– Грязным полукровкой, – повторил он. – Да, вековой расизм вашего гордого народа – воистину притча во языцех. А король-полукровка мог бы это изменить.

– И не только это. Король-полукровка мог бы открыть границы Митрила для всех светлых рас. И для людей из Империи. Король Брайс мог бы оказать Империи значительную помощь в войнах с орками.

– Но присягнет ли король Брайс на верность императору Карлиту? Объявит ли Митрил провинцией Империи людей, со всеми привилегиями и обязательствами, кои сопутствуют такому статусу?

– Ответ «да» на оба вопроса.

Карлит поднялся с кресла. Брайс не сделал движения, чтобы встать следом, но император и не ждал этого. Он прошелся к камину, взял кочергу, поворошил притухшие угли.

– И как именно вы собираетесь стать королем Брайсом, ваше высочество? Уж не с моей ли помощью?

– Отчасти с вашей. Но я не стану просить военной поддержки, если вы этого опасаетесь. Все можно сделать проще, быстрее и… чище, сир.

– Я весь внимание.

– Объявите, что взяли меня в плен. И пошлите Яннему официальную ноту с требованием переговоров.

– Он сам арестовал вас и собирался казнить. С чего вы решили, что в качестве заложника представляете для него ценность?

– Из-за крови.

– Из-за крови?

– Да, сир. Кровь в Митриле значит все. Она должна быть чистой. И она превыше всего. Яннем подозревал меня во всех смертных грехах, использовал, оклеветал, собирался убить. Но все это были ЕГО действия, его решения. Совсем другое дело – если я окажусь во власти врага. Тут уже наши с Яннемом личные разногласия перестанут иметь значение. Я принц королевской крови, ближайший родственник монарха, его единственный брат. Яннем не сможет просто бросить меня здесь, это противоречит самой сути митрильского культа крови. Он должен будет вызволить меня, ну а потом уже, если пожелает, обезглавит на главной площади Эрдамара. Но если он ничего не предпримет, если просто позволит вам казнить меня, народ Митрила никогда этого не поймет. Мы столетиями жили очень закрыто, и выносить сор из избы – значит, потерять лицо. Яннем приложил огромные усилия, чтобы заработать в народе авторитет, заставить митрильцев признать его своим королем на деле, а не только формально. И если сейчас он предаст меня, оставит на растерзание врагу, то это разрушит все, чего он добился.

– Так же, как он разрушил все, чего добились вы? – перебил Карлит. – Умно, мой мальчик. Весьма умно. Достойная месть.

Брайс сощурился.

– Меня не интересует месть, сир. Только справедливость. Митрил не заслуживает уничтожения только за то, что мы с моим братом не очень ладим. И коль скоро наша вражда втравила весь наш народ в эту войну, мы обязаны уладить дело сами. И Яннем понимает это так же, как и я.

– Вы так хорошо знаете своего брата?

– О да, сир. Я знаю его лучше всех.

– И что же, вы полагаете, он просто сложит оружие, чтоб вас освободить?

– Нет, это было бы чересчур. Но это может стать поводом выманить его в Эл-Северин. Прикажите ему явиться сюда лично. В случае, если переговоры пройдут успешно, обещайте передать меня Яннему и позволить нам обоим покинуть Империю. Он, конечно, поймет, что это ловушка, но у него не останется выбора. Главное, не требуйте сразу слишком много, не выдвигайте в послании никаких условий капитуляции. Всего лишь переговоры – в обмен на мою жизнь. От такого умеренного требования он не посмеет отказаться, не вызвав возмущения в народе.

– А когда он приедет сюда?..

– А когда он приедет сюда, я убью его, – сказал Брайс очень спокойно.

Он в самом деле был спокоен. Муки сомнений, пытка хорошими воспоминаниями, бесконечные терзания долгом и любовью – все осталось в прошлом. У него было время принять решение, пока он ехал в Эл-Северин, пока бесцельно брел по чужим теперь для него землям Митрила и еще более чужим землям Империи. У него было время в магическом карцере, где жестокая сила зубами рвала ему душу каждый миг. У него было время, когда он старался, так старался доказать своему брату, что предан ему, что не хочет войны между ними. Но Яннем все равно ее хотел. Яннем начал все это в день похорон их отца, в зале Совета, когда бесстрастно отодвинул Брайса от трона, раз и навсегда проложив между ними неодолимую пропасть.

Яннем это начал. А Брайс должен закончить.

Так велела Тьма, черная искра которой тлела в его обожженной душе.

Император Карлит повернулся к Брайсу. Его влажные после купания волосы были гладко зачесаны назад, залысины блестели в ярком сиянии свечей. Пожилой, хитрый, опытный человек, облеченный огромной властью. Его невозможно обмануть. Брайс и не пытался.

Император взял с каминной полки корону, которая лежала там все это время. Неторопливым, отточенным движением надел на свою лысеющую голову. В купальне стало светлее от слабого ровного сияния, которым наполнилась корона, едва соприкоснувшись с челом императора. Королевский венец – сильнейший из существующих амулетов, наделяющий своего обладателя безграничной силой. Что уж говорить о знаменитой короне Императора Мальборо, делающей того, кто ею увенчан, почти полубогом…

Карлит подошел к Брайсу, вытянул руку и прижал два пальца к его лбу.

Голова Брайса взорвалась. Во всяком случае, на это очень походило. Он ощутил чудовищное распирание, словно ему прямо в мозг засунули раскаленный кулак. Так, должно быть, чувствует себя человек, которым овладевает демон. Ты еще в своем теле и в своем разуме, но больше не властен ни над тем, ни над другим. Ты обнажен, распят, выпотрошен, твои помыслы становятся видны, как россыпь зернышек на раскрытой ладони. Все твои помыслы. Каждый из них.

По щекам Брайса что-то потекло – он не был уверен, слезы это, пот или кровь из лопнувших сосудов, не выдержавших такого жуткого напряжения. Он никогда не испытывал ничего подобного. И сомневался, что многие на его месте смогли бы это пережить.

Но он смог.

В нем все еще оставалось много маны.

Император убрал пальцы от его лба и вздохнул. Ровное, убийственное сияние императорской короны померкло. Карлит стащил венец и потер вмятину на лбу, оставшуюся от золотого обода.

– Терпеть не могу это делать, – пробормотал он. – Как ты, мальчик? Жив? Мозги не расплавились?

Брайс с трудом сглотнул. Он не смог ни кивнуть, ни покачать головой. Потом поднял руку и, отерев лицо, посмотрел на нее. Все-таки пот.

– Конечно, я знал, что дурных намерений у тебя нет, – продолжал Карлит, откладывая корону на каминную полку. – Иначе ты бы не прошел через защитные барьеры дворца, да и сам я ощутил бы в твоем присутствии весьма характерный холод. Но раз уж дело приобретает такой оборот, сам понимаешь, следовало провести более глубокую проверку.

– Что вы со мной сделали? – прохрипел Брайс.

Карлит взглянул на него с легким удивлением.

– Уже можешь говорить? Какой молодец. Обычно после этого на пару дней язык отнимается. Но ты сильный парень, я это ощутил. И главное, ты сказал правду. Ты действительно решил предать и убить своего брата. Отрадно было это узнать. Ну, раз уж ты у нас такой крепыш, может, теперь развлечешься немного? А то лица на тебе нет. Мне бы хотелось скрепить наш союз небольшим подарком. Какая тебе больше понравилась, светленькая или темненькая?

Белокурые локоны, рассыпавшиеся по плечам. Вызывающая улыбка. Золотистый блеск атласной кожи. Низкий смех. Дерзость, бесстыдство, загадка. И власть.

Сабрина…

– Я воздержусь на сегодня, пожалуй… сир, – выдавил Брайс.

Ему очень хотелось закрыть глаза. А потом лечь на мокрый мраморный пол, свернуться и забыть обо всем. Забыть, что он существует.

Карлит смотрел на него еще несколько мгновений. Потом пожал плечами:

– Как хочешь. Передумаешь, только скажи. А пока отдыхай. Завтра я напишу письмо твоему брату.