Царь зверей

А знаете, почему люди стали царями природы? Лично я думаю, потому что они всё время что-то выдумывают и изобретают. Вот обезьяны, львы или киты живут так, как жили все века с момента своего рождения в горниле эволюции, и не запариваются тем, что им нужно придумать колесо, чтоб отвезти брюкву соседу и обменять её на шкурки кроликов, или праздник Восьмое марта, чтоб обогатиться на продаже тюльпанов, или день рождения мамы своей половой партнёрши, чтоб совместная жизнь не казалась бочкой мёда.

Жизнь их логична, размеренна и понятна. Вот, например, лев: послал жену на охоту, съел пол-антилопы, спарился, поспал, порычал в камеру киностудии «Метро Голдвин Майер» и опять уснул… Ну или не спарился – зависит от настроения. Разве может такое существо стать царём природы? Ну нет, конечно же. Как можно быть царём, если у тебя нет даже телевизора с мобильником, потому что они тебе на фиг не нужны, и ты не ломаешь себе голову их изобретением. Недопустимый инфантилизм, с точки зрения покорения всего вокруг, я считаю. Не то что мы, цари. Мы наизобретали столько всего, что голова идет кругом, как начинаешь разбираться: тут вам и рабовладение, и религия, и войны мировых масштабов, и резинки для денег, и одежда для собак, да что там, даже музыка рэп, блатной шансон, Олег Газманов и прогрессивная ставка налога нами придуманы для, так сказать, полировки своей короны. Утрирую, конечно, малость – полезного больше придумали, само собой.

Например, планы. Планы придумали для того, чтоб им следовать, а самые хитрые, ловкие и опасные представители даже усугубили важность планов поговоркой: «Жизнь без плана – жизнь впустую». Но потом эти же представители прикинули, что если писать планы самим, то ну его на фиг – с ума же сойти можно потом их выполняя, и изобрели термин «оперативное планирование». Оперативный план – это как бы план, но не совсем, это не определённая по времени последовательность действий, а декларирование намерения их совершить при определённых условиях, не зависящих от того, кто планирует. Хитро, да? Особенно хорошо прижилось это в военно-морском флоте: ещё с утра ты мог пинать пустые консервные банки от безделья и нерастраченных душевных порывов, а вечером пенить винтами волны, уходя в автономное плавание.

– Старпом! Где ваш план на сегодня?

– Вот же он!

– Но в нём же ничего не соответствует тому, что у вас происходит на корабле!

– Флот действующий – планы гибкие, тащ контр-адмирал!

Это была одна из коронных фраз нашего старпома, гения в планировании. В любое время дня и ночи, в любом состоянии и даже в расстроенных чувствах он мог накидать «рыбу» для плана команды, группы, дивизиона, боевой части, корабля, дивизии, флотилии, флота, армии или Объединённых Космических Сил планеты Земля быстрее, чем окончательно проснуться. Все задачи, сроки, цели и средства данного периода обучения он держал в голове, но при этом, например, знал только один анекдот, в котором жена выключила мужу свет в туалете, когда тот какал, а тот заорал, потому что подумал, что у него глаза лопнули. И даже, рассказывая его, он иногда путался в этих коротких четырёх предложениях, и это было так мило, вы себе не представляете. Можно было знать два-три нормальных анекдота, лучше неприличных, рассказывать их старпому раз в неделю и слыть у него необычайным остряком и балагуром. А когда собиралась компания из человек пяти-шести и начинала травить анекдоты, то было реальное опасение, что старпом может лопнуть от смеха. И была в этом какая-то трогательная детская непосредственность, как взрослые мужики рассказывают другому взрослому мужику одни и те же анекдоты, но не с целью посмеяться над ним, а с целью посмешить его. Мы любили его смешить, и он был лёгок на смех и быстро включался в веселье, хотя забот и хлопот у старшего помощника на крейсере не то что полон рот, а в него даже не всё влазит, вываливаясь на палубу к блестящим чёрным ботинкам и стелется за ним невидимой, но явно ощущаемой мантией.

– Минёр, ну ты же царь зверей – человек! Венец эволюции, хотя кажется, что энтропии. Что ты суетишься, как профурсетка в том анекдоте про гусар?

И все такие думают: «О-о-о-о-о, Сей Саныч выучил второй анекдот!»

– Что за анекдот, Сей Саныч?

– Я не знаю, но наверняка есть такой анекдот, где на бал к десяти профурсеткам пришли девять гусар, и профурсетки там как-то смешно суетились, и одна как-то особенно смешно опростоволосилась, что просто умора!

– Да нет такого анекдота!

– Да много вы понимаете в анекдотах! Наверняка же есть!

Как я уже писал ранее, старпом был маленького роста, худенький, но обладал такой энергией, что командир говорил:

– С Серёгой в море не страшно ходить. Даже если оба реактора заглохнут, то мы его подключим вместо них, и на нём ещё кругосветку отсифоним, а он при этом будет ещё планы суточные писать и журнал боевой подготовки вести!

Причём было абсолютно непонятно, откуда он эту энергию черпает: спал он крайне мало (все знали его легендарную фразу «Засыпаю от усталости, просыпаюсь от ответственности!»), ел тоже так себе, алкоголь употреблял очень в меру и никогда не болел настолько, чтоб не являться на службу. Я думаю, что у него это было своего рода вдохновение, как у художников или поэтов. Но только особенное, военно-морское вдохновение.

– Сан Сеич, чего грустный опять пришёл?

– Да проверку, Сей Саныч, внеочередную засылают послезавтра. Опять делать виноватый вид придётся и обещать, что всё исправим.

– Ну и пусть! Всё равно же в море выпустят – больше-то некому флаг нести, гордо задрав его на солёном ветру! А проверка, ну подумаешь, – лишний хуй в жопе не помеха, как говорит Антоныч! А все недостатки на лодырей этих свалим (и он тыкал в нашу сторону пальцем), накажем их по всей строгости! А сами на коне и в белых перчатках такие, не при делах как бы! Сигары курим!

– Мы ж не курим!

– Ну, для полноты образа можно и закурить!

Но не только про сигары старпом говорил для полноты образа – наказания здесь тоже были метафорическими. Обладая практически неограниченной служебной властью на корабле, Сей Саныч крайне редко кого-то наказывал – это было абсолютно не в его стиле и излишним, с его-то авторитетом. Когда его доводили до белого каления, он сидел в своём маленьком старпомовском креслице по правую руку от командира и метал молнии по центральному так, как не метал их Зевс на пике своей божественной карьеры: замечания, выговоры, строгие выговоры, выговоры с занесением порхали по центральному, как безумные осы. Помощник едва успевал записывать, кому и что куда вставить. Но максимум на следующий день:

– Аркадий, ты это, в карточки-то позаписывал, что я тебе вчера надиктовал?

– Нет, Сей Саныч.

– Дерзишь?

– Чернила экономлю. Вы же сейчас скажете, чтоб я всё поотменял.

Они довольно долго служили в этой связке: старпом – помощник; первым ушёл Аркадий, учиться в военно-морских классах, и старпом тогда так расстроился, что даже написал стихи:

Нас как-то стали оснащать новыми аварийными радиобуями с кодовым названием «Трон». Сразу видно, кстати, что не военные моряки название придумывали. Так вот, всем приказали срочно научиться пользоваться этим буем и взяли за моду пытать о его устройстве на всех проверках. Но так как был он прост и пользоваться им мог даже щенок, то никого подловить не удавалось, чтобы обличить в безграмотности. Однажды на проверке штабом флота начальник штаба флота, большой, пожилой и грозный адмирал, приказал привести ему мичмана из гидроакустической рубки с целью опросить его лично. Мичман, конечно, растерялся: акустики – они вообще стеснительные, а особенно на проверках штабом флота.

– Товарищ мичман! Доложите мне, что такое «Трон»!

Мичман похлопал глазами, попытался сглотнуть слюну из пересохшего рта и доложил:

– Трон – это место царя!

В центральном все начали немедленно смеяться от такого удовольствия. Только адмирал грозно хмурил брови и, подождав, пока все отсмеются, сказал:

– Вот, старпом, видите, какие долбоёбы у вас служат? Говорил я вам?

Старпом промолчал секунду-другую, видно было, как внутри у него идёт борьба гордости и целесообразности. Прям, знаете, ментальные пузыри на ауре вздувались и лопались с оглушительным треском по всем космическим каналам связи. Он же был опытным старпомом и знал золотое правило – всегда лучше молчать, когда тебя называет долбоёбом старший начальник. Но не выдержал:

– Тащ контр-адмирал, позвольте, но товарищ мичман точно ответил на ваш вопрос.

– Што-о-о-о?

– Товарищ мичман, доложите, что такое система «Трон»!

Товарищ, конечно же, немедленно доложил – он же не щенок, а целый мичман!

– То есть, старпом, это я – долбоёб и не умею вопросы правильно формулировать?

– Я этого не говорил.

– Ты этого вслух не произнёс, а это – две большие разницы! Я, может, и долбоёб, но не только благодаря этому стал начальником штаба целого флота! Вернее, я наверняка долбоёб, раз стал, но стал не только из-за этого! Блядь, старпом, опять ты меня опозорил и развёл!

Старпому долго не давали повышения, и именно из-за его ума и бесшабашного, дерзкого нрава – ну какое начальство любит, когда с ним спорят? Когда его наконец-то повысили, то стало дико пусто на корабле, и это было удивительно ощущать – ну было сто шестьдесят (например) человек, а стало сто пятьдесят девять; казалось бы, со стороны статистики крайне незначительные изменения, а вот звенит прямо от пустоты. Старпомы потом у нас менялись часто и быстро, разные были люди со своими достоинствами и недостатками, но до сих пор лично я при слове «старпом» представляю только Сей Саныча и никого другого. Вот уж где был царь зверей, доложу я вам, в самом положительном смысле этого определения.