В Малаге сорок градусов, когда он прибывает ближе к вечеру. Из самолета море казалось темным, цвета денима, а горы – древними. Прилетев в Испанию, он берет в прокате белый «фольксваген-пассат» и, включив кондиционер на полную мощность, вводит адрес Эдварда в навигатор.

Дом расположен в деревне, где-то вверх по дороге в сторону Кордовы. Дорога займет, вероятно, около часа.

Кристиан виделся с Эдвардом последний раз всего неделю назад. Он думает об этом по дороге из аэропорта. Новый владелец газеты закатил вечеринку. Эдвард был там не единственным, но самым влиятельным министром – заместитель руководителя правящей партии. Он сыграл в пользу Кристиана – личный подарок новому владельцу на новоселье от Кристиана – и пробыл там не дольше получаса, потягивая шампанское на газоне скромного старинного особняка в датском стиле, арендованного по такому случаю. Кристиан представил их друг другу: «Владелец газеты, миллионер, – министр обороны. Министр обороны – владелец газеты, миллионер». Он стоял там и смотрел не без гордости, как они ведут светскую беседу. После этого он сам немного побеседовал с Эдвардом в стороне от остальных гостей, у безупречно подстриженной живой изгороди. Они обменялись сплетнями, обсудили перспективы Эдварда. В политическом плане газета была на стороне министра. Он даже что-то писал для них от случая к случаю. По крайней мере, под статьями стояло его имя. Иногда их писал Кристиан. Как, например, одну, не так давно, – о преимуществах некоторых мер по регулированию рынка труда. Немного странно, что министр обороны публиковал что-то, связанное с экономической политикой. Он метил на ключевой пост – это был секрет, известный всем. Отчасти еще и поэтому он простоял на том газоне с полчаса, вертя в руке бокал шампанского, приятным летним вечером на прошлой неделе. Было чуть облачно, но дождя никто не опасался.

Шоссе пролегало среди засушливых холмов. На протяжении долгого пути единственными представителями флоры были оливковые деревья, миллионы деревьев, посаженных ровными рядами.

Вблизи городка под названием Лусена навигатор велит съехать с шоссе. Теперь вокруг чуть менее сухо. Встречаются другие деревья, помимо олив, хотя и не много, они стоят в отвесном солнечном свете, отбрасывая четкие тени. Тощие овцы на склоне холма. Деревня с белой церковью, колокола под маленькими сводами. Улицы пусты. По-видимому, сиеста. На краю деревни дом.

Он-то ему и нужен.

Навигатор сообщает, что он на месте.

Дом с прилегающим участком обнесен стеной, рядом растет одно дерево, в скромной тени которого Кристиан пытается поставить арендованную белую машину. Затем он проходит через ворота, поскрипывающие на петлях, его проворно обыскивают личные охранники министра – двое из них потеют на жаре, ожидая его – и дорожка ведет его к дому.

Дом выглядит скромно. Одноэтажный, белый, впереди терраса с белыми же колоннами. Несколько различных размеров деревьев, напоминающих пальмы, в кадках. Пыльный олеандр. На террасе простенькая мебель – стол и несколько стульев: металл, покрашенный зеленым, и кушетки в бело-зеленую полоску. На стене дома под навесом террасы декоративные эстампы.

Кристиан видит министра обороны в шортах, вьетнамках и рубашке без рукава, он несет куда-то разбрызгиватель. В вороте расстегнутой рубашки седые волосы. На голове – панама и солнечные очки. Министр замечает гостя:

– О, привет. – И ставит на землю разбрызгиватель.

По сухой земле тянется зеленый шланг к трубе с краном у стены дома. Шланг, очевидно, прикреплен не очень плотно – из-под его края брызжет вода.

Министр подходит к Кристиану, который, сильно потея, стоит на дорожке.

– Привет, Кристиан.

– Привет, министр.

Они жмут руки. Рукопожатие министра нарочито крепкое. Лицо у него загорелое, симпатичное, напряженное.

– Пойдем, присядем, – предлагает он, указывая в сторону террасы. – Ты одет не по погоде, да?

Он смеется, пока они шагают рядом.

Кристиан вышел из машины с кондиционером пару минут назад, а его рубашка уже липнет по всей спине, собравшись складками. Пиджак он перекинул через руку, и рукав сразу стал влажным.

– Не было времени подумать об этом, – говорит он.

– Не было, – кивает министр. – Пожалуйста, садись. Хочешь выпить?

– Только воды, пожалуйста.

В открытых дверях шторы из нитей бус, и министр исчезает за ними, входя в дом за напитками.

Через минуту он возвращается, и нити снова приходят в движение. Он протягивает Кристиану стакан газированной воды со льдом и кусочком лимона. Себе он налил пива «Сан Мигель». Он тяжело опускается на стул напротив и говорит:

– Будем здоровы.

Он тоже потеет, хотя и меньше, чем его гость.

– Будем здоровы, – повторяет Кристиан.

Они с жадностью пьют, а вокруг жужжат насекомые, ищущие на террасе укрытия от солнца.

– Это твой дом? – спрашивает Кристиан.

– Моей бывшей жены, – отвечает министр. – Она иногда разрешает мне жить в нем. Она испанка.

– Я этого не знал.

– Ну, теперь знаешь.

Кристиан нервно обводит взглядом чахлую растительность.

– Ну так, – говорит министр, заканчивая светскую беседу, – для чего ты здесь, Кристиан, и почему так спешил?

Он явно настроен на откровенность. Одной ногой во вьетнамке он уперся в железную ножку стола и обхватил ее пальцами.

Кристиан делает еще один глоток газировки и ставит влажный стакан на стол. Он заставляет себя взглянуть министру обороны в глаза:

– Наташа Омсен. Мы знаем о тебе и Наташе Омсен.

Насекомые жужжат, точно бензопила.

После паузы министр спрашивает:

– И что дальше?

Кристиан спокойно улыбается, снимает очки и вытирает пот с лица рукавом. Затем надевает очки и спрашивает:

– Ты ведь знаешь ее?

– Да, я знаю Наташу, – отвечает Эдвард. – И что?

– У меня есть источники, – говорит Кристиан. – Люди говорят.

– Кто? Какие источники? О чем ты?

– Я думаю, ты знаешь, о чем я.

– Ну, не знаю, что ты слышал…

– У меня нет оснований сомневаться, – говорит Кристиан, – в информации, которой я владею.

– А именно?

– А именно – у тебя с миссис Омсен роман.

– Чушь какая-то.

Кристиан качает головой:

– Я так не считаю.

– Что ж, я говорю тебе – это чушь. Да, мы друзья. Наташа…

– Вы больше чем друзья, – перебивает его Кристиан. – Это не история о дружбе. Это история о том, что ты и миссис Омсен – и уже довольно давно – намного больше чем друзья.

Эдвард ничего не говорит, и Кристиан снова улыбается. По-дружески.

– Слушай, я бы не стал устраивать все это сегодня, если бы не знал, что это правда. – Он делает глоток воды и продолжает: – У меня нет фотографий, чтобы показать тебе, или чего-то подобного.

– Тогда почему ты так в этом уверен?

– Это моя работа – знать, что правда. И это правда. Информация, которой я владею, получена от источников, которым я абсолютно доверяю.

– Кто это? – спрашивает Эдвард жестко.

Кристиан вздыхает:

– Все, о чем я прошу, – это твое внимание к моей работе – к тому, что я здесь, лично, прилетел в Испанию, увидеть тебя – и, возможно, чтобы ты просто признал: информация, которой я владею, достоверна.

Министр обороны нервно вертит в руке влажный бокал с эмблемой «Сан Мигель». Он ничего не говорит. Из-за солнечных очков сложно сказать, о чем он думает. Его губы сжаты в тонкую линию.

Кристиан мягко произносит:

– Люди знают об этом романе, Эдвард. Люди об этом знают.

Эдвард все так же молчит, потому он идет дальше:

– Мое мнение таково: если я не напишу об этом, как минимум один из моих источников передаст информацию в другую газету. История вышла наружу. Тебе нужно принять это.

– Я не сделал ничего плохого, – говорит наконец Эдвард.

– И мы не намерены, – сообщает Кристиан, – вредить тебе, политически или как-то еще. Мы бы не хотели, чтобы что-то из опубликованного нами причинило тебе вред.

– Тогда зачем это публиковать?

– Эдвард, – говорит Кристиан, – история вышла наружу. Она будет опубликована. Вопрос – когда и кем. И, как я сказал, мы не намерены вредить тебе политически…

– Это повредит мне политически.

– Может, и нет. Смотря как это преподнести.

– В любом случае, политика – это одно, – говорит Эдвард сердито, – а частная жизнь – другое. Я хочу иметь частную жизнь. Я достаточно молод, чтобы хотеть этого. Ты должен меня понять…

– Конечно, я могу тебя понять.

– Если у тебя нет частной жизни, у тебя нет ничего, ничего. Ты сам ничто. Ты не личность, ты просто…

– Я понимаю…

– Понимаешь?

Лицо у министра красное и блестит от пота. Кристиан немного выжидает. А затем говорит нейтральным тоном:

– Моя позиция такова: есть определенные темы, определенные истории, с которыми приходится считаться.

– Это твоя позиция, да?

– Да.

– Что за истории? Такие, как эта? – спрашивает Эдвард.

– Как эта, да…

– Почему? Это моя частная жизнь. Я не женат. Я всегда оберегал свою частную жизнь. Я не говорю другим, как им жить. Ты это знаешь. Я имею право на частную жизнь.

– В идеальном мире так, вероятно, и было бы.

Эдвард скептически усмехается:

– В идеальном мире? Почему? Почему не в этом мире?

Выждав несколько секунд, Кристиан отвечает:

– Ты ключевой министр, и я не думаю, что ты можешь прибегать к аргументам в пользу частной жизни, чтобы отбросить обвинение в том, что у тебя роман с замужней женщиной.

– Обвинение? Интересное слово.

– Ну, подозрение…

– Я не женат.

– Я это знаю…

– Я никому не лгал…

– Я и не намекаю на это.

– Что я сделал плохого?

– Ничего.

– Тогда почему я должен быть наказан?

– Дело не в наказании.

– А в чем тогда?

– В том, что общество имеет право знать…

– Да к чертям собачьим! – бормочет Эдвард.

– При всем уважении, ты должностное лицо, государственный деятель.

– Это значит, у меня нет права на частную жизнь?

– Это значит, что твое право зависит от многих условий.

Эдвард понемногу отковыривает этикетку «Сан Мигель».

– Другими правами… – говорит Кристиан.

– А Наташа? Она что, должностное лицо?

– Нет.

– Так у нее тоже нет права на частную жизнь?

Кристиан задумчиво хмурится.

– Если это будет опубликовано, – говорит Эдвард, тыча в него пальцем, – начнется вторжение в мою и ее частную жизнь. Ты это знаешь.

Кристиан снова вытирает пот с лица. И смотрит на часы. Без четверти пять. У него мало времени, если материал хотят дать в утреннем выпуске.

– Вот что я тебе скажу, – говорит он. – Мы не станем называть миссис Омсен. Хорошо? Мы не будем упоминать ее имени, если ты поможешь нам со статьей.

Он подается вперед. И чувствует, как рубашка опять липнет к спине.

– История вышла наружу, Эдвард, – говорит он. – Она будет опубликована. Мы хотим помочь тебе. Мы хотим это максимально обернуть в твою пользу. Так что работай с нами. Хорошо?

Эдвард встает. Он смотрит на пестрый газон, приложив руку к белой колонне.

– Неправда, что это не повредит мне в политическом плане, – произносит он.

– Почему? Ты же сам сказал, ты не женат…

– И в любом случае, – говорит он, – я думаю, все уже в прошлом. С Наташей.

Кристиан разыгрывает удивление.

– Да, – говорит Эдвард. – Она хочет это прекратить.

– Я не знал.

– Откуда тебе было знать? – спрашивает он с глухим смешком. – Только если твой источник не сама Наташа.

– Это не она.

– Не я хочу, – говорит Эдвард, – закончить наши отношения.

– Как давно это у вас? – спрашивает Кристиан.

– Два года. Примерно. Я надеялся, – признается Эдвард, продолжая смотреть туда, где разбрызгиватель проложил грязную дорожку посреди газона. – Я надеялся, она уйдет от мужа. Но нет. Она не хочет делать этого.

Он вздыхает болезненно. Ему идет шестой десяток. Он еще в приличной форме. Живот лишь слегка выдается вперед, лоснясь на солнце, щедром испанском солнце. Длинные, поджарые ноги.

Он поворачивается к Кристиану и снимает очки. Брови у него плотные и ровные. Глаза светло-голубые.

– Я чувствую себя как дурак в моем возрасте, Кристиан, – говорит он. – Так себя чувствовать из-за женщины.

– Это ты зря.

– Что ж поделать.

Он отвернулся от сада, сухого поля, кишащего насекомыми, и теперь смотрит на Кристиана, который по-прежнему сидит, потея.

– Когда мне сказали, ты хочешь со мной встретиться, я надеялся, что не по этой теме.

Кристиан грустно улыбается.

– C’est la guerre, – говорит он.

– Ты знаешь, я теперь никогда не буду премьер-министром.

– Нет, я этого не знаю…

– Да, знаешь. Мы ведь живем не во Франции, Кристиан.

– И слава богу.

Министр игнорирует остроту Кристиана и спрашивает:

– Это представит меня легкомысленным, разве нет? Не столько морально, сколько эмоционально… Несерьезным…

Кристиан говорит:

– Я думаю, тебе стоит рассказать мне, что между вами было, с самого начала, просто чтобы быть уверенным, что мы все напишем правильно.

– Ты ожидаешь, что я расскажу тебе все?

– Ну, не все – только основные пункты. Где это началось? Как вы познакомились?