Глава 11
Следующая неделя выдалась на удивление спокойной. В полицию Барбару не вызывали (Будда оказался прав), а Мик Джефферсон, вняв ее просьбам, больше не крутился поблизости. Сперва ее это радовало, однако довольно быстро Барбара стыдливо поняла, что немного скучает по его назойливому покровительственному вниманию. И все-таки предпринимать по этому поводу ничего не собиралась. Любимая мамина пословица — «Не буди лихо, пока оно тихо». Папа, конечно, придерживался иной позиции (и скорее, сам выступал в роли «лиха»), но это его личное дело. Мамина позиция Барбару устраивала куда больше.
— Целую вечность тебя не видел, — посетовал Энди в своей неизменной, безупречно отутюженной белой рубашке, когда Барбара зашла в закусочную.
— Я тоже скучала по твоим кулинарным шедеврам. — Она пребывала в отличном настроении. — И по тебе тоже, конечно же.
— Ах ты лиса. — Энди рассмеялся (его густая рыжая борода задрожала) и проследил за направлением ее взгляда — она рассматривала выставленные на прилавок пирожные. — Неужели решила что-то новое попробовать?
— Решила! — Она улыбнулась. — Хранить верность миндальному круассану очень благородно, но практически нереально, когда вокруг столько вкусностей, которых еще не пробовала.
— А ты рисковая девчонка, — подначил Энди с улыбкой. — Это по-нашему! Рекомендую попробовать вон тот чизкейк с голубикой. Пальчики оближешь.
— Уговорил!
— А пить что будешь? Свой любимый латте?
— А давай чай!
— Чай? — Энди потрясенно выдохнул. — Ты сегодня рвешь все шаблоны.
Они дружно рассмеялись.
Она уселась за свой любимый столик в углу и несколько минут наслаждалась вкуснейшим чизкейком, глазея на прохожих за окном. В последние дни она пересекалась с Джейком всего дважды — и то без желания. Спросить напрямую, почему он солгал, что находился в спортзале, тогда как вместо него туда приходил Будда, она не пыталась, понимая, что, скорее всего, снова услышит ложь или вариацию правды, а докапываться до истины иными путями у нее не было времени.
Все ее внимание занимала новая книга, которую она писала после работы, а иногда и в обеденный перерыв, чем выводила Эми из равновесия — любопытная подруга постоянно норовила заглянуть в ноутбук. Дело спорилось, главы вылетали из-под пальцев одна за другой, легкие, циничные — и какое же удовольствие доставлял ей этот процесс! Она не знала, опубликуют ли ее роман, и будет ли он когда-нибудь завершен, но в настоящий момент это не являлось важным. Она боялась спугнуть упоительное вдохновение, это чувство полета, которое испытывала, садясь за компьютер и открывая рабочий файл. Она не обдумывала главы, не просчитывала развитие сюжета и даже не знала, чем закончится ее книга, но Барбару это не только не смущало, а даже подстегивало. Она словно смотрела увлекательный сериал, и каждая новая серия преподносила Барбаре сюрпризы, будто вовсе не ее фантазия рождала историю.
— У тебя хорошее настроение, — проходивший мимо Ронан с кофейником в руке остановился у ее столика. — Ты так улыбаешься!
— Привет. — Барбара отвлеклась от городского пейзажа и повернулась к парню. — Ты сбрил щетину?
— Да, экспериментирую с имиджем.
— Тебе и так и так хорошо.
— Спасибо. Как твои дела? Давно не заходила.
Барбаре захотелось рассказать ему про книгу, про то, какой классной она получается, но тут же одернула себя: Ронан воспримет ее болтливость за кокетство и снова начнет подкатывать, чего ей совсем не хотелось.
— Много работы было, — отделалась она общей фразой. — А у вас тут как? Все по-старому?
— В целом да. Новостей почти нет. Все те же десерты, все те же клиенты.
Барбара мысленно отругала себя за вопрос, который собралась задать, и все-таки не удержалась, спросила, коль уж выдался подходящий момент:
— Поди, Мик Джефферсон каждое утро за пончиками захаживает?
На лице Ронана проскользнуло странное выражение:
— Ты разве не в курсе?
— О чем? — не поняла Барбара.
— Джефферсон погиб.
— Что? — Она отреагировала более бурно, чем следовало, и поспешно добавила: — Я его видела неделю назад!
— Ну вот около недели назад и погиб. В аварии. Вроде как напился и на огромной скорости вылетел с обочины. До того как успели приехать спасатели, бензобак вспыхнул, и машина взорвалась. В местных газетах писали.
Барбара оторопело глядела в пространство, на мгновение выпав из реальности.
— Эй, ты в порядке? — окликнул ее Ронан. — Вы что, были близко знакомы?
— Нет, — протянула она. — Но я его знала. Это ужасно. А что говорит полиция? Ведется расследование?
Парень пожал плечами:
— А что расследовать? Обычное ДТП. Сел пьяным за руль, вот и результат.
Чудесный голубичный чизкейк Барбара так и не доела. Августовское солнце палило нещадно, разогнав с и без того не самых многолюдных улиц Милуоки редких пешеходов. Город казался вымершим, и даже машины по дорогам тащились еле-еле, словно на замедленном воспроизведении — или это подсознание Барбары играло с ней шутку, заставляя иначе воспринимать окружающую действительность.
Мик Джефферсон — со всей своей медвежьей грацией, с копной темных волос и проницательными карими глазами — возник перед мысленным взором. Он немного усложнял ее жизнь в последнее время, но все же был отличным парнем. Барбару потрясло известие о его смерти.
Он напился и сел за руль? Серьезно? Это совсем не в духе Мика. Он ей, безусловно, симпатизировал, но голову ему от страсти не снесло. Он мыслил трезво и явно о чем-то догадывался, хотя от прямых обвинений воздерживался. С чего бы ему напиваться, да еще садиться за руль? Кем-кем, а безответственным алкоголиком Мик точно не являлся. Он был образцовым копом, до мозга костей.
Она села в машину, включила кондиционер, достала мобильный и принялась изучать все статьи в Интернете, где упоминалась авария. К сожалению, новых фактов к уже известной информации это не прибавило, Ронан рассказал ей все, что писалось в прессе. Журналисты расценили происшествие как заурядное, поэтому освещали его коротко и скудно.
Барбара вспомнила их последнюю встречу. Она вышла из дома Джейка, где Будда убедил их, что волноваться не о чем, и села в машину Джефферсона. Он спросил, знает ли она о прошлом Джейка, а она довольно грубо оборвала его. И спустя несколько часов, глубокой ночью, всегда осторожный, правильный полицейский попадает в ДТП, и его тачка взрывается, как в голливудских боевиках?
Барбара отдернула ото рта руку, осознав, что грызет ногти.
Если это совпадение, то весьма неординарное. Еще месяц назад Барбара с легкостью поверила бы в случайность. Но только не сейчас. Не после того, через что ей пришлось пройти. Если чему и научило ее общение со странной парочкой, так это тому, что совпадений не бывает. Все пронизано причинно-следственными связями.
Барбара набрала номер Джейка. Он ответил после третьего гудка.
— Ты знал? — Она не потрудилась поздороваться. — Что тот коп погиб? Знал?
— Какой коп? — не сразу сообразил Джейк. — Ты куда пропала? Я успел по тебе соскучиться.
— Мик Джефферсон. Тот, про кого я рассказывала вам с Буддой.
— Он погиб? — Джейк изобразил удивление. — Давай я приеду, и мы поговорим.
Барбара повысила голос:
— Это ты все подстроил?
— Я сказал, что приеду и поговорим, — жестко отчеканил Джейк, давая ей понять, что по телефону такие темы не обсуждаются.
Похоже, до Барбары наконец дошло. Она назвала ему адрес закусочной Энди:
— Я рядом на парковке, в своем «Додже» сижу.
— Хорошо. Скоро буду, — сказал он и отключился.
Пока она ждала Джейка, ее мысли постоянно возвращались к последнему разговору с Джефферсоном. Теперь каждая его фраза приобретала двойной смысл, и казалось, что тогда, в беседе, она упустила что-то важное, не обратила внимания на то, что он пытался (если пытался) донести.
Когда Мик упомянул прошлое Джейка, Барбара решила, что он имеет в виду его брата, осужденного за непредумышленное убийство. Но Джефферсон был умным человеком и вряд ли рассчитывал, что из-за подобного обстоятельства она пересмотрит свое отношение к бойфренду. Ты не ответствен за поступки родственников, и Джейку скорее следовало посочувствовать, нежели осуждать его.
Барбара ощутила, как закипает внутри холодная злость — это ж надо быть такой дурой, а? Мик хотел ей что-то сказать, а она фактически заткнула ему рот. А что, если он собирался поделиться по-настоящему важной информацией касательно ее парня? Чутье у него было животное, — не имея ни фактов, ни улик, он шел по верному следу, и лишь трепетная симпатия к Барбаре не позволила ему сразу же обвинить ее во всех смертных грехах. Останься он в живых, то рано или поздно докопался бы до истины. Если это понимает она — обычная девчонка из фитнес-центра, — то Джейк и Будда не могли не понять! Тогда получается, что та беседа о якобы отсутствующем поводе для беспокойства была ложью от начала и до конца, попыткой запудрить Барбаре мозги, успокоить ее? Но зачем, спрашивается?
Если Будда и Джейк решили убрать потенциальную угрозу, то почему не сказали об этом прямо? Ладно бы они считали Барбару тепличным цветочком, чуждым циничности. Но ведь она не такая. И они отлично об этом знали.
— Дикие гуси летят на юг. — Джейк открыл дверцу и заглянул в салон.
Барбара вздрогнула от неожиданности:
— Чего?
— Я сказал пароль, ты должна дать отзыв.
— Опять твои дурацкие шутки, — фыркнула она. — Садись, жару напустишь.
— Чего ты такая унылая? — Джейк запрыгнул на пассажирское сиденье и уставился на девушку. — Что с тобой происходит, а?
На нем была красивая сиреневая рубашка и рваные джинсы, от него пахло дорогим парфюмом, а под тонкой тканью проступали развитые мышцы. Он был привлекательным мужчиной, но сейчас Барбара испытывала что-то близкое к отвращению. Джейк вызывал у нее диаметрально противоположные эмоции в зависимости от ситуации — и хотя она уже научилась любить неопределенность, — эти колебания пугали ее.
— Это ты подстроил аварию? Не знаю, тормоза подрезал, взрывное устройство подложил или еще что-нибудь? — Она посмотрела прямо на него.
— Ты сейчас серьезно? — улыбнулся Джейк. — Или развлекаешься от скуки?
— Господи, да ты можешь просто ответить? — рассвирепела Барбара. — Зачем ты все время увиливаешь от прямого ответа? Да, я убил копа! Нет, я не убивал копа!
— Смотря какого копа, Барби. — Джейк открыто глумился.
— Не паясничай, пожалуйста. Мне важно это знать.
— Ты какая-то психованная. Сперва по телефону говоришь неприемлемые вещи, а теперь разборки устраиваешь. Злишься, что не ты сама прикончила своего поклонника? Похоже, для душевного равновесия тебе требуются регулярные убийства. Как насчет той телки из антикварной лавки, а? Она ведь тебя бесит, ты сама говорила.
На лице Барбары отразился столь богатый спектр эмоций, что Джейк сбавил обороты:
— Ладно-ладно. — Он поднял руки, изображая капитуляцию. — Извини. Не хочу тебя обижать. А то потом будет, как в анекдоте: мой психотерапевт посоветовал написать письмо моему обидчику и сжечь его. А что теперь делать с письмом?
Барбара молчала, выразительно глядя на собеседника. Если бы взгляд мог убивать, от Джейка уже бы осталась кучка пепла.
— Я не понимаю, зачем было успокаивать меня, а потом делать по-своему? Вы специально с Буддой сговорились? Вы мне не доверяете?
— Будда не имеет к этому отношения. Он высказал свою позицию, и я с ней согласился. Но потом я передумал и решил подстраховаться. Барби, мы с тобой наворотили дел, — теперь Джейк говорил серьезно. — И такие дела часто выходят боком, если понижаешь бдительность. Нельзя было пренебрегать попытками твоего копа выяснить правду. Я знаю таких людей — они прут напролом, пока не пробьют стену лбом, если понадобится. Он представлял для нас угрозу, и я сделал все возможное, чтобы обезопасить нас.
— Но ведь не было никаких улик!
— Иногда, чтобы размотать клубок, довольно одного подозрения. Рано или поздно твой коп нашел бы нужную ниточку. — Джейк помолчал. — Прости, если расстроил тебя. Но кто-то должен принимать болезненные решения.
Барбаре вновь захотелось закричать обидные слова, уличить его во лжи, задать мучившие ее вопросы. И вновь поселившееся внутри предчувствие остановило ее, не дав открыть рот.
Повисла напряженная тишина.
— Ты убивал раньше? — наконец спросила Барбара.
— Ты прекрасно знаешь.
— Я имею в виду еще раньше. До встречи со мной. — Она внимательно посмотрела на него, будто пыталась проникнуть в голову.
Джейк молчал. На его лице не читалось ни единой эмоции, будто он надел восковую маску.
— Кто ты такой, а?
На этот раз он ответил:
— Твое отражение, Барби. И не делай вид, что удивлена. Подобное привлекает подобное. Хочешь ты того или нет.
В открытое окно потянуло свежестью, по вечерам в воздухе все отчетливее угадывались осенние запахи. Листья на деревьях еще оставались зелеными, но уже теряли насыщенную изумрудную яркость, какая бывает весной и в разгар лета. Барбара закрыла файл с рукописью и отодвинула лэптоп, за которым провела последние три часа. На мобильный кто-то названивал, но трубку она не брала, и все звонки перенаправлялись на голосовую почту.
Джейк убил невинного человека. Да, у нее самой рыльце в пушку, но так уж сложились обстоятельства. Тогда у Барбары не имелось иного выхода. А вот лишать жизни Джефферсона необходимостью не являлось.
Она прислушалась к себе, пытаясь понять, что испытывает. Ужас? Вряд ли. Негодование? Обиду? Безусловно. Но сильнее всего было замешательство. Джейк так упрямо повторял, что они одного поля ягоды, что Барбара невольно начинала этому верить. Тем более что основания имелись. Она могла сколько угодно открещиваться от его категоричных заявлений, но в глубине души не слишком-то возражала. Они с Джейком действительно в чем-то походили друг на друга. Просто она пока не могла полностью и бесповоротно смириться с этой мыслью. «Навязанные обществом устои слишком глубоко впитались в подкорку современного человека», — наверняка сказал бы Будда.
Возможно, она опять воспринимает происходящее слишком серьезно. Ей стоило почаще напоминать себе, что жизнь — это приключение, а не тяжкая ноша. Наслаждайся. Играй свою роль. Не сражайся с течением, используй его.
Эта мысль успокоила Барбару. Пожалуй, Будда мог бы ею гордиться.
Она вскипятила воду, заварила чай, разогрела в микроволновке сэндвич с индейкой. Взяла телефон, чтобы прослушать сообщения, два раза звонила Эми (звала в бар), один раз отец (интересовался, как дела).
Она уже собиралась стереть все голосовые сообщения, когда обнаружила еще одно, не прослушанное. Нажала на воспроизведение и оцепенела, едва услышала голос Мика.
— Барбара, привет. Мы с тобой только что повздорили, и ты ушла. А я сижу в машине, как идиот, и не знаю, как поступить, чтобы ты не посчитала меня занозой в заднице. Если я промолчу и с тобой что-то случится, я себе не прощу. А если я поделюсь с тобой своими подозрениями, ты, скорее всего, возненавидишь меня или подумаешь, что я ревнивый сукин сын, жаждущий подставить твоего любовника. Я не знаю, как ты отреагируешь на это сообщение и захочешь ли со мной после этого общаться, но я все равно скажу — и думай обо мне, что заблагорассудится. Я пробил твоего Джейка Саммерса по базе и выяснилось, что зовут парня совсем иначе. Он изменил имя и фамилию после того, как привлекался по одному уголовному делу о тройном убийстве, но вышел чистеньким. Извини за сумбур. Если захочешь поговорить об этом, просто перезвони мне. Я дам тебе все документы, которые смог накопать, а выводы ты сделаешь сама…
На этом сообщение заканчивалось, но Барбара прослушала его еще дважды, прежде чем механически отложила телефон, пошла в ванную и умылась холодной водой.
Она смотрела в зеркало и видела растерянную, глупую девчонку, возомнившую себя особенной и получившей за это по носу. Ей стало так мерзко, что подступила тошнота. Она снова умылась, стараясь не делать резких движений, и осторожно промокнула лицо полотенцем.
Не следует торопиться с выводами — это она уже усвоила. Любое подозрение требует проверки. Барбара вернулась в гостиную и села на диван. Ее захлестывали смятение и растерянность, — так бывает, когда видишь разрозненные факты, говорящие, пугающие, — но еще не понимаешь, как сложить их в цельную картину. Если каждый из этих фактов отрицательный, возможно ли, что конечный результат окажется не похожим на составные части? Что-то вроде минус на минус равняется плюс? Джейк странный, иногда очень, но он ее не пугал — до настоящего момента. И если раньше Барбара сознательно закрывала глаза на некоторые его поступки и слова, то теперь невольно возвращалась к ним, анализируя, разглядывая с пристрастием.
С какой легкостью и феноменальной быстротой он организовал аварию — буквально за несколько часов! Да еще так ювелирно сработал, что копы сочли аварию за обыкновенное ДТП! Судя по всему, Джейк точно знал, что и как нужно делать, а значит, у него уже имелся подобный опыт. То есть парень он продуманный и далеко не такой неискушенный, каким прикидывается. В этой связи крайне смешно выглядят его так называемые «запаниковал» и «растерялся» при инциденте с Уорхолом. Может быть, Джейк намеренно толкнул Уорхола под колеса?!
В голосовом сообщении Мик упоминал документы, которые хотел ей показать. Существует ли хоть маленький шанс, что они до сих пор где-то хранятся, а не сгорели вместе с ним в машине? Если поразмыслить, то Мик не знал, что Барбара застукает его на слежке, а значит, мог и не взять документы с собой, по крайней мере, она на это надеялась. Мик мог оставить их в участке, на своем рабочем столе, или же дома. И если вариант с участком отпадал — никто не допустит незнакомую девчонку к столу погибшего офицера, — то по поводу дома стоило подумать.
Барбара знала, где жил Мик, он сам ей рассказывал и даже звал как-то в гости, когда они едва познакомились. Прошло уже несколько дней после его смерти, и в его доме могли находиться родственники, приехавшие на похороны. В таком случае она прикинется его близкой подругой, заведет душевную беседу, попросит навестить его комнату, чтобы попрощаться с ним. Надежды на результат, конечно, мало, но чем черт не шутит? Попытаться стоило.
Стоял ранний вечер, для визита в гости самое время. Барбара надела джинсы и кофту, бросила в сумку полотенце и стерильные перчатки и вышла на лестничную клетку.
«Додж» она оставила на площади в паре кварталов от дома Джефферсона. Ее автомобиль слишком приметный, неизвестно, как повернется ситуация, лучше подстраховаться.
Скромные одноэтажные дома тянулись вдоль широкой улочки. Изредка по дороге проезжала машина — кто-то возвращался с работы; вдалеке на лужайке играла детвора. Барбара миновала дом Мика, обратив внимание, что электричество не горит — то ли нет никого внутри, то ли еще не зажигали свет. Последнее маловероятно, поскольку уже смеркалось.
Барбара натянула на лицо скорбную маску, поднялась на крыльцо и постучала. Подождала минуту, снова постучала. Никто не отозвался. Она огляделась — нет ли случайных свидетелей — и, улучив момент, шмыгнула между деревьев на задний двор. Забор вокруг территории отсутствовал, так что она беспрепятственно обошла торец и замерла у ближайшего окна. На заднем дворе соседнего дома никого не было, а из окон ее видеть не могли. Она сложила руки ковшиком и прильнула к стеклу, пытаясь разглядеть обстановку внутри.
На кухне пусто. Барбара прошла чуть дальше, к стеклянной двери, присела на корточки и приложила ухо к замочной скважине, изо всех сил напрягая слух в попытке уловить шум за дверью, но оттуда не доносилось ни единого звука.
Несколько мгновений она колебалась, затем надела перчатки, обмотала кулак полотенцем и уже занесла руку, чтобы разбить стекло, но в последний момент остановилась, заметив крупную кадку с засохшим цветком. Она приподняла край горшка, надеясь найти запасной ключ, но, увы.
Она замахнулась, разбивая стекло. Осколки со звоном посыпались на пол, заставив Барбару замереть. Десять, двадцать секунд. К счастью, звук не привлек ничьего внимания. Она осторожно, чтобы не порезаться, просунула руку в образовавшееся отверстие и повернула замок. С тихим скрипом дверь отворилась. Ошеломленная собственной дерзостью и ощущая небывалый прилив энергии, Барбара переступила порог.
Дом был небольшой — кухня, две спальни. В цокольном помещении находился просторный импровизированный спортзал, а также прачечная и второй туалет. Туда Барбара лишь мельком заглянула, понимая, что документы стоит искать в кабинете.
Однако кабинета у Джефферсона не обнаружилось. Одну комнату занимала спальня с огромной кроватью, а во второй располагалось что-то вроде лаунж-зоны — диван, два кресла, телевизор и множество книжных полок. Барбара невольно скользнула взглядом по корешкам: преимущественно это были собрания фэнтези — Толкиен, Гудкайнд, Мартин… Фамилии некоторых авторов она и слыхом не слыхивала, но Мик фанател по этому жанру и коллекционировал любые мало-мальски достойные произведения.
На стене над кроватью висели постеры с фотографиями известных игроков в американский футбол, целая полка была уставлена школьными и университетскими кубками.
Барбара погрустнела: она ведь совершенно не знала этого мужчину, а у него были свои пристрастия и привычки; он наверняка мог удивить ее необычным хобби или поддержать разговор на любопытную тему. А она ему даже шанса не дала раскрыться…
«Хнык», — мысленно сыронизировала Барбара над своими неуместными сожалениями. Мик ей не нравился, и вряд ли бы это изменилось, так что незачем врать самой себе и изображать рефлексирующую добродетель. Мика больше нет, он исчез — вместе со своим прошлым, со своими успехами и проблемами, — тогда как Барбара осталась. И ей сейчас очень не помешало бы немного облегчить собственную жизнь, прояснив ситуацию относительно Джейка.
Где же чертовы документы?
Она проверила прикроватные тумбочки и комод (Мик предпочитал красное и синее нижнее белье), изучила книжные полки на наличие папок и блокнотов, обшарила кухню (Мику нравились кукурузные хлопья с малиной и орехами), но не обнаружила того, что искала.
В доме вообще мало что указывало на его профессиональную деятельность, а ведь Мик казался Барбаре трудоголиком, фанатиком работы. В чулане обнаружились удочки и рыболовные снасти, пыльные гири, старые клюшки для гольфа и картонные коробки со всяким тряпьем.
Уже стемнело, помещения погрузились во мрак, и Барбара подсвечивала фонариком мобильного. Она в отчаянии замерла посреди кухни, все больше склоняясь к мысли, что документы находились в машине в момент аварии.
Задерживаться дольше было опасно, кто-то мог заметить слабый свет от ее телефона в окнах погибшего соседа и вызвать полицию. И как бы она выкрутилась, спрашивается?
Она двинулась в сторону задней двери, через которую вошла, когда вспомнила, что не проверила туалет. Глупость, разумеется, но коль уж она все равно здесь… Некоторые любят изучать материалы, сидя на унитазе.
Плотная синяя папка валялась на кафельном полу возле раковины. Рядом лежали пара книг, но их Барбара проигнорировала. Она торопливо просмотрела содержимое папки, чувствуя, как бешено заколотилось сердце, и, соблюдая осторожность, незаметно покинула дом.
Зеленые цифры на холодильнике высвечивали второй час ночи, когда Барбара отложила папку в сторону, изучив каждый документ и чуть ли не выучив наизусть. Содержавшаяся на нескольких листах информация привела Барбару в состояние, близкое к панике.
Все, что кратко поведал ей в голосовом сообщении Мик Джефферсон, подтверждалось выписками из уголовного дела и судебного процесса над некоей Вайолет Прайс, двадцати пяти лет, уроженки города Шайен, Вайоминг. Она обвинялась в предумышленных убийствах трех человек и была осуждена на пожизненное заключение. На суде она заявляла, что к этим убийствам ее якобы подтолкнули, но присяжные посчитали ее версию неубедительной. Генри Томпсон (с фотографии улыбался Джейк) выступал в качестве свидетеля со стороны обвинения, и этот факт потряс Барбару сильнее всего. А потом она увидела снимок еще одного свидетеля, Эндрю Бюжо, которого она знала под другим именем — Будда.
Она еле успела добежать до туалета и склониться над унитазом — ее буквально вывернуло наизнанку.
Господи, что все это значит?
Барбара прополоскала рот и в бессилии опустилась на бортик ванной. Мозг рождал десятки самых разных гипотез, от оптимистичных до издевательски тошнотворных, и ее рассудок метался между ними, не зная, на чем остановиться. И в этом мучительном хаосе мыслей настойчиво пробивалось то ли воспоминание, то ли намек на него…
Барбара попыталась сосредоточиться, выдернуть из подсознания подсказку, но ее снова замутило.
Во что же она вляпалась… Все начиналось, как циничный боевичок, а обернулось психологической драмой.
Барбара вернулась в гостиную и пересмотрела бумаги. Вайолет Прайс. Почему это имя ей знакомо? Джейк когда-то упоминал о ней? Или это разум Барбары играл с ней злую шутку, подстраивая воспоминания под настоящее?
Голова раскалывалась от обилия мыслей. Все, что когда-то происходило в ее жизни, все ее мечты и надежды, разочарования и планы слились в одну нескончаемую какофонию эмоций, звуков и запахов, — они сводили с ума, вытаскивали наружу все потаенные страхи. Барбара застонала в голос.
Когда ей было тринадцать, ей приснился ад. Он представлял собой пространство, где личность теряла цельность, где ее границы плавились, и все, что когда-то являлось важным, принадлежащим одному тебе, таяло, исчезало в небытие. Твое истинное «я», — таким, каким ты привык его видеть — переставало существовать, и на замену ему не приходило ничего. Совсем ничего. Ты медленно распадался на атомы, а затем и атомы распадались, превращаясь в пустоту. И эта пустота заполняла тебя, а теперь уже лишь воспоминания о некогда существовавшем образе множились, растягиваясь в бесконечность, где миллиарды чьих-то иных личностей становились ничем.
Тогда, проснувшись ночью от самого худшего кошмара, юная Барбара долго приходила в себя, больше всего опасаясь, что нечто подобное повторится в реальности. Она ведь казалась себе такой интересной, загадочной, неповторимой. И разве существовало более страшное наказание, чем потерять свою индивидуальность?
Теперь, десять лет спустя, вспомнив свои детские страхи, Барбара усмехнулась. Она вдруг отчетливо поняла: то, что раньше воспринималось как ад, на самом деле являлось блаженством.
Тело и разум ограничивали, ей становилось тесно в рамках той личности, которая росла и формировалась вместе с ее мышцами и костями. Вся ее жизнь напоминала бесконечный цикл, безумную карусель, которая дарит иллюзию свободы и полета. А ведь нет никакого полета. Ты пристегнут к креслу, и ровно через пять минут механик нажмет на кнопку и опустит тебя на землю, чтобы через какое-то время все вновь повторилось.
Стать никем. Нигде. Никогда. Слиться с пустотой, похоронив привычное «эго». И в этой пустоте, утратив прошлое «я», быть одновременно и частью бога и самим богом…
Барбара сложила ноги в позу лотоса, подсунула под спину подушку и закрыла глаза. Раньше она медитировала из любопытства и жадности, надеясь получить хоть немного испытанного прежде восторга. Немудрено, что у нее ничего не получалось.
Сейчас ею двигали другие мотивы. Ей нужно было отказаться от самой себя, чтобы стать собой настоящей.
Темнота перед глазами сгустилась. В кончиках пальцев завибрировали сотни иголок. Барбара расслабилась и направила свое сознание в самый эпицентр черноты. Туда, где не было ни звуков, ни ощущений, — одна лишь желанная пустота и неопределенность.
«Неопределенность это миллионы вариантов, — говорил Будда. — Выбирай любой».
Гравитация исчезла. Тело стало легким, почти невесомым, дыхание замедлилось. Физически Барбара продолжала сидеть на диване, но ее разум находился уже не здесь.
