Глава 12
— Наконец-то у тебя хорошее настроение. — Джейк поцеловал Барбару в висок, не переставая обнимать. — Давно тебя такой не видел.
Она прильнула к нему еще сильнее, прячась от дувшего с озера ветра. День выдался по-осеннему зябкий, и тонкий вязаный свитер плохо спасал от холода.
— Думаешь, лето кончилось? — спросила Барбара.
— Это Милуоки, кукла. Хочешь, чтобы лето не кончалось, перебирайся в Калифорнию.
— Неплохая идея.
Джейк с интересом покосился на нее:
— Серьезно?
— А почему нет? Меня ничего не сдерживает.
— Как здорово, что ты завела эту тему. — Джейк заметно оживился. — Мы с Буддой как раз недавно обсуждали возможность переехать куда-нибудь поближе к океану.
— Вот как? — Барбара лукаво прищурилась. — Третьего возьмете?
— Третьего вряд ли. А вот третью — если речь о тебе, — то с великой радостью.
Они отступили на несколько шагов от кромки прибоя — усилившийся ветер гнал волны к берегу, которые так и норовили лизнуть ботинки. Вдалеке белели точки парусников и катеров, — серое полотно озера казалось расшитым маленькими жемчужными бусинами. С севера надвигались тучи, — синоптики предвещали дождь, — но половина неба еще оставалась пронзительно голубой.
— Надо сообщить новость Будде, — предложила Барбара.
— Как только он вернется, — пообещал Джейк. — Он на какой-то встрече таких же «просветленных».
— И когда он вернется?
— Не знаю. Но пару часов свободы у нас есть, если ты на это намекала, — улыбнулся Джейк.
— Тогда не будем терять ни минуты. — Барбара потянула его в сторону дома. — Мне жизненно необходимо согреться. Могу я на тебя рассчитывать?
— Пару раз я тебя точно согрею. А если будешь плохой девочкой, то и третьего раза не избежать.
Джейк плескался в душе, напевая веселенькую мелодию. Барбара на цыпочках выскользнула из спальни, прошла вдоль по коридору и заглянула в комнату Будды. Ноутбук лежал на кровати.
Она поспешно подняла крышку и едва не выругалась вслух — система потребовала ввести пароль. Вероятно, в прошлый раз, когда она заглядывала в компьютер, он еще не успел перейти в спящий режим.
Барбара прислушалась: нет ли шагов? Несколько долгих секунд она глядела на монитор, решая, что делать. Взломать, как хакеру, чужой компьютер ей не под силу. Угадать пароль, как в фильмах про крутых парней, — тоже сомнительно.
Она не сдержала разочарованного вздоха. Придется ждать Будду и караулить момент, когда он оторвется от ноутбука. Один бог знает, сколько на это уйдет времени. Барбара шагнула в сторону двери, но на полпути остановилась. Вернулась обратно к лэптопу, поставила курсор на поле ввода и быстро напечатала: «Игра».
Тихая мелодия оповестила о входе в систему.
Изумляться собственной догадливости у Барбары не было времени — потом, на досуге, посмакует. А сейчас ее глаза лихорадочно бегали по рабочему столу с заставкой лотоса, вокруг которого разместились уже знакомые папки. Барбара снова прочитала:
«Фиалка», «Санни», «Звезда», «Актриса», «Кукла»…
Фиалка! Вот где она встречала имя Вайолет! В лэптопе Будды! Барбара кликнула кнопкой, открывая папку. В ней находился лишь один вордовской файл.
Все три строчки — три имени.
Энтони Гаррисон
Закери Стюарт
Дилан Хант
И галочки напротив каждого.
Барбара начала открывать папку за папкой и везде встречала один и тот же вордовский файл с разными именами. Где-то их было меньше, где-то больше. В разделе «Звезда» значилось сразу шесть имен, а в папке «Санни» — всего два. Барбара сделала несколько снимков, постоянно оглядываясь на дверь и прислушиваясь.
Папку «Кукла» она открыла последней.
В нем фигурировало три имени.
Филип Мортон
Стенли Уилгрейв
Синтия Уилгрейв
Галочка стояла лишь напротив первого имени.
Сердце ухнуло вниз, и на долю секунды Барбаре почудилось, что пол уходит из-под ног, а картинка перед глазами теряет четкость. С усилием, словно ее конечности опутывала толща воды, она захлопнула крышку лэптопа и двинулась к двери. И почти лбом столкнулась с Джейком.
На его обнаженном торсе сверкали капельки влаги, стекавшие на обмотанное вокруг бедер полотенце.
— Ты чего здесь забыла? Я потерял тебя. Думал, ты ко мне в душе присоединишься.
— Мне показалось, что тебя позвал Будда, но, вероятно, у меня слуховые галлюцинации. — Барбара плотоядно оглядела его фигуру и лизнула мокрое плечо. — Ну что, мой герой, как насчет обещанного третьего раза?
Она могла бы собой гордиться — изобразить бурную страсть к тому, в ком начинаешь подозревать врага, — нужно иметь стальные нервы. Одна эта мысль возбуждала ее до кончиков пальцев — и в какой-то момент ей даже не понадобилось сильно притворяться, она наслаждалась процессом и своей ролью. Джейк в ее спектакль поверил — иначе не лежал бы с таким самодовольным видом, будто спас Землю.
Когда затрезвонил ее мобильник, Барбара мысленно возблагодарила бога — ей поскорее хотелось отправиться домой, чтобы разобраться с полученной информацией. Звонила Эми, не терявшая надежды затащить ее в бар.
— Да, конечно, сейчас приеду! — эмоционально воскликнула Барбара.
— Еще рано, позже давай, — удивилась подруга.
— Конечно, без вопросов!
— Я еще и не решила, в какой бар пойти…
— Хорошо! Сейчас буду! — ответила Барбара и положила трубку.
Джейк с любопытством следил за разговором:
— Что там такое?
— Да управляющий звонил, Зорино, просил срочно выйти на замену. Наш красавчик Трой подвернул ногу и стал неработоспособен, а у него на вечер куча понтовых клиентов, которых лучше не отменять.
— Я думал, ты останешься с ночевкой. Пожарим сосиски на гриле, попьем пиво, глядя на закат.
Барбара потянулась за джинсами:
— Давай в другой день? Мне действительно нужно на работу.
— Ладно, — согласился Джейк, глядя, как она одевается. — Заодно обсудим наш переезд в Калифорнию. Как тебе Лос-Анджелес, например? Или Сан-Диего?
— Лос-Анджелес мне подходит, — она поправила стоячий воротничок свитера, наклонилась и поцеловала Джейка в щеку. — Не провожай. Отдыхай! Передавай Будде привет.
Эми перезвонила, едва Барбара спустилась на первый этаж:
— Что это было? — накинулась на нее подруга. — Ты пьяная?
— Нет, я трезвая, — Барбара вышла на крыльцо и направилась к стоявшему на подъездной дорожке «Доджу». — Просто мне требовался предлог, чтобы уйти, и ты как раз очень удачно позвонила.
— Это кто тебя так достал?
— Потом расскажу.
— Обещаешь?
— Конечно, — соврала Барбара и пискнула брелоком автосигнализации. — Я наберу тебе чуть позже.
— Я всегда верю в твои обещания и всегда остаюсь в пролете.
— Из меня бы получился отличный мужчина, правда? — усмехнулась Барбара.
— Так мы идем с тобой в бар или нет? — с надеждой протянула Эми.
— В другой раз. Мне, правда, нужно кое с чем разобраться. Встретимся в зале. Я куплю тебе розы, детка.
Затарахтел двигатель, Барбара сдала задом и выехала на дорогу. Никогда прежде ей так не терпелось попасть домой. Однако, когда она зашла в квартиру и открыла лэптоп, чтобы начать поиск в Интернете, нестерпимый зуд, подгонявший ее поскорее разобраться с ситуацией, внезапно утратил накал.
Барбара села, прислушиваясь к своим ощущениям. Она медитировала каждый день, и с каждым разом у нее получалось все легче и глубже входить в трансовое состояние, после короткого пребывания в котором беспокойство отступало, и где-то в районе солнечного сплетения появлялась небывалая легкость. Теперь она гораздо быстрее справлялась со стрессом и волнениями, все больше доверяла внутреннему чутью. И это чутье говорило, что разгадка чертовски близко. Барбаре оставалось лишь сложить некоторые факты, чтобы увидеть очевидное.
А ведь прав Будда: жизнь может быть легкой и увлекательной, если не позволять страхам накапливаться и тянуть тебя вниз, если ничему не придавать слишком большого значения. Прежде чем углубиться в изучение попавшей в ее распоряжение информации, Барбара выключила свет, с комфортом разместилась на диване и закрыла глаза, на пятнадцать минут избавляясь от всех мыслей до единой.
Когда наступило утро, Барбара уже знала, что нужно делать. Пазл сложился изящно и просто, и больше не возникало сомнений в том, как следует поступить. Однако прежде, чем двинуться вперед и приступить к реализации своего плана, Барбаре предстояло решить еще один вопрос.
Она позвонила в спортзал и сказала Зорино, что берет отгул. После этого покидала в спортивную сумку необходимые вещи, взяла ключи от машины и спустилась на улицу. Ее ждал полуторачасовой путь до Чикаго. Уже давно следовало навестить семью.
— Да ну, серьезно? — поприветствовал ее Роджер — здоровенный детина под два метра, который, казалось, с момента их последней встречи еще подрос. Он стоял на крыльце в красной толстовке с номером один и наблюдал, как сестра достает из багажника сумку. — Я думал, ты вырвалась из этой тюрьмы и никогда сюда не вернешься.
— Я тоже рада тебя видеть, братик. — Барбара поднялась по ступеням и обняла его. — Я и не вернулась, а просто решила проведать вас, убедиться, что все хорошо.
— Все отлично, лучше некуда. — В дверях появился отец, и по его смурному виду было понятно, что ни о каком «отлично» и «лучше некуда» речи не шло.
— Привет, пап. — Барбара поцеловала его небритую щеку, отметив про себя, что дела, должно быть, и правда не ладятся, раз отец позволил себе отрастить щетину. Обычно он брился до зеркальной гладкости, иногда дважды в день.
— Надеюсь, ты вернулась насовсем? — уточнил отец, подозрительно косясь на ее слишком легкую сумку. — Поняла, что в Милуоки тебе ловить нечего и никому ты там не нужна?
— Вообще-то, пап, нужна, но это не главное. Я очень соскучилась и, надеюсь, мы проведем вместе денек-другой без ссор и упреков?
Она говорила без привычного напряжения, почти беззаботно, словно знала на сто процентов — ничто и никто не способен ранить ее, задеть за живое. Отец и брат то ли почувствовали ее настрой, то ли действительно соскучились, но насмешливых комментариев не последовало.
— Пойдем в дом. — Отец притянул ее к себе и поцеловал в лоб. — Джошуа скоро вернется с тренировки, а мы пока пообедаем. Роджер, метнись на кухню, разогрей рис с мясом, что мать сегодня утром приготовила. И улыбку на морду натяни, чего такой хмурый? Родная сестра как-никак в гости приехала! Покажи немного уважения! Она в отличие от тебя, балбеса, проявляет самостоятельность!
Они сидели за широким обеденным столом, посмеиваясь и отвешивая саркастические ремарки в адрес друг друга, как когда-то давным-давно, когда отец был еще молод, полон надежд и всегда находил способ развеселить домочадцев — пусть и в характерной для него грубоватой манере. Присоединившийся к ним Джошуа рассказывал про успехи на тренировках по бейсболу, Роджер изо всех сил сдерживался, чтобы не перебить его и не вставить свои пять копеек. Отец горделиво кивал, успешно скрывая собственную озабоченность, но Барбара отлично видела: его что-то гложет, мешает расслабиться и полноценно порадоваться успехам сына.
— …короче, тренер говорит, перспективы у меня блестящие, — между тем продолжал Джошуа. За лето он здорово раздался в плечах, заматерел и стал бы походить на взрослого мужчину, если бы не его открытое, по-детски восторженное лицо.
— Ты крутой, и я тобой очень горжусь. — Барбара повернулась к Роджеру. — И тобой тоже. Вы оба большие молодцы и добьетесь всего, чего пожелаете.
Братья переглянулись, не привычные к подобным сантиментам, но было заметно, что их растрогали слова сестры, хоть они и постарались это скрыть.
— Ну а ты что? — спросил отец, отодвигая пустую кружку. — Так и планируешь оставаться в Милуоки? Что ты там нашла, не понимаю. Зарплаты ниже, чем в Чикаго, а продукты дороже. В чем смысл?
Еще недавно Барбара бы возразила, стала бы отстаивать свой выбор, но сейчас лишь согласно кивнула:
— Ты прав, пап. Не самое комфортное место для жизни. И я всерьез подумываю о том, чтобы перебраться куда-нибудь еще.
Не ожидавший такого ответа отец кашлянул:
— Ага, хорошо. Уже решила куда?
Барбара пожала плечами:
— Еще не думала. Вариантов масса, можно длинный список составить. И Чикаго в этом списке тоже присутствует.
— Пожалуй, самостоятельная жизнь прибавила тебе мозгов. — Отца приятно удивила покладистость дочери. — Парни, вы со стола приберите, мать придет с работы уставшая. А мы пока пойдем воздухом подышим.
Он поднялся из-за стола, хлопнул по карману брюк, проверяя, на месте ли сигареты, и направился к выходу. Барбара подмигнула братьям и последовала за отцом.
Они разместились на садовых качелях в дальнем углу заднего двора, частично скрытых разросшимся кустарником. В детстве маленькая Барби пряталась здесь, когда хотела уединиться и придумать очередную историю, но братья всегда находили тысячу и один способ достать ее.
— Не возражаешь? — Отец вытащил из пачки сигарету.
— Раньше ты всегда прятался за сараем, чтобы мы не заметили, как ты куришь, — улыбнулась Барбара.
— Я не курю. — Он чиркнул зажигалкой и затянулся. — Стресс снимаю. Да и толку-то от вас прятаться, вы уже вон какие взрослые, на все-то у вас свое мнение.
Барбара ласково накрыла ладонью его напряженное предплечье:
— Я тебя очень люблю. И благодарна за все, чему ты меня научил. И за то, что привил любовь к спорту. И просто за то, что ты мой папа.
Отец нахмурился, изучающе посмотрел на дочь:
— У тебя все нормально? Странная ты какая-то. Будто прощаешься.
— Не странная и не прощаюсь. Просто повзрослела, ты верно заметил, — она помолчала. — Мама говорила, у тебя проблемы на работе?
Он отвернулся и сплюнул на землю.
— У матери твоей язык без костей.
— Просто она переживает за тебя, и я тоже. А эти твои проблемы, уверена, рано или поздно решатся.
— Только вряд ли в мою пользу, — мрачно заметил отец. — Этот хрен Кулман здорово на меня ополчился. С его-то ресурсами я эту войну не выиграю.
Барбара попыталась возразить, но отец жестом остановил ее.
— Хватит ныть. — Он затушил сигарету о металлический бортик качелей и запульнул окурок на лужайку. — Ты, наверное, устала с дороги? Вздремнуть не хочешь? Твоя комната до сих пор неприкосновенна. Парни сейчас умотают до вечера, а мне нужно кое над чем поработать.
— Если честно, я бы лучше прокатилась по городу. — Барбара встала с качелей. — Ностальгия.
— Не задерживайся, — попросил отец. — Мать к шести придет с работы, сядем ужинать.
— Ни за что не пропущу! — пообещала Барбара с улыбкой.
Она вернулась в полшестого и сразу пошла в ванную. Долго стояла под горячим душем, запрокинув голову и закрыв глаза, потом набрала воды и еще четверть часа лежала, стараясь успокоить разбушевавшийся ум. Мысли скакали, путались, наслаиваясь одна на другую, и Барбара чувствовала, как слабеет, сдается под их напором.
Она резко села, осознав, что ведет себя так же, как миллионы людей, повторяющие изо дня в день одну и ту же рутину, позволяя своим мыслям крутиться на бесконечном повторе, как заезженная пластинка, тем самым лишая ее шанса на нечто по-настоящему новое. Прав был Будда, когда говорил: недостаточно вырваться за рамки, необходимо не возвращаться в них и выработать самую важную привычку — быть свободным от привычек.
Она и только она управляет своими мыслями. Своим настроением. Своим будущим.
Барбара погрузилась с головой под воду, задержав дыхание. С каждой секундой бешеный хоровод в голове замедлялся, пока полностью не остановился. К тому моменту, когда Джошуа постучал в дверь и позвал сестру к столу, она уже тянулась за полотенцем — расслабленная, спокойная, уверенная.
Раньше они редко собирались все вместе, за одним столом, — даже по выходным. У каждого ребенка было свое расписание уроков и занятий, разве что Роджер виделся с отцом чаще других, поскольку тот являлся его тренером. У Барбары — особенно, когда она бросила футбол, — семейные посиделки вызывали отторжение. Она завидовала подружкам, чьи родители с пониманием относились к любым прихотям и увлечениям своих детей, а потому редко выносили мозг и давили на психику. Ожидать понимания от своего отца юной Барбаре не приходилось, и любое совместное времяпровождение оборачивалось перепалками и скандалами. Мать в конфликтах не участвовала, но и не гасила их, предпочитая не оспаривать мнение отца. А Барбара, не чувствуя защиты, стремилась сводить к минимуму «семейное время».
Наверное, в глубине души она всегда осуждала своих родителей. Отца — за то, что деспотичен, мать — за то, что недостаточно нежна. Но сейчас, впервые в жизни, Барбара понимала, какой глупой была все это время. Ей не в чем было винить их — они жили, как могли, и воспитывали своих детей, как умели.
Раньше Барбара не замечала этой глубокой морщины на переносице у отца. И как опущены уголки его губ, и какая скорбь затаилась в его глазах. Она не замечала, что мама уже давно красит волосы, но седые корни все равно предательски выдают ее возраст, и даже косметолог, на которого она умудряется находить время пару раз в месяц, не справляется с увядающей кожей лица. И как мама устает, вкалывая в офисе от рассвета до заката, чтобы у ее детей было все необходимое — ведь отца в любой момент могли попереть с работы, и не факт, что он нашел бы себя где-то еще.
Она вглядывалась в их лица, невпопад отвечая на вопросы и улыбаясь несмешным шуткам Роджера, а сама думала о том, что всегда считала своих родителей своей собственностью. У каждого из них внутри крутились неизвестные ей планеты, — наполненные болью и страхом, иллюзиями и разбитыми надеждами, — с которыми они сами едва справлялись, а она, глупая, обижалась на всякую ерунду. Например, на то, что ее увлечение творчеством не поддерживали, будто были должны. А ведь никто ей ничего не должен. Возможно, это было бы грустно, если бы не один нюанс: она тоже никому ничего не должна…
— А с развлечениями в Милуоки вообще глушняк, да? — поинтересовался Роджер, уминая второй кусок яблочного пирога. — Дыра дырой.
— Она туда работать поехала, а не развлекаться, — вступился Джошуа. Он хоть и равнялся на старшего брата, но относился к сестре с уважением.
— Там и правда бывает скучновато, — улыбнулась Барбара. — Но Джошуа прав, меня этот факт не смущает.
— Молодежь там хоть есть? — подмигнул Роджер. — Или одни стариканы?
— Роджер! — одернула его мать.
— Да что я такого сказал?
— Для него все стариканы, кто старше двадцати, — хмыкнул Джошуа.
— Давайте сменим тему, — попросила мать и обратилась к дочери. — Друзья у тебя там появились?
Барбара как-то неопределенно подвигала плечами:
— Есть приятели, в основном с работы.
— Папа сказал, ты подумываешь о переезде? Это отличная новость!
В кармане отцовских брюк зазвенел мобильник, он вышел из-за стола и удалился в другую комнату.
— Это еще не окончательно, — ответила Барбара. — Но возможно, да.
— Поезжай в Майями, — жуя, посоветовал Роджер.
— Роджер! — снова осадила его мать. — Сначала проглоти, а потом говори.
— Не доставай, мам, — развязно отмахнулся он, пользуясь отсутствием отца. — В Майями круто. Пляж, океан, телочки в бикини…
— Меня, как ты понимаешь, телочки в бикини не очень волнуют. — Барбара быстро посмотрела в сторону соседней комнаты, где разговаривал по телефону отец. Беседа явно была оживленной, но разобрать слова не удавалось.
— Ну и зря, — гоготнул Роджер. — Было бы горячо.
— Так, немедленно прекрати эти пошлости, — разозлилась мать, сделав вид, что замахивается ложкой. — Совсем распустились. И даже не смей пререкаться, — предупредила она попытку сына возразить. — Займи свой рот пирогом!
В проеме двери появился отец. Молча уселся обратно за стол, поковырял вилкой в салате, отложил ее в сторону. На его лице застыло непривычное для него растерянное выражение. Все, как по команде, умолкли.
— Что такое? — Мать обеспокоенно посмотрела на него. — Кто звонил? — И тут же всплеснула руками: — Это Кулман? Этот мерзавец все-таки добился твоего увольнения? Да? Чего ты молчишь? Я права? Тебя вышвырнули вон?
Истеричные нотки зазвучали в ее голосе, казавшемся слишком громким в воцарившейся тишине.
Отец повернулся к ней, затем обвел взглядом детей и снова уставился на жену:
— Кулмана убили сегодня днем.
— Что? — в один голос воскликнули Роджер и Джошуа.
— Что ты сказал? — повторила мать.
— Звонил Кайл, сказал, Кулмана нашли возле его дома застреленным. — Отец прилагал усилия, чтобы его голос казался твердым, но событие потрясло его. — Бумажник забрали, сняли дорогие часы. Полиция говорит, это ограбление.
— Погоди, — остановила его жена. — Я не поняла. Кулмана убили? Он мертв?
— Мертвее некуда, — буркнул отец. — Один выстрел в грудь. Кайл сказал, копы уже опросили всех возможных свидетелей, но никто ничего не видел. Какой-то удачливый сукин сын решил разживиться на пару сотен…
— А как же звук выстрела? Неужели никто не слышал?
— Похоже, использовали глушитель.
— Так, значит, ты остаешься в школе? — оживился Роджер. — Вот это повезло!
Мать метнула в его сторону осуждающий взгляд, собираясь сказать что-то резкое, но внезапно передумала, будто до нее дошел смысл произнесенных сыном слов.
Барбара сидела молча, наблюдая за происходящим. Мать и отец выразительно переглянулись.
— Короче, мы все соболезнуем родственникам мистера Кулмана. — Роджер вызвался озвучить то, что у каждого крутилось на языке. — Но он был тот еще козел, к тому же…
— Умолкни, Роджер, — беззлобно рявкнул отец и поднялся из-за стола. — Линда, спасибо за ужин.
Он скрылся в прихожей, и Барбара услышала, как хлопнула входная дверь, отцу потребовалось покурить в одиночестве и переварить ситуацию.
Оставшиеся несколько секунд молчали.
— Чувак, конечно, смелый, — не выдержал Роджер. Новость не давала ему покоя, он ерзал на стуле. — Прямо среди дня подстрелить человека и смыться, не засветившись. Вот это круто.
— Не говори глупости, Роджер. — Мать нахмурилась, взяла салфетку, переложила по другую сторону тарелки. — Ничего крутого в этом нет. Этот человек убийца, и нам остается надеяться, что его поймают и упекут за решетку!
— Да-да, как же, — кивнул Роджер и толкнул Джошуа под столом. — Папа-то у нас теперь на повышение пойдет.
Мать укоризненно покачала головой и повернулась к Барбаре:
— Извини, дорогая, не получилось толком о тебе поговорить. Видишь, какая неожиданность…
— Да все нормально, мам. Обо мне и говорить нечего, у меня все хорошо. А ты иди к папе, он там курит на качелях…
Вечер выдался спокойным, все разошлись по своим комнатам раньше обычного, даже Роджер понял, что ради приличий стоит поизображать тихоню. Барбара повернула замок двери, задернула занавески и села на кровать. Когда-то эта спальня казалась ей огромной, маленькая Барби представляла, что находится где-нибудь во дворце, в тронном зале, где принимает поклонников и почитателей ее таланта. Она могла подолгу сидеть, умостившись на подушках, и фантазировать о том, какое будущее ее ждет.
Теперь комната заметно уменьшилась в размерах. В ней едва помещались узкая детская кровать, ученический стол у окна и кресло на колесиках, а в шкафу во всю стену до сих пор хранились некоторые сокровища школьных времен. Барбара вспомнила, как сильно ей нравился самый умный мальчишка в их классе, Говард, всегда носивший белые рубашки и брюки со стрелками. За спиной его называли ботаником и зубрилой, но открыто дразнить не решались — он был хорошим, добрым парнишкой, однако ж постоять за себя умел. Барбара до сих пор помнила — им тогда было лет по тринадцать, — как старшие ребята сказали Говарду колкость, а она кинулась на его защиту. И вместо благодарности получила такой колючий, недоуменный взгляд, что едва не провалилась сквозь землю. Говард что-то ответил пацанам, а сам взял Барби за локоток и отвел в сторону:
— Никогда не вступайся за мужчин, это унизительно для обоих. Ты же девочка!
«Ты же девочка»…
Он сказал это с такой жалостью к Барби, одетую в мешковатые джинсы и мужскую футболку, с таким едва скрываемым пренебрежением… Ей захотелось расплакаться прямо перед ним, наплевав на отцовские наставления о силе духа и характера, но она сдержалась. Бросила что-то незначительное и поспешно удалилась уверенной походкой. И, лишь закрывшись в спальне, вдоволь наревелась, смиряясь с тем, что никогда не сможет понравиться такому хорошему мальчику, как Говард. Она, наверное, подтягивалась больше его и прыгала дальше. Но ему нравились девочки, а не пацанки в мужской одежде. В тот вечер Барби решила, что однажды бросит футбол, когда наберется храбрости противостоять отцу.
Десять лет прошло с тех пор. И внешне она наконец превратилась в настоящую девочку — носила короткие платья и кокетливые прически, позволяла мужчине платить за кофе и пропускать ее вперед… Но изменилась ли она внутри?
Пожалуй, перестала стыдиться своей натуры. Освободила скрытые резервы. Спасибо Будде.
Барбара нагнулась и вытащила из-под кровати спортивную сумку, с которой приехала. Потянула замок, порылась в вещах и выудила оттуда подаренный Джейком пистолет. Открутила пахнущий порохом глушитель, вытащила обойму. В обойме не хватало одного патрона.
Она снова зарыла пистолет в одежду, застегнула сумку и толкнула ее под кровать. Легла на спину, заложив руки за голову, и долго смотрела в потолок. Он становился все темнее и темнее, пока не превратился в беспросветную, черную воронку, в которой исчезли все события минувшего дня, все опасения и страхи. Барбара заснула.
