— Ирина Борисовна, я вам больше не нужна?

Ирина оторвала голову от распечатки и рассеянно посмотрела на спрашивающую.

— А?.. Нет, Танечка, спасибо, можешь идти.

Секретарь благодарно кивнула:

— Тогда до свидания, Ирина Борисовна, и… Никита Александрович просил напомнить, что ждет вас завтра утром на Годовикова.

— Да-да, спасибо, я помню.

Танечка накинула на плечи шарф, подхватила сумочку и, цокая каблучками, покинула офис.

Ирина вновь склонилась над распечатками, но поймала себя на том, что упустила мысль, и сердито отодвинула их в сторону. А-а, ладно, это статистика. Не горит… Она встала, прошлась по кабинету и, остановившись у окна, уставилась на свое отражение на стекле. А так ли давно, Ирочка, тебя стали именовать Ириной Борисовной?

В этот момент зазвонил телефон. Ирина подошла к столу, взглянула на экранчик определителя номера, улыбнулась и сняла трубку.

— Все еще горите на работе, Ирина Борисовна?

— Как и вы, Глеб Севастьянович.

— А я уже закончил, — радостно сообщил голос, — и сейчас раздумываю, а не пригласить ли мне сегодня одну молодую женщину приятной наружности в ресторан?

— Меня Павлик ждет, — усмехнулась Ирина.

— Ну… не так уж и ждет, если все еще на работе торчишь, — констатировал Глеб. — Но даже если и так, почему бы нам не предпринять семейный выход?

Ира покосилась на стол, на котором валялись распечатки, и сморщила нос. Ладно, все это вполне может потерпеть до завтра… только вот надо еще заехать домой переодеться. Да и прическа у нее…

— Только чур без всяких переодеваний! — будто прочитав ее мысли, заявил голос в трубке, — ты и так отлично выглядишь. Еще чуть-чуть, и все окружающие бабы будут грызть ногти от зависти, а мужики пускать слюни от вожделения. А население надо беречь. Так что я звоню Павлику, пусть собирается.

— Глеб… — начала Ирина, но в трубке уже послышались гудки отбоя. Ира беспомощно бухнула трубку на рычаг и потерянно подошла к зеркалу. О господи, мешки под глазами и волосы у левого виска растрепались… Она махнула рукой. Плевать! Гулять так гулять! В конце концов, ее мужчина и в таком виде ее обожает, и пусть все остальное горит синим пламенем.

Ирина подошла к столу, собрала распечатки, убрала их в стол и села в кресло, дожидаясь, пока Глеб зайдет за ней, и вспоминая, как все началось…

В тот вечер она тоже засиделась допоздна, с головой уйдя в работу, так что когда в комнате внезапно раздался голос, она невольно вздрогнула.

— Все сидите, Ирина Борисовна?

Ира справилась с испугом и подняла голову. В проеме полуоткрытой двери кабинета стоял Глеб Севастьянович.

— Ой, здравствуйте, — Ира густо покраснела, как будто ее поймали на чем-то постыдном, — я тут немножко…

— Да ничего-ничего, не волнуйтесь. Я тоже сегодня засиделся и решил перед уходом пройтись по этажам… Не думал, что вас так расстроит мое появление. — Он как-то неловко-виновато развел руками. Ира, уже вроде как начавшая приходить в себя, снова залилась краской.

— Да нет, что вы…

— Ну ладно, не буду вам мешать. — Глеб Севастьянович смущенно кашлянул и качнулся было назад, собираясь прикрыть дверь, но Ирина торопливо, будто боясь того, что он действительно ее закроет, пробормотала:

— Да нет-нет, вы мне не мешаете, я уже все закончила.

Глеб Севастьянович замер, глядя на нее каким-то странным, непонятно-отчаянным взглядом, а затем улыбнулся с некоторой натугой:

— Ну тогда, может быть, вас проводить?

Ира с большим трудом справилась с предательской попыткой своих щек вновь залиться румянцем и, с вызовом (скорее обращенным к себе самой, чем к кому-то еще) вскинув голову, внезапно ответила:

— Да.

Глеб Севастьянович, похоже, не очень-то ожидал подобного ответа, потому что на мгновение замешкался, но затем решительно распахнул дверь и вошел внутрь. Повернувшись к вешалке, он снял с нее Ирино пальто и, картинным движением встряхнув его, замер в позе гардеробщика:

— Прошу.

Ирины щеки, несмотря на все ее героические усилия, вновь окрасились алым. Но она справилась с собой, торопливо сложила накладные в ящик стола, подошла к Глебу Севастьяновичу и, развернувшись спиной, всунула руки в рукава пальто. Тот, продолжая игру в швейцара, распахнул перед нею дверь.

— Прошу.

Пока они ехали в лифте, оба неловко молчали. Весь этот смущающий обоих разговор и вообще такое комканое окончание вечера возникли не на пустом месте. Все началось еще три месяца назад, когда они вдвоем занимались оборудованием кабинетов и лабораторий института. Нет, вообще-то во всем этом процессе принимало участие довольно много народу — и зам по хозчасти, и завлабы, и оба Ириных экспедитора, но как-то так получалось, что сама Ира больше всего общалась с Глебом Севастьяновичем, а он с ней. И она частенько ловила себя на том, что ей нравится этот на первый взгляд такой солидный и степенный, а на самом деле веселый и порой даже по-мальчишески озорной мужчина. Но что она могла ему предложить? Мать-одиночка, да еще соломенная вдова. Славик, как убежал тогда из квартиры, испугавшись ее со сковородкой, так больше и не появлялся. Где-то через неделю он, воспользовавшись ее отсутствием, совершил, так сказать, набег на квартиру, забрал свои вещи, а заодно прихватил и кое-что из совместно нажитого (Ире даже пришлось потом покупать с десяток тарелок и вилок, чтобы было на чем и чем есть). И исчез окончательно. Время от времени до Иры доходили слухи о том, что он некоторое время жил у матери, затем его точно так же, как и ее, сократили из института (похоже, Илона Георгиевна после этакого фиаско так его и не простила), и он куда-то уехал. Чуть ли не за границу. Во всяком случае, в ее жизни он больше не появлялся. Так она и жила одинокой при вроде как живом муже… Впрочем, никаких особых матримониальных планов она больше не строила. У нее был Пашка, которого надо было растить и учить, была мама, и… больше никого там появиться не могло. Конечно, она иногда ловила на себе заинтересованные взгляды коллег и знакомых, а время от времени за ней даже начинали, как бы это выразиться, слегка ухаживать. Но чем бы это могло закончиться? Торопливым сексом на столе в офисе или, в лучшем случае, на семейной кровати в редкие часы отсутствия истинной владелицы? Да еще под угрозой ее внезапного возвращения (в свой дом она никого приводить категорически не желала). А в свою неотразимость и способность свести с ума семейного мужчину (и уж тем более какого-нибудь закоренелого холостяка) она совершенно не верила. Но вот Глеб Севастьянович ее чем-то зацепил. Причем так, что она даже иногда по вечерам мечтала о совершенно несбыточном (слава богу, у нее хватало ума понимать, что это именно несбыточное).

Ее уверенность в этом была поколеблена спустя две недели после того, как они закончили обставлять помещения института. А именно когда Глеб Севастьянович внезапно появился у нее в офисе уже после окончания рабочего дня. С пачкой китайского жасминового чая в руках. Оказывается, институт заключил довольно выгодный контракт с Китаем, а этот чай (страшно элитный и редкий) Глеб Севастьянович получил в качестве презента от руководителя китайской делегации. И с тех пор все собирался попробовать его, только «в компании с каким-нибудь достойным и симпатичным мне человеком». Чай Ире понравился, но весь вечер она чувствовала, что ее бросает то в жар, то в холод. Ей не верилось, что единственное, что ему надо, это тот самый пресловутый торопливый «секс на столе», а в том, что она может как-то серьезно заинтересовать этого мужчину, на которого имела виды вся незамужняя и разведенная женская половина многочисленных офисов, ей по-прежнему совершенно не верилось. Похоже, и Глеб Севастьянович тоже весь вечер чувствовал себя не в своей тарелке. Во всяком случае, вскрытая пачка чая, оставленная им «для следующего раза», с той поры так и пылилась в глубине шкафа с разными «чайностями» (как любила говорить мама). И вот сегодня он появился вновь…

Они торопливо прошли через проходную, будто застеснявшись вахтера, который, увидев директора, молодцевато подскочил и чуть ли не отдал честь (а может, так оно и было на самом деле, Ире как-то было не до того, чтобы разбираться в своих ощущениях). И уже на ступеньках, увидев свою машину, занесенную снегом чуть ли не по самую крышу, Ира всплеснула руками.

— Ой, а я и не выеду.

Глеб Севастьянович озадаченно посмотрел на Иру, потом проследил направление ее взгляда и улыбнулся.

— О-о, простите, я и забыл, что у вас машина. Моя-то «Волга» опять сломалась. Думал проводить даму до метро… — Слово «метро» он произнес как-то особенно, с этакой барственной интонацией, так, что оно прозвучало, как произносились когда-то, во времена аристократов, слова «собственный выезд». Ира беспомощно посмотрела на него и… прыснула в варежку.

Глеб Севастьянович удивленно посмотрел на нее. А Ира залихватски махнула рукой:

— Да ладно, завтра откопаю. Из такого-то сугроба точно никто не угонит. И вообще, нельзя упускать такой момент. Ну когда еще такой представительный мужчина захочет меня проводить?

Глеб Севастьянович несколько мгновений непонимающе пялился на нее, а затем расхохотался. И этот смех как-то незаметно смыл с них всякую неловкость.

Они шли по вечерней Москве, под редкими фонарями, а вокруг кружили свой извечный вальс снежинки, густо падающие с черного ночного неба. Глеб Севастьянович сыпал какими-то шутками, рассказывал анекдоты, смешные случаи, а она по большей части просто смеялась, как не смеялась уже давно, с беззаботных (как она теперь понимала) студенческих лет. И ели, будто сказочные витязи, молча смотрели на них с обеих сторон и… тоже, наверное, улыбались. Ире было хорошо. Так хорошо, как не было уже несколько лет. И, казалось, никогда уже не будет…

Он проводил ее не только до метро, а до самого подъезда. А потом они долго стояли у дверей и все о чем-то разговаривали. А затем он вдруг сказал:

— Жалко, что я завтра уезжаю…

— Куда?

— В Пекин. Все тот же чертов контракт. Самолет в пятнадцать часов. И надо еще собраться.

— Так… чего ж вы стоите? — всполошилась Ира. — Уже первый час!

— А-а, — махнул он рукой, — успею, а высплюсь в самолете. Просто мне надо было еще до отъезда решить… очень важную проблему. — И он посмотрел ей в глаза. Ира замерла. А он внезапно взял ее руку и, поднеся к губам, нежно поцеловал. А затем тихо произнес:

— Спасибо…

Ира, чье сердце готово было выпрыгнуть из груди, еле слышно прошептала:

— За что?

— За этот волшебный вечер… — тихо отозвался он и внезапно решительно проговорил: — Я вернусь в пятницу. И сразу же зайду к вам. Надеюсь, у вас еще остались какие-нибудь крохи того моего чая. Хотя неважно, я обязательно привезу другой. Китайцы вообще считают, что все важные решения следует принимать только после правильно выпитой чашки хорошего чая. И они обещали меня научить правильно пить чай…

А на следующий день в офисе появились двое. Ира сидела одна и не столько работала, сколько вспоминала вчерашний вечер.

Сначала она приняла их за клиентов. Но насторожилась. Уж больно по-хозяйски они осматривались. Наконец они подошли к ней и устроились в креслах напротив.

— Ну привет, — осклабился один, — а ты ниче, симпатичная.

— Спасибо.

Ира постаралась, чтобы ее голос звучал холодно, но, судя по всему, ей это не очень удалось.

— Да ладно те, — вальяжно отмахнулся тот и, прищурившись, спросил: — Ты под кем сидишь?

— Чего? — не поняла Ира.

— Ну «крыша» у тебя кто?

— «Крыша»? — Ира растерянно посмотрела вверх. Она сидела на четвертом этаже, так что до крыши было еще два. И лишь спустя мгновение до нее дошло, о чем идет речь… Ира похолодела. Нет, она, конечно, слышала все эти рассказы о бандитах и всем таком прочем, но чтобы это случилось С НЕЙ?!

— Понятно, — расплылся в улыбке посетитель, — вот и ладушки. Я от Вензеля. За крышку нам платить будешь. Сколько, позже скажем, как с твоей бухгалтерией познакомимся. Ты тут все приготовь, завтра к тебе от нас человек зайдет. Покажешь ему. — Он кивнул второму и, поднявшись на ноги, внезапно наклонился и покровительственно потрепал ее по щеке: — Да ты не ссы, девка. Все путем будет. Не обидим. Я тебя под свою руку возьму. Нравишься ты мне.

Когда «посетители» покинули офис, Ира вскочила и, подбежав к двери, два раза повернула ключ в замке, после чего развернулась к двери спиной и обессиленно сползла на пол. Господи! Когда она слышала рассказы о таком, ей казалось, что все это где-то там, далеко, в мире больших денег. А если сидеть тихонько и делать свое дело, ее это никогда не коснется. И вот… Некоторое время она сидела молча, глядя в одну точку, а затем вскочила на ноги. Нет, сидеть нельзя, надо что-то делать. Ира подскочила к столу и цапнула трубку телефона. Она уже начала набирать номер, когда внезапно пришедшая в голову мысль заставила ее стукнуть ладонью по клавише отбоя. Нет! Глебу звонить нельзя. Она, конечно, не умеет разговаривать с такими, но впутывать его в это еще хуже. Он сегодня уезжает в Китай, и он ДОЛЖЕН туда уехать. А если сердце ее не обманывает, он, услышав об этих уродах, может и отменить поездку… Что же делать? Что делать?.. Ира отчаянно тряхнула головой и, рухнув в кресло, сжала ладонями виски. А может, и не надо ничего делать? Вон живут же люди и платят, и ничего… А потом она вновь просто кожей почувствовала ладонь ЭТОГО, оглаживающую ее по щеке, и ее передернуло от омерзения. Ира зажмурилась, закрыла глаза ладонями и какое-то время сидела так, будто в детстве, затаив дыхание и спрятавшись от всего мира. А затем резко выдохнула и, схватив сумку, принялась лихорадочно в ней рыться. Слава богу, записная книжка оказалась на месте. Она сморгнула слезы и, несколько раз глубоко вздохнув, решительно сняла телефонную трубку.

Ответили не сразу. Ира уже хотела положить трубку, когда наконец в динамике что-то заскрежетало и женский голос произнес:

— Фирма «Тауэр», слушаю вас.

— Можно пригласить Никиту… Никиту Александровича?

— Минуту…

У Иры екнуло под ложечкой. Она ведь вполне могла не угадать со сменой, он мог выйти на обед или даже уже уволиться, да мало ли что могло произойти, в конце концов… но в трубке послышалось отдаленно:

— Никита! Тебя тут какая-то женщина спрашивает… нет, не жена вроде.

И спустя несколько мгновений в ушах Иры послышался знакомый голос:

— Слушаю!

Ира с трудом удержала облегченный всхлип и торопливо заговорила:

— Никита Александрович, это Ирина. Ну вы помните, там в переулке… — Она осеклась, не понимая, о чем говорить, если он не помнит. Но в трубке раздалось:

— Да-да, конечно. У вас проблемы? Опять хулиганы пристают? — В голосе говорившего слышалась ирония, он явно рассчитывал на ответную шутку, но Ирина, как перед броском в воду, зажмурила глаза и выдохнула:

— Да…

ОНИ пришли около одиннадцати. Ира все утро провела как на иголках, и, когда дверь распахнулась и на пороге появилась вчерашняя рожа, она почувствовала, как у нее похолодели ноги.

— Привет, краля, а вот и мы, — радостно объявила рожа и поинтересовалась: — Ну как, все готово? А то я вот специалиста привел.

Специалистом оказался молодой парень с холеным, но одутловатым лицом и губами, сложенными в презрительную складку. Он подошел к ее столу и, бесцеремонно бухнув на него свой дипломат, начал расстегивать пальто, деловито оглядываясь по сторонам. В этот момент дверь отворилась и в комнату вошел Никита. В комнате сразу стало несколько… тесновато. А Никита, не обращая внимания на посетителей, непринужденно, так, словно делал это давно и постоянно, стянул с плеч куртку и повесил ее на вешалку у двери. «Рожа» удивленно уставился на него.

— А это еще кто?

Никита окинул пришельцев недоуменным взглядом, выражение его лица и поза как-то неожиданно стали настороженно-угрожающими.

— Аналогичный вопрос, господа.

Несколько мгновений они буравили друг друга взглядом, а затем «рожа» не выдержал и отвел глаза, зло рявкнув Ирине:

— Ты, краля, тебя спрашивают!

— Я — заместитель Ирины Борисовны по вопросам безопасности, — холодно проговорил Никита, — и попрошу не повышать голоса на моего работодателя.

— А то че? — развязно спросил «рожа».

Никита мягко улыбнулся и небрежно стиснул свой немаленький кулачок, да так, что суставы угрожающе захрустели. Тут раздался голос второго «посетителя»:

— Слушай, Штык, ты же сказал, что все на мази, а тут… я, пожалуй, пойду.

— Сиди, — рявкнул на него «рожа» и, повернувшись к Никите, хищно ощерился: — Ну тебя что, парень, уму-разуму поучить? Так это мы могем. Вензель борзых не любит.

— Ах, Вензель… — усмехнулся Никита и, шагнув к столу, снял трубку телефона. Небрежно набрав номер, он бросил в трубку:

— Капитана Шебаршина, пожалуйста.

Судя по тому, как перекосило «рожу», эта фамилия была ему знакома.

— Привет, Жоржик… — спокойно начал Никита, — тебе знакомо такое погоняло — Вензель?.. Да вот тут некий Штык пытается на меня наезжать от его имени… Ну да… — Он покосился на «рожу», хмыкнул: — Да нет, живой пока… хорошо… — и, протянув трубку «роже», все с той же улыбкой произнес: — Вас.

«Рожа» взял телефон и некоторое время молча слушал, что ему там говорили. Потом кисло буркнул:

— Угу. — И, бросив трубку на рычаг, повернулся к Ире, старательно игнорируя Никиту. — Что ж ты, краля, не сказала, что у тебя крыша «красная»?..

Когда за «посетителями» закрылась дверь, Ира облегченно выдохнула:

— Фу-у-у.

Никита молча налил стакан кипяченой воды из чайника и подал ей:

— Выпейте.

Ира осушила стакан и поставила на стол.

— О господи, я так боялась…

— Ну я же говорил, что лучше сделать вид, будто я у вас тут давно работаю.

Ира закивала.

— Да-да, конечно… — Она запнулась, а затем выпалила то, о чем думала всю прошедшую ночь: — А знаете, Никита, я вот что подумала. А зачем делать вид? Давайте вы действительно будете тем, кем представились.

Никита внимательно посмотрел на нее:

— Но мы же вроде решили вашу проблему.

— Эту — да, но ведь будут и другие. И неужели верх вашего мечтания — это работа охранником?

— Понимаете, в чем дело, Ирина Борисовна, — усмехнулся Никита, — я бы ответил так — и даже охранником нет. Я не слишком люблю… угрожать, качать права, изображать из себя крутого и все такое. Так что я рассматриваю эту часть своей жизни и деятельности как временную, пока не смогу заняться чем-нибудь другим, более для меня привлекательным. — Он замолчал. Ира несколько мгновений смотрела на него, а затем внезапно для самой себя выпалила:

— Но ведь это ваша судьба!

— Моя?

— Ну да, вас, витязей.

— Витязей? — Никита непонимающе смотрел на нее. Такого оборота он явно не ожидал.

Ирина кивнула:

— Да, именно. Вам же на роду написано спасать принцесс и убивать драконов. Я, конечно, не принцесса, но, как оказалось, драконы липнут ко мне как мухи. Так что мне без вас никак…

Она умолкла. Никита стоял напротив и молча смотрел на нее… Долго. Очень долго. Ира уже обреченно подумала, что вся ее красивая речь ни к чему не привела и он сейчас встанет и уйдет. Да еще перед уходом покрутит пальцем у виска. Но Никита вдруг улыбнулся и покачал головой:

— Да-а, так меня еще никогда на работу не приглашали. И что можно ответить на такое приглашение? — Он замолчал. Ира замерла. А Никита вдруг подмигнул ей и сказал: — Я согласен, принцесса…

— Привет, вот и я. Пашка нас уже ждет. — Глеб оглядел офис. — А где твой витязь?

Ира улыбнулась:

— Он не мой.

— А чей же?

— Он просто витязь, и все.

— Вот оно что… — понимающе кивнул Глеб и по традиции, которая возникла еще в тот, первый раз, когда они вышли из ее офиса вместе, ловким движением сдернул с вешалки ее шубку и картинно встряхнул: — Прошу.

Ира с улыбкой всунула руки в рукава:

— Спасибо. А Никита сегодня ездил смотреть помещение под новый склад. Старенький уже маловат стал. — И сменила тему: — Ну как, сегодня по-американски? Каждый платит за себя?

Глеб, словно сердясь, нахмурился:

— Ни за что. И вообще, не смей позорить меня перед Пашкой. А то он будет считать меня человеком, не способным пригласить в ресторан любимую женщину.

Они уже подъезжали к Ирининому дому, когда она внезапно спросила:

— Слушай, а почему ты тоже не занялся каким-нибудь бизнесом?

Глеб недоуменно пожал плечами:

— А что, все вокруг должны заниматься бизнесом? А кто тогда работать будет?

— Как это? — опешила Ирина. — А бизнес — это что, не работа? — Но, заметив хитрый прищур Глеба, сердито фыркнула: — Фу на тебя.

— Да ладно, шучу, — рассмеялся тот, — только мне одного бизнеса мало.

— Как это? — не поняла Ирина.

— Ну, во всех учебниках по менеджменту что написано? В чем основная цель бизнеса? В получении прибыли. А мне такой цели мало. Я ведь жадный, мне много надо. Женщину вот самую красивую и умную оторвал.

— Больно она кому нужна была, — фыркнула Ирина.

— А ты не прибедняйся, — возмутился Глеб, — и вообще, нечего умалять мои славные победы.

— Ну хорошо-хорошо, — согласилась Ирина, — не буду умалять… А все-таки ответь, почему?

— Ну, Ира, ну отстань, — взмолился Глеб, — не порть мне вечер высокоинтеллектуальными разговорами. Они у меня после сегодняшнего Ученого совета вот уже где! — Он провел ладонью по горлу.

Вечер прошел волшебно. Пашке заказали его любимый столичный салат, мясо по-французски и кока-колу. Он было попытался настоять на своих любимых сосисках, но есть в ресторане сосиски…

Умяв салат и шустро вылакав всю кока-колу, он пододвинул к себе тарелку с мясом и внезапно с подозрением уставился на них с Глебом.

— Что такое, малыш? — обеспокоенно спросила Ирина.

— А чего это вы вино пьете, а не танцуете? — спросил Пашка.

Глеб выпучил глаза и аж побагровел, силясь не рассмеяться. Ира тоже едва сдержалась.

— А что, если пьют вино, то надо обязательно танцевать?

Пашка на минуту задумался, после чего авторитетно заявил:

— Если хочется — то надо. А вам разве не хочется?

Глеб шумно выдохнул:

— Устами младенца глаголет истина! — Он встал и галантно поклонился: — Дорогая Ирина Борисовна, разрешите вас пригласить на тур.

Пашка благосклонно кивнул и вдруг спохватился:

— Только вы мне сначала еще кока-колы закажите…

Апофеозом ужина для Пашки стали фруктовый салат и мороженое с печеньем и шоколадом. Так что когда они вышли из ресторана, он едва передвигал ноги, а в такси сразу заснул. Машина мчалась по ночной Москве. Ирина положила голову на твердое мужское плечо и, повинуясь какому-то наитию, спросила:

— Слушай, а почему ты обратил на меня внимание?

— То есть? — удивился Глеб.

— Ну… ты тогда был уже директором института. С личной машиной. А я…

— А ты была принцессой.

Ирина фыркнула:

— Ой… все шутишь.

— Нет. На этот раз я совершенно серьезен, — ответил Глеб и вдруг возмутился: — Вот кто мне скажет, почему считается, что принцессы — это такой хлипкий народец, который чувствует горошину сквозь сорок перин? И единственное, чем они занимаются, эти самые принцессы, — это сидят на троне в сверкающих нарядах и принимают знаки внимания блистательных кавалеров. Ведь на самом-то деле все наоборот.

— Как это? — сквозь полудрему спросила Ирина.

— А вот так! — Глеб отчего-то рассердился еще пуще. — Принцессы — это те, на ком держится семья и… страна. У них ведь тоже, как и у любой женщины, есть муж, дети, а часто еще и пожилая свекровь, но, кроме этого, у них еще сотни тысяч и миллионы подданных. Которые смотрят на них с надеждой. Потому что ждут от них образцов женской силы, мудрости, доброты. А ведь им еще надо воспитать своих детей настоящими властителями и выходить мужа, вернувшегося израненным из очередной битвы. А затем проводить его на новую битву, и все время до его победного возвращения с десятком оставшихся престарелых воинов отбиваться от обнаглевших банд. И потому они не имеют никакого права на слабость. Представляешь, как им тяжело?

— И что? — внезапно проснувшись, спросила Ирина.

— Ну… ничего, — уже как-то совсем тихо ответил Глеб. — Просто ты… такая.

— Я?! — изумленно переспросила Ирина, отчего водитель настороженно покосился на них, а Пашка, приткнувший голову на ее колени, завозился во сне.

— Да, — с улыбкой подтвердил Глеб.