— Значит, все, продаешься, Андрюх. — Сема удрученно покачал головой, — учил я тебя, учил, а ты… — Сема горько вздохнул и, взболтнув содержимое стакана, который держал в руке, приподнял его и, сурово насупив брови, возгласил: — Ну… за нашего товарища и друга, который нынче нас покидает.

Народ одобрительно загомонил и потянулся к Андрею со своими стаканами и кружками, в которых плескался слегка разбавленный водой из батареи отопления «рояль», сомнительного качества спирт, главным достоинством которого была его относительная дешевизна.

— Давай, Андрюх!

— Удачи тебе!

— Чтоб все путем было!

Андрей чокнулся со всеми и резким движением опрокинул в горло содержимое своего стакана. Спирт ухнул вниз, обжег пищевод. Андрей торопливо ухватил со стола кусок сала, дольку соленого огурца и запихнул в рот. Слева крякнул Сема.

— Эх, хорошо пошел… ну, как говорится, между первой и второй — пуля не должна пролететь.

Андрей «проставлялся». Две недели назад он наконец-таки закончил курсы и перешел на работу в одну из брокерских контор. То есть на самом деле он и так там работал, но это как бы не считалось. Изначально его функциональные обязанности заключались в «принеси-подай» и «подмети-вон-там», и только месяц назад ему стали доверять сопровождение кое-каких не слишком крупных сделок. Все это сначала называлось стажировкой, а две недели назад было переименовано в испытательный срок. Но Андрей принял это без каких бы то ни было вопросов. Он не тешил себя, как многие другие, иллюзией по поводу того, что сразу после получения свидетельства об окончании курсов ему тут же предложат хорошее место и солидные деньги в качестве зарплаты (ну еще бы — дипломированный специалист с «модной» специальностью), а понимал, что свои шансы надо создавать самому. И потому над поисками будущего места работы начал трудиться сразу же, как только понял, что то, чему его учат, вполне ему подходит Как минимум — в качестве стартовой площадки… Так что и место в брокерской конторе лишь на первый взгляд досталось ему случайно. А на самом деле оно было результатом длительной стратегии, каковая заключалась в том, что в определенный момент он начал, еще во время «бомбежки», целенаправленно вертеться неподалеку от той или иной биржи, отдавая предпочтение Российской или Московской товарно-сырьевым. Он возил пассажиров, жадно ловя их разговоры по такому бешено дорогому аксессуару, как мобильный телефон, либо беседы между собой, если в машину садились несколько человек. И выжидая момент, когда можно будет удачно вставить фразу или еще каким-то образом обратить на себя внимание «небожителей», уже имеющих ту работу, которую он хотел получить. Но день проходил за днем, а ничего по-прежнему не складывалось. Нет, он успел поучаствовать в паре-тройке обсуждений, добиться покровительственного похлопывания по плечу, типа: «А ничего, кое в чем рубишь» — но и только…

Удача улыбнулась ему, когда он уже окончательно решил, что все его усилия уйдут псу под хвост. Судьба вообще часто испытывает нас на прочность подобным образом, будто специально отбирая самых верных и упорных и смеясь над нетерпеливыми… На этот раз удача предстала перед Андреем в облике сильно торопящегося мужчины в возрасте слегка за сорок. Он подскочил к машине и, распахнув переднюю дверцу, по-хозяйски рухнул на переднее сиденье и бросил:

— В Шереметьево!

Андрей быстро повернул ключ, старенький стартер заскрежетал, а мужик недовольно поморщился и бросил:

— Пошустрее, на самолет опаздываю…

В этот момент двигатель чихнул и заурчал. Андрей выжал сцепление и вырулил со стоянки.

Они уже свернули на Ленинградку, когда он наконец решился и робко спросил:

— А вы на бирже работаете?

Мужик, всю дорогу напряженно размышлявший о чем-то, отвлекся и недоуменно посмотрел на Андрея.

— Что?

— Да ничего, — пожал плечами Андрей, — просто спросил — вы на бирже работаете?

Мужик недовольно кивнул.

— Ну да, а что?

— Да нет, ничего… просто я тоже сейчас на брокера учусь.

— Вот как… — усмехнулся мужик, — и как, получается?

— Да кто его знает? — пожал плечами Андрей. — Зачеты-то я на «отлично» сдаю, но разве по оценкам можно судить?

— Вот как? — удивился мужик. — Интересный подход. — Он немного помолчал, а затем внезапно спросил: — И что, уже нашел место?

Андрей мотнул головой:

— Нет пока. Ищу. Судя по тому, что нам преподают, мне это нравится.

Мужик рассмеялся:

— Значит, сразу в брокеры пойдешь?

— Не знаю, — пожал плечами Виктор, — в общем, не вопрос. Сначала можно и курьером или водителем. Главное, чтобы перспектива была, шанс, а там пробьемся…

Мужик задумался.

— А высшее образование у тебя есть?

— А как же, — с екнувшим сердцем ответил Андрей, — самое что ни на есть высшее. По выживанию в самых экстремальных обстоятельствах и выполнению задачи в условиях самого яростного противодействия.

— Это как это? — удивился мужик.

— А вот так, специальность — военная командная. Ну, еще диплом инженера по эксплуатации колесных и гусеничных машин. — Он хлопнул ладонью по рулю. — Видите, вот эксплуатирую.

Мужик снова задумался. А когда они свернули с Ленинградки на Международное шоссе, внезапно порылся в карманах и достал визитку.

— Вот, возьми, меня зовут Мельхиор Иванович. Я прилечу через неделю. Если не передумаешь — найдешь меня. А там посмотрим. Сначала на многое не рассчитывай, но если себя покажешь…

— Нет, Андрюх, ну зачем тебе эта кабала? — вновь встрял в воспоминания Сема. — Я ж тебе говорю, главное для человека — это свобода! Вот американцы — это да, народ! — Он даже зажмурился от восхищения. — Ты представляешь, у тебя огромный грузовик с блестящим от хрома бампером, с двумя выхлопными трубами по бокам кабины, а на крыше две паровозных сирены, и ты — ту-ту… и всех ментов просто сносит с дороги…

Народ одобрительно загомонил. Кто-то вспомнил, что у него двоюродный племянник в прошлом году укатил в Америку, и все завистливо вздохнули.

— А, ладно, нас и здесь неплохо кормят, — хохотнул Сема и, подняв бутылку, картинно взболтнул. — Ну что, еще по граммулечке? В честь официального ухода из числа «бомбил» нашего общего друга Андрюхи!

Позавчера, в пятницу, Мельхиор Иванович вызвал его в свой кабинет и, окинув оценивающим взглядом, произнес:

— С понедельника выходишь на полную ставку.

Андрей молча кивнул.

— И… это… приоденься там, а лучше и машину поменяй. Ты теперь в солидной конторе работаешь.

Насчет «поменяй» он, конечно, загнул, не по Андреевым деньгам пока… но Андрей решил, что в главном он прав. С прежней жизнью надо было рвать. И символически, и фактически. Поэтому, когда вечером в гаражах Андрей услышал, что Бульбаш, отвозя какую-то бабку на ее подмосковную дачу, сковырнулся с моста на разбитом проселке и вдребезги раздолбал свой любимый «форд», он подошел к нему и предложил:

— Слышь, а бери мою.

Тот удивленно воззрился на Андрея.

— Недорого отдам, — пояснил тот, — а там подкопишь и возьмешь что поприличнее.

— А… ты как? — переспросил Бульбаш.

— А я все, — улыбнулся Андрей, — отбомбился. На работу устраиваюсь. В воскресенье проставляюсь…

Сема заглянул в горлышко последней бутылки и сморщился. Но тут на его сильно покрасневшем лице внезапно нарисовалась гримаса, обозначающая, что решение стоящей перед ним проблемы найдено, и он обрадованно рявкнул:

— Да-а… Бульбаш, тебе же еще обнову обмывать. Так что давай, проставляйся, а то чего-то маловато…

Бульбаш был известен среди «бомбил» своей прижимистостью и потому сначала испуганно покосился на Сему, но затем до него дошло, что выпивку с него так и так стребуют, а тут под шумок можно обойтись вообще тремя-четырьмя бутылками, а закуски так вообще еще осталось дай бог… Поэтому он суетливо вскочил и закивал:

— Счас, мужики. Все будет. — И исчез за дверью гаража. Андрей проводил его взглядом и тоже поднялся.

— Ну ладно, мужики, мне пора.

Народ, уже начавший потихоньку придремывать, оживился.

— Ты куда?

— Кончай!

— Время еще детское…

— Время-то детское, да только мне завтра надо к девяти как огурчик.

— Эх, Андрюха, — с горечью констатировал Сема, — все, кончилась твоя свобода…

Следующие несколько месяцев для Андрея слились в единую череду. Мельхиор Иванович предоставлял ему все больше и больше свободы действий, и Андрей все сильнее погружался в сумасшедший мир биржевых торгов. Похоже, у него с этим получалось неплохо. Возможно, все дело было в его офицерском прошлом. Еще с училища ему буквально впиталась в кровь методика принятия решения на бой:

1) уяснить задачу, то есть понять, чего, как и к какому времени достигнуть;

2) оценить обстановку, то есть определить, где противник, сколько его и в каком составе, какие позиции занимает, свои возможности, доступные средства усиления и поддержки, возможности соседей справа и слева;

3) принять решение, то есть определить, как и в каком порядке использовать свои силы…

Как выяснилось, подобная методика отлично работала и здесь. А когда он, в порыве откровенности, поделился этим открытием с Мельхиором Ивановичем и остальными (это произошло как раз во время очередной выволочки, которую Мельхиор регулярно устраивал брокерам, хотя Андрею последнее время доставалось меньше других), тот усмехнулся и произнес:

— Business is war!

— Чего? — переспросил Кирилл, брокер, которому, как правило, на подобных выволочках доставалось больше остальных. Но для него это было как об стенку горох. Ну бывают на свете такие люди, которые не столько творят свою жизнь, сколько их по ней несет. Они даже где-то по жизни вроде как везунчики, ибо любые другие в их случае давно бы вылетели как пробки, а эти ничего, держатся. Ну, пожурят их, поругают, а они выйдут, потрясут головой — и все, вновь улыбаются и всем довольны. А неприятности… Да у кого в жизни их не бывает. Ну а то, что большинства случившихся с ними неприятностей вполне спокойно можно было избежать, для чего достаточно всего лишь усвоить то, о чем им всю дорогу талдычат, то это чепуха. Чего напрягаться-то… и так все в ажуре, а большего нам не надо…

Вот таким и был Кирилл. Он было поначалу пытался посматривать на Андрея свысока, ведь тот пришел в контору на два месяца позже. Но Андрей быстро пресек подобные попытки…

— Бизнес — это война, — перевел Мельхиор Иванович. — Во всяком случае, так утверждают все наиболее авторитетные учебники по западному менеджменту. И, как видите, не зря…

Прошло еще две недели. Однажды, после окончания рабочего дня, когда все уже разошлись, да и Андрей, обычно покидавший контору позже других, уже надевал плащ, Мельхиор Иванович внезапно обратился к нему:

— Андрей, у тебя сегодня вечер занят?

Андрей на мгновение задумался: в принципе кое-какие дела у него на сегодняшний вечер были намечены, но все их вполне безболезненно можно было перенести на потом.

— Да в общем нет.

— Тогда не торопись. Разговор есть…

Разговор начался с ужина. Таких ресторанов Андрей еще не видел. Казалось, где-то далеко был вырезан кусочек уютной, спокойной и, в общем, по-хорошему состоявшейся жизни и перенесен сюда, во взвинченную, нервную, убогую, но с начавшими появляется кое-где даже не островками, а скорее язвами роскоши, Москву. Хотя Мельхиор Иванович явно был здесь частым гостем, потому что, когда они вошли, навстречу тут же устремился метрдотель:

— Добрый день, рады вас видеть, Мельхиор Иванович, вы сегодня вдвоем?

Мельхиор кивнул.

— Еще кого-нибудь ждете?

— Нет.

— Тогда прошу сюда.

Метрдотель проводил их к небольшому столику, притаившемуся в нише в глубине зала, заботливо отодвинул кресла, вручил меню и бесшумно испарился. Андрей с интересом огляделся. Это заведение ничем не напоминало те, что существовали в советское время. То есть, вполне возможно, где-то было нечто подобное, но Андрей в этом сильно сомневался. Здесь не было ни оркестра, ни даже места для него. А по всему залу были развешены динамики, из которых лилась мягкая, негромкая мелодия, что-то вроде оркестра Поля Мориа — музыка без слов. Как он позже понял, ее предназначением было не столько развлекать, сколько приглушать, делать неслышным для окружающих разговор сидящих за столиками людей. Чтобы они могли совершенно спокойно поговорить о делах… или о личном.

— Первый раз в таком заведении? — поинтересовался Мельхиор Иванович.

— Ну… да. В таком — да.

— Зря, — Мельхиор Иванович покачал головой, — тебе уже пора.

— Что? — непонимающе переспросил Андрей.

— Привыкать чувствовать себя в них как дома.

Андрей недоуменно смотрел на шефа. Тот вздохнул.

— Ну ты же военный, должен понимать… смотри, в армии ты определяешь, кто старше, кто младше, по форме, знакам различия, количеству звезд на погонах. И в бизнесе так же. Во всяком случае, в серьезном. Вот это, — он слегка вздернул рукав, демонстрируя часы от «Бреге», — это, — он щелкнул пальцами по лацкану пиджака от «Бриони», — тоже форма. Причем на практике не менее жестко соблюдаемая, чем у военных. Во всяком случае, «на службе». Да и дома тоже. «Лампасы на пижаме» — это признак дурного вкуса, а не принадлежности к генеральскому корпусу.

— Ну я тоже вроде как еще не генерал, — хмыкнул Андрей.

— Да, не генерал, — согласно кивнул Мельхиор Иванович, — но и не лейтенант уже. Я же тебе не зря говорил — приоденься, поменяй машину. У меня на тебя большие виды… а прежде чем представлять тебя серьезным людям, надо… ну сам понимаешь…

Тем вечером они говорили о многом. Но к главному Мельхиор Иванович перешел только под конец. Как раз подали кофе и десерт. Мельхиор Иванович сделал глоток и, поставив чашечку, внезапно спросил:

— Что ты знаешь о ваучерах?

Андрей, как раз увлекшийся поглощением фруктового салата, замер и, несколько мгновений подумав, осторожно ответил:

— Да не слишком много…

— И?..

Андрей пожал плечами:

— Ну… нам всем выдадут по бумажке, которая даст нам право на какую-то долю нашего всеобщего народного достояния… Короче, по моему мнению, очередное надувалово, хотя его конкретного механизма я как-то не понимаю.

Мельхиор Иванович многозначительно усмехнулся и внезапно спросил совершенно о другом:

— А как ты видишь свое будущее?

Андрей недоуменно пожал плечами:

— Ну… не знаю, буду работать… и зарабатывать.

Мельхиор Иванович пожевал губами.

— Понимаешь, в чем дело… то, чем мы с тобой занимаемся — торговля лесом, автомобилями, трубами и унитазами, — во всем мире давно уже отмерло. Там брокеры торгуют в основном акциями.

— Ну… у нас тоже торгуют, — неуверенно начал Андрей, но Мельхиор его прервал:

— По-настоящему нет. Торговать акциями можно будет, лишь когда в стране появятся настоящие акционерные общества. И частный капитал. То есть личный интерес. Это же большое дело — личный интерес… настоящий личный интерес. — Он на несколько мгновений задумался, а затем продолжил: — Ты когда-нибудь обращал внимание на дачные поселки, которые еще в советские времена выросли вокруг Москвы… да и других городов тоже? Мне пришлось поездить по стране… видел. Так вот, когда везде правили бал типовые панельные многоэтажки, на дачных участках пышным цветом расцвела индивидуальность. Причем как люди изворачивались… — Мельхиор Иванович хмыкнул. — Был период, когда людям не позволялось строить дачные домики размером больше чем четыре на шесть метров. Так что делали — строили первый этаж строго четыре на шесть, а второй уже в два раза больше — шесть на восемь! Чердак, мол — ничего не знаю. И при тотальном контроле распределения материалов такие домики отгрохивали… ни одна квартира не сравнится! Причем массово! Есть, есть у наших людей и способности, и инициатива…

Андрей вежливо кивнул, все еще не понимая, к чему весь этот ликбез.

— Так вот, с началом ваучерной приватизации в стране действительно появятся настоящие владельцы. Причем не в ее ходе, а с ее помощью. Потому что многие, от которых она зависит… хотя, конечно, надо отметить, не все, кто ее готовит, действительно затевают ее с целью отдать самые лакомые куски «своим» людям. Так вот, эти самые «многие», чтобы придать механизму требуемый уровень эффективности и хоть какую-то видимость легитимности, вынуждены будут держать, так сказать, открытыми входы и для других… не из «своих», скажем так… Да и по большому счету не так уж важно, кто какой кусок получит изначально. Потому что, если ты, приватизировав собственность, пренебрежительно отмахнешься от тех… обременений, которые она обеспечивала, сказав… — Он усмехнулся и процитировал «Слово о полку Игореве»: — «Се мое, а то мое же», то рано или поздно, так или иначе ты ее все равно лишишься. С помощью биржевого краха, правоохранительных органов или революции, в конце концов…

Андрей задумался. Некоторое время над столиком висела напряженная тишина, а затем он осторожно спросил:

— А почему вы мне об этом говорите?

— А почему бы тебе не попытаться стать таким собственником? — серьезно спросил Мельхиор Иванович.

— Мне?!

Мельхиор Иванович усмехнулся и вытащил кошелек.

— Подумай над этим, Андрей. Тебе же не слишком нравится то, что происходит со всеми нами, так почему бы не попытаться получить в руки инструмент для воздействия на все происходящее…

— Мне?

— Ну… в том числе, — усмехнулся Мельхиор Иванович.

После этого разговора Андрей, уже вернувшись домой, долго не мог заснуть, все ворочался с боку на бок, примеряя на себя все услышанное. Он никогда не относился к деньгам или собственности как к инструменту. Для него они всегда были только возможностью обустроить свою жизнь, наполнить ее большим комфортом, удобством — и только. И большие деньги ему вроде как не были особо нужны. Более того, он относился к тем, кто говорил о «большом бабле» с придыханием, с этакой пренебрежительно-брезгливой снисходительностью. Ну сколько можно сожрать и выпить или, скажем, сколько костюмов нужно нормальному человеку? Зачем больше-то? Но Мельхиор Иванович говорил явно не о «большом бабле». В его словах это приобретало иной смысл… Владения, что ли. А отсюда уже веяло другим — возможностью самому влиять на свою судьбу и судьбу близких тебе людей, твоей страны… Не зря же он тогда сказал Грише: «Это — МОЯ страна. И я здесь хозяин». По всему выходило, что либо врал, либо надо действительно влезать в то, о чем говорил Мельхиор Иванович…

Следующий разговор состоялся спустя неделю. Всю эту неделю Мельхиор Иванович общался с Андреем исключительно по работе, но Андрей время от времени ловил на себе его испытующий взгляд. А ровно через неделю Мельхиор Иванович так же после работы подозвал его к себе и спросил:

— Ну как, надумал?

Андрей некоторое время молчал, а затем тихо спросил:

— А я справлюсь?

— О как! — рассмеялся Мельхиор Иванович. — Ему предлагают стать богатым, а он еще сомневается.

Андрей усмехнулся в ответ:

— Да нет, если бы дело было в том, чтобы просто насшибать мелочишки на бельишко, то тут все понятно. Уж куда миллиончик-другой потратить, любой бы догадался. Но вы-то о другом говорили…

— Слушай, — Мельхиор Иванович прищурился, — ты, когда в военное училище поступал, как, всю жизнь лейтенантом собирался оставаться или все-таки в планах генеральские погоны были?

— Ну вы сравнили, — покачал головой Андрей. — Там все было понятно и… последовательно. Вырос, овладел — перелазь на следующую ступень, а здесь… — он щелкнул пальцами, — раз, и в дамках.

— Во-первых, не раз, — посерьезнел Мельхиор Иванович, — здесь развернутся такие баталии, что до дамок еще очень и очень далеко. И убить могут… А во-вторых… — Он замолчал и вдруг перевел речь на другое: — Помнишь, во время нашей первой встречи, когда ты вез меня в Шереметьево и рассказывал про свои курсы, я тебя спросил: «И как, получается?» А ты мне что ответил: «Да кто его знает? Зачеты-то я на „отлично“ сдаю, но разве по оценкам можно судить?» Если честно, то я эти разговоры с тобой затеял именно потому, что ты мне в тот раз так ответил. И потом доказал, что именно так и думаешь. А конкретно, потому что ты показал себя человеком, которому мало внешнего, чаще всего неверного и примитивного доказательства того, что он уже стал кем-то, — он усмехнулся, — ну, скажем, оценок на зачетах или… моих часов и «шестисотого» «мерседеса» с личным водителем у подъезда собственного особняка. Тебе нужно действительно стать кем-то. — Мельхиор Иванович замолчал, испытующе глядя на Андрея. Тот помолчал некоторое время, а затем внезапно спросил:

— Скажите, а ведь я должен быть не один такой?

— Какой?

— Ну… способный стать. Потому что если один, так все бессмысленно.

Мельхиор Иванович медленно кивнул:

— Ну да. И что?

— А с другими кто так разговаривает?

Мельхиор Иванович усмехнулся.

— Тот же, кто и с тобой, — ты сам!

— То есть? — не понял Андрей.

— Да-да, именно ты сам. Потому что на самом деле меня нет. Я — иллюзия. Сон. Понимаешь, все настоящие беседы человек ведет с собой сам. То есть участвовать в них могут многие, но спорим мы всегда только с собой. И преодолеваем тоже только себя, и выигрываем у себя же… И лишь потом у других.

— Не понял… — протянул Андрей.

— Ничего, потом поймешь, — усмехнулся Мельхиор Иванович. — Ну так как, решил?

— Вылезти на линию огня? — усмехнулся Андрей.

— А ты знаешь другой способ стать? — удивился Мельхиор Иванович, затем снова растянул губы в легкой усмешке и добавил: — К тому же у тебя будет перед другими большое преимущество.

— Какое? — не понял Андрей.

— Ну ты-то знаешь, для чего это делаешь на самом деле…

Следующие несколько месяцев Андрей провел как в тумане. Работы было столько, что ему даже иногда закрадывалась в голову мысль, а не использовал ли Мельхиор свои речи для, так сказать, удешевления процесса. То есть не навешал ли лапшу на уши перспективному сотруднику, дабы меньше платить. Потому что разница в объемах работы по сравнению с остальными сотрудниками была в разы. А зарплата… Да еще Кирилл подзуживал:

— Ну-ну, на дураках воду возят…

Но, даже если это и было так, Андрей уже не мог остановиться. Дело захватило его целиком…

Пока однажды утром, явившись в контору, он не услышал от Кирилла:

— Слыхал? Мельхиор закрывает контору.

— Как?.. — опешил Андрей.

— Вот так, — уныло протянул Кирилл, — перебирается в Питер.

Андрей несколько секунд ошеломленно пялился на стену, а затем медленно опустился на стул. Вот так да… и к чему были все те разговоры? Тут дверь распахнулась и в общей комнате появился Мельхиор Иванович.

— Добрый день, — поздоровался он со всеми и с обычной легкой улыбкой на губах проследовал в свой кабинет. Как будто сегодняшний день ничем не отличался от вчерашнего, позавчерашнего и так далее…

Вечером, когда все уже разошлись, Андрей, задержавшийся за своим столом не столько потому, что у него остались какие-то недоделанные дела (хотя это тоже было), сколько совсем по другой причине, поднялся и, подойдя к двери кабинета Мельхиора, тихонько постучал.

— Да-да? — послышалось из-за двери. Андрей осторожно толкнул дверь.

— Разрешите?

— Заходи, Андрей.

Хватило одного взгляда, чтобы понять — Мельхиор Иванович действительно собирается закрыть контору. Он занимался тем, что освобождал сейф и ящики стола.

— Слушаю тебя?

Андрей коротко, как перед прыжком в воду, вдохнул и…

— Мельхиор Иванович, сколько вы хотите за контору?

Мельхиор, который в этот момент просматривал какие-то бумаги, которые он достал из последнего ящика, замер, а затем медленно поднял голову.

— Ты хочешь купить у меня контору, Андрей?

— Да… — твердо ответил Андрей, а затем, слегка смутившись, пояснил: — Ну… если эти слухи… ну о том, что вы…

— Да, — сказал Мельхиор, — меня действительно пригласили на работу в Комитет по внешним связям мэрии Санкт-Петербурга. Так что я не только выхожу из бизнеса, но и переезжаю.

Андрей кивнул:

— Понятно. Ну вот я и…

Мельхиор медленно качнул головой.

— Понятно… — Он словно в раздумье поднял глаза вверх, а затем произнес: — Знаешь, Андрей, с тебя, я думаю, мне вполне будет достаточно двадцати тысяч.

У Андрея засосало под ложечкой. Нет, на меньшие цифры он и не рассчитывал, скорее на большие, но все равно, двадцать тысяч долларов — это двадцать тысяч долларов!

— У тебя есть эти деньги?

— Найду, — твердо ответил Андрей, лихорадочно прикидывая, где и как их можно найти. Деньги, пожалуй, нигде, но… Тут его осенило — ваучеры можно занять! Под три процента. А потом продать их и… Надо будет завтра позвонить в Первый ваучерный Володе… — Найду, — еще раз повторил он и, резко развернувшись, вышел из комнаты, весь уже во власти завтрашнего разговора.

Когда дверь за спиной Андрея захлопнулась, Мельхиор откинулся на спинку кресла и усмехнулся. Ну, слава Ему! А он уж думал, что Андрей еще долго не решится. Мальчик уже освоил все необходимое, чтобы двигаться дальше, но все не решался сделать следующий шаг и стать самостоятельным. Действительно самостоятельным. Во всех отношениях. Пришлось подтолкнуть. Впрочем, дело было не только в том, чтобы подтолкнуть этого мальчика к решительному повороту в своей судьбе. Он бы и сам это сделал, просто чуть позже. Такие, как он, способны властвовать над своей судьбой, а не только следовать ей… Просто в Питере появилось несколько очень перспективных молодых людей. Особенно один…