Глава 25
{АЗА}
На небе еще можно разглядеть звезды, а по правому борту уже занимается рассвет, белый, блеклый. В этих краях солнце встает не из-за гор или горизонта: оно поднимается над бесконечными ледяными просторами. Милект что-то насвистывает у меня в груди, а я все думаю о Джейсоне. Мне придется свыкнуться с мыслью, что я больше никогда не увижу его, никогда не возьму за руку. Вообще-то я давно должна была это уяснить. Его лицо возникает у меня перед глазами: сосредоточенно хмурясь, он смотрит куда-то в сторону. Наверное, обдумывает, как добиться очередной цели. Я знала о нем все – в подробностях, по минутам и секундам. Но так было раньше.
Я думала, это я покинула всех.
Я думала, я уйду первой.
Но теперь…
Я тихо подпеваю Милекту, и у меня над головой образуется небольшой вихрь из белого песка. Сотворенный из влажного воздуха, он кружится и шелестит, а затем падает, как снег.
Внизу, будто яичная скорлупа, светится ледяной покров. Мы уже почти на месте. Почти у цели.
Именно для этого я и появилась на свет. И теперь мне ничего не остается, как исполнить свое предназначение.
Между тем я до сих пор чувствую себя не в своей тарелке. Половина моего сердца живет в облаках, а вторая половина осталась на земле. Я и здесь не такая, как все. Похоже, мне нигде нет места.
В поднебесном мире творится столько ужасных вещей! Реки зеленеют, а потом и вовсе становятся коричневыми; ядовитый дым отравляет шквальных китов; земляне едят, а магонцы умирают от голода.
В то время как простые магонские семьи, какой была семья Дая, голодают, маганветарцы прибирают к рукам то немногое, что нам удается собирать с земных полей, да еще посылают своих наемников к невинным жителям земли.
Тише, Аза, успокойся. Не думай об этом.
Остается только одно: начать с чистого листа. Забыть о старых привычках, изменить все.
Я собираюсь спасти не только собственную жизнь, но и весь магонский народ. И теперь я желаю этого больше чем когда-либо.
За бортом показывается шквальный кит из местного стада. Он провожает меня взглядом, не переставая усердно производить снег. Когда мы проносимся мимо, он догоняет нас и принимается тревожно гудеть и свистеть, предупреждая, чтобы мы не мчались так быстро.
Творец снега! свистит шквальный кит. Родное небо! Пой и уходи, пой и улетай! Беспокоить воды – беспокоить дождь! Корабль стой.
К нему присоединяются другие киты, и вот нас окружило целое стадо – самцы, самки, детеныши – и все они настойчиво поют: корабль стой корабль стой. Все это время они продолжают посыпать снегом находящееся под нами северное море. Своей песней они поднимают вьюгу, но мы не обращаем на них внимания.
Я делаю глубокий вдох, стараясь заглушить боль.
Затем, облокотившись на бортик, я смотрю вниз, на толщу льда. Сейчас все это: и море, и небо – принадлежит мне, дочери капитана. Откуда-то издалека доносится протяжный, жалобный птичий крик.
Мне ничего не стоило бы прямо сейчас расплакаться, но тогда мои чернильно-синие слезы сразу же превратились бы в льдинки.
Мои мысли возвращаются к Кару. Может быть, он нашел приют на каком-нибудь корабле, идущем на юг, а может быть, парит в небе один и поет для себя одного. Он свободен, он улетел, и я завидую ему.
У меня перед лицом возникает завеса из мокрого снега. Сквозь нее я вижу, как в воздухе подпрыгивают серебристые небесные рыбки, разбрасывая повсюду льдинки.
Я прижимаю руку к груди. Мне хочется защитить свое сердце: оно болит.
Члены экипажа рассаживаются в шлюпках, покачивающихся в воздухе примерно на уровне борта корабля, и отчаливают.
Они гребут прямо в туман, а мы плывем сквозь серые облака к самому краю неба, где с наступлением ночи меняет свой цвет луна.
Палуба покрыта льдом. Стоит такой жуткий холод, что у меня зуб на зуб не попадает, но все же я не могу заставить себя спуститься на главную палубу. Рядом со мной, точно задеревеневший, сидит Дай.
Я уже никогда не буду прежней. Как же сильно мне его не хватает. Как же сильно.
Я беру Дая за руку и некоторое время смотрю на наши сплетенные пальцы. Затем я начинаю петь, тихо и мягко, а он едва слышно подпевает мне, осторожно усиливая мои ноты. Мы создаем крохотное облачко, и Дай вызывает такую же маленькую грозу. Взглянув на меня, он дует на облачко, и оно улетает за борт, а мы провожаем его взглядом. Он тоже появился на свет именно для этого. И ему тоже ничего не остается, как исполнить свое предназначение.
Под нами, далеко внизу, одна в другую врезаются льдины, а между белоснежными пластами виднеется черный океан.
Раздается еще один скорбный крик, на этот раз откуда-то поблизости.
Неужели это Кару?
Нет, не может быть. Мы не вправе сами выбирать себе кануров. Мой канур – Милект, его закрепили за мной, и у нас прочная связь. Так будет всегда. А если она разорвется, нас обоих ждут немыслимые страдания.
Заль расхаживает по палубе, напевая что-то себе под нос. Все члены экипажа оживлены. Они готовы к действию, им всем не терпится как можно скорее приступить к заданию.
Мы останавливаемся над бывшей угольной шахтой в замерзшей горе из песчаника. Она оборудована всем необходимым для безопасного хранения семян. Страж этой шахты – гора, а ее защита – в уединенности и удаленности этого места.
Об этом хранилище и говорили Дыхание.
Здесь находятся сотни тысяч запечатанных пакетов с семенами. Они стоят на многочисленных рядах полок, почти как книги в библиотеке. В хранилище можно найти замороженные образцы практически всех съедобных растений мира: зерна риса, яблочные косточки, семена брокколи, грецких орехов – да что угодно. В глубинах старой шахты содержатся и разные бобовые культуры. Кто знает, может, именно бобы однажды спасут человечество?
Если верить Заль, там же хранятся и воздушные растения.
Банк семян – это своего рода противоположность Ноева ковчега: вместо животных тут растения, и находятся они не посреди океана, а внутри горы. Это не военный лагерь, здесь нет ни солдат, ни оружия. Семена охраняет камень толщиной в несколько миль.
А я как раз умею превращать камень в воду. Я смогу поднять семена в воздух и перенести на корабль.
Тут я задумываюсь: что же случится, когда камень поддастся и преобразуется? Заль заверяла меня, что мы просто возьмем воздушные растения. Но много ли стоят ее обещания?
Не хочу об этом думать. Чего бы там ни добивалась Заль, я сама себе хозяйка. Добуду растения – и на этом все.
Милект снова начинает петь, на этот раз колыбельную. Преданность.
Интересно, куда подевалась Джик? Кажется, я не видела ее с тех самых пор, как мы сражались с Дыханием. Не знаю, верно ли я поняла ее слова про Кару и сделала ли то, чего она от меня хотела. Вдруг она на меня сердится?
Я снова выглядываю за борт. Большая льдина раскалывается надвое, и между ее частями что-то плывет. Это белый медведь.
До палубы долетают брызги Баренцева моря. О скалы на берегу Западного Шпицбергена с силой разбиваются волны. Где-то неподалеку должен быть крошечный городок с крошечным аэропортом, но мы прибыли с другой стороны, где не видно практически ничего, кроме изогнутой гряды покрытых льдом холмов. А теперь под нами лишь снег и море.
Давно я не оказывалась так близко к земле. Сколько времени прошло с тех пор, как я ее покинула? Кажется, целая вечность. Мне там больше не место. Впрочем, я всегда чувствовала себя там чужой.
На земле мне ни разу не доводилось быть главной. Я не имела власти даже над собственным телом. А здесь я играю важную роль. Здесь мне поручили труднейшую задачу из всех, которая под силу лишь мне одной. Здесь я могу спасти свой народ.
И нужно сделать это сейчас. Я представляю целые поля воздушных растений в магонских небесах. Не будет больше голода, не будет больше смертей.
У всех членов экипажа, кроме ростр, затруднено дыхание. Мы не можем долго находиться на такой маленькой высоте. Я ощущаю, как мои легкие сжимаются и содрогаются, с трудом принимая ледяной воздух. Это еще ничего, этого и следовало ожидать, ведь дыхательной маски на мне нет. Мне нужно будет петь, поэтому ничто не должно закрывать мне рот. Я прихватила с собой бутылку с магонским воздухом и, если потребуется, сделаю оттуда пару глотков.
Грот напевает мне песню, которую не услышал бы ни один человек. Других летучих мышей поблизости нет – здесь для них слишком холодно. В этих краях в основном встречаются полярные лисы и белые медведи. Но наш парус от работы не отказывается. Помню, Заль как-то сказала мне, что он всего лишь животное. Но это не так. Он утешает меня, успокаивает мою душу.
Небо темнеет, но ночи здесь не окутаны мраком: от снега и льда исходит серое сияние.
Подходит Заль и заглядывает мне в лицо.
– У тебя остались сомнения? – спрашивает она.
– Нет, – говорю я. – Я знаю, что делать.
Из моей груди доносится песня Милекта.
Готовы, готовы, готовы, щебечет он своим золотым голоском. Он крепко вцепился лапками мне в легкое и тычет в него клювом.
Готовы, подпеваю я. Затем я надеваю капюшон, застегиваю молнию на гидрокостюме, выхожу на палубу и встаю у борта. У меня перехватывает дыхание, но причиной тому не только насыщенный кислородом воздух. Из толщи вечной мерзлоты выглядывает высокое серое здание, клином вдавшееся в горный склон. Это и есть вход в хранилище.
Милект запевает древнюю песню, которую мы разучивали с тех пор, как погибла Лей. В Магонии ее пели сотни лет назад.
Когда эпифиты вернутся в руки магонцев, мы засеем ими все небо. Мы больше не будем зависеть от других, нам больше не нужно будет грабить земные поля, а столица больше не сможет разорять магонский народ.
Песня Милекта полна надежды, природы, весны.
Наши посевы будут всходить в облаках. Не останется ни одного поселения, где жители страдали бы от голода. Конечно, есть и другие трудности, но они преодолимы. Голод разжигает войны, а пища кладет им конец.
Зеленый лист, поет Милект. Цветут небеса.
Я подпеваю ему, сначала осторожно, проверяя свое мастерство. Дай тоже будет петь вместе с нами, но сейчас работа слишком тонкая. Чересчур мощный напор только повредит лед.
Я придаю своему голосу силы, направляя его на камень, на металлическую конструкцию на входе и на само хранилище, спрятанное в глубине горы. Долгие секунды ничего не происходит, затем раздается скрежет. Земля пришла в движение.
(Маганветар скоро придет за нами, проносится у меня в голове. Мы нарушили множество магонских законов, а теперь нарушаем оставшиеся. Власти найдут нас, в этом можно не сомневаться.)
Я гоню эти мысли прочь и концентрируюсь на нашей задаче. Морозный воздух приобретает мерцающий блеск. Дай открывает рот, готовясь вступить в нужный момент; в груди у него сидит Свилкен.
Я беру его за руку, и он крепко сжимает мои пальцы. Я создаю из воздуха ледяную пластину, блестящую, твердую, как сталь, и вгоняю ее в землю.
Я бросаю взгляд на Заль. Она жадно следит за тем, как мой голос разрушает все на своем пути.
Мы с Милектом берем высокую ноту, и с пронзительным визгом под нами пробуждается камень. У меня на глазах в том самом месте, куда я вонзила ледяную пластину, земля разверзается. В снегу прямо на входе в хранилище появляется большая трещина. Из нее сочится вода, которая еще секунду назад была горной породой.
Я пытаюсь отдышаться, голова идет кругом. Дай вцепляется мне в руку, а Милект беспокойно мечется у меня в груди. Обернувшись, я встречаюсь взглядом с Джик. Она стоит за спиной у капитана и, как и все остальные, смотрит на меня во все глаза. Перья у нее на плечах встали дыбом.
– Отвори скалу! – в упоении кричит Заль.
Сделав глоток из бутылки с магонским воздухом, я беру ноту пониже. Я чувствую голос Дая еще до того, как его различает мой слух. Он тихо подпевает мне, и все внизу начинает меняться.
В одну секунду снег на склоне тает, а массивная гора исчезает. На смену ей появляется столп чистой, прозрачной воды. Наши голоса удерживают его на месте.
Заль подводит корабль ближе, и столп воды оказывается прямо под нами. Сквозь него виднеется каменное дно, которое находится в сотнях футов от нас. Гора превратилась в широкий колодец, который с каждой секундой становится все глубже и глубже, пока под ним есть камень. И вот, когда на дне колодца растворяется последний слой горной породы, вода в нем готова разлиться.
Она вот-вот затопит все вокруг, но моя песня сковывает ее. Дай весь напрягся: нелегко удерживать в состоянии покоя мир, который так и хочет прийти в движение.
Сквозь образовавшийся водоворот нам удается разглядеть какое-то помещение.
Длинные ряды полок, а на них – контейнеры. Вот оно. Хранилище семян.
Вода грозится затопить тоннели хранилища, но я не даю ей разлиться. С помощью нескольких сложных, точно исполненных нот мы с Даем расширяем воронку. От наших голосов содрогается весь остров.
Раздаются удивленные возгласы: никому на корабле еще не доводилось видеть такой огромной мощи. Склон превращается в настоящее озеро. Милект поет изо всех сил, хлопая крыльями по стенкам моего легкого.
Не в силах больше удерживать этот гигантский поток, я замораживаю целые акры воды, которая раньше была горой. Сквозь прозрачный, как стекло, лед можно разглядеть все, что находится внизу.
В уставленных стеллажами залах включается свет. Какие именно семена нам нужны? Где их искать? Там слишком много полок.
К нам на подмогу приходят сильнейшие певцы «Амины Пеннарум». Под действием их голосов контейнеры распахиваются, и из них вылетают водонепроницаемые пакеты с семенами. Судя по всему, образцы растений обезопасили от затопления.
– Правее! – кричит Заль, и ростры с веревками в когтях тянут корабль в сторону. Среди них Джик. Она приняла обличье птицы, но все еще не сводит с меня глаз.
– Давай, Аза, – говорит Заль.
Я делаю в толще льда отверстие, похожее на лунку, какие пробивают тюлени, чтобы высовывать нос из воды и дышать воздухом.
К борту подходят наши лучшие охотники и рыболовы. Они закрепляют там самый прочный блок, который обычно используется для кражи скота.
– Пора! – командует Заль. Вертятся маховые колеса, трос с крючком на конце опускается в лунку и движется в глубь горы, к семенам.
Я жду, пока он достигнет ближайшего к нам помещения, чтобы вытащить оттуда все, что только можно, а потом опускаться снова и снова до тех пор, пока я не выбьюсь из сил. Но Заль приказывает: «Глубже».
Милект задает мотив, а мы с Даем и Свилкен подпеваем ему. Оказывается, в старой шахте есть и другие залы, расположенные под основным хранилищем. Растерявшись, я на секунду сбиваюсь, и большой кусок льда превращается обратно в камень. Я поспешно исправляюсь.
На большой глубине, где уже не должно быть никаких помещений, в хранилище зажигается свет. В недрах горы виднеются залы с гидропонными установками и лаборатории, где борются за выживание необычные растения.
Я продолжаю петь, умело управляя своим голосом, но в то же время смутно ощущая: что-то со мной не так. Я будто снова вернулась в тот день, когда мы с Даем потеряли контроль и случайно подняли из океана волну.
Он стоит у меня за спиной, направляя песню в нужное русло, тихо, как и прежде, но с неожиданной силой. Я начинаю петь резко и напряженно.
На нижнем и самом тайном уровне, в помещениях, оборудованных системой контроля доступа и видеокамерами, которые сломались, не выдержав резкого снижения температуры, хранятся секретные растения и семена. Они занимают целый этаж. Отсюда они кажутся совсем крошечными, но кое-что разглядеть мне удается.
Этого я никак не ожидала. Одна из комнат заставлена горшками, откуда торчат, подергиваясь, маленькие ручки и головы. Это корни мандрагоры. В другой находится легендарный растительный баран, в третьей – тыквы, в которые по трубкам вливается кровь. Чего там только нет!
А вот и моя цель: магонские эпифиты. Эти мифические растения оказались такими же настоящими, как и сама Магония.
Утопленники хорошо их запрятали. Мой голос слабеет, но на помощь приходят Милект, Свилкен и Дай: их голоса проникают внутрь меня, принуждая меня продолжать во что бы то ни стало.
Эпифиты медленно покачиваются под потолком комнаты, совсем как морские водоросли. У них извилистые корни и продолговатые серебристые листья. Почва им не нужна: они висят в воздухе.
Вот они, утраченные магонские растения. Какие же они невероятно красивые!
Трос с крючком проносится мимо залов с семенами утопленников. Не теряя времени, экипаж принимается регулировать зажим. Раскачиваясь между кружащихся в воздухе эпифитов, металлическая клешня хватает один, другой, еще и еще.
– Поднимайте, – кричит Заль.
Члены экипажа налегают на ручку лебедки, трос скользит по блоку, наматывается на катушку и тянет груз. Эпифиты шевелят корнями, как будто стряхивая остатки воздушного грунта, и механизм уносит их вверх, через все уровни хранилища.
Теперь у нас достаточно образцов, чтобы вырастить первый урожай. Скоро начнутся перемены.
Мы почти закончили. Только теперь, когда меня охватывает облегчение, я понимаю, насколько боялась провала.
Похоже, миссия выполнена. У меня все получилось. Пора заканчивать песню.
Я поворачиваюсь к Заль, желая узнать, можно ли остановиться, но она не смотрит на меня.
– Давай, – говорит она Даю. – Пора.
Так яростно и нетерпеливо произносит она эти слова, что внутри у меня все холодеет.
Внезапно издалека доносится странный, похожий на гудение звук. Я торопливо озираюсь, но вокруг лишь туман и облака, сотворенные нашими шквальными китами.
Что происходит?
По лицу Дая невозможно ничего понять. Он отходит на несколько шагов, но его тепло, его поддержка остаются со мной. Вдруг Дай и Свилкен начинают петь с оглушительной громкостью, полностью вплетая свою песню в мою. Ноты фонтаном выплескиваются у меня изо рта.
Моя песня неотвратима, точно взрыв после того, как нога заденет натяжную проволоку.
Песня Дая врезается мне в грудь. С такой мощью мне ни за что не справиться. Мой голос больше мне не принадлежит. Я пытаюсь унять его.
Ничего не выходит.
Из меня извергается огромная сила, а сама я беспомощна как никогда, не более чем инструмент в чужих руках.
Я ору во все горло, каждая нота – крик. Песня Дая вырывается у меня из груди и гудит в ушах. Внезапно она меняется.
Теперь они поют – МЫ поем – лишь одно слово: потоп.
Так мы не договаривались. Мы должны были достать семена, и только. Но вот остров начинает разламываться на части. Вода затапливает его и снаружи, и изнутри.
В берег врезается огромная голубоватая льдина. Конструкция на входе в хранилище содрогается, а лед, который я создала из горной породы, трескается и тает, заливая все вокруг.
Заль подходит ко мне.
– Мы отомстим, Аза Рэй. Мы отомстим всем, кто поступил с нами несправедливо, всем, кто причинил тебе боль. Мы затопим их, а когда вода сойдет, начнем все сначала и возродим истинную Магонию.
Я беспомощно смотрю на нее, хлопая ресницами, не в силах остановить свой голос. Ноты вылетают из моего открытого рта, как на крыльях. Так вот чего хочет Заль. Вот к чему она стремилась с самого начала.
Тем временем каменистый остров медленно превращается в воду.
Потоп, распевает Милект, обернувшись против меня. Маленький предатель. Дай поет вместе с ним, низко и звучно, дополняя партию Милекта и вписывая ее в мою песню.
Тоннели хранилища трясутся и плавятся, и вдруг из одного из них выбегает кучка людей в форме. Оказывается, где-то в здании находились солдаты. Между тем наш груз поднимается к кораблю сквозь толщу воды, которую я сотворила из камня.
Только не это. Откуда здесь люди?
Там никого не будет, говорила мне Заль. Этого не должно было произойти!
Склон ходит ходуном. Скоро в воду превратится весь Западный Шпицберген. Я снова пытаюсь замолчать, но песне Дая противиться невозможно.
– Не останавливайся, – кричит ему Заль. На лице у него написан страх, но все равно он продолжает петь.
Потоп! надрывается Милект, этот маленький желтоперый демон, а я только и могу, что петь вместе с ним. Утони.
Заль просто использует меня, а ведь Лей и Джик предупреждали, что так случится. Она поработила меня, как ростру. Я-то думала, что я особенная. Но у меня нет права голоса на этом корабле.
Я быстро провожу в уме расчеты. В нашем распоряжении тонны и тонны материи. Чтобы затопить землю, достаточно превратить в воду несколько гор и островов.
Песня Дая засела у меня под кожей, она звучит в каждом стуке моего сердца, в каждом вздохе, каждом движении тела. Я умоляюще смотрю на него.
Ему страшно, это видно, но он никогда не предаст своего капитана. Он ведь предупреждал, что беспрекословно исполнит любой приказ Заль. Но откуда мне было знать, что он готов и землю затопить?
К нашим голосам примешивается какой-то новый звук: тихое жужжание, которое вскоре перерастает в оглушительный рев.
С неба в окружении ветров на нас стремительно спускается нечто огромное, настолько огромное, что не видно краев. Невероятно… над нами нависают облака, вихри и веревочные тросы.
МАГАНВЕТАР.
– Живо поднимайте сюда растения! – рявкает Заль. – По местам!
Блок поворачивается, в руках у членов экипажа мелькают цепи и тросы.
Столичный город с его извивающимися и крутящимися границами возник в небе из ниоткуда, и теперь мы окружены. Я все продолжаю петь.
А эпифиты до сих пор не достигли борта корабля.
Песня поглощает меня, опьяняет, и частичка моей души уже перестала заботиться о том, что происходит внизу.
Я затоплю весь мир, всех нас, я буду петь, пока не разорвется глотка, пока не разверзнется небо, пока все сущее не улетит в пропасть.
Из укрытия рядом со входом в хранилище выбегает еще один человек. Он сгибается под натиском ветра, снега и града и что-то кричит в темноте, а я смотрю сверху на этого крошечного человечка на маленьком островке из льда.
Окутанные туманом, мы висим футах в двадцати над местом, где была вершина горы, а мир под нами превращается в воду. Слезы ручьями текут у меня по щекам – это слезы злости, беспомощности, страдания и отчаяния.
Он размахивает руками.
Из-за тумана и наводнения мне почти ничего не видно. Я вижу только, что это человек. Утопленник.
– Покончим с этим! – ревет Заль. – Затопите их.
Я представляю себе мир, который хочет создать Заль. Земля превратилась в море. Вот по нему плывет корабль, а над ним одиноко парит птица. Она похожа на Кару. Вот вода прибывает, и под ней исчезает весь мир. Море из тел. Море утопленников.
Неподалеку от меня раздается крик, затем его заглушает крик погромче, который доносится сверху.
Из нависшего над кораблем города на палубу сбрасывают якорь.
Мимо нас со свистом проносятся стрелы.
Все это время Дай поет «Не останавливайся», а я пою «ПОТОП». Корабль накреняется, но мы продолжаем.
Внизу, в том месте, где стоит человек, уровень воды поднимается все выше и выше. Он делает несколько шагов в сторону, туман на мгновение рассеивается, и я вижу его лицо, и…
Гигантский кальмар на экране.
Аллигатор на дне рождения.
Толстовка с капюшоном для больницы.
Поездка за перьями для грифона.
ДЖЕЙСОН.
