Глава 24
{АЗА}
Я не на «Амине Пеннарум». На этом судне нет качки, а значит, оно гораздо больше нашего корабля. И пахнет здесь непривычно: не перьями и деревом, а холодным металлом.
Ноздри, легкие и сердце у меня горят, а кости будто превратились в веточки. Я будто вернулась на землю. Может быть, все дело в кляпе? Я делаю вдох – нет, я снова не могу свободно дышать.
Моя грудная клетка – пустой трюм посреди корабля. Со мной нет ни Милекта, ни Кару. На большом пальце я чувствую металлический холодок кольца, которое дал мне Кару, но я не помню, чтобы надевала его.
Вокруг меня расхаживают Дыхание. Они кружат и кружат, стуча по полу ботинками.
Одно из чудовищ запрокидывает мою голову назад и срывает с нее мешок, выдирая мне волосы. Я морщусь от боли, но сказать ничего не могу, потому что кляп все еще у меня во рту.
Я нахожусь в трюме с закругленными металлическими стенами. В глаза бьет яркий свет. Здесь одновременно и светло, и мрачно, как во всех помещениях, где используются люминесцентные лампы. Давно я их не видела. Но, приглядевшись, я понимаю, что никаких ламп тут нет. По потолку и стенам трещинами расходится холодный серый свет. Он движется подобно молнии, то вспыхивая, то затухая.
Похоже, я оказалась на подводной лодке. Я сижу в металлической комнате, а вокруг только Дыхание. Я делаю вдох и закашливаюсь. Что-то сдавливает мне легкие и сжимает горло. Они убьют меня, я в этом уверена.
Одно из них снимает шлем, и я вдруг понимаю: он очень похож на шлем от водолазного костюма. Я со страхом ожидаю, что окажется под ним…
И…
И!..
Она бросает на меня полный ненависти взгляд.
У нее черные спутавшиеся волосы, гладкая бледная кожа, глаза не синие, а голубые со стальным блеском. Она стройная, но не такая худая, как я. Напротив, у нее рельефное, мускулистое тело.
ПЕРЕДО МНОЙ.
СТОИТ.
АЗА РЭЙ.
Она – это я. О господи, я смотрю на себя саму. На ту себя, которой я была раньше. На ту себя, которую я оставила в прошлом.
Я откидываюсь назад вместе со стулом, к которому меня привязали, но кто-то подхватывает его за спинку и возвращает на место. Кляп не позволяет мне сказать ни слова, но я яростно кусаю его.
Что это? Магонское колдовство? Игра? Она… мое отражение?
И тут меня озаряет. Я знаю, кто она. Я совершенно точно знаю, кто она.
Это Хейуорд Бойл, которую младенцем забрали у моих родителей. Это та самая девочка, чья жизнь досталась мне. Та самая девочка, чьей жизнью я жила пятнадцать лет.
Вот это да.
На запястье у нее татуировка в виде стилизованного вихря. Конечно, не все вихри доставляют нам беды. Одни из них приносят новые семена на земли с плодородной почвой, другие движут корабли по небу. Но Дыхание – это смертный приговор.
Теперь все встает на свои места, все, что я когда-либо слышала на борту «Амины Пеннарум», складывается в общую картину. Дыхание – наемные убийцы и спецагенты. Дыхание – это люди, выросшие в Магонии.
– Аза Рэй Куэл, – говорит она. Кислородное оборудование больше не заглушает ее голос. Она разводит руки в стороны, потягивается и подходит на шаг ближе. Я делаю резкий рывок. Другие тоже снимают шлемы, и у всех у них мертвые, как у штормовых акул, глаза. Все они накачанные и напряженные, как натянутая тетива.
Это люди, но теперь они кажутся мне злодеями. Рядом с ними я чувствую себя маленькой беззащитной магонкой.
Я смотрю на свою синюю кожу, ощущаю, как шевелятся мои змеевидные волосы.
Я не испытывала ничего подобного с тех пор, как покинула землю.
Я чувствую себя чужой. Как будто я с другой планеты.
Хейуорд испытующе смотрит на меня.
– Куда ты направлялась, изменница? – шипит она.
Внезапно рядом с ней появляется рыжеволосый мужчина. Я помню его. О да, его я помню. Это фельдшер, который был со мной в машине «Скорой помощи», который разрезал мою грудную клетку. Он тоже Дыхание. Это его прислала ко мне Заль.
Без шлема и с расстегнутым до пояса костюмом он выглядит куда страшнее. На груди у него виднеется татуировка. На ней изображен ураган, согнувший дерево так, что кроной оно касается океана. Похоже, у тех, кто называет себя Дыханием, есть дополнительные знаки различия, и носят они эти знаки прямо на коже.
– Командир, – зовет он, и Хейуорд поворачивается к нему. Неужели на этом корабле командир она? Да мы с ней ровесницы.
– Подтвердите, – говорит она. – Это та самая девчонка, которую вы выловили внизу и перенесли на корабль капитана Куэл?
– Та самая. Я доставил ее на «Амину Пеннарум». Как я полагаю, Куэл собирается использовать песню своей дочери против магонского командования.
У меня изо рта вырывают кляп, едва не поранив губы. Я кашляю и отплевываюсь, но нормально дышать все еще не могу.
Хейуорд без труда поднимает меня со стула и трясет, как копилку. Какая же она сильная! По сравнению с ней я просто букашка.
– Что происходит? – едва слышно выговариваю я.
На груди, плечах и рукавах ее костюма нашито множество знаков различия. Может быть, я и украла ее старую жизнь, но она явно создала себе новую. У меня трясутся руки, а перед глазами все плывет.
– Слухи о капитане Куэл подтвердились, – говорит рыжеволосый. – Все указывает на то, что она снова преследует старые цели.
Я только и могу, что кашлять. Мне так трудно дышать, что я, наверное, умру в этом трюме.
– Капитан Куэл говорила что-нибудь об острове Западный Шпицберген? – спрашивает Хейуорд, обращаясь ко мне.
У меня начинается ужасный приступ кашля. Я не собираюсь ничего ей рассказывать.
– О семенах или растениях? Говорила! У тебя все на лице написано. Значит, план остался прежним.
– Изучив карты, находившиеся на борту «Амины Пеннарум», мы пришли к заключению, что капитан Куэл намеревается открыть хранилище с помощью песни Азы, – подтверждает рыжеволосый.
– Утопленник тоже так считал, судя по его чертежам, – говорит Хейуорд. – Более того, капитан Куэл намерена отворить землю.
Я теряю сознание. Я смотрю на ее лицо – на МОЕ лицо – и уже не понимаю, что она говорит. Силы покидают меня, я угасаю, что-то как будто разматывается во мне.
– Отведите ее наверх. Она задыхается.
Дыхание берут меня под руки и ведут, а точнее тащат, по герметичному коридору на открытую часть корабля.
Оказавшись на верхней палубе, я долго кашляю и хватаю ртом воздух. Я снова дышу, и мне даже не верится, что за время нахождения в Магонии я успела забыть, каково это – когда каждый вдох дается тебе с трудом.
Я стараюсь как можно незаметнее осмотреться по сторонам. Судно покрашено в грязно-серый цвет. Куда ни погляди, повсюду Дыхание в одинаковых униформах и шлемах. У Хейуорд шлем с прозрачными стеклами, и через него видно ее лицо.
Благодаря тихо жужжащим парусам корабль движется быстро и практически бесшумно. Неудивительно, что я не слышала, как он подошел к моей шлюпке. Первый парус целиком состоит из гигантских мотыльков. Их целые тысячи, и все они медленно и грациозно машут крыльями. Второй парус – это полчище ос, а третий – армия колибри. По-моему, парус «Амины Пеннарум» гораздо надежнее, потому что его не разделить. Но если убьют наш грот, то потонет весь корабль. Впрочем, любой из этих парусов может разлететься в тысячу сторон. Носовая фигура корабля имеет вид ремень-рыбы, а на одной из мачт наклонным шрифтом написано: «Регалекус».
Легко представить, почему Дыхание со своими странными шлемами и торчащими из них трубками приводят врагов в неописуемый ужас.
«Клянусь Дыханием» – вот любимая присказка магонцев и ростр. Дыхания боятся все небесные жители.
Но тем, кого всю жизнь подключали к различным дыхательным аппаратам, эти трубки не покажутся такими уж необычными. Я разглядываю шланги, ведущие от шлемов Дыхания к каким-то устройствам у них за спиной. Это не стандартные баллоны с кислородом, а какие-то маленькие, портативные приспособления.
Хейуорд впивается пальцами мне в шею.
– Ты пригодишься нам, Аза Рэй, – говорит она. – Ты послужишь своему народу. Как представители Маганветара мы позаботимся, чтобы ты принесла ему пользу.
Я с грустью вспоминаю Дая. Я представляю, как погибли его родные, как он набросился на еду, хранившуюся в трюме Заль.
– Да что Маганветару известно о его народе? – спрашиваю я.
– Неужели тебя так легко переубедить, Аза Рэй? – усмехается она. – Секунду назад ты была человеком, а теперь заговорила по-магонски.
Вы обсуждали Магонию, когда смотрели видеозапись с кальмаром, – продолжает она. – С кем ты разговаривала после этого? Кому ты про нее рассказала?
У меня по спине пробегают мурашки.
– Как ты узнала про кальмара? – О записи знали только мы с Джейсоном: это был наш секрет.
Хейуорд внимательно смотрит на меня, а затем улыбается.
– Понимаю, почему он тебе нравится, – говорит она.
Ледяной волной меня накрывает тревога.
– Что это значит?
Она продолжает наблюдать за моей реакцией.
– Он все мне выложил. Ты тоже все расскажешь. С кем из утопленников ты обсуждала Магонию? Какие замыслы капитан Куэл уже привела в исполнение?
– Я не стану ничего тебе рассказывать, – говорю я.
– Вот что дал мне твой мальчик, – говорит она спокойно, протягивая листок бумаги. Я разворачиваю его.
Один краешек обуглился, но надпись прочитать еще можно.
Я { } тебя больше, чем [[[{{{ }}}]]].
Не могу говорить.
Не могу…
– Откуда у тебя этот листок?
– Он забрал его у тебя, когда ты умерла, – отвечает Хейуорд. – Но вскоре оказалось, что ты – а точнее, я – жива. И он отдал листок мне.
Кровь приливает к моему лицу.
– Ну, может быть, не совсем отдал, – говорит она. – Скорее я сама его забрала. При таких же обстоятельствах, при каких Джейсон Кервин забрал его у тебя.
У меня немеют пальцы рук и ног.
Он умер?
Он…
Я стою как вкопанная, не сводя глаз с Хейуорд, с этого чудовища. Я теряю власть над своим голосом.
– НЕТ! – ору я, сжимая записку в кулаке, и сверху мне в ответ раздается воинственный вопль.
У нас над головами появляется Милект. Громко возмущаясь моему неповиновению, он рассекает воздух, как золотистый дротик. Он залетает мне в грудную клетку, и я пою громче, выше и яростнее, чем когда-либо. В моем голосе смешиваются гнев, скорбь и отрицание.
НЕТ.
Из ночного мрака на корабль обрушивается стая летучих мышей. Они сбрасывают на Дыхание обрывки какой-то черной материи, которая полностью закрывает обзор.
НЕТ.
– На абордаж! – кричит Дай из ниоткуда, и через секунду у меня перед глазами возникает «Амина Пеннарум», сбросившая свой звездный камуфляж.
С канатом в руках, проносясь прямо надо мной, на снасти «Регалекуса» запрыгивает Дай. Они со Свилкен быстро-быстро поют. Поднимается сильный ветер. Над кораблем кружат шквальные киты: они явно готовы вызвать ураган. Дай кричит мне что-то, и я начинаю петь. Я пою так, как не пела еще ни разу в жизни.
Джейсон. Джейсон. ДЖЕЙСОН.
Моя песня, моя скорбь обрушивается на одного из врагов и выдергивает трубки у него из шлема. Он падает, хватаясь за грудь, и вокруг него переплетаются веревки.
Грохот, сумасшедший грохот – и «Регалекус»
ПоШаТыВаЕтСя
А затем оседает носом, потому что один из его парусов практически разрушен.
Тем временем Джик поражает одного из противников с такой силой, какой я от нее не ожидала. Она все еще работает у Заль на корабле, но сражается она за меня. Я кричу изо всех сил, и песня с ревом вырывается у меня из горла. Потому что. Я не могу. Я отказываюсь в это верить.
Своей песней я распускаю парус из колибри. Освобожденные птицы мгновенно рассыпаются по небу и скрываются из виду.
С помощью Дая моя песня становится еще громче, и под действием наших голосов от оставшегося паруса «Регалекуса» отделяется одна оса. А за ней – другая. Затем в темноту улетает целый рой. Корабль медленно наклоняется.
Хейуорд задирает подбородок, делает глоток кислорода и готовится к атаке.
НЕТ.
Я сама бросаюсь на нее, собрав все силы, все воспоминания, весь гнев – все, что у меня есть.
ДЖЕЙСОН.
Я начинаю петь, и тут же вступают Милект с Даем. Пространство между мной и Хейуорд начинает рассыпаться. Я превращаю воздух в песок и заполняю им все вокруг.
Задыхайся, пою я, представляя ее легкие; представляя, как она давится воздухом. Точно так же, как я давилась воздухом всю свою жизнь.
Я сбиваю ее с ног, но побороть ее не так-то просто. Прыжок – и она снова в вертикальном положении, а в каждой руке по ножу. Она пытается добраться до моей груди, чтобы вырезать оттуда Милекта. Она хочет убить моего канура.
Я пою сильнее, мощнее. Трескаются вражеские шлемы, от мачт и реев отламываются куски.
Нож Хейуорд рассекает мне руку.
Все, что у меня есть, – это мой голос. Он толкает, выгибает, выворачивает ее.
Вокруг нас экипаж во главе с Заль сражается с Дыханием.
Хейуорд ранена, однако ее сила воли поразительна: стиснув зубы, она снова бросается на меня.
Я издаю пронзительный крик, оглушительный рев. Я ощущаю, как вибрируют мои голосовые связки, как поет Милект у меня в груди. Хейуорд все еще стоит передо мной, а мой голос подобен раскату грома.
ДЖЕЙСОН, грохочу я.
Я взываю к небу, маню его к себе, прошу его распахнуться мне навстречу.
Воздух раскалывается, повсюду вспышки света, небо разверзается у нас над головами, а мой высокий, сладкий, смертоносный голос все не смолкает.
Кончиками пальцев, языком, зубами я чувствую, как вспыхивает пламя.
Я создаю настоящий шторм – из воздуха, из нас самих.
Это песня смерти, только я не знаю, кому она посвящена: Джейсону ли, Хейуорд или целой вселенной.
Милект противится, отказывается мне подпевать, а я закашливаюсь.
Воспользовавшись моментом, Дыхание выпрыгивают за борт, окутанные мраком.
Хейуорд покидает корабль последней. Она что-то гневно кричит и, в последний раз взглянув на меня, ныряет вслед за остальными.
И, прежде чем мы успеваем опомниться, они исчезают в ночной темноте.
Мой голос подрагивает. Не могу. Не могу.
Джейсон.
Колени подгибаются. Я продолжаю петь, но уже сама не знаю что. Моя песня наполнена скорбью, и через минуту ее сменяют рыдания.
Команда тщательно обыскивает «Регалекус», который все еще висит в небе на одном парусе. Они открывают шкафы, отпирают хранилища, забирают припасы.
Я хожу по кораблю вслед за Даем, точно во сне, и все думаю о видеозаписи с кальмаром, об обугленной записке, о том, что его больше нет.
Он умер. Он умер?
Внутри меня пустота. Я больше не буду плакать на глазах у Дая. Я вообще никогда больше не буду плакать.
Потому что остановиться уже не смогу.
Дай отодвигает занавеску, закрывающую один из иллюминаторов, и помещение заливает слепящий серый свет.
– Сожалею, – говорит он вполголоса.
– О чем?
– О том, что случилось с твоим другом, – говорит он.
Он смотрит на меня с горькой улыбкой. Его лицо выглядит напряженным.
– Я знаю, ты любила его.
– Я…
– Я знаю, каково это, – перебивает он. – Я знаю, каково это – терять любимых.
Я зажмуриваюсь и долго-долго не открываю глаза.
– Что ты задумала? – спрашивает он наконец.
– В смысле?
– Ты уплыла с птицей сердца Заль, – говорит он.
– Ничего, – говорю я. – Я совершила ошибку.
– Ты выпустила сокола на волю, – говорит он.
– Да.
Дай кивает.
– Даже если он и правда предал Заль, он этого не помнит. Ты правильно поступила. Он не мог петь, от него не было никакой пользы. Давно надо было его отпустить.
Он открывает стоящий в углу шкаф, и я мельком замечаю что-то бледное, что-то похожее на кожу. Неужели там спрятан труп?
А вдруг это…
– Это всего-навсего оболочки, – говорит Дай. – Ты сама такую носила. Только это новые модели, и они куда лучше твоей. Должно быть, Маганветар хочет проникнуть в мир утопленников. Это очень ценные сведения.
Он молча перебирает оболочки. Каждая помещена в отдельный чехол. От одного их вида меня передергивает. Дай берет меня за руку, но его прикосновение не приносит мне облегчения. Достав одну оболочку из шкафа, он показывает ее мне.
Плоская, сдутая, она больше напоминает костюм, чем тело. Ее бледное лицо со слегка приоткрытыми губами выглядит умиротворенным и немного грустным. Эта кукольная женщина висит в прозрачном застегнутом на молнию чехле. У нее длинные светлые волосы, а глаза закрыты.
– Как они вообще работают? – спрашиваю я, пытаясь отвлечься.
Не вынимая оболочку из чехла, Дай поворачивает ее и показывает мне застежку у нее на спине.
– Чтобы она обернулась вокруг тебя, достаточно просто дотронуться до нее. Она покроет твою кожу и внутренние органы. Тебя в твоей оболочке нельзя было отличить от утопленницы, хотя непонятно, почему она прослужила так долго. Она должна была сноситься где-то за месяц.
Как же мне хочется завернуться в свою старую оболочку, в свое привычное человеческое тело, которое я так хорошо знала, пусть даже оно досталось мне из Магонии и в любую минуту могло отказать. Но его больше не существует. Я переродилась, как самая неудачливая в мире птица-феникс.
Я протягиваю руку, чтобы расстегнуть молнию на одном из чехлов. Здесь множество различных оболочек: мужчины, женщины, дети, старики. Дай выхватывает чехол у меня из рук.
– Смотри не упади в оболочку, – предостерегает он. – Дотронешься – и она сразу на тебя наденется.
Висящая в соседнем чехле оболочка открывает глаза и устремляет на нас взгляд.
Я с криком отступаю назад. На нас смотрит темнокожая девушка с косичками. На вид она не старше меня.
Поежившись, Дай перебрасывает парочку-другую чехлов через руку.
– Они пустые. Это просто рефлексы, – говорит он.
А мы, между прочим, забираем себе добычу с поверженного корабля. Не знаю, кем мы были раньше, но теперь мы уж точно стали пиратами.
Оболочка темнокожей девушки продолжает наблюдать за мной, лежа у Дая на руках.
Мы грузим чехлы на «Амину Пеннарум» вместе с провизией и прочей добычей, какую нам только удалось найти.
Мы с Милектом поем тихую песню, чтобы освободить оставшийся парус. Осы спиралью улетают вверх. Светает. Под нами океан, белые гребешки волн и корабль Дыхания, который стремительно несется вниз.
Как мне сказали, он распадется на части. В морях и океанах плавает множество обломков магонских кораблей. Они едва заметны или вовсе скрыты от человеческих глаз.
Думаю, натолкнувшись на следы крушения магонских кораблей, дайверы не заметят в них ничего странного. Они примут их останки за обломки обычных кораблей, которыми и так усыпано все морское дно.
– На этом и покончим, – говорит Заль едва слышно, обращаясь ко мне одной. Помимо гнева в ее голосе звучит что-то еще. – Кару улетел. Что сделано, то сделано. Я прощаю тебя. Если он и правда предал меня, значит, он мне не принадлежит. – Ей тяжело дается этот разговор. – Но больше ты меня не ослушаешься. Договорились? Этот раз был последним.
Из-за скорби мои мысли затуманены, в сознании произошел разлом.
– С ложью тоже покончено, – продолжает Заль. – Ты и я – вместе мы выступим против Маганветара. Заправив мне за ухо прядь волос, она ласково шепчет: – Еще не родился ребенок, который был бы таким желанным, как ты.
Ее признание не вызывает у меня никаких чувств. Внутри я умерла.
– Здесь тебя любят, Аза, – говорит она с улыбкой. – Очень любят.
Любят. Я не могу найти утешения в любви Заль. Но я снова на борту «Амины Пеннарум».
Джейсона убили по приказу Маганветара.
Я выхожу на тропу войны.
