Глава 32. Признание убийцы

Ольга вышла из конторы. Над головой звездной сетью растянулось сиреневое небо, с него смотрела луна. Дневная пыль успела осесть, и Ольга с облегчением вдохнула вечерний воздух.

Глупо так много работать. Зато на дополнительные деньги она сможет съездить в Париж. Нет, правильнее заказать памятник на Наташину могилу и отправиться наконец в родной город навестить маму. После развода с Сергеем Ольга ни разу туда не ездила, потому что опасалась ненароком встретить его или общих друзей. Вопросы, кривотолки, голодное любопытство, которыми всегда отличаются журналисты, – Ольга мучительно боялась всего этого. И вдруг ей стало все равно. В памяти возник Сергей, и сердце не дрогнуло. Ольга осознала, что боль от измены мужа прошла. И любви не стало. Только усталость в душе.

Она спохватилась, что не вызвала такси. Вот уж точно заработалась! Так, открыть сумочку, достать телефон…

– Задерживаетесь, Ольга Николаевна, – услышала она глухой голос и не узнала его.

Сердце панически екнуло, Ольга вскинула глаза и увидела нависшую над ней фигуру Миши:

– Миша? Ты? – Горло болезненно сжалось.

– Я, – слово упало ледышкой, парень помолчал немного и хрипло заговорил: – Испугались? Неужели? А я готов был снять шляпу, – и он, дурачась, поднес к голове руку, ухватил пальцами поля невидимой шляпы и стал рисовать перед собой круги, сложившись углом.

– Миша, вы о чем? – растерялась Ольга.

– Убить меня хотела, – выпрямившись, произнес он утвердительно. – Молодец. И ведь как тонко, по-женски – ядом. Убийца! – слово прозвучало почему-то почти что нежно. – Екатерина Медичи… Нет, госпожа Тофана… Прекрасная преступница! Как изысканно: отравленное суши. Это не квас и не водка. Из нас вышла бы клевая пара, зря ты мне не призналась в своих наклонностях. Хотя нет, ты на меня всегда смотрела как на малолетку. А я не такой уж зеленый, я тоже многое могу.

– Миша, вы о чем? – жалко повторила Ольга.

– А ты не понимаешь? – Миша схватил ее за руку, она ощутила холод, идущий от его ладони, и поняла, что речь идет об убийствах.

– Миша, это ты… Осокина?

– Знаете, да? – с он любопытством уставился на Ольгу. – Откуда?

– Догадалась, – тихо сказала Ольга, все больше холодея от его сжимающей ее руку огромной ладони. – Я видела копию карточки со ставкой Осокина.

– Да? – удивился Миша. – Значит, этот придурок – Слава, кажется – не врал про копию? Надо было его обыскать… Нет, не успел бы. Толпа быстро разбежалась. А ведь все было, как по нотам… Игра. Мяч мне – я отвечаю, опять мне – ловкий ответ. И проиграл.

– А как… Костю? – спросила Ольга, чувствуя, как все дрожит внутри.

– Как? Четко! Не ядом, конечно, а проще. Быстро. Чик, – и он, сведя кулаки вместе, рывком развел их. – Я все продумал, все учел. Когда понял, что дебильная ставка сыграла, позвонил Косте, поздравил и попросил, чтобы он пришел на час раньше открытия конторы. Якобы для того, чтобы он мог без посторонних спокойно пересчитать деньги. Для безопасности, – Миша усмехнулся и пояснил: – Чтобы народ не набежал, ведь сумма большая. Пообещал охранника. Для меня было важно развести вас во времени, чтобы вы с Осокиным не столкнулись. Я вызвонил Наташу, заручился ее согласием поменяться сменами. Позвонил вам. Вы разрешили выйти на работу вместо Наташи. А потом я взялся за решение задачки, как убрать Костю и избавиться от трупа.

– Так ты… Осокина до моего прихода? В конторе?..

У нее застучали зубы.

– Где же еще? Не на улице же среди бела дня! – он посмотрел на Ольгу Николаевну так, словно та сморозила глупость, и неожиданно участливо спросил: – Замерзла, да? Это от меня. Мне тоже было холодно. Я ведь в тот день пришел рано и ждал Осокина, стоя в предбаннике, смотрел через стекло. У меня – странно так! – устали ноги, они меня просто не держали, под коленями что-то задергалось, – в безучастно звучащем голосе шевельнулось удивление, – и я сел на пол. Керамические плитки были ледяными. А может, стена рядом. Этот холод до сих пор сидит во мне. Вон и тебе передался. Мне совсем не хотелось убивать. Вот совсем. Но что я мог сделать? Что? Тут был единственный исход – смерть.

– Конечно, всего-навсего хотел схитрить, обмануть, присвоить чужие деньги – и такая фатальная цепь поступков, – не удержалась от едкого замечания Ольга Николаевна.

Миша замолчал, оглядел ее с ног до головы, и, обозлившись, сказал:

– Ага, еще скажи, что я плохой. Урод, неудачник. А Костя Осокин – прекрасный человек, бедная белая овечка. Он поставил семьдесят пять тысяч на коэффициент десять, точно зная, что ставка пройдет. Мне его друг сказал, что матч был договорным. Мы должны были выплатить ему семьсот пятьдесят тысяч! Это порядочно? Это не мошенничество? А я скажу, что это называется залезть в чужой карман. Если рискуешь – рискуй честно. И ведь всегда был такой улыбчивый! С вами особенно… А мечтал надуть нас больше чем на полмиллиона! Симпатяга-парень, одним словом…

– Но он не собирался убивать, – несчастным голосом возразила Ольга, осознавая, что зря спорит с убийцей.

– Я тоже не хотел этого. Не хо-тел! – едва не крикнул Миша и резко перешел на тихий тон: – Если бы я знал, что матч договорной, этого бы не случилось, – он хрипло рассмеялся. – Хотя нет, я Осокина бы сразу придушил.

Я тогда увидел внезапно, как «форд» Осокина въехал на стоянку, как Костя вышел из машины и щелкнул сигналкой. Машина мигнула, и я подумал, что она простилась с хозяином. Я убежал в глубь конторы, стараясь принять равнодушный вид. Но меня колотило. Говорю же, промерз. Осокин был счастливый такой, что-то говорил – я не слышал что, только мотнул головой и побежал закрыть контору. А может, все не так было. Может, я перепутал уже… – и Миша замолчал.

– Осокин сопротивлялся?

– Волнуешься, нервничаешь? – С любопытством посмотрел на нее Миша. – Он ничего не успел понять. Я предложил ему подождать охранника, сказал, что тот будет минут через пять. Включил телевизор. Понятно, что за телепередачей легче скоротать время. Все произошло быстро. Я даже не ожидал, что будет так легко. Засунул его в коробку из-под телевизора, засыпал сверху оставшимся от строителей мусором.

– А если бы Костя пришел не один?

Миша слегка скривился:

– Он самонадеян был, мажор. Все должны были исполнять его желания. Если бы пришли двое или трое, то… Я эти варианты тоже продумал. Я даже решил, куда машину деть.

– Какую машину? – не поняла Ольга.

– Машину Осокина. Его «форд». Представляешь: Осокина нет, а его машина стоит рядом с конторой. Нельзя…

– Ну да, – тупо согласилась Ольга.

– После того как его в коробку уложил и мусором засыпал, стал порядок наводить. Вытащил коробку в предбанник и через стекло увидел тебя с этим охранником. А дверь-то была закрыта на ключ. Подозрительно. Тут я подскочил к двери, открыл замок и назад шагнул. Соображаловка все-таки работала, – он постучал себя согнутым пальцем по лбу. – И тут ты входишь.

– Так ты труп спрятал в коробке? – уточнила Ольга, сомневаясь в реальности происходящего.

– Ага. Теплый еще… Надо было спешить, ты могла войти. – Он, прищурившись, с интересом впился в нее взглядом, словно проверяя ее нервы. – Тело мусором засыпал.

Холодно-то как! У Ольги стучали зубы, ее бил озноб.

– Значит, кроссовка, которую я увидела в коробке…

– Это была нога трупа.

– А крыса…

– Это я придумал, чтобы ты не полезла дальше в коробку. Тогда пришлось бы тебя убить.

– Убить? Меня? Ну да, понятно. И все это время… – в голосе Ольги звучало недоумение.

– Да, – раздражаясь, сказал Миша, – почти до конца смены Осокин лежал в коробке. В конторе. А ведь была подсказка.

– Какая? – спросила Ольга, чувствуя, что у нее на голове шевелятся волосы.

– Мужик-охранник видел, как входил Осокин, потому и сказал, что вдвоем таскать коробки легче…

– Он решил, что Осокин тоже кассир, потому и спросил про второго, – вспомнила разговор Ольга.

– А я тогда напугался, что спалился, аж вспотел, – признался Миша. – Но ты не поняла. Да и он вовремя ушел. И еще ты нашла удавку возле стула – тот кусок кабеля, которым я задушил мажора. Я тебе открытым текстом сказал правду, но ты не поняла.

– Я подумала, ты шутишь, – прошептала Ольга Николаевна. – И как ты вынес труп?

– На себе.

– Просто взял и понес? – удивилась Ольга.

– Непросто. Я труп к себе привязал. Спереди. Ремнями, – и так как Ольга продолжала недоумевающе смотреть на него, он стал объяснять: – Его голова была у меня под подбородком. Привязал плечи к плечам, ну, и дальше… Натянул широкие штаны на нас двоих, накинул куртку на себя, запахнул на нем. Создалось впечатление, что человек один, просто очень здоровый. При моем росте это нормально… Я пошел к железнодорожным путям, подальше, где нет фонарей. Спрыгнул с платформы, расцепил ремни, вытащил ноги трупа из штанов и сбросил его на рельсы, подхватил куртку, опять поднялся на платформу и вернулся в контору. Всего-то десять минут.

– Тебя видели из окна старого дома, – сказала Ольга, вспомнив рассказ крашеной блондинки.

– Да? – удивился Миша. – Вот они, сложности ремесла маньяка. Обязательно найдется какой-нибудь любопытный урод. Там еще собака выла… Я ее подманил и придушил. Добрая псина оказалась, доверчивая…

Дурнота подкатила к горлу, и Ольга вцепилась рукой в фонарь, чтобы не упасть.

– Ты ненавидел Костю… – прошептала Ольга Николаевна.

– Нет, – скривил рот Миша. – Симпатии к нему у меня, естессно, не было. Он богат – я нет, у него девчонка красивая. Воспитание у нас разное: у него мажористое, у меня – спартанское.

– Но ты сам говорил, что спартанское воспитание – это хорошо.

Он схватил ее за плечо и больно сжал.

– Оно хорошо, когда для всех. А когда одни жрут от пуза сникерсы и катаются на дорогих велосипедах, а другие моют облезлый пол и ночью стирают отцу носки, потому что забыли сделать это днем, – это не может быть хорошо, потому что несправедливо.

– Так, может, ты это сделал из-за стремления к справедливости? – в Ольге заговорила журналистская привычка докапываться до сути.

– Нет! – качнул головой Миша. – Это просто несчастный случай. А где такси? – вдруг заинтересовался он. – Не вызвала? Чувствовала, что я рядом? Говорю же, что из нас могла выйти хорошая пара… Давай сядем. Не могу долго стоять… после твоей отравы… или после того дня, как Костю ждал.

Он резко опустился, как упал, на бетонную тумбу под фонарем, потянув ее за руку.

– А почему несчастный случай? – прошептала Ольга.

– Потому что карточка с коэффициентом десять не должна была сыграть. Тут еще сосед свой «уазик» стал предлагать. Хорошая машина, высокая и всего за сто штук. Я и не думал ее покупать, но тут Осокин со своими деньгами и с этой провальной ставкой. Деньги сами приплыли…

– А ставка сыграла, – тихо произнесла Ольга.

Она подняла глаза и увидела, что на четвертом этаже «Локомотива» открыто окно, и точкой светится сигарета. Кто-то, облокотившись на подоконник, наблюдал за ними. И ей стало спокойнее.

А Миша кивнул:

– Сыграла. Мне надо было думать, где взять семьсот пятьдесят тысяч. А тут и думать нечего, потому что негде! Если только своровать. Но и это не вариант, потому что негде воровать. В общем, произошел несчастный случай. У меня не было других вариантов, кроме убийства. Разве только бега? Но это означало остаться без работы. Не вариант. А так все клево складывалось: Костины семьдесят пять, еще семь тысяч пятьсот по карточке, которую я поставил… семьсот пятьдесят рублей, помните? Жалко было, думал ведь, что проиграет… Вот и получилась восемьдесят одна тысяча. Еще мне за угнанный «форд» дали бы деньги – и расчет за «уазика» был бы полный.

– А Наташа?..

– Тоже случайность. Не знаю, как так получилось, – в голосе Миши зазвучало крайнее удивление, – что вместо карточки в семьдесят пять тысяч я уничтожил карточку в семьдесят пять рублей! Тупость какая-то… Глаза затмило. Говорю ж, несчастный случай. И тут уж назад точно было не повернуть…

– Наталья тебе позвонила?

– Да, она спросила, где карточка в семьдесят пять рублей, и спросила про эту. Я сказал, что ошибся и все ей объясню. Но она ж не дурочка. Ее не удалось бы обмануть… так же, как и тебя.

Ольга с удивлением уловила, что Миша говорит ей «ты» с особым удовольствием.

– Миша, ты ждал Наташу около дома?

– Естессно! Я знал ее адрес. Она сама объясняла мне, где живет, когда узнала, что работать будем у вокзала. Рада была, что рядом с домом. У Коробовых хороший двор. Прекрасная сирень, среди кустов – лавочка. Наташа вошла во двор вместе с Гареевым. Я чуть в штаны не наложил. Думал, игра проиграна. Но Наташа что-то Антохе сказала, он остановился, как столб, потом уж назад пошел. Наверно что-то разглядел, не случайно же в обморок свалился… Я Наташу шепоточком окликнул, Наталинкой назвал, как Удав. Она споткнулась, я подхватил ее у самой земли и преподнес ей ветку сирени, попросил показать карточку, из-за которой она звонила. Включил дурака. Она полезла в кармашек, я опять отломил ветку сирени и подал ей. Натаха заулыбалась, но попросила сирень пожалеть. У нее было хорошее настроение. Я пообещал отломить последнюю ветку, ведь только у покойников нечетное количество цветов. Такая получилась шутка. Потянулся за сиренью и зашел ей за спину. Надо было сразу это сделать, когда она падала. Не мог решиться. Потом сказал себе: «Несчастный случай», и все получилось.

Ольга, как наяву, увидела доверчивые глаза Наташи Коробовой, открытую улыбку.

– Кстати, – сказал Миша, – если бы я не увидел Антона, я бы подбросил на место убийства удавку, которую ты нашла в конторе, с твоими отпечатками пальцев.

– У тебя сильно дрожали руки? – спросила Ольга, думая, что у нее вот-вот что-нибудь лопнет внутри.

– Нет, – качнул головой Миша. – Получилось проще, чем с Костей.

– Не было жалко? – ужаснулась Ольга.

– Это было необходимо сделать, – обреченно пояснил Миша. – Говорю же, несчастный случай. Разве у меня был другой вариант? – он помолчал. – Вообще все началось с ерунды, со ставки в две тысячи на коэффициент шесть. Я тогда получил зарплату, и деньги на случай выигрыша ставки у меня были… Карточка проиграла, и две тысячи я положил в карман. Это было здорово.

– Две тысячи? Неужели они стоили того, чтобы хитрить и в конце концов оказаться на этой дороге?

– Это восьмая часть моей зарплаты. Не так уж мало. Я на эти деньги купил хорошие кроссовки. Вы хоть представляете, сколько надо всего для нормальной жизни здорового, крепкого парня, такого, как я? Да во мне клеток больше, чем в вас, раза в три! И каждая просит есть! А знаете, каким должно быть питание спортсмена? Я могу подробно расписать, сколько белков, жиров, калорий. Я всю жизнь голодный!

– Но не воровать же!

– Ага, пожалейте контору: две тысячи недополучила! Я им семьсот пятьдесят тысяч спас! – и он замолчал, как захлебнулся, потом нехотя продолжил: – То, что я на этой дороге, случайность. Кто честный? Одни выживают, другие наживаются. Дима-врач, знаете, как лечит своих пациентов? Как в сказке о Незнайке доктор Медуница. Медом помажет больное место, а денег берет, словно золотом покрыл. Это называется «апи-терапия» – лечение медом и пчелиным ядом. От бабки-знахарки больше толку, чем от врача Димыча. Все мошенники. А со мной произошел несчастный случай. Хотя многое складывалось удачно. Все шло в ворота, в одну лунку. Даже передача о маньяках. Словно подсказка сверху, урок. Интересная шла игра.

– Игра? – это привычное слово поразило Ольгу своей неуместностью.

– Именно игра. Я вечером узнал, что ставка сыграла, и стал думать, как быть. Семисот пятидесяти тысяч, чтобы выплатить Осокину, у меня не было…

– А тебе иногда приходилось выплачивать свои деньги? – поинтересовалась Ольга, вспомнив, как Тоня предупреждала ее относительно кассира.

– Несколько раз. Но это были подъемные суммы, – с готовностью отозвался Миша.

– Я поняла, что ты сделал шаблон карточки, – кивнула Ольга.

– Да, этот шаблон у меня на флешке. Если ставка провальная…

– Тогда ты делаешь фальшивку для игрока и настоящую с маленькой суммой – для конторы.

– Ага. Между прочим, это риск, – сказал сердито Миша.

– Для кого?

– Для всех, – ответил он серьезно и замолчал.

– Ты сказал, это игра. Почему? Выплатить выигрыш Осокину у тебя денег не было…

– Да. А семьдесят пять тыщ он не взял бы. Завозмущался бы. Он уже приготовился комнату покупать, чтобы жить там со своей Кристиной. Он сам мне сказал, спрашивал газету «Из рук в руки». Мне никаких денег отдавать не хотелось. Разве это правильно, что у кого-то есть большие деньги на ставки, а у кого-то даже на скромную жизнь нет. На машину типа «уазика»?

– Надо зарабатывать, – пожала плечами Ольга.

– Грузчиком, как Зураб, – скривился Миша. – На лечение грыжи не заработаешь. Да и ты бы меня тотчас уволила, если бы узнали о фальшивых ставках. Разве не так?

– Так, – подтвердила Ольга.

Интересно, почему он ей все рассказывает? Сколько исповедей слышала Ольга за свою журналистскую жизнь! Она знала, что больше всего люди любят рассказывать о себе. Так и Миша хочет поделиться. Высказаться.

– Я вот думаю, почему у других получается, а у меня нет? Сколько нераскрытых преступлений? Море! А то, что сделал я, стало известно. Несчастный случай. Может, это заразно? По наследству передается? Моя мать погибла из-за несчастного случая, и у меня та же судьба.

Миша, скрипнув зубами, вдруг сложился пополам и стал клониться набок. Его голова легла Ольге на колени, и она от неожиданности стала дергать его за плечо, испуганно повторяя:

– Миша, что с тобой? Что случилось?

– Больно, – услышала она сдавленный всхлип.

Растерянно дотронулась до его жестких прямых волос. Ольга жалостливо провела по ним легкой ладонью и почувствовала, как задрожали его плечи. Он схватил ее ладонь и прижался к ней лицом. Оно было мокрым.

– Ты плачешь?

– Не было тогда несчастного случая… когда мама погибла. Тот мужик просто сунул взятку следаку и оказался невиновным. Ненавижу богатых, передушил бы всех. Всех! Но сам хочу иметь много денег. Так бывает?

– Если у тебя так, значит, бывает, – устало произнесла Ольга.

– Много-много денег, как пыли, чтобы у меня все были в кулаке.

– Но семьдесят пять тысяч – совсем немного, – грустно сказала Ольга.

– Для начала – нормально, – тихим голосом возразил Миша.

«Он болен, он действительно болен, – подумала Ольга. – Миша – убийца, и глупо его жалеть. Но мне его жалко!»

Она уловила какое-то движение справа и обернулась. Из темноты возникла фигура Каратаева. Тот стоял, немного склонив голову набок, и, даже не видя его глаз, Ольга чувствовала его взгляд. Потом она заметила в сгустившейся тьме других безмолвных мужчин и представила, как нелепо выглядит со стороны: сидит на бетоне в желтом свете фонаря, а у нее на коленях плачет огромный парень.

Она подняла руку и отчетливо качнула головой. Потом наклонилась и коснулась губами макушки Миши, утопила в его жестких волосах пальцы, словно расчесывая, и громко, чтобы ее услышали приготовившиеся к броску люди, сказала:

– Миша, ты болен. Ты очень болен. Ты отравлен, тебе больно и плохо. Ты устал. Но даже вулкан затихает, пыльная буря смиряется, на море приходит штиль. Ты безумно виноват. Ты даже не осознаешь насколько. Тебе надо не только отдохнуть, но и разобраться со своей виной. Вставай, пойдем…

Он замотал головой, как упрямый ребенок.

– Пойдем, – мягко повторила Ольга. – Пойдем же… Нам надо в милицию и в больницу. Тебе помочь подняться?

– Я сам, – по-детски сказал Миша.

Они поднялись, и теперь уже Ольга взяла его за руку.

– Я не дойду, – жалобно проговорил Миша. – Я сегодня несколько раз умирал. Вроде умру, потом очнусь и удивляюсь, что еще жив… И поднимаюсь. Потом снова. Может быть, я бессмертный?

– А говоришь, не дойдешь, – устало сказала Ольга. – Тут недалеко. Милицейская машина рядом. И следователь вот стоит, – Миша было остановился, но она потянула его за руку. – Я с тобой. Кто здесь боится?

Они подошли к Каратаеву, который безмолвно наблюдал за каждым их шагом.

– Вот и мы. Нам нужен врач, – сказала Ольга Николаевна. Так мамы говорят о своих детях.

– Конечно, – кивнул пораженный следователь.

Вопреки ожиданиям Каратаева, Михаил поднялся в милицейскую машину, не оказав сопротивления. Ольга попыталась последовать за ним, но человек в камуфляже преградил ей дорогу.

– Спасибо вам, – сказал Каратаев, пожимая Ольге руку. – Дальше нельзя. Опасно.

– А наедине с Мишей было не опасно? – слабо возмутилась Ольга.

– Было смертельно опасно, – серьезно сказал Каратаев. – Вы мужественный человек. И проделали высококлассную работу, – он помолчал и добавил: – как сапер.

– Но я обещала Мише, – сделала еще одну попытку Ольга.

– Он поймет, – сказал Каратаев. – Михаил не дурак. Я пришлю машину, чтобы отвезти вас домой.

– Не надо, – коротко отказалась Ольга и поинтересовалась: – А как вы догадались сюда приехать?

Каратаев улыбнулся:

– Позвонили из охраны комплекса. Я ожидал, что Миша здесь появится, и попросил не спускать глаз с вашей конторы.

Наблюдая, как отъезжает милицейская машина, Ольга Николаевна вызвала такси. Нет, Каратаев не прав: в отличие от сапера, она спасала себя. С того самого момента, как Ольга услышала голос Миши, она ежесекундно ждала, что его большие руки вот-вот сомкнутся на ее шее.

Ведь Миша сам признался в убийстве двоих людей. Двоих! Но ведь убито больше. Кто убил остальных?

Перед ней остановилась машина с шашечками на боку.

– Ольга Николаевна, как вы поздно! – воскликнул водитель, и женщина узнала в нем клиента своей конторы Голенко по прозвищу Бомбила. – Так долго были люди?

– Случайно вышло, – ответила Ольга, усаживаясь на заднее сиденье.

– Я вас мигом домчу! – радостно уверил водитель, повернув ключ зажигания. – А я сегодня Автоюриста встретил. Говорит, Дима-доктор взял кредит в семьсот тысяч на развитие бизнеса и все спустил! Вот дурак!

Машина остановилась.

– Как и обещал – быстро, – с гордостью произнес Голенко. – Нашли убийцу Натахи?

– Нашли.

– Его надо на стул электрический. Может, проводить вас? – Бомбила вышел из машины. – Кто знает, вдруг не того поймали? Или есть еще такой же псих?

– Не надо меня провожать! – Ольга испуганно выставила перед собой руки, словно защищаясь. – За мной с балкона наблюдают, – схитрила она.

– Ну, если наблюдают, тогда вы в безопасности, – чуть насмешливо произнес Голенко, вновь открывая машину. – Только зря вы меня боитесь.