Глава 31. Отравление

Кристина осторожно открыла дверь своей квартиры и, не переступая порога, окинула изучающим взглядом прихожую. Все на местах, все так, как было до ее ухода. Она вздохнула с облегчением и торопливо скользнула внутрь, закрыв для безопасности дверь на щеколду. Сбросила с ног кроссовки, стянула носки и с радостью ощутила голыми ступнями прохладу родного пола. Посмотрела на себя в большое зеркало. Какая она смешная в соломенной шляпке! Все-таки надо было намазать губы блеском. Хотя зачем? Все равно Кости нет рядом. Кристина аккуратно повесила шляпу на вешалку и положила сумочку на тумбочку перед зеркалом.

Хорошо дома. И чего она боялась? Дом – это лучшее, что есть у человека, если не считать любви.

Над головой прожужжала муха, и Кристина, вскинув голову, удивилась:

– Откуда ты взялась? – спросила она непроницаемо серое, как подсолнечное семечко, насекомое. – Тебя же не было. Следом за мной залетела, да? Ах ты, муха-цокотуха! Подожди, сейчас вылетишь в окно… я вот его открою. Духота-то какая, дышать нечем…

Морщась от тяжелого запаха, Кристина вошла в гостиную, следя глазами за надоедливо жужжащей мухой.

– Я не понял… Тина… ты дома, что… не ночевала? – услышала девушка откуда-то снизу глухой голос и, панически покосившись в ту сторону, застыла на месте. На ковре за журнальным столиком во весь рост вытянулся на спине Миша. Он был одет и обут, как на улице, только шнурки на кроссовках были развязаны, а ветровка расстегнута. Повернув голову, покоившуюся на сцепленных в замок руках, он вприщур смотрел на девушку.

Зря она расслабилась и успокоилась. Нет для нее безопасного места. Хотя чего она боится? Миша ей ничего плохого не сделал, напротив, он ее спас. Конечно, он не без странностей, но разве есть совсем простые люди?

Тем не менее девушка решила правду не говорить, подозревая, что Мише она не понравится.

– Да, я была у подруги, – забормотала она. – У однокурсницы. Зашла к ней попросить, чтобы она получила за меня стипендию.

Кристина растерянно замолчала, услышав в своих словах явную фальшь, но, к ее удивлению, Миша этого не заметил.

– Стипендия – это хорошо… – промолвил он с видимым трудом и вновь уставился в потолок.

– Что с тобой? – спросила Кристина, удивляясь его пассивности. – Может, тебе лучше лечь на диван?

– На диване… он короткий.

Юноша говорил странно, он то проглатывал слова, то словно выплевывал их.

Девушка, подойдя ближе, заметила, что лицо его стало желтовато-бледным, щеки впали, а нос заострился. Он тяжело дышал.

– Миша, ты заболел? – тихо спросила она, опускаясь рядом на колени.

– Отравили… меня, – жалобно произнес Миша, поморщившись, и девушка заметила на его деснах темную кайму.

– Как отравили? – поразилась девушка. – Кто?

– Мать Наташи… Скучно одной подыхать, она меня… за компанию… Нет, не она. Чтобы яд где-то взять, надо двигаться. Это начальница… Принесла отравленную еду…

– Надо врача, «скорую»! – вскочила на ноги Кристина.

– Не надо… Отлежусь. Уже лучше… Не так болит. Но болит… Я вовремя спохватился.

– Но зачем она тебя отравила?

– Не знаю, – слабо произнес Миша. – Мне плохо думается… все путается. Я еле до тебя дошел… как пьяный… Понял: ей надоело тратиться на чужую больную.

– Так она убила и Наташу! – догадалась Кристина. – И Костя пропал из-за нее!

Муха села Мише на лицо, и юноша с отвращением дернулся.

– Нет, Наташу и… и… убила не она. Я знаю кто, – равнодушно сказал он. – Вот не думал, что рядом есть еще убийца… Как меня эта тварь достала… Жужжит, жужжит, ползает… Раздавил бы… не могу… Муха по полю пошла, муха денежку нашла…

– Сейчас я распахну окно, и муха улетит!

Кристина бросилась к окну и щелкнула шпингалетом. Хлынувший в комнату свежий воздух быстро вытеснил духоту. Муха, сделав несколько кругов под потолком, тяжело вылетела на волю.

Миша сухо засмеялся, как закашлялся:

– Я сам, как муха, да? Летал… И раз…давили… В пыли… Отвратительный, да? Да… Вижу, что противно… – он прикрыл глаза и жалко произнес: – Мне нужно молоко. Оно помогает.

– Есть молоко! – радостно встрепенулась Кристина. – Ты же мне и покупал!

И она устремилась на кухню, не услышав, как он обессилено сказал ей в спину:

– Я его уже…

На кухонном столе валялся смятый пакет из-под молока, рядом белели капли. Расстроенная Кристина выбросила пакет в ведро и вернулась в гостиную.

– Нет молока, – виновато сказала она.

Миша зашевелился, перекатился на бок и с трудом вытащил из кармана ветровки портмоне.

– Возьми пятисотку и купи молока. Четыре пакета. Донесешь?

– Донесу. Я сейчас… – но она осталась стоять.

Оставшись лежать на боку, Миша подтянул к животу ноги и поднял на девушку больные глаза:

– Не бойся… Никто не тронет, – сказал он тихо, сглотнув слюну. – Некому… – и не то скомандовал, не то попросил: – Иди…

Кристина подняла портмоне и, вынув купюру, послушно вернула бумажник на место.

Выскочив из подъезда, девушка достала визитку и стала нажимать кнопочки телефона.

– Тарас Петрович, здравствуйте, – встревожено закричала она в трубку. – Во-первых, спасибо вам.

Она почти бежала в магазин.

– Кристина? Ты где? – услышала девушка беспокойный голос Каратаева.

– Я около своего дома. Нет, около магазина. Я хочу сказать – это важно! – ко мне пришел Миша…

– Какой Миша? Мохов?

– Не знаю. Я не знаю его фамилию… Он из букмекерской конторы. Ну, вы спрашивали еще про «Счастливое пари»… Он работает там кассиром. Представляете, Мишу пыталась отравить его начальница! Может, она и Костю… – девушка замолчала.

– Так ты с Моховым знакома? И где он сейчас?

– У меня дома. Я пошла за молоком для него. Он отравлен…

– Я сейчас подъеду, – пообещал Тарас Петрович. – Без меня не возвращайся к Михаилу.

– Ему плохо… – попыталась возразить Кристина.

– Я сказал, ждите. Я еду, – оборвал ее следователь.

Кристина стояла у дома, близкая к истерике. Руки оттягивали пакеты с молоком. Может, следователь чего-то не понял? И девушка устремилась к подъезду.

Но подъехала милицейская машина, и оттуда выскочили люди в камуфляжной одежде и с оружием.

Они вошли в квартиру, но Миши не было. Лишь едва заметные пятна на ковре говорили о том, что Кристине это не померещилось.

Девушка подняла глаза на следователя и страдальчески сказала:

– Он же умирал. Сказал, что отравлен. Что начальница отравила. Или Миша меня обманул? Зачем?

– Он действительно отравлен, – кивнул Каратаев. – Сулемой. Просто организм у Михаила Мохова очень сильный. И чутье звериное.