Два дня прошли в поисках новых зацепок. Оперативники продолжали наблюдение за женщинами-приемщицами. Гуров и Крячко разрабатывали версии возникновения утечки информации по заказчикам. От пострадавших от взломщика Володи они получили списки, которые включали в себя фамилии тех, кто был уволен с фирмы, добровольно или принудительно, за последние два года.

Крячко достался список тех, кто когда-то работал у Куклина, Луганского, Сунгурова и Игонина. Он собирался лично встретиться с каждым и попытаться определить их отношение к прежним работодателям.

Гуров же отправился на завод, чтобы выяснить, как у них обстоят дела с уволенными. Со своей просьбой он обратился к заместителю генерального директора Морозову. Выслушав просьбу, тот несколько минут не мог прийти в себя, не веря, что Гуров собирается штудировать списки уволившихся с завода за столь долгий срок.

– Вы хоть понимаете, что на таком крупном предприятии, как наше, текучка кадров просто зашкаливает? – попытался вразумить его Морозов. – Сотрудники отдела кадров только составлять подобный список неделю будут.

– Значит, подожду неделю, – невозмутимо проговорил Лев. – Ваше дело – дать отмашку.

– Как вам будет угодно. Только не говорите потом, что я вас не предупреждал, – сдался Морозов. – Пройдите в северное крыло, там вас будет ждать Алина. Выделю ее в ваше распоряжение, в конце концов, администрация нашего завода тоже заинтересована в поимке грабителя. Не хватало еще, чтобы о заводе дурная слава пошла.

Гуров не стал дослушивать Морозова. Его обеспокоенность сохранением доброго имени предприятия Льва ничуть не трогала, а вот то, что из-за действий грабителя один человек лишился жизни, а другой – работы, равнодушным оставить не могло.

Напрасно Морозов пугал Гурова долгими сроками. Алина, стажер кадрового отдела, оказалась девушкой смышленой и расторопной. Колдуя над базой данных, она со знанием дела озвучивала производимые манипуляции.

– Сейчас выставим нужные даты, потом установим дополнительные фильтры и удалим те параметры, которые нас не интересуют. Остальное за нас сделает программа. За какой срок собираем сведения?

– Давайте поставим максимальный срок. Двухгодичная давность подойдет, – ответил Гуров.

– Фильтруем всех уволившихся или какие-то должности исключаем? – Алинины пальцы порхали по клавиатуре.

– А какие есть варианты?

– О, вариантов много. Менеджеры среднего звена, разнорабочие, административное звено, сезонные рабочие, – начала перечислять Алина.

– Сделаем так, – подумав, предложил Гуров. – Сначала отфильтруем всех, распечатаем список, а уж потом исключим кого нужно.

Так они и сделали. Первый список оказался длиннющий. На печать вышло ни много ни мало восемь листов убористого шрифта. Посовещавшись, сделали еще три отдельных списка. В один вошли сотрудники, работающие непосредственно в отделе сборки, в другой – сотрудники отдела сбыта и в третий – разнорабочие. В итоге на руках у Гурова оказалась увесистая стопка, испещренная данными по бывшим сотрудникам.

– Да, нехило! – выдохнула Алина. – И вы всех их будете проверять? Лично?

– Видимо, придется, – вздохнул Гуров.

Энтузиазма у него поубавилось. Такую кипу работы за короткий срок не под силу выполнить целому отделу кадровиков, не то что в одиночку.

– Просто невероятно, как много людей посчитали недостаточно хорошей работу на таком преуспевающем предприятии, – задумчиво проговорил он.

– Ничего удивительного. Все хотят жить богато, – заметила Алина. – Я вот тоже не собираюсь здесь надолго задерживаться.

– Живете по принципу: рыба ищет где глубже, а человек – где лучше?

– Все так делают.

– Зачем тогда вообще сюда устраиваться, если что-то не нравится? – задал Гуров резонный вопрос. – Не проще ли сразу найти то, что будет тебя устраивать?

– Это вы обо мне или о людях в целом?

– В целом.

– Хотите честно? – понизив голос, чтобы никто не смог подслушать, спросила вдруг Алина.

– Было бы неплохо. – Лев тоже невольно перешел на шепот.

– Все эти люди уволились потому, что им не дали то, что обещали. Тут в отделе кадров политика такая. Сначала наобещают золотые горы, а как до дела доходит, так оказывается, что и половины обещанного работнику не светит.

– Вы о зарплате? – уточнил Гуров.

– О ней в первую очередь, но дело не только в этом. Знаете, я тут на стажировке уже шесть месяцев. Шесть! А когда пришла, мне обещали уже через два месяца на полный оклад перевести. Разница между стажировочной зарплатой и окладом чуть ли не в три раза. В меньшую сторону, разумеется, – объявила Алина. – Пашу я за троих, а зарплату получаю – кот наплакал. Я-то понятно почему здесь остаюсь. Мне хотя бы год стажа наработать, чтобы на другую работу устроиться. Вот дождусь декабря и уйду. Уже и место присматриваю. Уверена: все эти бедолаги по той же причине слиняли. И правильно сделали.

– Это же настоящая афера получается, – заметил Гуров. – На бумаге одни оклады, а в расчетном листе другие?

– Никакая это не афера. В плане законности тут все чисто, не подкопаешься, иначе недовольные работники по судам бы администрацию затаскали. Тут система хитрая, и понять ее получается только тогда, когда ты уже в штате, и у тебя есть два пути: либо уволиться, либо довольствоваться тем, что платят, – ответила Алина.

– И какую же законную причину выдвинули в вашем случае? – поинтересовался Лев.

– Все очень просто. Приказом по заводу провели сокращение штата. Производственная необходимость. Убрали одну единицу из кадрового отдела и заменили ее подменным сотрудником. А на подмене платят даже меньше, чем стажеру. Естественно, я от такой перспективы не в восторге, вот и остаюсь стажером, – пояснила Алина.

– Вы уверены, что с другими сотрудниками дело обстоит так же, как с вами? – спросил Гуров, не до конца понимая, как заводской администрации удается проворачивать махинацию подобного масштаба.

– Я же вам говорю: полгода в отделе кадров стажируюсь, такого тут насмотрелась. Увольняться-то они тоже через нас вынуждены, и не было еще такого случая, чтобы кто-то другую причину увольнения озвучивал. Например, два дня назад из сборочного цеха мужчина приходил и горло драл до посинения. Вы, кричит, барыги, вруны и преступники. Обещали, что я до тридцати тысяч на сборке зашибать буду, а на деле даже треть от этой суммы не выплачиваете. Куда остальные денежки уходят?

– Ответ получил?

– Получил, только пользы от этого никакой. Главный бухгалтер нам, кадровикам, четкую схему начисления заработной платы предоставила, чтобы мы могли аргументированно доказать, кто здесь дурак, а кто из высшей математической лиги, – усмехнулась Алина. – Хотите взглянуть на схему?

– С превеликим интересом, – кивнул Гуров.

Алина порылась в ящике рабочего стола, выудила лист, испещренный записями, и, сделав копию, протянула ее полковнику, заметив при этом:

– Боюсь, меня за этот разговор по головке не погладят. Да плевать. Надоело прогибаться и притворяться, будто я ничего не понимаю. Подло они с рабочими поступают, вот что я вам скажу. И пусть меня уволят, я все равно отдам вам эту схему. Быть может, вам эта информация поможет на вора выйти. Хотя, если честно, я считаю, что он не так уж и не прав.

– С какой стати? – не понял Гуров.

– А пусть не наживаются на простых работниках. Думаете, в тех фирмах, которые он ограбил, по-другому к сотрудникам относятся? Все эти новоиспеченные бизнесмены только о своем кошельке пекутся, а до рабочих им дела нет, – с вызовом проговорила Алина.

– И что же, грабить их идти? – не согласился Лев.

– Кое-кого можно и ограбить, большого греха не будет, – засмеялась Алина и перевела разговор на другую тему: – Я вам еще нужна? Если нет, пойду работать. Начальница моя наверняка уже рвет и мечет. Полдня без меня обходиться приходится, а самой работать, знаете ли, не сладко.

Гуров распрощался с Алиной и поехал в Главк. Нужно было систематизировать полученные сведения, а заодно поразмышлять над новой информацией, касающейся зарплаты уволившихся сотрудников.

К концу вторых суток Гурова вызвал на ковер генерал Орлов.

– Наблюдение с сотрудниц отдела розничной торговли снято, – заявил он, как только Гуров переступил порог кабинета. – Я решил, что смысла в нем больше нет. Обе женщины не проявили никакого беспокойства по поводу проводимого расследования. С подозрительными элементами не встречались, сбегать не собирались и вообще вели себя абсолютно спокойно, продолжая выполнять привычные обязанности как на работе, так и в быту.

К моменту вызова генерала Гуров успел обработать три четверти списков, полученных от Алины, и решил поделиться с ним своими соображениями.

– Я почти уверен, что грабителя нужно искать среди уволившихся с завода, – сказал он.

– Как-то все это слишком сложно для простого рабочего, – заметил Орлов. – Театральные эффекты, скалолазание, наличие специального оборудования для взлома замков повышенной степени защиты. Одно с другим не вяжется. Если хочешь знать мое мнение, вор действует не один. Быть может, вдохновитель серии ограблений и принадлежит к тем, кто ранее работал на заводе, но вот исполнитель должен быть профессионалом.

– Исключено, – категорически отмел версию генерала Гуров. – Он действует один, и это не только мое внутреннее убеждение. Я говорил, что встречался с вором-«медвежатником» по кличке Пахарь?

– Упоминал.

– Так вот, Пахарь однозначно заявил: искать нужно дилетанта-одиночку. Я склонен доверять его мнению.

– Тогда мы имеем дело с незаурядной личностью, – заметил Орлов. – Все-то он умеет. И базу данных вскрыть, и искусно маскироваться, и замки ему нипочем. Много таких умельцев в твоем списке, Лев Иванович?

– Пока неизвестно, но несколько кандидатур я выделил, – ответил Гуров. – Осталось обработать последний лист, чтобы картина была полной.

– Что собираешься делать потом?

– Попытаюсь получить информацию по заработной плате каждого из них.

– Для чего тебе это? – удивился Орлов. – И как ты собираешься заполучить эту информацию?

– Хочу проверить кое-какую теорию, – неопределенно ответил Гуров. – А в получении сведений по зарплате мне, Петя, понадобится твоя помощь.

– Понятно. Как всегда, на амбразуру за тебя придется бросаться мне, – усмехнулся генерал. – Что ж, разделение труда еще никто не отменял. Пересылай списки, как будут готовы. Обращусь к директору завода с официальным запросом. Надеюсь, дело выгорит и я не буду выглядеть полным кретином.

– Не переживай, Петя, до полного кретинизма не дойдет, – пошутил Гуров и вышел из кабинета.

Вернувшись к себе, он снова принялся за работу. В итоге список лишился устрашающих размеров, но был все еще довольно внушительным. Двадцать четыре кандидата, если говорить точнее. Убрав со стола все лишнее, Гуров разложил полученные листы и молча уставился на них. Прошло минут пять, а он все сидел, в задумчивости глядя на списки, соображая, что делать дальше.

Получить данные по заработной плате его вдохновила горячая речь Алины. Его посетила мысль, что идейный вор решил таким экзотическим способом получить компенсацию недоплаченных руководством завода сумм. Идея странная, но другой пока не было. Чем еще можно объяснить тот факт, что вор не пожелал разбогатеть сразу. Первое же ограбление принесло бы ему столько денег, что с лихвой хватило бы на несколько лет безбедного существования. Однако он этого не сделал. Почему? Да потому, что сам он вором себя не считает, вот почему. Другого объяснения не существует, и если найти человека, чьи реальные заработки отличаются от обещанных точно такими же суммами, что были украдены из взломанных сейфов, то можно получить имя преступника.

Но одно дело – придумать теорию, и совсем другое – воплотить ее в жизнь. На то, чтобы вытребовать нужные сведения, нужно связаться с бухгалтерией. Переслать Орлову списки – дело пяти минут. Дальше все зависит от того, насколько быстро удастся убедить директора завода в необходимости данных действий, и от того, насколько ответственно отнесутся к просьбе начальства сотрудники бухгалтерии. В любом случае раньше чем к завтрашнему полудню нужных данных Гуров не получит. И что же, просто сидеть и ждать? Перспектива не из приятных. Он и так потратил на обработку списков чересчур много времени. Неуверенность в том, правильное ли направление он выбрал, не давала ему покоя ни днем ни ночью. Ему позарез нужно было получить подтверждение тому, что вынужденная пауза в расследовании необходима.

«Нечего сидеть сложа руки, Лев Иванович. Ждать и догонять – наихудшие занятия, и оперативному работнику они уж точно не помощники. Так делай то, что нужно», – мысленно приказал он себе. После чего решительно подкорректировал планы. Списки Орлову он отправит, только вот дожидаться, пока получит от бухгалтеров нужные сведения, не станет. Начать обрабатывать список надо уже сегодня. Адреса есть, машина под рукой. Так чего же ждать? Гуров взглянул на часы – четверть восьмого, для визитов еще не поздно. День будний, рабочий люд как раз возвращается по домам. Взяв в руки список, он помедлил. С кого начать? Пожалуй, для большей эффективности сегодня лучше посетить тех, кто живет поблизости. Можно успеть объехать несколько адресов. Накинув на себя куртку, Лев сунул список в карман и вышел из кабинета.

Первый кандидат жил всего в пяти кварталах от Управления. Многоэтажка состояла всего из одного подъезда. Припарковав машину у подъезда, он поднялся на лифте на шестой этаж. Дверь в нужную квартиру была невзрачная. С момента застройки дома ее не меняли, и она выделялась тем, что была деревянной. Вернее, фанерной, но аккуратно обитой черным дерматином. Такие двери ставили в доперестроечные времена. Впоследствии их заменили цельнометаллическими листами, а уж потом появилось многообразие декоративных отделок и замков повышенной сложности. Дверной звонок был под стать самой двери. Круглая черная коробочка с белым глазком посередине, какие можно было увидеть в каждом доме советской эпохи. «Живут небогато», – сделал вывод Гуров, вдавливая кнопку звонка. Спустя некоторое время защелкали замки. На пороге появилась старушка в выцветшем фланелевом халате. Она вопросительно взглянула на Гурова и спросила:

– Ты ко мне, сынок?

– Здравствуйте, я ищу Осоргина Николая, – громким голосом, каким обычно люди разговаривают с пожилыми людьми, проговорил Лев. – Могу я его увидеть?

– Не кричи, сынок. Со слухом у меня все в порядке, – улыбнулась старушка. – Зрение вот подводит, а слух еще ничего. Говоришь, Колюшку ищешь?

– Да, Осоргин Николай. Он дома?

– Может, дома, а может, и нет. Я ему не родня, доклада не требую.

– Не могли бы вы его позвать? – попросил Гуров, поняв, что впускать его внутрь не собираются.

– Не могу, – односложно ответила старушка, продолжая держать Гурова на пороге.

– Почему? Его нет дома?

– Говорю же, я понятия не имею, дома ли Колюшка. И потом, вам-то какая польза оттого, дома он или нет? Его дом теперь за пятьсот верст от Москвы.

– Так он здесь не живет? – дошло наконец до Гурова.

– Уж год как уехал, – подтвердила старушка. – Как с работы уволился, так и уехал. На родину подался, к родителям.

– Он у вас квартиру снимал? А его дом где находится? Мне в отделе кадров только этот адрес дали.

– Не квартиру, комнату, – поправила старушка. – С женой на пару тут жили. Хорошие люди. По хозяйству мне помогали. И убраться, и в магазин сходить. А Колюшка сладеньким меня баловал. Я хоть и старая, а вкусности всяческие как дите малое люблю. Теперь вот некому меня баловать. После Колюшки так и не нашлось желающих мою халупу со мной делить.

– А вы не в курсе, почему он уволился?

– Начальство ему шибко жадное попалось. Не хотели деньги платить. Он месяц пашет, а они ему гроши за работу отмеряют. Колюшка ведь в столицу на заработки приезжал. Хотели с женой на домик в родном селе накопить. Она в магазин устроилась, тут недалеко. А он на завод. Обещали тыщи платить, а дали гроши, вот он и уехал. И правильно. Чего задарма работать?

– На другое место не пытался устроиться? – спросил Гуров. – В Москве ведь не один завод.

– Да ты никак работенку для Колюшки предлагаешь? Помню, ты про отдел кадров говорил, – оживилась старушка. – Так если у тебя работа стоящая, я ему позвоню, он мигом примчится. И мне хорошо. Снова вместе жить станем.

– К сожалению, работы у меня для него нет, – вынужден был прервать радужные мечты старушки Лев. – Мне нужно с ним только поговорить. Не могли бы вы дать мне его номер телефона? Где он сейчас живет?

– Номер дам, Колюшка не возбранял. А живет он под Арзамасом, названия деревушки не помню. Да и зачем мне? Гостевать я к ним не собираюсь, – печально пошутила старушка. – Мы же не родня. Жди здесь, сейчас принесу тебе номер, – добавила она и исчезла за дверью.

Не прошло и двух минут, как дверные замки снова загремели. На этот раз старушка выходить не стала. В образовавшуюся щель протянула листок с нацарапанными на нем цифрами, после чего, попрощавшись, снова захлопнула дверь. Гуров аккуратно сложил листок, сунул в карман и спустился во двор. Первый блин оказался комом. Из кандидатов на роль вора-виртуоза он Осоргина вычеркивать пока не стал. Нужно было пробить по номеру телефона, в какой деревне тот живет, и проверить его алиби. Вдруг он вернулся в Москву, только старушка об этом не знает?

Следующий адрес Гурова тоже не порадовал. В квартире больше года проживали новые жильцы. Оказалось, что прежние хозяева подались в Астрахань. Получили там квартиру в наследство и выехали всем семейством. Точного адреса прежних жильцов у новых хозяев не оказалось. Все, что они знали, так это то, что квартира находится где-то в центре Астрахани. Хозяин хвалился, что им досталась шикарная «трешка», пусть и не в столице, но и не в захолустье. Зато работы там хоть отбавляй. И детишек пристроить можно, и для жены дело найдется.

На третьем адресе получился конфуз. Сначала все было хорошо. Дверь Гурову открыла симпатичная девушка. Она приняла его за замерщика, который должен был подойти с минуты на минуту. У девушки был назначен замер на изготовление встроенной мебели или что-то в этом роде. Она буквально втащила Гурова в прихожую и с порога начала объяснять, как и что собирается устроить в своей гардеробной. Ему не сразу удалось сообщить, что к изготовлению мебели он не имеет никакого отношения. Тогда она заявила, что это судьба и они могли бы неплохо провести вечер. Когда же Гуров категорически отказался от предложения, девушка принялась уговаривать его не отказываться от предложения, выставляя напоказ «женские прелести». Пришлось пустить в ход «тяжелую артиллерию»: Лев извлек из кармана удостоверение и официальным тоном потребовал пригласить гражданина Шелудько Станислава Алексеевича. Девушка минуту смотрела на него широко открытыми глазами, а потом выдала: Станислав Алексеевич, ее отец, вот уже три месяца покоится в могиле. Сердечный приступ, добавила она и разрыдалась. Из комнаты выскочила ее мать и принялась костерить Гурова на чем свет стоит. Испытывая чувство неловкости, он попытался принести извинения, но мать девушки это только больше разозлило. Гуров не стал дожидаться, пока его выставят за дверь, и ушел добровольно. Решив, что для одного вечера впечатлений достаточно, он поехал домой.