Глава 11
Визит девушки

Неожиданно пришла Марина. Терпеливо ждала на лестничной площадке, пока Монах доковыляет до двери и, балансируя на одной ноге, справится с замком. Влетела в прихожую радостная, полная светлой энергии, с полными сумками снеди. Поставила сумки на тумбочку, обняла Монаха, защебетала о том, что он прекрасно выглядит, что на дворе прекрасная погода, правда, жарко, что она принесла всяких вкусных вещей, и они сейчас будут пить чай. Монах удерживал ее в объятиях, вдыхал приятный сладкий запах ее духов и волос и с удовольствием слушал ее щебетание. Ему пришло в голову, что, если бы не козел-лихач, они бы не познакомились, и что плата за удовольствие от ее присутствия не столь уж велика. И Добродеева нет, никто не будет путаться под ногами. Он вспомнил, как лежал головой у нее на коленях…

Трогательно поддерживая Монаха за талию, она сопроводила его до дивана, причем он делал вид, что умирает. Усадила, подперла подушками, устроила поудобнее пострадавшую ногу и убежала в кухню.

От таких, как Марина, свет и радость. Монах, улыбаясь во весь рот, прислушивался к звону посуды.

– Где будем перекусывать? У вас или в кухне? – закричала она, появляясь на пороге.

– В кухне. Только я сам, Мариночка, не беспокойтесь.

Марина убежала, а Монах потащился в ванную. Достал из стенного шкафчика свежую рубаху. Стянул футболку, сопя от напряжения, надел рубаху; умылся, скрутил волосы в узел на затылке, расчесал бороду. Рассмотрел себя в зеркало, сделал зверское лицо, потом улыбнулся, потом нахмурился, потом повернулся в профиль… Вздрогнул от голоса Марины издалека:

– У меня все готово! Идите, Олег!

– Иду! – закричал в ответ и радостно запрыгал в кухню.

Это был роскошный стол: всякие вредные для здоровья копчености, паштет, маслины, свежайший хлеб с таким запахом, что прямо слезу вышибает. И звездный коньячок «Арине», очень и очень неплохой.

– Марина, вы чудо! – выдохнул потрясенный Монах, застывая на пороге. – Не ожидал.

– Я подумала, что вас нужно взбодрить. Лежит, думаю, бедный, один, никаких развлечений, кроме компьютера. Леша хоть навещает?

– Навещает. Он рассказал, что вы гуляли чуть не всю ночь…

– Всю ночь? Ну что вы! Мы проводили домой Диану, потом он проводил меня, мы постояли минут пять у моего подъезда и все.

«А где же он болтался чуть не до трех ночи?» – вертелось на языке у Монаха, но из мужской солидарности он промолчал. Лео опять приврал.

– Мне показалось… – пробормотал он.

– Леша звонил мне несколько раз, сказал, что должен написать о деловых женщинах, но как-то не складывается. Диана, кстати, спрашивает, что вы уже узнали, она очень в вас верит. Вы ей понравились.

– Славная девушка. Пока очень мало. Что вы думаете о Леониде?

Она пожала плечами:

– Нормальный человек, улыбчивый, шутил все время. Юмор необычный, написал о себе, как о машине. Мы очень смеялись. Диана говорила, он очень деликатный, ничего себе не позволял. А что вы уже узнали?

Монах смотрел на Марину, раздумывал. В ее глазах светилось любопытство. Он перевел взгляд на тарелки с мясом и рыбой, протянул руку и взял бутылку. Открыл, разлил коньяк, вдохнул и закрыл глаза. Поднял рюмку. Решил, что она заслужила правду, и сказал:

– Леонид был брачным аферистом, Марина. Мне очень жаль.

– Брачным аферистом? – ахнула Марина. – Не может быть!

– У него были проблемы с законом, пришлось уехать на несколько лет.

– Значит, если бы его не убили, он бы ее обокрал? И забрал квартиру?

– Трудно сказать. Может, влюбился, хотел семью…

Марина потрясенно молчала. Потом спросила:

– А кто же его…

Вопрос повис в воздухе, был вполне риторический и ответа не требовал, тем более ответа у Монаха не было.

– За вас, Мариночка! – Монах опрокинул рюмку.

Марина взяла рюмку, отпила. Воскликнула:

– Господи, ну почему ей так не везет? Сплошные удары! Сестра, мать…

– Вы знали ее сестру?

– Никого из семьи я не знала. Мы знакомы всего три года. Кое-что знаю из рассказов Дианы, но она не умеет делиться, все в себе.

– Почему ее сестра покончила с собой?

– Вроде несчастная любовь. Мать и раньше пила, а тут вообще слетела с катушек.

– Сколько ей было?

– У них разница четыре года, Диане было двадцать шесть, сестре двадцать два. Через год примерно уехал Денис, брат, и все вообще стало разваливаться. У матери инсульт, почти два года не вставала. Полтора года назад умерла.

– Денис приезжает домой?

– Диана говорит, ни разу не приезжал. Далеко, дорого. Мать обожала Дениса, он был первенец, на тринадцать лет старше Дианы. На девочек не обращала внимания, как я понимаю. Диана говорит, Денис их воспитывал, был спокойный, надежный, даже в школу на собрания ходил. Работал автомехаником, участвовал в автогонках. Теперь никого не осталось, Диана одна.

– Странно, что брат не приезжает… к себе хоть зовет?

Марина пожала плечами.

– Что Диана рассказывает о сестре?

– Немного. У сестры был сильный характер, она не мирилась с матерью, осуждала ее образ жизни, ее безалаберность, любовников. В двадцать ушла из дома, снимала квартиру. Поступила на иняз, через год бросила. Работала инструктором по йоге, работала в йога-центре. Сестры встречались где-нибудь в парке или в кафе. Ее звали Ия. Она ругала Диану за то, что та живет как в скорлупе, подчиняется капризам матери, позволяет помыкать собой. Диана смотрела на нее снизу вверх, хоть и была старшей. Она всем подчинялась по жизни: брату, сестре, матери, все были сильнее, все знали, как лучше. И всякие странности… – Марина замялась.

– Какие?

– Чувствовать себя уютно в замкнутом мирке, неумение выйти из него. Она плачет по ночам в подушку от одиночества, но ничего не делает, понимаете? Я удивилась, когда она согласилась позвать Леонида на свидание. Она не умеет с людьми, она как птица, которую приручили и потом выпустили из клетки, а она не знает, куда лететь. И люди с ней не умеют…

– А тут прекрасный принц, – сказал Монах.

– Который оказался брачным аферистом, – подхватила Марина. – И тут облом. Жаль, Диана хороший и добрый человек.

– Жаль. К счастью, у нее есть замечательная подруга. Давайте за дружбу, Мариночка!

Они выпили.

– Вы сказали, Диана не умеет с людьми? С кем именно?

– По-разному. Например, сидим мы в кафе, к нам подходят мужчины, шутят, а она сожмется, глаза опустит и молчит. Как дикарка, право слово! Ох, вспомнила! Был еще парень, совсем недолго…

– Недолго – это сколько?

– Пару месяцев. И… тоже ничего. Я их видела в городе. Ничего парень, видный. Спросила у Дианы, а она говорит, познакомились случайно, он историк, преподает в вузе. Я обрадовалась, говорю, поздравляю, что он за человек, а она отвечает, нормальный.

– Как его зовут, не знаете?

Марина покачала головой.

– Он ее бросил?

– Не знаю. Однажды спрашиваю, где Никита… Вспомнила! Его звали Никита. Спрашиваю, а где Никита, а она говорит, не знаю, перестал звонить. Просто исчез.

– Она пыталась его найти?

– Не знаю. Она очень несмелая и обидчивая, ни за что не позвонит первая.

– Когда это было?

Марина задумалась.

– Не очень давно, уже после смерти матери.

– И вы ничего о нем не знаете?

– У него была необыкновенная машина, одна в городе, какая-то забойная марка, всегда толпа стояла. Белая.

– Вы ее видели?

– Диана рассказывала. Я ее потом нашла на городском сайте, совершенно случайно. Красивая машина, белая, громадные фары, вроде ретро… никогда такой не видела.

В разгар пира хлопнула входная дверь, и Добродеев закричал из прихожей:

– Христофорыч, это я! Не пугайся!

Он стремительно пробежал по коридору и как вкопанный встал на пороге кухни. Он был так потрясен, что забыл поздороваться. Марина, казалось, смутилась. Даже Монах выглядел слегка растерянным.

– Привет, Леша, – опомнился он после паузы. – А у нас гости, вот Мариночка пришла навестить…

– Думаю, лежит наш Олег один, скучает! – Марина вскочила, достала из шкафчика чистую тарелку и рюмку. – Садитесь, Леша.

– Я не знал, что ты не один, – обиженно сказал Добродеев.

– Друзья вот не забывают… – Монах кашлянул. – Садись, Леша. Давайте, ребята, выпьем за дружбу!

Добродеев уселся на табурет, лицо у него все еще было обиженное. Монах снова разлил. Они выпили.

– Мальчики, мне пора! – Марина поднялась. – Обещала на работе вернуться через час, а уже… – Она посмотрела на ходики, висевшие над дверью. – Ой! Убегаю!

Она чмокнула в щеку Монаха. Добродеев вскочил и пошел ее провожать. Монах прислушивался к их голосам, бубнению Добродеева и звонкому щебету Марины. Потом хлопнула дверь, и наступила тишина.

– Как это понимать? – спросил Добродеев, вторично появляясь на пороге. – Я не знал, что вы настолько близки.

– Мы не близки. Марина пришла узнать, как движется расследование. Мы говорили о Диане. Она, кстати, расспрашивала о тебе… – Это было откровенное вранье, но Монаху хотелось сделать приятное обиженному журналисту.

– И что ты ей сказал?

– Что ты прекрасный человек и журналист, что мы друзья. Что это не первое дело, которое мы расследуем. Больше не успел…

– Я помешал? – обиженно спросил Добродеев.

– Ты пришел вовремя. Ты мог бы проводить ее…

– Она на машине. И кроме того, я принес посылку от гуру.

– От Венкаты? – удивился Монах. – Не ожидал! И что же это?

– Вот! – Добродеев вытащил из кожаной папки толстый синий конверт с картинкой Будды. – Я еще не открывал. Спешил к тебе… – Тон у него был все еще обиженный.

– Погоди, Леша. Ты отдаешь себе отчет, что это может стать переломным моментом в расследовании? Запомни эту минуту.

Они смотрели друг на друга.

– Давай! – скомандовал Монах.

Добродеев поддел ножом клапан конверта, дернул. В конверте была толстая голубая тетрадь. На титульной странице значилось: «Ия Рудник. Дневник. Моя жизнь». Из конверта выпал небольшой листок бумаги. Монах подобрал его и стал читать вслух:

«Уважаемый господин Добродеев! После Вашего ухода вчера я поговорил с людьми, и оказалось, что в шкафчике Ии остался ее дневник, который сохранялся в нашем архиве. Я совершенно выпустил этот факт из виду. В свое время полиция им не заинтересовалась. Пересылаю эту вещь Вам. Надеюсь на встречу в недалеком будущем. Остаюсь дружески расположенным к Вам, искренне Ваш Венката».

– А ты боялся! – воскликнул Монах. – Высокий стиль, глубоко воспитанный и интеллигентный, и обо мне ни слова. Полный игнор.

– Ты обидел его, – сказал, ухмыляясь, Добродеев, чье настроение мгновенно улучшилось.

– Только не говори, что не возьмешь меня на интервью с великим гуру.

– И не мечтай. Будем читать?

– Давай. – Монах кивнул на бутылку: – Как?

Добродеев кивнул, и Монах разлил коньяк по рюмкам.

…Ия была сильным человеком, сказала Марина. А дневник был девичьим. Восторженное и трепетное описание Венкаты: великий гуру, великий человек, посланец со звезд, из астрала, надежа человечества, душа, переселенная из Лемурии, и всякая эзотерика. Словом, обычная девичья восторженность, из которой следовало лишь одно: любовь была, но не обычная, а вроде любви к богу. Бросаются ли от такой любви с балкона? Вряд ли. Скорее пребывают в состоянии светлого и радостного умиления.

Сначала Добродеев читал все подряд, с выражением, чувствуя себя актером на сцене. Потом перешел на скороговорку и стал пропускать целые куски, лишь пробежав их глазами. До ожидаемой сути добрались лишь в конце.

Короче: да, был парень, встречались. Это продолжалось, судя по датам, около трех недель. Познакомились на сайте знакомств. Сначала переписывались, потом встретились. Зовут Влад, артист, красивый, умный, ник – Вагант. Он был жизнерадостным, веселым и непохожим на придурков вокруг, интересовался йогой, много знал, писал стихи, занимался греблей на каноэ, у них все серьезно, они встречаются каждый день, все время звонят друг дружке, она была на спектакле в Молодежном, он был Ромео, она плакала, это было замечательно…

Последняя запись за пару месяцев до смерти.

– Почему она перестала писать? – спросил Добродеев. – Они расстались?

– Необязательно. Она уволилась из центра и забыла дневник, потому записей больше нет.

– Похоже, была любовь. Венката сказал, она была разочарована, значит, он ее бросил, этот Влад… Бедная девочка! Сколько ей было?

– Двадцать два. После ее гибели мать запила; брат через год бросил их и уехал. Марина говорит, что именно он воспитывал девочек и был им ближе, чем мать. У матери случился инсульт и паралич, Диана ухаживает за ней. Смерть матери, и наша Диана остается одна.

– Брат приезжает?

– Нет. Не совсем понятно… мать, любимая сестра, родные могилы. Марина думает, из-за денег – дорого и далеко. Он даже на похороны не приехал. Другая жизнь, новая семья. Он просто отрезал прошлое.

– Венката уверен, что она не могла покончить с собой. Значит, убийство? – сказал Добродеев.

– Не факт, Леша. Нелепая случайность… не знаю. Нам трудно принять самоубийство близких. А этот Вагант… С какого перепугу ему убивать ее? Брошенных женщин не убивают, а твой Венката намекнул, что парень ее разочаровал, понимай, бросил. Насчет того, что не могла покончить с собой… трудно сказать. Молодые не ценят жизнь, они максималисты, может, действовала под впечатлением минуты, рассталась с ним, переживала и… Нам трудно представить, что произошло, мы ее не знали. И что бы мы с тобой ни придумали, это… растекание мысию по древу без особого смысла.

– Кем?

– Мысию! То есть белкою. Так в оригинале летописи. А потом переделали на созвучное и более понятное «мыслию».

– Не слышал. И что нам дал ее дневник?

– Кое-что. Кроме того, он подкинул мне нехилую идейку…

– В смысле?

– Лео, что такое «вагант»?

– Какой-то странствующий музыкант.

– Верно. Средневековый странствующий музыкант и сочинитель. – Монах смотрел на Добродеева загадочно. – А «бард»?

– То же самое. Почти. И что? Думаешь, совпадение? Я верю в совпадения, – сказал Добродеев.

– В принципе, я тоже. Но! Я их также расцениваю как знак.

– Знак?

– Знак. Предупреждение – осторожно, мины! – Монах поднял указательный палец. – Обрати внимание. Проверь еще раз. Тонкий лед, можно провалиться. Бди.

– Интересная теория. То есть может быть, а может не быть. Понятно. Значит, Ия встречалась с Вагантом и погибла. Диана встречалась с Бардом, и он погиб. Тонкий лед, очень образно. Какая связь, Христофорыч?

Монах пожал плечами.

– Ты обещал поговорить с соседями Леонида.

– Я виделся с его соседкой сегодня утром. Анна Савельевна Топорова, очень приятная дама, вдова, обожает готовить. Мужа нет, а она продолжает готовить. Встретила как родного, угостила пирожками. Регулярно читает «Вечернюю лошадь», даже звонила два раза в редакцию, благодарила за прекрасную статью, а тут я живьем. Дружит с хозяйкой квартиры, Галиной Андреевной Крутовой.

– Что она сказала?

– Помимо охов, ахов, предчувствий, дурных снов до и после, страхов, шорохов и стонов по ночам, она рассказала, что у Леонида в ту ночь кто-то был, вроде мужчина. А он сам лежал на кровати, привязанный за руки шарфом к спинке кровати, в чем мать родила. Что делают, что делают, ироды… в наше время такого не было. Последнее шепотом. Ей Галя рассказала. И красный свет…

– Откуда она знает, что мужчина? Она его видела?

– Она слышала мужские голоса. Когда Леонид открыл дверь, вроде как что-то громко сказал или воскликнул… ну вроде как встречаются старые друзья.

– А потом?

– Все было тихо-мирно, тишина, а около трех утра что-то вроде упало и хлопнула дверь. Она локти себе кусает, что не выглянула в глазок или из окна. Поленилась вставать. Кабы знать, говорит, что смертоубийство! И чуть не плачет, что так лопухнулась. Говорит, они с Галей все обсудили, вывернули наизнанку соседей на предмет кто что видел, что за мужик бывал у Леонида, кроме одного бандюка, хотя Галя говорит, что не бандюк, а наоборот, очень положительный товарищ – Боря Крючков, а то, что его обвинили, что обокрал хозяина, так это чистый поклеп. Галя еще сказала, что Боря ни сном ни духом про Ленькиного мужика и вообще говорит, что брехня, потому что Леня был не такой и нечего дурными языками наводить тень на честного человека. Очень расстроился.

– Все?

– Как на духу.

– Телефончик хозяйки взял?

– Взял. Что дальше, Христофорыч?

– Поговорить с ней надо бы. А сейчас предлагаю подбить бабки. Что мы имеем на данный момент? Весь списочек, Лео.

– Мы имеем на данный момент девушку Диану, ее убитого бойфренда, брачного афериста Леонида, ник Бард, в квартире которого до трех утра находился предположительно мужчина, а перед тем, как он ушел и хлопнула дверь, что-то упало и разбилось. Допускаю, что это была фарфоровая лошадка. Затем, у нас есть ее сестра, предположительно погибшая от несчастной любви к мужчине с ником Вагант, актера по имени Влад, умника и красавца, который ее бросил. Не вижу, каким боком это связано. Если, конечно, ты не думаешь, что Влад и Леонид один и тот же персонаж.

– Я тоже не вижу, но нутром чувствую, что связано. Может и один. Между прочим, у Дианы был парень, уже после смерти матери, то есть около года назад. Кончилось все ничем, они расстались. Подробностей Марина не знает, помнит, что звали его Никита, был он историком и ездил на машине с большими фарами. – Он помолчал, раздумывая. Потом сказал: – Кроме того, она чего-то боится… Лео, а если мы нагрянем к Диане без приглашения? По-дружески свалимся на голову с цветами, с тортом, с шампанским. Как тебе идейка? Хочется взглянуть на антураж «шелковой» художницы. Дома человек раскрывается, заметил?

– Ходит в трусах, в несвежей футболке и чешет бороду.

– Если ты обо мне, то не надо инсинуаций, я в свежей рубашке.

Добродеев хмыкнул.

– Я вообще. Марину позовем?

– Нет, Лео, нам нужно лишить девушку моральной поддержки и заставить ее раскрыться. Надеюсь, она не ходит дома в трусах и несвежей футболке…