Глава 44
Любовница

– Так что все-таки произошло?

Кате этот вопрос за последние шесть часов задавали уже множество раз. Патрульные, оперативники, даже некий босс из министерства – старший прибывшей группы, который не счел нужным представиться. Катя горячо и порывисто рассказывала им всем одно и то же – кто-то проник в номер, напал, «я не видела его лица».

Она разыгрывала максимальную честность. Только кого это убедило? Министерские смотрели на нее словно в микроскоп. Их шеф поинтересовался – так же, как и Крапов когда-то: а что сотрудник Пресс-службы ГУВД области вообще делает в ЭРЕБе? Это место надлежит сейчас же покинуть, вернуться к своим прямым служебным обязанностям.

– Да, да, несомненно, – отвечала Катя, слушая его гнусавые приказы, – но ведь нельзя бросить формальности – на меня совершено нападение. Пока все оформят процессуально, пока опишут, как же я могу уехать и всех подвести?

Она была готова уехать. У нее возникло неотложное дело за пределами города.

Кого-кого, но Аллу Мухину Катин лживый лепет не обманул. Она приехала на кампус, обозрела разгромленный номер, разбитое окно. При министерских она не сказала Кате ни слова.

Но утром, когда все немного поутихло, она задала свой вопрос:

– Я же сказала – кто-то забрался в номер. Напал на меня. Я его не разглядела в темноте. Потом он сбежал, когда начали стучать в дверь.

– Кто же это был, солнце мое?

– Я не знаю.

– Мне администраторша сказала – она слышала крики из номера, голоса – мужской и женский. Оба что-то кричали друг другу. Вы разговаривали с незнакомцем?

– Он был пьян, нес какую-то чепуху.

– Кто это был, Катя? – спросила Мухина, беря ее за руку, сжимая ее руку в своей ладони. – Кто?

– Алла Викторовна, я вам не скажу.

– Так вы платите мне за мое доброе отношение? За наше сотрудничество? За то, что мы вместе прошли такой путь и задержали убийцу?

– Простите, я не могу вам сказать.

– Почему?

– Потому что я не уверена, что мы поймали именно убийцу. Да и вы тоже. А ночное происшествие можно по-разному толковать.

– Мне надо самой догадаться, кто это был?

– Да. Я решила, что мне конец, – призналась Катя. – Я подумала, что вот он – тот, настоящий.

– Пришел за вами, как за другими?

– Да. И он пришел за мной. Только… это совсем другое. – Катя очень осторожно подбирала слова. – Это нечто совсем другое.

– Тогда получается, что мы с вами правильно поступили, вычислив и задержав…

– Нет, я сомневаюсь.

Мухина не отпускала Катину руку.

– Вы и мне не доверяете, солнце мое. А насчет догадок о таинственном пришельце… Самый простой и банальный ход – под личиной верного друга скрывается волк в овечьей шкуре, да? Хищник, что ставит капканы.

Катя даже в мыслях избегала называть имена, словно страшилась, что Мухина подслушает ее мысли. Хотя та, кажется, догадалась уже.

– Мне назвать имя ночного гостя? – спросила Мухина.

– Нет, – быстро оборвала ее Катя. – То есть потом. Сначала мы… Алла Викторовна, надо найти бывшую жену Чеглакова. Если кого и спрашивать о любовнице и тех событиях на базе, то только ее, раз он сам отказывается нам на эти вопросы отвечать.

– Это вас ночной пришелец надоумил? – спросила Мухина. – Почему вопрос любовницы так важен именно сейчас? Вы же выгораживаете нашего космонавта. Смотрите, не ошибитесь в расчетах. Это ведь бывшая жена, а бабы – существа злые. Как знать, что она нам расскажет. Можете веревку на его шее еще туже затянуть такой своей инициативой.

– Нам надо разобраться с этой тайной, – тихо сказала Катя. – Вы что-то знаете о его бывшей жене? Где она сейчас?

– В Москве. Работает. – Мухина наконец-то отпустила Катину руку. – Вышла замуж три года назад. У них родился ребенок.

– Мы можем поехать к ней прямо сейчас?

– Я ей позвоню в семь утра. – Мухина глянула на часы. – Попрошу задержаться дома. Дождаться нас. Мы часов в десять будем в Москве. Только сначала надо привести себя в порядок, а то мы выглядим как два пугала.

– Заедем по дороге на вашу базу, – хмыкнула Катя. – Постучимся, попросим у них каких-нибудь донозологических пилюль. Когда все ресурсы организма исчерпаны, остается…

– Булочка с повидлом, – Алла Викторовна Мухина смотрела на Катю невыразимым взглядом. – У меня дома в холодильнике в заначке. Кстати, вы в курсе, что у вас след поцелуя на шее?

Катя вздрогнула и закрыла шею обеими ладонями.

Она и представить себе не могла, что этот… не Он, а другой все же поцеловал ее.

Когда же это произошло???

В тот миг, когда она отключилась, думая, что умерла?!

Позже, уже дома, у Мухиной в ванной она разглядела себя. А когда они сели в машину, чтобы ехать в Москву, замотала шею шарфом.

Бывшая жена Константина Чеглакова жила рядом со станцией метро «Полежаевская». Катя созерцала новостройку в шестнадцать этажей, во дворе которой они остановились. Весь путь в Москву она спала – ничего не могла с собой поделать, хотелось обсудить с Мухиной так много вещей, но организм и правда, видно, выработал свой ресурс и нуждался в отдыхе.

Они позвонили в домофон, им ответил женский голос, дверь подъезда открылась, и они на лифте поднялись на одиннадцатый этаж.

Так все просто.

Так гладко…

В лифте Мухина сказала, что бывшую жену Чеглакова зовут Александра и теперь у нее другая фамилия – нового мужа.

Александра сама открыла им дверь. Катя разглядывала ее со смешанным чувством, когда она читала их удостоверения и приглашала в квартиру. Заранее предупрежденная по телефону о визите полиции, она, тем не менее, изучала документы весьма дотошно.

Она была моложе Чеглакова лет на десять. Стройная, слегка угловатая, очень современная, очень симпатичная, энергичная, светловолосая. Сразу было видно – это деловая женщина, не бизнесмен, но ученый. И еще бросалось в глаза, что она так и лучится довольством и счастьем, несмотря на тревожные нотки в голосе.

– Полиция ко мне? Что случилось?

Сколько раз задавали этот вопрос – Катя уже устала считать.

– Мы расследуем уголовное дело об убийствах, – терпеливо пояснила Мухина. – Возникла неотложная необходимость побеседовать с вами, Александра Эрнестовна.

– Вы так сказали по телефону. Но что стряслось? Вы позвонили рано утром. Мы с мужем не знали, что думать. Муж не хотел оставлять меня в такой момент, хотел остаться дома. Но я настояла, чтобы он ехал на работу и не беспокоился обо мне.

Ее зеленые глаза светились, когда она говорила «муж», «беспокоится». И к Чеглакову, увы, это не имело уже никакого отношения, вся благодарность и нежность предназначались ее новому избраннику.

У Кати появилось дурное предчувствие насчет этой беседы. Космонавт был вычеркнут из жизни этой счастливой энергичной женщины. Она нашла новый путь, обрела новую семью.

И чувство это лишь усилилось, когда Катя вслед за Мухиной прошла в глубь квартиры – в комнату. В доме царил хаос, как это бывает при недавнем переезде. Везде коробки с вещами, с книгами. Стопки книг на полу.

И среди книг и коробок в центре светлой комнаты стоял детский манеж, в котором прыгал, заливаясь смехом полуторагодовалый карапуз – пухленький, счастливый, обнимающий за шею грустного, покорного судьбе пожилого пса – бассета с длинными ушами. Малыш дергал собаку за уши и хохотал, как серебряный колокольчик, а пес терпел и все норовил облизать крохотное веселое существо в манеже.

Идиллия…

Не бывает идиллий в делах о шести убийствах…

И ребенок, и пес при виде незнакомых взрослых уставились на них, с минуту изучали с глубокомысленным видом. Пес слабо тявкнул – мол, кто такие? Чего надо? А малыш снова засмеялся, тыкая в Катю и Мухину пухлым пальчиком.

– Ого, привет! – поздоровалась Мухина. – Уши братану оторвешь, полегче. У меня внук такой же. А манеж вроде сейчас признан вредной вещью, свободу ограничивает, ставит рамки.

– Иначе они весь дом перевернут. – Бывшая жена Чеглакова махнула рукой. – Мы с мужем работаем. Я не могу сидеть дома сейчас. Мы в одном проекте с ним. Я няню вынуждена приглашать.

– Вы где сейчас работаете?

– Где и раньше – в Институте медико-биологических проблем. Только у меня теперь проекты не с ЭРЕБом, а там, где мой муж работает, на ТМП. – Бывшая жена Чеглакова увидела, что им непонятно. – Модификационная модель тяжелого межпланетного корабля.

– А вы что изучаете, какую область науки? – полюбопытствовала Мухина.

– Я специалист по гравитационной физиологии. Так что случилось? Вы сказали: убийства? Где? В ЭРЕБе?

– Шесть жертв. Ваш муж бывший Константин Чеглаков задержан нами.

– Этого не может быть! Да вы что?

Она уставилась на них.

– Пока мы храним задержание в тайне. Но представляете, что случится, когда сведения о задержании космонавта просочатся в прессу, на телевидение? – Мухина говорила медленно. – Мы пытаемся всеми силами этого избежать.

– Но как это возможно, чтобы Константин был замешан в деле об убийствах?

– Мы пытаемся разобраться. У нас есть сомнения, – вмешалась в беседу Катя. – Поэтому мы и приехали к вам. За помощью.

– Но чем я могу помочь?

– Мы хотим прояснить у вас некоторые обстоятельства, происшедшие на базе.

– Мы развелись, – сказала жена Чеглакова. – С тех пор я не бывала ни на базе, ни в городе. Мы с моим бывшим мужем старались избегать всего, что могло причинить нам обоим дискомфорт. А сейчас у меня другая жизнь, муж, ребенок.

– И все же, помогите нам разобраться с некоторыми вещами, если это возможно, – настойчиво продолжала Катя. – Это дело очень серьезное. Оно ужасное. Но ужаснее всего сделать ошибку, обвинив невиновного человека в том, чего он не совершал. Ваш муж Константин Чеглаков отрицает какую-либо свою вину, и я… и мы… мы тоже в сомнениях. Но там все так сплелось в этом вашем ЭРЕБе. База полна тайн.

– Это же по-прежнему отчасти режимный объект, – сухо сказала жена Чеглакова.

– Мы понимаем, – не отступала Катя. – Но то, что мы хотим прояснить, не связано с профессиональной деятельностью. Это скорее глубоко личное. Это касается частной жизни.

– А что Константин говорит? – спросила его бывшая жена.

– Он отказывается отвечать на эти вопросы.

– Простите, но я не понимаю по-прежнему, чем я могу вам помочь.

– Ему, – сказала Катя. – В первую очередь ему, а не нам.

– Вы в разводе около пяти лет? – спросила Мухина.

– Да, целая вечность. Мы и в браке с ним состояли пять лет.

– А что стало причиной развода?

– Мы так решили. Расстаться.

Она посмотрела на них и указала на диван.

– Садитесь, что же мы стоим?

Они сели. Ребенок заливался смехом, обнимая собаку за шею.

– Почти в то же время, как вы расстались с ним, он покинул отряд космонавтов. Ушел из Роскосмоса. Уехал из Звездного городка.

– Да именно так, это было его решение. А что, собственно, вам нужно? Как вообще можно говорить, что Константин имеет отношение к убийствам?! У меня не укладывается это в голове! Да вы что?!

Она повышала голос на них. Но Катя не питала иллюзий – нет, не защищает его, просто «громко возмущается тупостью полиции».

– Нам известно, что его уход из отряда и ваш развод были спровоцированы скандалом, который случился в это время на базе ЭРЕБ, где Чеглаков участвовал в каком-то научном проекте, – сказала Мухина.

– О чем вы?

– О скандале на базе, – гнула свое Мухина. – Я понимаю, что вам нелегко снова все вспоминать, проходить через это. Но поймите, мы не праздное любопытство тешим! Нам надо знать точно – что случилось.

– Да какой скандал? О чем вы?

– О его романе с сотрудницей базы. О его любовнице, с которой, по слухам, что-то произошло дурное. Я слышала, что она покончила с собой из-за него. А вы с ним из-за этого развелись. И все это стало причиной его отставки из отряда.

Бывшая жена Чеглакова откинулась на спинку дивана.

Ее лицо стало непроницаемым.

– Вы ошибаетесь.

– Нет, я думаю, что все так и было, но база это скрывает. Там все представили как некий несчастный случай.

– Вздор! Не было никакого несчастного случая! Она повесилась!

Катя почувствовала, что ей снова не хватает воздуха.

– Да при чем здесь он? Мой муж? – воскликнула взволнованно Александра. – Кто вам наплел все это? Весь этот кошмарный вздор? Какая его любовница, когда он в то время только вернулся из длительного полета – двести двенадцать суток на орбите! Вы представляете, что это такое – две трети года в невесомости? Они – экипаж – ходить заново учатся здесь, на Земле! Какая любовница? При чем здесь Костя? Да его вообще тогда не было на базе – он реабилитацию проходил не там, а в обычном порядке в Центре подготовки. Это я, я была на базе ЭРЕБ, я участвовала в том проекте, когда все это случилось!

Катя нагнулась, оперлась на руку.

Она чувствовала, что и Мухина не ожидала такого. Железная Аллочка оправилась быстро и задала вопрос:

– Что случилось на базе?

– Это не имеет никакого отношения к полиции.

– Самоубийство же! Женщина повесилась! Вы сами только что сказали. Как же не имеет отношения?

– Самоубийство произошло потом. Уже через год, – бывшая жена Чеглакова взмахнула рукой. – Это был отчаянный всплеск эмоций, чувство ее вины! Она не могла простить себе, что это из-за нее они все…

– Кто они? Умоляю вас, Александра, скажите нам! – Катя и правда умоляла.

– Но это не имеет отношения к Константину. Никакого. Повторяю – его вообще не было там тогда. Я работала в том проекте, а когда эта бедняга свела счеты с судьбой, я уже проект покидала, потому что там все развалилось. Когда она умерла, некому было уже пробивать, организовывать, мы понесли невосполнимую потерю – и база, и наш Институт медико-биологических проблем!

– О ком вы сейчас говорите? – спросила Мухина.

Бывшая жена Чеглакова поджала губы. Она явно колебалась.

– Мы обе просим вас, Александра, помогите следствию, помогите своему бывшему мужу!

– Ладно, хорошо, я расскажу вам. Когда все это случилось, эта беда, несчастье, мы – кто знал их и любил, негласно решили, что не станем все это муссировать. Ради доброго имени, ради человека, которому мы все были обязаны многим, любили его.

– О ком вы говорите сейчас? – не выдержала Катя.

– О научном руководителе проекта – об академике Ларионовой.

– Ираиде Аркадьевне Ларионовой? – спросила Мухина.

– Я работала у нее в проекте пять лет назад. Константин как раз в это время был на МКС. Потом вернулся, проходил реабилитацию в Центре подготовки космонавтов вместе с экипажем. А я была прикована к ЭРЕБу. Мы в это время уже были на грани развода, не жили вместе. Я отдавала проекту всю себя. В общем-то, все это творилось на наших глазах – слепой бы не заметил, – она помолчала. – Мы все были там как одна команда, одна семья, нас объединял проект. Но не только. Ираида Аркадьевна… она умела привлекать, объединять и вдохновлять людей. Она была редким человеком. И я, и Костя стольким ей обязаны в жизни. Я никогда бы не позволила, чтобы грязные сплетни запачкали ее светлый образ. Да и Костя тоже никогда бы не допустил.

– Продолжайте! – пылко подстегнула ее Мухина, не давая утонуть в благородстве.

– Ну, банальная история. Ираида Аркадьевна всю жизнь себя посвящала делу, науке. Конечно, она старела… Ее муж был значительно моложе ее. Видимо, сначала это не играло большой роли в их браке. Они жили счастливо. Но потом со временем… Когда женщине давно за шестьдесят, а муж едва перешагнул порог пятидесятилетия… А рядом вертится, лезет на глаза смазливая аспирантка, то… Сами понимаете, как может среагировать даже самый верный муж. Она была его любовницей – молодой любовницей. И все происходило на наших глазах, мы же не слепые – мы часто всей командой бывали у них дома, Ираида Аркадьевна обожала устраивать праздники, посиделки, вечера. Ее муж науку давно забросил, успешно занимался строительным бизнесом, нажил состояние. Когда мужчины начинают корчить из себя деляг, когда распоряжаются солидными деньгами, то возникает сразу столько соблазнов. Она соблазнила его, стала его любовницей. Мы все это видели.

– Любовницей мужа академика Ларионовой? – повторила Мухина.

– Да. Печальная банальность. Только Ираида Аркадьевна, занятая проектом, об этом даже не подозревала. А когда она это узнала… О боже, я же была там в тот момент, когда это произошло. До конца жизни не забуду.

Бывшая жена Чеглакова умолкла.

Ребенок в манеже тоже затих.

В этой тишине на Катю снизошло внезапное озарение.

Все вдруг встало на свои места.

Но она молчала, боясь сделать ошибку в самый главный момент.

– Она случайно все узнала. Как? А как сейчас женщины узнают об изменах мужей? Мобильник, sms… Мы были втроем в лаборатории – она, я и молодая любовница ее мужа. Ираида высказала ей все… А та засмеялась ей в лицо. Она, видно, решила, что раз так получилось, раз все выплыло наружу, с научной карьерой можно завязывать, но остается он – в летах, с большими деньгами, с бизнесом, смертельно уставший от гениальной жены-академика. Приз, за который стоит сражаться с бедной старухой. Она и не думала оправдываться в тот момент. Она бросила в лицо Ираиде подробности своей связи с ее мужем, интимные подробности, хвастаясь, что она владеет его телом и душой в постели и во всем остальном. И этого Ираида Аркадьевна не выдержала. С ней случился сердечный приступ. Инфаркт. Прямо там, на моих глазах, когда они ругались, как две фурии. Она упала. Я закричала, позвала на помощь. На мой крик прибежал ее сын.

– Дмитрий Ларионов? – спросила Катя.

– Да, он. Он тоже участвовал в проекте. Это случилось в оранжевом корпусе, там спецрежим на этажах. Допуск. Пока из другого корпуса, из Центра реабилитации, тащили каталку, дефибриллятор, пока связывались с охраной, открывали коды замков… Ираида уже хрипела в агонии… Ее лицо в удушье… Она умирала на руках сына. И умирала не мирно.

– То есть?

– Она кричала, проклинала эту… называла ее проституткой, отнявшей ее мужа… Называла ее навозной мухой… грязной навозной мухой, кружащей над их семьей.

Катя и Мухина переглянулись.

– Это были ее последние слова. С этими проклятиями на губах она умерла, – сказала бывшая жена Чеглакова. – Ее сын… Дима рыдал, как ребенок, над ее телом.

– Как звали любовницу? – спросила Мухина.

– Разве я не сказала сразу? Ее звали Филиппова. Тамара Филиппова.

Перед глазами Кати возникла карта звездного неба.

Закружилась, закружилась, обернулась спиралью, сложилась в чертежи – созвездия.

А затем остались только буквы…

– Вот такая беда случилась, – Александра, жена Чеглакова смотрела на них внимательно, словно изучая их реакцию. – Но беда не приходит одна. Я помню похороны Ираиды Аркадьевны. Я пошла одна. Константин еще был не в состоянии покинуть Центр подготовки. Я помню их лица – отца и сына. Оба они выглядели ужасно. Они попали в автокатастрофу, возвращаясь с поминок. Отец погиб. Сын Дмитрий едва не погиб тоже, лечился. Мы на базе целый год висели как на волоске с нашим проектом. Все рушилось, проект распадался, мы все искали себе новое пристанище, новую работу. Эта женщина… Тамара Филиппова – все винили ее в смерти Ираиды и крахе проекта. Своего богатого любовника она потеряла. Все было кончено для нее. Я думаю – это чувство вины. Она наложила на себя руки. Повесилась в грузовом модуле на складе, на кране-подъемнике. Накачалась лекарствами, на базе этого добра полно… и повесилась. На базе провели внутреннее расследование без привлечения гражданских властей и полиции, но с участием охраны режимных объектов и… ради светлой памяти Ираиды Аркадьевны решили все представить несчастным случаем. Точнее даже, все скрыть. Чтобы в городе не было сплетен и пересудов.

В комнате стояла звенящая тишина. Ребенок в манеже заснул – прямо на том месте, где играл. Собака сидела рядом, строго и умильно поглядывая на незнакомцев. Охраняла его сон.

– Как она выглядела, эта женщина? – спросила Катя. – Тамара.

– Ей было двадцать девять лет, – ответила жена Чеглакова. – Все прекрасны, когда молоды. У меня где-то была фотография, праздновали всей лабораторией на базе мой день рождения. Ираида Аркадьевна заказала чудный торт. Тогда все еще было как в сказке.

Она поднялась легко и прошла вдоль рядов коробок с вещами, читая надписи фломастером, вышла в прихожую, поискала там.

Когда она вернулась, в руках ее был альбом. Она перелистала несколько страниц и нашла снимок.

Это было групповое фото – смеющиеся лица. Просторный офис. День рождения, огромный многоярусный торт, как на свадьбах. Именинница с сияющим лицом рядом с пожилой седовласой женщиной – академиком.

– Это Тамара Филиппова, – указала жена Чеглакова.

Крупным планом среди своих коллег – обернувшись к объективу – молодая темноволосая женщина с темными глазами – яркая и чем-то ужасно довольная. Лукавые огоньки в темных глазах, этакие бесенята, ямочки на щеках, рот, ярко накрашенный алой помадой, словно экзотический цветок.

Катя рассматривала снимок, потом закрыла глаза и вспомнила лица мертвых женщин ЭРЕБа.

Поразительное сходство и одновременно нечто совершенно иное. Лишь отдельные черты каждой жертвы совпадали с портретом Тамары Филипповой. Лишь очень придирчивый, въедливый, внимательный, беспощадный глаз мог уловить и отметить это сходство – Саломея Шульц была похожа на нее больше остальных. И возраст у них совпадал. Неудивительно, что она стала первой в списке. Сходство с остальными тоже присутствовало – прическа, как у Евгении Бахрушиной, улыбка, ямочки, мягкость и округлость линий фигуры – как у Марии Гальпериной, выражение глаз, очертания лица, абрис скул и подбородка, как у Натальи Демьяновой. И при этом печать возраста – жертвы действительно представляли собой один типаж, который изменялся со временем, созревал, как плод, старел – возможно, так же, как изменялся бы сам прототип по имени ТАМАРА, проживи она дольше отпущенного ей срока.

– Можно нам забрать фото с собой? – спросила Мухина. И по ее голосу было понятно, что и она увидела то же самое.

Жена Чеглакова вручила им снимок. От нее не укрылась их реакция.

– Мне кажется, я вас в чем-то убедила, – сказала она. – Если это как-то поможет Константину… Я уверена, он ни в чем не виновен. Не думайте о нем плохо. Он хороший человек. Смелый, отважный. Не стройте домыслов о его уходе из отряда. И не стройте домыслов о нашем разводе. Это все просто совпало по времени. Я не хотела говорить вам – но я вижу, я вас в чем-то только что убедила, и я хочу убедить вас как можно глубже. Есть вещи, которые нам неподвластны. Он человек экстремальной профессии. Он сам выбрал свой путь. Космос. Но космос заставляет платить за выбор. И порой жестоко. Мы расстались, потому что… мое время уходило, а мы с ним не могли иметь детей. Он не мог. Это плата за полеты туда, наверх. Бесплодие. А я всегда мечтала о ребенке. Я не мыслю своей жизни без детей. Он воспринял расплату за профессию, за полеты как несправедливость, как удар. Он воспринял это, как крах всего, чем он жил. Можно ли обидеться на Космос, ополчиться на Вселенную, если она отняла какую-то твою сокровенную часть? Он уверил себя тогда, что с него хватит. Что он достиг своего человеческого предела. И он ушел. Приземлился. Но… насколько я знаю его, бунт против Космоса не удался. Это у него в крови – понимаете? Он создан для этого. И сейчас он не находит себе места. Наступит момент, когда он снова попытается все изменить. Вернуться, если вернуться все еще возможно.