Глава 28
Карусель

Все дальнейшие события позже вспоминались Катей как сон в виртуале – словно она села на бешено вращающуюся карусель, и мир плыл вокруг нее, смазанный, лишенный контуров, нереальный.

И лишь отдельные фрагменты всплывали потом в памяти очень ярко.

Это уже когда все они очутились в ОВД, куда их доставила вызванная Катей по мобильному полиция.

– Вот вам и совпадения! Кто бы говорил – не бывает таких совпадений! Совсем обнаглел от безнаказанности! Дважды трупы нам выкладывал, а мы его отпускали. И вот попался с поличным.

Андрей Ржевский – водитель автобуса, дважды очевидец и главный свидетель – после краткого допроса, на котором он не сказал ни слова, был отправлен под конвоем оперативников в местную больницу – у него в драке была сломана рука. Оказалось, что и ребра тоже.

Катя все вспоминала, как они сшиблись там, в палисаднике…

Она и не подозревала, что мужчины могут драться вот так в реале – не в боевиках.

Потерпевшая – соседка Мухиной Надежда Павловна – вышла из состояния глубокого шока и…

Карусель все вращалась, набирала обороты – старуха разразилась рыданиями и все никак, никак не могла успокоиться. Алла Мухина уговаривала, утешала ее лично. Она обняла несчастную пожилую женщину за плечи и что-то шептала ей, как ребенку, чуть ли не баюкала ее. Показания ее нужны были позарез – и прямо сейчас. Но старуха могла сообщить крайне мало: она вышла из дома на работу рано, потому что ей надо было убрать магазин до открытия (не терять же суточный заработок). А на десять у ее сына была назначена консультация в Дубне, в реабилитационном центре инвалидов. Надежда Павловна рассчитывала управиться с работой на рассвете и поехать с сыном на автобусе в Дубну. Она сказала, что шла по улице, никого не видела (Катю даже не заметила), а затем вдруг ощутила сильную боль в затылке и больше она ничего не помнит. Очнулась она уже на земле… Кто-то кричал, она слышала треск кустов. Она лежала на спине и… так ее и нашли полицейские. Здесь старуха снова начинала плакать – от стыда и позора.

Алла Мухина долго ласково уговаривала ее взять себя в руки, потому что все плохое уже позади. Теперь надо помочь следствию засадить подонка за решетку. А для этого надо поехать с экспертом-криминалистом к гинекологу. Это была самая трудная, интимная часть уговоров старухи, подвергнувшейся попытке изнасилования.

После уговоров Надежду Павловну все же повезли обследоваться и изымать главные улики – эксперт хотел убедиться, осталась ли сперма, изъять образцы ДНК и нижнее белье старухи.

Якорем покоя и самоконтроля в этом хаосе для Кати было выражение…

Катя невольно вспомнила то безмерное восхищение в тоне Ивана Водопьянова, когда он говорил о нем.

Сейчас она ощущала примерно то же самое: восхищение, восторг, смешанный со страхом (ох, как же он жестоко отделал Ржевского), и жгучее любопытство, которое вспыхнуло в ней с новой силой.

Он сидел в одном из свободных кабинетов. Их с Катей коротко опросили сначала полицейские, приехавшие на место, а затем и сама Мухина.

Он рассказал все очень коротко и точно. Уложив страшную драку в несколько коротких слов типа «мы за ним погнались, он ударил, я тоже, и я его схватил».

Это самое «мы за ним погнались» вновь затопило Катю, как и в случае, когда ее ознакомили с главной скрытой уликой, чувством великой благодарности. Ее принимали в свою компанию. С ней обращались как с равной, как с участником важных событий, возможно, перевернувших жизнь ЭРЕБа и положивших конец серии кровавых…

Вот здесь Катя совершенно не была уверена.

По лицу Мухиной она читала как по книге – ту тоже терзали великие сомнения.

А вот по его лицу ничего нельзя было прочесть. Ничего узнать наверняка.

Даже то, что ему, например, больно.

Константину Чеглакову – Катя произносила теперь это имя и фамилию с тайным придыханием – тоже крепко досталось в драке. Андрей Ржевский – кем бы он там ни был, как бы ни притворялся скромным водителем автобуса – оказался противником серьезным. И пусть это он заработал перелом руки и ребер, но Константин Чеглаков тоже…

Катя увидела, как он взял со стола чистый лист бумаги, скомкал его и приложил к разбитому лицу, стирая кровь.

И она тут же сорвалась с места, ринулась в дежурную часть, голося: «Есть у вас аптечка? Дайте скорее!»

Она вернулась с аптечкой и робко зашла в кабинет, где он сидел. Он кивнул – спасибо. Она раскрыла аптечку и начала неумело в ней рыться. Он сам нашел то, что нужно, гораздо быстрее. Но тут Катя сказала:

– Дайте я.

Она смочила бинт антисептиком и осторожно коснулась его лица. У него на лице уже имелся шрам, но это его не портило. Она стирала кровь с его кожи, запах алкоголя куда-то испарился. Она его не ощущала, хотя находилась сейчас очень близко.

Вот что значит два выхода в открытый космос… Вот какие они… Вот как ведут себя в рискованной ситуации! – шептали внутри Кати неведомые восторженные голоса.

Он дотронулся до ее руки и сдвинул пальцы, сжимающие бинт, на то место, где была рана. Даже бровью не повел, не поморщился, когда антисептик обжег его.

Он словно угадал ее мысли – улыбнулся ей.

– Вы молодец.

– Это вы молодец! – Катя не могла сдержать чувств. – Он же ее изнасиловать хотел. А потом… и меня бы он убил, прихлопнул как муху.

Она сразу прикусила язык.

– Да я сначала даже не понял, что произошло, – сказал Константин Чеглаков. – Как-то все само собой вышло. У меня права теперь, наверное, отнимут, и поделом. Я думал, проскочу до дома. Мы с ребятами хорошо посидели, потом добавили.

– Никто не заметил вашего состояния.

– Да бросьте, Алла Викторовна с лету сечет пьяниц. – Чеглаков крепко прижал Катину руку с бинтом к ссадине. – Кто это, черт возьми, такой? Что за сволочь?

– Это водитель автобуса, – сказала Катя. – Тот самый, который вроде как случайно обнаружил на остановках две жертвы из четырех.

– Да бросьте! Правда?

– Да. Они его подозревали.

– Зачем ему старушка?

Катя пожала плечами. Но и тут ее терзали сомнения. Хотя как раз в этом все логично: все жертвы по восходящей линии старше друг друга. Выбор пятой жертвы пал на пенсионерку – в этом и логика, и смысл. Однако…

Но ей ведь показалось, что в чем-то жертвы похожи. Что это все одна и та же вариация, один тип, но стареющий, увядающий с течением времени. У соседки Мухиной Надежды Павловны в этом плане с другими жертвами не было абсолютно никакого сходства. Ни малейшего.

И потом – ее же пытались изнасиловать в кустах!

В кабинет заглянула Алла Мухина.

– Константин Константинович, должна поблагодарить вас. Если бы не вы… Спасибо вам.

– Да не за что. Все само собой произошло. Это ваша коллега меня на улице остановила. Я думал, с женщиной плохо или упала, а там… Это он, да? – Чеглаков задал тот самый вопрос, который интересовал всех.

Всех без исключения.

– Я думаю, да. Это он, – ответила Мухина. – Вы тоже пострадали при его задержании. Это ему лишняя статья. Напишите, пожалуйста, заявление. Мы и в этой части возбудим дело. Но сначала вам надо к врачу.

– Да нет, это пустяки. К врачу не надо.

– Катя, можно вас на пару слов? – попросила Мухина.

Чеглаков отпустил Катину руку, которую все прижимал к своим ранам. Жест вроде как вполне естественный. Но Катя просто таяла в это мгновение.

В душе она ощущала великую досаду на Мухину, что та отрывает ее от космонавта-героя в такой момент!

В своем кабинете Алла Мухина плотно закрыла дверь.

– Он Ржевскому едва руку не оторвал. Из больницы сообщили – там не только переломы. Сломанное ребро пробило Ржевскому легкое. Кровью харкает. Его срочно доставили в Дубну, будут делать операцию. Состояние тяжелое. Мы от него в ближайшие дни ничего не узнаем. А может, и вообще… Это очень серьезные внутренние повреждения.

Эйфория Кати… это радужное сияющее состояние восторга померкло.

– Он его задержал. Ржевский пытался изнасиловать вашу соседку. Он ее спас!

– Да. И при этом отправил нашего маньяка почти на тот свет.

– Ржевский и есть тот, кого мы ищем? – спросила Катя.

Алла Мухина отошла к окну.

– Его машину обнаружили в ста метрах от центральной площади, в той же стороне, где произошло нападение, – сказала она. – На Надежду Павловну он напал сзади. У нее большая шишка на голове. Там, на месте, в кустах, мы обнаружили монтировку, обмотанную ветошью. Ею он старуху и оглушил. Вы видели, какая она – рост маленький, весит не слишком много. Он мог легко дотащить ее до машины и запихать в багажник. Если бы желал похитить, как похитили всех других… Но Ржевский оттащил ее в заросли кустов, спустил со старухи штаны, сам расстегнулся и… Вы вовремя поспели. Прерванный половой акт. На шее у старухи никаких следов асфиксии. Он ее не душил, когда насиловал. Геронтофилия налицо. Асфиксии нет. Похищения тоже нет. Ее шейные позвонки целы.

Она вернулась к столу, кликнула мышкой на своем ноутбуке.

Катя увидела на экране снимок: водитель автобуса Андрей Ржевский. Еще один снимок: крупный план его лица.

Довольно обычный, даже симпатичный. Молодой. Снимки были сделаны с камеры явно во время допроса – не сегодняшнего, а тогда, когда его опрашивали как свидетеля, нашедшего два трупа в течение полутора лет.

– Из отпуска он должен был выйти на работу завтра, – сказала Мухина. – Где он обретался все эти две недели, мы не знаем. Дома его не было. А вот насчет города… Мы считали, что и в городе его нет, но… Наталью Демьянову убили. И сегодня утром он напал на старуху.

– Очень короткий срок между преступлениями. И это не убийство, а изнасилование. Все прежние жертвы не были подвержены сексуальному насилию, вы же сами это установили в первую очередь. – Катя смотрела на снимок Ржевского.

Она никак не могла соотнести человека на фотографии с тем, кого она видела на прогалине среди кустов, бьющегося с Чеглаковым насмерть.

– Он хотел убить Чеглакова, – сказала она уверенно. – И меня потом, и ее, вашу соседку.

– Должен был начать с нее.

– Мы же ему помешали. То есть это Чеглаков. Он ее спас! А Ржевский, он… Столько совпадений! Он приходил в ваш клуб, интересовался Саломеей, хотел получить ее афишу. А «Тамбурин» Рамо в его плеере? И он нашел их обеих – Саломею и Марию Гальперину! Вы же сами его заподозрили!

– Звонили наши из опергруппы – проводят обыск у него на съемной квартире. Он однокомнатную снимал на окраине. Там все чисто. Просто даже вылизано. Понятно, что он их не в квартире держал. Но уж слишком чисто все. Холостые мужики обычно в свинарнике живут, а там – девственная чистота, в этой его хате. – Алла Мухина тоже смотрела на снимок Ржевского. – Мы начнем проверять все случаи нападений сексуальной направленности на пожилых людей за последние годы в Подмосковье, Москве, Твери и Кимрах с тех пор, как он здесь у нас поселился. С одежды нашей потерпевшей эксперт взял все образцы. У нас будет ДНК Ржевского. Станем проверять все случаи изнасилований… Начнем с пожилых, но будем проверять все. Все!

– На трупах жертв вы ничего не обнаружили. Все они были обработаны бытовой химией. Там такая предусмотрительность, осторожность, а здесь он просто выскочил из кустов, шарахнул ее по голове, поволок в чащу и навалился сверху. – Катя взмахнула рукой. – Не заботясь ни о частицах, ни о следах ДНК!

– Мужики порой теряют разум, ослепленные страстью. Похотью, – поправилась Мухина. – Да, почерк абсолютно разный. Но похоть… Когда женщин многократно душили, а потом обряжали в эти чудовищные крылья, тоже ведь тешили свою извращенную похоть.

– Или ярость, – добавила Катя. – Ненависть, что сжигает изнутри.

– По городу слухи уж полетели – мол, поймали, – заметила Мухина. – Я не хочу, чтобы мы сейчас расслаблялись. Мы пока не знаем, кого мы поймали. Что это вообще за тип – Андрей Ржевский.

– Хоть что-то у вас на него есть, кроме «Тамбурина» Рамо?

– Он сам уроженец Гатчины. Сюда перебрался с Севера. Плавал несколько лет на флоте, в том числе на научно-исследовательских судах. У него образование техническое, среднее. На судах он был механиком. В наш город приехал из Мурманска. Возможно, хотел устроиться на базу, но там своих на неполный рабочий день отправляют. Куда уж лишний персонал нанимать! Так он устроился в автобусный парк.

– И сразу, как он явился, начались убийства!

– Не сразу. Еще одно о нем: он менял фамилию, причем дважды.

– Как это? – Катя моментально насторожилась.

– При получении паспорта, еще в школе, он взял фамилию отца – Ржевский. А в восемнадцать вдруг поменял ее на фамилию матери – Пискунов. А потом снова через два года взял фамилию отца и снова стал Ржевским. Это ни о чем не говорит. Может, это по настоянию родителей. Может, в школе анекдоты про поручика Ржевского достали. Но потом сообразил, что Ржевский – это куда красивее, чем какой-то Пискунов. Хотя надо проверить. Крапов сегодня же вылетает в Питер. Поедет в Гатчину. Будет собирать сведения о нашем насильнике по месту его рождения. Может, затем отправится по его следам и в Мурманск, и в Архангельск. Меня радует, что мы на какое-то время будем лишены общества полковника из министерства. – Алла Мухина покосилась на Катю. – Вы останетесь здесь?

– Я останусь, – с жаром заверила та. – Ничего же не ясно еще!

– Кому как. Весь город уже шепчется – его поймали! Интересно, а наш герой… звездоплаватель, что он делал на дороге в такую рань?

– Он ехал из паба, – сообщила Катя. – Они при мне втроем выпивать собирались – вечер пятницы же был. Загуляли до утра. Он опасается, что вы у него права отнимете.

– Он бы лучше свой космос попросил о том, чтобы операция Ржевского прошла успешно. Нам только смерти фигуранта при задержании сейчас не хватало. Вы не говорите ему пока ничего про состояние Ржевского, ладно, солнце мое?

Катя кивнула – положитесь на меня.

– Вы зеленая вся, как кладбищенский мох, – Мухина выдала ей полновесный комплимент. – Вам надо отдохнуть и умыться. А я еду сейчас с группой в автопарк. Надо опросить сотрудников, затем хозяина съемной квартиры, соседей Ржевского.

Покинув кабинет, Катя решила – да, она права. Достаточно на сегодня. Ноги не держат. Мозги плавятся.

К ее изумлению, Константин Чеглаков не покинул отдел. Он сидел в коридоре и словно чего-то или кого-то ждал.

– Ну и? – спросил он Катю.

Она направилась к нему. Ноги в коленях совсем ослабли. Да, ее эйфория испарилась. Но она не хотела, чтобы ее восхищение было вот так грубо вырвано Мухиной, словно сорняк, на корню. Да, насильник Ржевский с пробитым легким харкал кровью и, быть может, находился в эту самую минуту на грани жизни и смерти.

Но ведь и Добро… Добро бывает крайне жестоким и беспощадным.

Или это уже не Добро?

Открытый бездонный черный космос как-то различает Добро и Зло? Или там стираются все грани, потому что их там просто нет, этих земных категорий? Там лишь Вечная тьма… пустота…

Вечная тьма – это в ЭРЕБе, царстве хаоса и смерти.

В космосе – пустота и покой…

Одиночество, как в его глазах…

– Это он? – снова спросил Константин Чеглаков.

– Они думают, что да. – Катя кривила душой. – Однако есть и сомнения. Они будут все досконально проверять.

– Город хоть немного очухается, – сказал Чеглаков, поднимаясь. – А то все как пришибленные бродят. Мне этот город небезразличен, Катя.

– Я догадалась.

– Вы на полицейского совсем не похожи.

– Я прошу прощения за свою трусость и некомпетентность. – Катя смотрела ему прямо в глаза. – Если бы не вы, Константин…

Она намеренно опустила его отчество. Странно, может адская драка тому была виной и его разбитое лицо… прекрасное лицо прекрасного невозмутимого андроида… но она воспринимала этого взрослого, почти перешагнувшего пятидесятилетний порог мужчину как своего ровесника.

Чеглаков усмехнулся, усмешка вышла кривоватой – разбитые губы болели, и показал ей ключи от машины.

– Ваши любезно подогнали мою развалюшку сюда. Сказали, чтобы я ее забрал, как только… отдохну. Такая деликатность полиции! И никаких тестов на алкоголь.

– Вам все здесь благодарны. И я в том числе.

Они уже вышли из отдела.

Катя подумала: вот сейчас он скажет ей «до свидания, ариведерчи» и…

Но он что-то не торопился. Видно, и его это сумасшедшее утро, несмотря на всю его железную космическую выдержку, выбило из колеи.

– Можно я угощу вас кофе? – решилась Катя. (Он же угощал ее чаем в трудный момент!)

Он кивнул. И показал рукой на торговый центр.

Они возвращались туда, где все и началось, – на центральную площадь.

На углу улицы Роз маленькая кофейня торгового центра еще не убрала на зимний сезон летнюю террасу. Здесь они и сели под тентом.

Было прохладно. Чеглаков без куртки, в одной серой толстовке, казалось, холода не замечал. Его разбитое лицо привлекало внимание.

Катя видела: Чеглакова в городе знают.

И городок… Черт возьми, возможно, его уже и правда облетела, взбудоражила весть: поймали! Поймали!!!

Городок заметно приободрился. На веранде кафе, раскинув ноутбуки, уткнувшись в айфоны, гнездилась молодежь. Тренькали велосипеды.

Горячий кофе пришелся очень кстати.

– Все пялятся, – Чеглаков прикрыл лицо рукой, потом открыл. – Ну и рожа у меня, наверное…

Катя достала из сумки кросс-боди пудреницу и открыла зеркало. Протянула ему.

– Прихорашиваешься?

На их столик упала тень.

Катя подняла голову – рядом с ними стоял Иван Водопьянов.

У террасы кафе припарковался черный спортивный «Мерседес» – роскошная машина, не только для маленького города, но и для столицы!

Но сам Водопьянов выглядел, как обычно, скромнягой. Неброская бежевая толстовка, серые джинсы, кроссовки «Нью Баланс», не из дорогих. Сияющие золотом кудри и странное напряженно-веселое выражение на красивом лице.

Он обратился к Чеглакову на «ты», чего раньше Катя за ним не замечала. Прежде он называл Константина на «вы», а тот его на «ты», а теперь…

– Кофе пьете с красавицей полицейским? Празднуете? – Водопьянов на свободный стул не садился.

– Я только что из отдела полиции.

– Я знаю. И я там был. – Водопьянов фальшиво улыбался Кате. – В офисе только и разговоров. Все уже знают. Нашего монстра поймали, когда он напал на какую-то старую кошелку. Во дает! Это уже даже не забавно. И про тебя… про вас… в городе все уже в курсе, на базе, у нас в офисе… Сети полыхают сплетнями.

– Ты же собирался на встречу с инвесторами в Москву.

– Сорвалось. Я в офис заехал – а там такие новости о вас, Константин… Я все отложил. Помчался в полицию. Мы разминулись. Я видел, как ты со своей очаровательной спутницей зашел сюда, в кафе.

– Иван, садитесь, хотите тоже кофе? – спросила Катя.

Она ощущала, что парень на великом взводе. И не могла понять причину этого. Он говорил сбивчиво и путал «ты» и «вы».

С чего бы так волноваться парню-картинке, долларовому IT-миллионеру, разъезжающему по окрестностям на спортивном «Мерседесе» последней модели?

– Это Константин задержал маньяка. – Катя решила поделиться с ним своей радостью. – Вы не представляете, как он его… Было так страшно, а он нас всех спас!

– И за это получил по морде. – Иван Водопьянов глядел на космонавта. – Разукрасили тебя как…

– Мне кажется, ты не хочешь кофе, – сказал ему Чеглаков.

Иван Водопьянов секунду помедлил.

– Да, вы правы. Я уже выпил свой утренний кофе. – Он выпрямился. – Ну, не буду вам мешать.

Он сиганул прямо через ограду веранды, игнорируя проход и ступеньки, и сел в свой «Мерседес».

– Дерзкий мальчишка, – прокомментировал Чеглаков. – Еще в детстве любил выпендриваться. С ним лучше порой построже. Я знаю его отца, работал с ним. Его академик Ларионова очень ценила.

– Вы ему и его товарищу Ларионову, наверное, про свои полеты в космос рассказывали.

– Я уже пять лет как не летаю. – Он пил свой кофе. – А пацаны выросли. У истинного таланта всегда какие-нибудь сложности, Катя. А пацаны талантливы. А сейчас… такие времена настали, что таланту все труднее и труднее найти свое место – я имею в виду науку. Да и бизнес трещит по швам. Отсюда тщетные надежды. Тщетные грезы о счастье.

Она смотрела на него не отрываясь.

Черный спортивный «Мерседес» описал петлю на площади и… не уехал.

Кофе в картонных стаканах закончился.

Они встали из-за столика. Катя – она же его угощала и пригласила – оставила на столе деньги.

Официант радостно улыбался космонавту Чеглакову – тоже мальчишка-студент, белых зубов полон рот.

Они вежливо распрощались у веранды кафе. Катя направилась к кампусу.

И снова оглянулась через плечо.

Он шел по улице.

А чуть на расстоянии от него по улице Роз медленно ехал «Мерседес» Ивана Водопьянова.

Так медленно ездят лишь почетные эскорты.

Или траурные катафалки на похоронах.