Глава 3
Южная крепость
Санька проснулся, весь мокрый от пота. Сердце колотилось, как будто он только что бежал по горному склону. «Так это был сон!» Санька глубоко вздохнул, вспоминая пережитое. «Неужели такое действительно возможно? Вроде Командор говорил, что ему снились всякие необычные сны…» За бортом мерно плескалась волна. Пароход шел на юг, с рассветом снявшись с якоря. Поход и так задержался на сутки из-за внезапно появившегося танкера. В усадьбе Командора всю ночь работал печатный станочек, и уже к утру на шняву прибежал молодой журналист с большой пачкой свежего выпуска газеты. «Три тысячи новых колонистов!» – кричал заголовок передовицы. Описывалось удивительное появление из тумана гигантского судна, рассказывалось о переговорах с пришельцами, о том, что часть из них уже готова встать под знамена Командора. Отдельная заметка сообщала про индейцев, ее украшала гравюра с изображением вождя в головном уборе из перьев, вышло очень похоже. Гравюру полночи вырезали на тонкой дощечке по рисунку журналиста и потом вставили в набор. Получилось немного грязненько, краска пачкалась, зато картинка сразу привлекала внимание читателей, создавая иллюзию настоящей газеты из прошлой жизни.
Остановка у Парохода, поселка рыбаков рядом с выбросившимся на берег сухогрузом, была короткой. Разгрузили тюки с кожей, закинули мешки с селитрой, на все ушло всего несколько часов; поделились новостями, оставили десяток свежих газет и отправились дальше на юг. До самого поворота в Питерский пролив тянулись малозаселенные берега. Только в одном месте удалось заметить дым от костра какой-то охотничьей стоянки, да кое-где возвышались геодезические знаки: то столб с табличкой наверху, то сколоченная из бревен пирамида, которые ставили в районах будущих поселений. К вечеру, уже в сумерках, дошли до Северного Ленинграда, назвали его так из-за большого скопления еще советской застройки, от которой уцелело несколько хрущевок, и местное население оказалось в основе своей из Советского Союза. От многомиллионного города и всех пригородов в новый мир перенеслось всего несколько тысяч человек, часть из которых уже успела повоевать и погибнуть в набеге на Замок, организованном взявшими власть зэками. Но не «Крестами» же называть будущий город. А сами «Кресты» понемногу разбирали на кирпич, после разгрома урок жить в них никто не хотел, а использовать под склады было неудобно, слишком много мелких камер, нет просторных помещений. Прибытие рейсового парохода уже никто не воспринимал как выдающееся событие, привыкли. Выгружать груз решили утром, когда рассветет.
Ночь прошла спокойно, и после завтрака Санька со своими скаутами присоединился к разгрузочным работам. Таскали на берег мешки с селитрой, потом причальным краном, большим деревянным сооружением с поворотным колесом, внутри которого, как белки, ходили два местных «двигателя», подняли из трюма и со всеми предосторожностями перенесли на берег несколько металлических конструкций, части будущих механизмов. Как выяснил Санька, это были станки для мастерских, их строили рядом с водяной мельницей на впадавшей в пролив реке.
Во второй половине дня, закончив работы в Северном Ленинграде, шнява перешла к Институтскому острову, лежащему прямо посередине Питерского пролива в десяти километрах от берега. Пришвартовались к уцелевшему фрагменту набережной, на которой и стояло здание НИИ. До вечера разгружались, складируя груз прямо на мостовой, а уже в сумерках ректор пригласил адмирала отужинать с сотрудниками. Адмирал прихватил с собой и Саньку, который до этого так далеко на юг не забирался.
Бывший Институт генетики и биотехнологий занимал огромное трехэтажное здание девятнадцатого века с высокими потолками и большими арочными окнами. Как рассказал ректор, проводя по длинным коридорам гостей, перенос на новую планету произошел в самый разгар рабочего дня. Стоял солнечный, что по питерским меркам редкость, и теплый день, в институте было полно народа, как сотрудников, так и прибывших по делам посетителей. Приближалось время обеда, и из соседних школ к родителям прибежали дети-школьники. По набережной мчался поток машин, а в огороженном каменным забором институтском парке было тихо, пели птицы, в оранжереях работали садовники и ученые, ничто не предвещало внезапного изменения погоды.
Ветер поднялся совершенно неожиданно, буквально на ровном месте, все вокруг затянуло стеной поднятой пыли, как будто здание попало в центр воздушного смерча. Отключилось электричество, захлопали от сквозняка открытые форточки. Пробивающийся через пылевое облако солнечный свет приобрел какой-то странный розовый оттенок, и вдруг здание ощутимо просело, зазвенели лопнувшие стекла, где-то внутри попадали плохо закрепленные неустойчивые шкафы. Ветер стих, пыль осела, и институт оказался на острове посреди моря, как тогда подумалось людям внутри. Сколько таких историй наслушался Санька, но эта была самой удивительной. Обычно во всех рассказах перенос происходил ночью, во время внезапной бури.
Здание института, кусок набережной, парк и несколько развалившихся от старости на кирпичи соседних строений очутились на самом краю небольшого, заросшего лесом и кустарником острова. После первого пережитого шока, попыток дозвониться хоть в какую-нибудь службу спасения, подключения автономного генератора и проверки сигнала на радиоприемниках и в телевизорах, который, разумеется, отсутствовал, сотрудники института решились выйти наружу. Далеко на севере виднелся берег, где красовались питерские «Кресты». Уже тогда, в первые, самые страшные часы ректор, опытный хозяйственник, понял, что положение тяжелое, но искать помощь на севере он не будет ни за что и никогда. Собрав тех, кто попал на остров, в актовом зале, ректор взял все в свои руки и начал борьбу за выживание. Руководил он жестко, но справедливо, предлагая недовольным отправляться в «Кресты». Желающих обычно не находилось. Дальнейшее изучение окрестностей выявило далеко на юге второй берег, на котором виднелись купола Пулковской обсерватории, но и туда до поры до времени решили не соваться. Ждали спасателей, скучали по пропавшим семьям, по прошлому, но бытовая текучка брала свое, затягивая в круговорот обязательных ежедневных дел.
Всю растительность на острове вырубили и поля засадили зерном из семенного запаса, хранившегося в подвалах. От опытов по разведению четвероногих кур-мутантов «по ножке каждому в большой семье» пришлось отказаться, занявшись обычными курами и поросятами. Охрана разыскала в подвалах еще с войны оставленный и забытый там склад с колючей проволокой и обмотала ею по периметру весь остров. В обширных помещениях института выделили комнаты семейным, аудитории побольше отдали под общежитие для остальных. Из бочек собирали печки-буржуйки, генератор не использовали из-за нехватки топлива. Вместо холодильников в подвалах организовали ледники для хранения продуктов. Попытки «северян» высадиться немедленно пресекались, по счастью, зимой пролив не замерзал, а вот с южным побережьем пришлось-таки налаживать отношения, меняя зерно и картошку на дрова и редкое железо. Так они прожили год, пока к набережной не подошла яхта с Командором на борту…
Тут ректор ввел гостей в просторный зал и усадил за стол, на котором стояли котлы с вареной картошкой, сковороды с жареным мясом и лежал теплый, из собственной пекарни, хлеб. Но Санька ничего этого уже не замечал. Как только он уселся на свое место и поднял голову, то тут же утонул в огромных серых глазах прелестной девушки, сидящей напротив. Что-то бухало в груди, во рту пересохло. «А скаут-то наш поплыл…» – отметил про себя адмирал.
Кое-как отсидев обязательную часть, даже ухитрившись что-то проглотить и выпить, Санька извинился и засобирался на выход. Немного поплутав по коридорам, он выбрался на крыльцо и глубоко вздохнул, отходя от пережитого.
– А хотите, я вам парк покажу? – раздался сзади веселый девчачий голос.
Санька обернулся и совсем сомлел. Девушка, которую он видел за столом, стояла в дверях и приветливо улыбалась, разглядывая скаута восхищенным взглядом своих удивительных глаз.
– Я… это… меня Санька зовут, – выдавил наконец из себя скаут.
– А меня Алена, – представилась девушка. – Пойдем в парк?
И сошла с крыльца, отправляясь в сторону ворот в каменном заборе.
– Да… конечно, пойдем, – покорно направился вслед за ней Санька.
Все вокруг потеряло значение, Санька шел рядом с девушкой, которая что-то рассказывала своим звенящим, как ручеек, голосом, не улавливая смысла, а просто наслаждаясь этим журчанием, ощущением теплоты и мягкости, исходящим от Алены. В густеющих сумерках они нашли скамейку на окруженной кустарником лужайке и сели рядом, девушка прижалась к парню, и он понял, что Алена замерзла, все же весенние ночи все еще были прохладными. Санька снял куртку и накинул на ее плечи, девушка благодарно прижалась к нему еще плотнее. В надвигающейся темноте раздалась птичья трель.
– Это что, соловьи? – спросил Санька.
– Точно, – подтвердила Алена. – У нас их тут много.
– А можно… можно я тебя поцелую, – робея, спросил Санька.
– Конечно. – Алена подняла голову, подставляя мягкие податливые губы.
Они так и просидели всю ночь под пение соловьев, пока на востоке не поднялось раннее солнце. Время пролетело как один миг. Санька проводил девушку до входа в институт.
– Ты останешься со мной? – спросила Алена, поднявшись на ступеньки.
– Конечно! – подтвердил Санька, у которого в память об этой ночи сохранились горячие поцелуи да щемящее чувство непередаваемой нежности, испытываемой им к этой девушке. – Только мне на пароход надо… Я вернусь за тобой… через неделю. Или через две, как дела пойдут.
Девушка улыбнулась, чмокнула его в щеку и скрылась за дверями. А Санька побрел по набережной, отходя от пережитого, полный счастья и любви. На палубе шнявы его встретил зачем-то вышедший на воздух адмирал:
– Санька, ты где был-то?
– Да я… я это… вот… – начал мямлить скаут.
– Ладно, ладно, я вижу, что ночь бессонная была, – рассмеялся адмирал. – Глаза вон как у бешеного кролика. Иди отсыпайся, утром на погрузке мы без тебя справимся. Потом уходим на юг, в Пулково.
«Разве можно заснуть, когда перед глазами до сих пор стоит она, аж дыхание перехватывает…» – подумал Санька, опускаясь в койку. Но как только голова коснулась подушки, он моментально провалился в сон. Разбудил его плеск волн. Санька, зевая, вышел на палубу. Солнце было уже высоко, пароходик подходил к пристани на пологом берегу.
– О, ты проснулся! – подошел к нему один из скаутов. – Есть хочешь?
– А что, я завтрак проспал? – прикрывая рот в очередном зевке, спросил Санька.
– И завтрак, и обед, – кивнул скаут. – Мы уже в Пулково пришли, вон, видишь, мужики на берегу встречают.
На причале действительно стояло несколько человек, рядом с ними была груда тачек.
– А чего это они? – поинтересовался Санька.
– Мы ж в институте загрузились семенной картошкой, – пояснил товарищ. – Сейчас они ее быстро растащат по полям. Адмирал говорил, к вечеру уже в море выйдем.
Сон сняло как рукой.
– А мы что, даже на берег не сойдем?
– Не знаю, – ответил скаут. – Вроде не собирались.
– А адмирал где? – спросил Санька.
– Да на мостике, вместе с капитаном.
Санька кивнул и отправился искать адмирала. Андрей, как и сказал скаут, был вместе с капитаном в рубке.
– Очухался наконец, – с улыбкой поприветствовал он Саньку. – Как ее хоть зовут-то?
– Да ну вас, – отмахнулся молодой лейтенант. – Алена ее звать. Я чего спросить хотел, можно мне сбегать обсерваторию посмотреть?
– А ты там не был, что ли? – удивился Андрей.
– Да там же… – начал было капитан, но тут адмирал толкнул его локтем в бок. – Не, ну пусть сходит, мы часа три простоим, как раз успеет.
– Давай вместе, – предложил Андрей. – У меня пока тоже дел никаких, прогуляемся.
– Идет, – согласился Санька.
Шнява пришвартовалась, и команда начала таскать из трюма мешки с картошкой и уже привычной селитрой, мужики на причале кидали их в тачки и увозили с берега.
– А много их тут, – отметил Санька, сходя по трапу.
– Вся деревня собралась, – подтвердил адмирал, поздоровавшись с кем-то за руку и перемолвившись парой фраз. – Это староста местный, говорит, в обсерватории сейчас пара рабочих, они нам все покажут.
– Так пойдем скорей, – заторопился скаут.
Прибрежная деревенька блистала архитектурным разнообразием. Стандартные щитовые садовые домики стояли вперемешку с бревенчатыми избами, между ними затесалось несколько кирпичных коттеджей, около которых торчали мачты с ветряными двигателями.
– А что тут раньше-то было? На садоводство не похоже, на деревню тоже… – не понял Санька.
– Так тут же пригороды питерские, – пояснил Андрей. – Кто-то из городских выкупил участок, построил коттедж, кто-то избу привез из провинции. Там дальше новые избы стоят, их уже построили после катастрофы, когда люди собираться стали отовсюду.
Санька обратил внимание на стоящий на вышке бак, на боку которого сияло ослепительно-яркое здоровое пятно солнечного зайчика от установленного внизу трехметрового круглого зеркала с дырой посередине.
– Это горячее водоснабжение, – заметил взгляд скаута Андрей.
– Они что, телескоп разобрали? – возмутился Санька.
– Скорее откопали, – пожал плечами адмирал. – Им волю дай, они все по дворам растащат, со своей крестьянской хитростью. Мужики всегда такие.
– Как – откопали, а обсерватория где? – опять не понял скаут.
– Да сейчас увидишь, мы почти пришли. Она почему-то почти вся под землю ушла.
Сразу за деревней над небольшим холмом возвышалось одноэтажное здание, увенчанное внушительным куполом, – это все, что осталось на виду от главного корпуса Пулковской обсерватории. Из склонов холма выступали кое-где остатки стен со следами обвалов и разбора на кирпичи. На вершину холма вела широкая прямая дорожка.
– А корпус не откапывали? – спросил Санька.
– Там все землей забито, пока некому этим заниматься.
– Жаль, я читал, там внизу музей был, – огорчился скаут.
– Ну, ничего, зато главный купол на виду, – подбодрил его адмирал, улыбнувшись.
Они поднялись наверх. Вместо пары окон был прорублен проход, закрытый широкими дверями. Рядом суетились двое крестьян с тележкой, на которой стояла пара бочек.
– Вам чего тут? – обратился к скауту и адмиралу один из них, опираясь на вилы.
– Я хотел обсерваторию посмотреть, – ответил Санька.
– Обсерваторию! О как! – Мужик обернулся к напарнику: – Петро, давай открывай, проведи экскурсию.
– Это мы мигом, – отозвался второй крестьянин. – Щас мы тебе всех наших астрономов покажем.
Он подошел к дверям и занялся замком.
– Что-то здесь как-то пахнет, – проговорил Санька.
– То ли еще будет, – сказал адмирал. – Я когда тут первый раз оказался, сам был в шоке.
Тут Петро справился с замком и обернулся к гостям:
– Обычно мы поворотный круг руками вертим, когда пасмурно. А так-то у нас наверху солнечная батарея и внизу моторчик.
Он распахнул двери и нажал на кнопку в стене. Послышалось жужжание электромотора, и сбоку, перекрывая проход, вползла в проем установленная на платформе клеть, из которой на Саньку уставилось большое свинячье рыло.
– Подвинься-ка. – Крестьянин подкатил поближе тележку и стал наваливать из бочки в короб смесь отрубей и отходов.
Свинья довольно захрюкала и уткнулась рылом в месиво.
Петро нажал на кнопку, и хрюшка уехала вбок, на ее место выплыла еще одна клеть.
– Это как же! – У Саньки даже голос пропал. – Это что же вы…
– А что, свиньям нравится, – отозвался Петро. – На карусели катаются. И нам удобнее – навалил, подвинул, и так по кругу. И убирать проще, навоз весь в середине, сгреб в кучу, тележку закатил, вывез.
– Слово «обсерватория» приобрело неожиданное значение, – произнес адмирал.
– А ты знал и ничего не сказал! – догадался ошеломленный Санька.
– Пойдем отсюда, – подхватил его под руку адмирал. – Мужики, спасибо за экскурсию!
Те покивали в ответ, не отрываясь от раздачи корма очередному хряку.
– Если бы я тебе просто рассказал, ты бы, может, и не поверил, – объяснился Андрей, когда они уже спустились с холма. – А так лично увидел, ощутил, можно сказать, всю прелесть.
– Тут Стругацкие работали, – тоскливо произнес Санька, оглядываясь на купол.
– Это кто такие? – спросил Андрей.
– Писатели-фантасты…
– Хорошие книги писали?
– Не знаю, я не читал, только кино видел, – сознался Санька.
– Незнакомая фамилия, я таких не помню, – произнес адмирал. – Надо Командора спросить или из Союза кого-нибудь.
Пароход уже готовился к отплытию. Деревенские разошлись, и только несколько матросов слонялись по пристани.
– Санька, да ты чего, расстроился? – толкнул скаута в плечо адмирал.
– Нет. – Санька снова оглянулся на деревню и холм с куполом за ней. – Просто получил еще одно подтверждение, что мы на чужой планете и каждый выживает как может.
– Не на чужой, она теперь наша, – убежденно сказал Андрей. – Да, попали мы сюда случайно, но теперь это наша земля, наш новый дом. Так что будем жить, заводить семьи, учить детей. Ты еще не думал о детях?
– Я? – поперхнулся Санька. – Нет. Хотя… Вот с Аленой…
– Она так-то дочь ректора, – известил скаута Андрей. – Забежала к отцу на обед, а тут вдруг бац! И они уже здесь. Зато ты у нас теперь видный жених, целый лейтенант.
– В каком смысле целый? С руками и ногами? – не понял юмора Санька. – Да и какой из меня лейтенант, так, за верную службу назначили.
– Верность долгу порой важнее знаний, – проговорил адмирал. – Я и сам это не сразу понял.
– Отправляемся! – скомандовал с мостика Соснов. – Все на борт! Отдать швартовы!
Пароход пыхнул дымом из трубы и отвалил от пирса. Пулковский берег отходил все дальше на юг, а шнява бежала по солнечной дорожке на запад вслед за садящимся светилом. В небе появились первые звезды, и сзади накатывала ночная тьма.
– Ветер попутный, машина стоп! Паруса поднять! – скомандовал капитан.
– А как мы ночью пойдем? – спросил Санька, поднявшись на мостик.
– По компасу, на запад. По карте впереди открытое море, – разъяснил Соснов. – Утром повернем на юг, вернемся к берегу и уже в его видимости пойдем к Южной крепости. За сутки дойдем не спеша, если в туман не попадем… Тут теплое течение идет нам навстречу.
– Вот и танкер так в туман попал, – припомнил Санька. – Чуть усадьбу Командора не снесли.
– А шли бы южнее, проскочили бы в Питерский пролив и нас не заметили бы. Так и ушли бы дальше на восток, – предположил капитан.
– Я вот тоже все голову ломаю, как они так прямо на нас выскочили, – задумался Санька.
Этой ночью ему снилась Алена, сидящая у телескопа в окружении свиней-астрономов. А разбудил его крик смотрящего на палубе:
– Парус! Идет к нам от берега!
Санька оделся и вышел наружу. Шнява уже остановилась и поджидала подходивший рыбацкий баркас. Один из матросов бросил лодке канат. На борт взобрался пожилой рыбак.
– Я из Южной крепости, иду в Пулково, рыбу менять на мясо. На ночь остановился на берегу, чтоб по темноте не шастать, а тут на костер из леса три мужика вышли. Ну как вышли, двое вышли, третьего они на себе тащили, – начал рассказывать рыбак. – Не наши, говорят, с юга с материка идут. Напарник их под медведя попал. Я уж думал назад в крепость идти, да вас заметил.
Капитан, услышав новости, распорядился подойти поближе к суше. Гребные колеса завертелись, и пароход медленно двинулся к темневшему вдалеке побережью, волоча за собой баркас. Рыбак на мостике показывал, откуда можно будет дойти до места стоянки на шлюпке. Подойти вплотную к берегу большому кораблю мешали камни, а лодки проходили свободно. Это место часто использовали для ночевки при переходах из крепости к поселениям в Питерском проливе и обратно, а также когда рыбаки выходили на лов, чтобы не тратить время и не возвращаться домой пустыми.
У костра на берегу сидели двое. Услышав резкие крики потревоженных чаек и заметив приближающийся пароход, они встали, обернувшись к морю. У каждого на поясе висели ножны с коротким, в локоть длиной, мечом. Когда с парохода спустили шлюпку, пришлые, поняв, что это за ними, вытащили из стоявшего неподалеку шалаша самодельные носилки, на которых лежал их товарищ.
Соснов сам отправился на берег. Как только шлюпка зацепила дном прибрежный песок, он выпрыгнул прямо в воду и вышел к костру. Мельком оглядев носилки, капитан обернулся к матросам:
– Раненого в шлюпку! А вас, – он обратился к незнакомцам, – заберем вторым рейсом. Костер залейте пока.
Рыбак, распрощавшись с моряками, отправился дальше на восток. А пароход, забрав людей с берега, повернул на запад. Пришельцев провели в кают-компанию, небольшой салон в кормовой надстройке. Сюда же пригласили и Саньку с адмиралом.
– Приветствую, – поздоровался со всеми капитан. – Меня вы уже видели, а это наш адмирал и лейтенант скаутов. А вы кто такие и откуда?
– Евгений, – представился один из мужчин.
– Мыкола я, – сказал второй. – Из Одессы мы.
– Ого! – удивился адмирал. – Это ж пара тысяч километров!
– Так мы еще прошлым летом выдвинулись, – сообщил Евгений. – По зиме перешли белорусские болота, вот только вчера вышли к морю.
– У вас же там свое море, Черное, – сказал Санька.
– А нету больше Черного моря! – в сердцах произнес Микола. – Пустыня там теперь, Черноморская…
Как рассказали одесситы, остатки города теперь лежали на краю пустыни. И что самое неприятное, пустыня активно продвигалась на север, засыпая песком улицы, выжигая редкие оставшиеся клочки растительности. Летом горячий суховей нес с юга пылевые бури, колодцы пересыхали, стены домов трескались от жары. Зимой не легче: пустыня замерзала, но осадков не было, ветер все так же гонял пыль, забивающуюся во все щели и окна. Одесса умирала, и власти приняли решение уходить на север, в сторону Киева, где, по слухам, еще оставались озера и климат был значительно более пригодным для проживания.
– А сюда вы как попали? – поинтересовался адмирал. – Все-таки не к соседям в гости, за тысячу километров махнули.
– Выполняем задание императора, – ответил Евгений.
– А у вас там империя? – удивился Санька.
– Конечно, как же без этого, – сказал Микола. – Без властей нельзя, народ помрет или одичает.
– Давайте дальше рассказывайте, что за империя, какое задание, – поторопил их капитан.
После того как власть в Одессе установилась и император сверг городской совет, началась экспансия на север. Все найденные поселения захватывались и подчинялись империи, там ставился небольшой гарнизон, зачастую из местных же жителей, а легионы шли все дальше в поисках новых благоприятных земель. Была большая надежда на многомиллионный Киев, но от него осталось всего несколько домов. Разведчики не соврали, остатки водохранилища образовали большое прохладное озеро, подпитываемое ключами и стекающимися со всех сторон ручьями и реками. Зеленые поля и разросшиеся бесхозные лесополосы приятно радовали глаз после ужасов жаркой песчаной пустыни, лежавшей в котловине бывшего Черного моря. Здесь, на руинах Киева, император решил построить новую столицу.
– А Крым-то остался? – перебил рассказчика Санька. – Ой, извините…
– Мы в ту сторону не ходили, – сообщил Евгений. – Но как говорили, там только песок и камни, остатки старых гор. Люди оттуда не появлялись.
– Хорошо, вы собрали людей, основали столицу, когда это было? – спросил адмирал.
– К Киеву мы вышли после первой зимы, где-то год назад, сразу стали строиться, тянуть дороги, линии электропередач… – продолжил Евгений.
– Извини, у вас там электричество есть? – снова перебил его капитан.
– Да! Я ж не дорассказал – мы нашли атомную электростанцию, – сообщил Евгений.
– Ого! Вот это да! Ну и ну! – восхищенно выдохнули слушатели.
Реактор, даже на минимальном контролируемом уровне, обслуживаемый опытными сотрудниками станции, стал настоящим подарком небес для империи. Электричество для двигателей и станков, горячая вода, освещение – все это могло вернуть цивилизацию в привычное русло. Жаль только, самого реактора хватит всего лет на пятьдесят, но так далеко никто не заглядывал. Появилась возможность подать свет в столицу, обеспечить работу мастерских, наконец, запустить технику и начать бурить скважины в поисках воды. У оазисов в пустыне затеплилась надежда. Император был бы счастлив, что все так устроилось, если бы не был болен.
– У него диабет, – огорошил слушателей Микола. – Нас послали искать инсулин.
– На Украине в целом плохо с инсулином, – пояснил Евгений. – Разведка имеет приказ искать любые запасы медикаментов и сразу доставлять их в столицу. Все вокруг Киева на пятьсот километров обыскали. И людей много нашли, тысяч двадцать. К концу прошлого лета император собрал несколько групп, которые должны были пробиться к городам-миллионникам, столицам соседних государств, просто пройти по местам, где раньше могли быть крупные города или фармацевтические заводы. Мы шли с другой группой на север, она потом свернула к Минску и должна была дальше в Прибалтику уйти, а мы выбрались на развалины Витебска. Нам повезло, мы нашли небольшой склад, какая-то аптека. Двоих с медикаментами отправили обратно, а сами пошли в сторону Питера.
– Не боялись промахнуться? – спросил адмирал.
– Так по компасу строго на север. Мимо моря не пройдешь, – пожал плечами Евгений. – Если бы не встреча с медведем, мы бы на неделю раньше на берег вышли. А так пришлось Грицко на себе нести. Хорошо, что геодезический знак заметили, по нему и сориентировались.
– Боюсь, он не выживет или инвалидом останется, – покачал головой капитан. – Его надо срочно в Замок везти.
– От судьбы не уйдешь, – развел руками Микола. – Питер отсюда на восток или на запад?
– На восток, только там мало что осталось, – ответил адмирал.
– Но вы же на запад плывете? – уточнил Евгений.
– Не волнуйся, бывший Питер у нас в подчинении. А с инсулином придумаем что-нибудь, – сказал капитан.
– Отвезите их к Командору, – предложил Санька. – Мы же на пасеке химика-технолога нашли.
– Ты еще не знаешь, мы его и нескольких лаборантов отправили в институт, мы же его там видели, на ужине, – сказал Андрей. – Хотя да, ты был другим занят. Хорошо! Пара дней погоды не сделает, в Южной крепости есть передатчик, свяжемся с Командором, доложим. Обратно вы как, тоже пешком собирались добираться?
– Мы карту составили по дороге, ориентиры, метки оставляли, назад быстрее будет, – ответил Евгений.
– Все равно далеко, – сокрушенно произнес адмирал. – Санька, на танкере вроде были пони?
– А у вас и танкер есть? – пришла очередь удивляться одесситам.
– Это не наш, это американский, – сообщил Санька. – Но пони там были, думаю, договоримся.
– Что ж, пока ситуация ясна, – подвел итог капитан. – Вы не переживайте, чем сможем – поможем. И связь с вашей империей надо бы установить. Командор вас еще захочет подробно расспросить обо всем, так что придется вам с нами немного попутешествовать. Пока располагайтесь, отдыхайте, матросы вам покажут место в кубрике.
– А что это за мечи у вас? – задержал уже собравшихся выйти из кают-компании одесситов Санька.
– Это гладий, по римскому образцу, – ответил Евгений, выкладывая на стол свой серебристо-белый меч, короткий, но с острым концом.
– Можно? – спросил Санька и взял меч в руку. – Рубить им, наверное, не очень удобно?
– Это ж не Средневековье какое-то, это меч для строевого боя, для колющих ударов, – пояснил Евгений.
– А легкий какой, – восхитился Санька, немного покрутив рукой с мечом.
– Так он же титановый, из корпуса подводной лодки, – похвастался одессит.
Во второй половине дня, как это часто бывает на море, погода резко изменилась, задул встречный ветер, небо стало затягивать облаками. Пароход перешел на машину и устало шлепал гребными колесами по воде, пробиваясь через волну, капитан старался держать берег в зоне видимости, но то и дело налетавшие заряды дождя скрывали его. Свободные от работ матросы собрались в кубрике, где одесситы рассказывали про свою империю. К вечеру стало понятно, что до крепости сегодня не дойти, и капитан приказал встать на якорь, идти ночью в непогоде, не видя даже звездного неба, ему не хотелось. К тому же, как ни мала скорость, можно проскочить поселок, маячные огни которого были всего лишь кострами на вышках, и тогда завтра пришлось бы возвращаться. Проще переждать до рассвета и тогда уже продолжить путь. Якорные цепи натянулись, и судно встало носом к волне и ветру.
Уже ночью полоса непогоды прошла, в разрывах облаков начали появляться звезды, и видимость значительно улучшилась. Хотя ветер не поменялся, но стал слабее, и волна была уже не такой высокой. Шнява выбрала якорь и под машиной пошла дальше. В утренних сумерках вахта заметила на берегу огни. Показалась Южная крепость.
Неглубокую бухту перегораживал волнолом, а к широкому бревенчатому причалу с установленным на нем деревянным краном можно было встать с двух сторон, для одновременной разгрузки. Но сейчас оба места у стенки пустовали. Капитан завел пароход в бухту и дал гудок, оповещая берег о прибытии.
Адмирал заглянул в каюту к скаутам, приказав собираться с вещами на берег.
– В крепость пойдем. Моряки тут без вас справятся.
Скауты уже вышли на палубу, когда Саньку окликнул одессит Евгений. Он подошел к лейтенанту и протянул ему ножны с мечом:
– Держи, подарок от нас. Грицко ночью помер, ему теперь без надобности.
– Спасибо, – искренне поблагодарил Санька. – Правда… Шикарный меч. Но, может, лучше его адмиралу отдать?
– Да на шо он ему? – улыбнулся Евгений. – У него кортик и пароход есть. А ты по лесам бегаешь, мало ли что, тебе нужнее будет.
– Ну, раз так, спасибо тебе огромное, – сказал Санька. – А с медикаментами мы вам поможем, не сомневайся.
Крепость на морском берегу совсем рядом с портовой бухтой огородилась высоким частоколом, который служил внешней стороной широкой стены. Крепость ставили большую и надежную, чтобы застолбить территории, но поскольку никакой внешней опасности не ожидалось, то рвом окапывать ее никто не стал, а восточные и западные ворота стояли настежь открытыми, только виднелись в них часовые. Перед крепостью приткнулось несколько одноосных тележек, груженных какими-то мешками, а во дворе собирался народ, по виду крестьяне. «Они, наверное, тележки и притащили», – подумал Санька, проходя с адмиралом и своими скаутами через толпу в двухэтажное здание, стоявшее внутри крепости вплотную к обращенной к морю стене.
Поднялись на второй этаж, там в большом зале с огромным столом их встретила майор.
– О, тетя Анна, здрасте! – не удержался Санька.
– Санька, ты, что ли? Опять вырос! Гляди-ка, целый лейтенант! – пошутила Анна.
– Да целый я, целый, руки, ноги – все на месте!
– Главное, голова! – Анна постучала себя костяшками пальцев по лбу. – Отправь пока своих охламонов на балкон, пусть посмотрят, что там за шум на дворе.
Санька махнул скаутам рукой, посылая на выход.
– Адмирал! Майор! – поприветствовали друг друга высокие должностные лица.
– Циркулярную пилу для лесопилки привезли? – сразу взяла быка за рога Анна. – Или хотя бы молот механический?
– Сегодня только кожа, селитра и картошка, – не порадовал адмирал. – Побойся Бога, Аня, мы тебе в прошлый раз токарный станок привезли, от сердца оторвали, можно сказать.
– От сердца… Вы какой-то музей раскопали и грабанули, – закипела Анна. – Это старье только на помойку!
– Какой музей, новый станок! – возмутился в ответ Андрей. – Такого даже в Питере еще нет.
– А что я буду мастерам говорить? Что нас снабжают по остаточному принципу? Про кузницу еще зимой договаривались, про лесопилку я уже сколько раз говорила! Мне лесопилка нужна, мы тут крепость и четыре деревни из одних бревен построили! Ты видишь тут хоть одну доску?
– Я вижу, – подтвердил Санька. – Вот же стол стоит.
– Это Командор привез месяц назад, – отмахнулась Анна.
– Да нам ни людей, ни материала не хватает, – начал оправдываться адмирал. – Дай срок, все привезем. И машину паровую, и пресс для кузни, все будет.
– Паровую машину, да? – Майор искоса посмотрела на Андрея. – Когда будет готова, к зиме?
– Э-э… К зиме навряд ли успеем, – дал заднюю адмирал. – Хотя если американцы помогут…
– Какие американцы?
– Да сейчас расскажу, – обрадовался смене темы Андрей. – К нам тут на днях супертанкер заплыл и в заливе между островами застрял, а у них там чего только нет. Мы газету свежую привезли, будешь читать?
Снаружи снова зашумели, Анна посмотрела в сторону балконных окон:
– Сань, там на балконе комендант крепости стоит, ты, может, помнишь его, из пограничников моих, сходи выясни, что там, пусть успокоит народ. Давай, адмирал, рассказывай новости.
Санька вышел на балкон, галереей опоясывающий здание. Там уже стояли оба скаута и переговаривались с бывшим пограничником, а теперь комендантом Южной крепости, невозмутимым латышом Янисом со смешной фамилией Стуцка.
– Что тут происходит?
– Колхозники бузят из Дальней деревни, они как шальные сегодня, – сказал комендант.
– А чего хотят-то? – спросил Санька.
– Да разве их поймешь? Зерно на удобрение поменять мешок на мешок, свободы от нашей власти, инструмент бесплатно, каждому мужику по бабе, каждой бабе по корове, каждой корове по стойлу… Говорю же, они сегодня как обдолбанные, с утра пришли и кричат все время.
– Не, не все время, – покачал головой один из скаутов. – Вон тот мужик в черной шапке, слева, крикнет – и все подхватывают. А потом второй заводила с другой стороны, куртка серая с меховым воротником, начнет – и все подхватывают.
– Ишь ты, глазастый какой, – не удержался Янис. – А кто между ними бегает, заметили?
– А как же, мужичонка такой тщедушный, – отозвался второй скаут. – Только он все время возвращается за толпу к тому вон длинному в черном не то пальто, не то плаще, как будто советуется.
– Надо брать, – проговорил Санька.
– Надо, только как? – пробормотал в ответ комендант. – Чуть шухер начнется, толпа встрянет, а этот длинный за ворота выскочит, пока тут бойня будет.
– Значит, надо их сзади брать.
– Разумно, – согласился комендант и перегнулся через край: – Старшина, поднимись ко мне!
По наружной лестнице забухали сапоги, и прибежал еще один пограничник.
– Так, сейчас берешь пятерых ребят из казармы, выходите через дальние ворота, бегом вокруг крепости и, как только толпа опять кричать начнет, валите двух зачинщиков, вытаскиваете за ворота и так же вокруг ведете их в подвал.
– Я с ними, покажу кого вязать, – предложил один из скаутов.
– Давай, заодно за воротами постоишь, если вырвется – там встретишь, – согласился комендант. – Старшина, брать тихо, чтобы толпу не взбудоражить, понял? Только крестьянского бунта нам тут и не хватает.
– Обыскать не забудьте, – добавил Санька в спину пограничнику.
Старшина ушел, а Янис обернулся ко второму скауту:
– Выйди по балкону на стену, там проход есть. Обойди до ворот, часовых предупреди, чтоб оружие готовили. На воротах скажешь – как этих двоих выведут, ворота закрыть.
– Понял, я мигом. – Скаут развернулся и отправился по галерее в сторону упирающейся в дом крепостной стены.
– А мы что делать будем? – спросил Санька.
– Стоять, смотреть на народ, отвлекать внимание.
Прошло несколько минут, в воротах позади двора показались пограничники.
– Вроде пора, – проговорил Санька.
– Чего ты на нас с верхотуры зенки пялишь! Спустись вниз, поговори с людями! – крикнул из толпы Черная Шапка.
Толпа взбудораженно зашумела.
– Говорить не умеет? – спросил вполголоса Санька.
– Косит под неграмотного, пытается казаться бывалым крестьянином, – отозвался комендант.
– Где майор? Пусть выйдет к людям! – заорал во дворе Серая Куртка.
– Тема поменялась, – проговорил комендант и закричал толпе: – Сейчас я спущусь, и вы мне все подробно расскажете, чего хотите, кого и за сколько!
Толпа заревела, и в тот же миг пограничники подхватили под руки и, зажав рты, потащили со двора стоявших до этого сзади длинного заводилу и мужичка-бегунка рядом с ним. Крестьяне из-за шума так ничего и не заметили, а часовые уже закрывали ворота.
– Санька, идем, наш выход, прикрывать будешь.
Комендант со скаутом спустились вниз и приблизились к толпе.
– Так! Майору вас всех слушать некогда, – начал комендант. – Выберите делегацию, человек пять, я их в дом проведу, там спокойно разберемся!
Толпа озадаченно притихла. Крикуны начали оглядываться, пытаясь понять, куда делся бегунок с ценными указаниями.
– Я пойду, – вышел вперед молодой плечистый гигант.
– Хорошо, – согласился комендант. – Ты вроде кузнец из Дальней?
– Ага, – подтвердил гигант.
– Годится, – кивнул комендант. – Кто еще?
Толпа молчала.
– Кто тут был самый голосистый? – начал разглядывать людей Янис. – Ты, в черной шапке, выходи вперед!
– А чего я-то, чего я?..
Но крикуна уже вытолкнули из первых рядов прямо к коменданту.
– Вроде еще кто-то был? Вот ты, в серой куртке! – Комендант ткнул рукой в толпу. – Давай, не прячься за спинами, майор не кусается… вроде бы…
Толпа выпихнула из себя упирающегося мужика и снова замерла.
– Что, больше нет желающих? И хорошо. Ждите здесь, а вы трое за мной.
Санька пропустил всех вперед и пошел следом, приглядывая, чтобы никто не сбежал. Да и куда было бежать из закрытого двора. Комендант завел делегацию на второй этаж, где все еще беседовали майор и адмирал.
– А Командор, как он? – спросила Анна.
– Командор? Жив-здоров, – рассеянно ответил адмирал.
– Жив-здоров? – расстроенно переспросила майор.
– Ну да, – произнес Андрей и вдруг спохватился, поняв, что сказал совсем не то, чего от него ожидали. – Но очень скучает!
– Скучает, – загадочно улыбнулась Анна.
– Очень. Просто безумно, – пылко подтвердил адмирал. – Вот как с радиостанции в типографию спускается, вот только о тебе и думает!
– А потом в типографии, – заулыбалась Анна.
– А потом у него из головы все вылетает, и он забывает обо всем, – не удержался Андрей и тут же получил кулаком в бок.
Комендант покашлял для приличия, пытаясь обратить на себя внимание.
– Делегация от крестьян на переговоры, – доложил пограничник.
Анна посмотрела на вошедших:
– И какие у вас требования?
– Нам бы это, зерно на удобрения посменять, – произнес кузнец.
– Пароход на рассвете пришел, сегодня же вам отгрузят селитру, – кивнула Анна. – Что-то еще?
Тут лихорадочно оглядывающийся по сторонам Черная Шапка вдруг взвыл и, выхватив что-то из-под полы, замер… уткнувшись взглядом в направленный ему между глаз ствол Санькиного автомата. Кузнец отшатнулся к стене, а комендант с адмиралом уже винтили Серую Куртку, завалив его на пол.
– Кузнец! Повернулся, руки на стену и не шевелись! – среагировала майор.
– Медленно и плавно, – обратился Санька к своей мишени. – Присел и положил это на пол! Выпрямился! Медленно! Руки на затылок! Два шага назад!
Подскочил комендант, заломил мужику руки и начал вязать их ремнем. На шум в двери ворвались опоздавшие пограничники и скауты.
– Этих двоих в подвал, – распорядилась майор. – И все вон отсюда!
Арестованных увели. В зале остались майор, адмирал, Санька да замерший у стены кузнец, боявшийся пошевелиться.
– Слышь, кузнец, руки можно опустить и повернуться, – разрешила Анна.
Санька подошел к кузнецу, на ходу убирая автомат и поднимая с пола заточку:
– Что-то от тебя воняет кислятиной какой-то, ты там не обоссался от страха?
– Да нет, сухой я, – угрюмо ответил кузнец.
– А чего так пахнет-то? – принюхался Санька.
– Да это хлеб у меня в кармане, мамо с собой завернула.
– Дай-ка!
Кузнец достал из большого кармана что-то, завернутое в тряпицу.
– Вот, хлеб наш, ржаной, из нашего зерна.
– Он у них все время кислятиной отдает, – подтвердила майор. – Я пробовала не раз, есть невозможно.
– А вы как же? – обернулся к кузнецу Санька.
– Да привыкли ужо, – ответил тот, пожимая своими огромными плечами. – Я-то так не люблю его, а тут в дорогу пекарь наш на всех напек, с собой много взяли, пришлось есть.
Санька взял завернутые в тряпку ломти, понюхал и положил на стол.
– Что за пекарь? – поинтересовался адмирал.
– Да высокий такой, он сзади стоял, – сказал кузнец.
– Уже в подвале, – добавил Санька.
В дверь заглянул комендант, Анна махнула ему рукой, мол, зайди.
– Кузнец, ты же хороший человек, – произнесла майор.
Мужик молча кивнул.
– Эти люди, – Анна показала рукой на дверь, – это ваши?
– Наши, – подтвердил кузнец. – Год назад пришли. Сказали, что были у финнов и решили на юг податься.
– А сколько их было? – спросил Санька.
– А шестеро. Один-то хороший мельник и пекарь. Другой, как наш староста помер, сам старостой стал.
– Староста? Что с ним случилось? – снова спросил Санька.
– Да заболел он. Это еще зимой было, – припомнил кузнец. – Сначала заговариваться начал, все ему кто-то мерещился. Потом совсем плох на голову стал. А как у него дом с семьей загорелся, он сначала по деревне бегал, а потом и сам в огонь прыгнул, не удержали. Так всех в рядок и похоронили потом.
– Ничего себе, – не удержался Санька. – И много у вас домов сгорело?
– Не, этот один, и все, – сказал кузнец.
Майор, молча слушавшая весь диалог, прервала Саньку, который уже хотел спросить еще что-то, и обернулась к мужику:
– Сейчас с комендантом выйдешь на двор, о том, что тут произошло, никому не говори, скажешь, остальные сидят на переговорах. Пойдете в порт, зерно выгрузите на склад, с парохода выдадут селитру. Отправишь всех домой, сам жди в порту вот этого скаута. – Анна положила руку Саньке на плечо. – Все понял? Иди!
Кузнец и комендант вышли.
– И часто у вас здесь такое? – спросил адмирал.
– Такое в первый раз, – ответила Анна. – Может кто объяснить, что это было?
– Допросить бы надо… задержанных, – предложил Санька и положил на стол заточку. – Покушение на целого майора как-никак. И хлеб этот…
Санька закрутился около стола, принюхиваясь, потом взял ломоть хлеба, снова понюхал, надкусил, попробовал.
– Какой-то смутно знакомый запах. Как будто я его… как будто я его курил когда-то… – ошарашенно произнес скаут.
– Конопля, что ли? – нахмурился адмирал.
– Да не, какая конопля, что-то более… более тяжелое. – Санька задумался. – Вспомнил! От покойницы нашей, помните, в первую зиму умерла девушка у нас, так же пахло, правда, она тогда еще жива была.
– Зерно бы посмотреть, – сказал адмирал.
– Санька, крикни Янису с балкона, пусть мешок зерна оставят, – распорядилась Анна.
Санька выскочил на галерею.
Пока ждали, когда принесут мешок, Анна возбужденно ходила по комнате.
– Чего они хотели? – в который раз спросила она.
– Убить жену Командора, – невозмутимо предположил адмирал. – Ты бы вышла во двор, в тебя кинули заточку, начинается бойня, тебя кончают, толпу расстреляет охрана, зачинщики под шумок сбегают. Командор в ярости устраивает геноцид, крестьяне поднимают бунт, выгодополучатель…
– И что имеет выгодополучатель? – спросила Анна.
– Южную крепость и четыре деревни, всю нашу зерновую республику. Для начала, – уточнил адмирал. – Вы же нас всех кормите, на севере зерно плохо растет. Потом он выдвигает свои какие-то требования, получает независимость, начинает зерновую торговлю. Это так, на первый взгляд.
– Константин! – произнес сидевший до этого молча Санька.
– Ты думаешь, он здесь? – удивленно посмотрел на скаута Андрей.
– А больше вроде некому от финнов-то прийти, – пожал плечами скаут.
– Нет, он бы сюда не полез, – отрезала майор. – Тут, если его узнает кто, сразу выдаст Командору. Люди его могли, если у него кто-то остался. А тебя, Санька, в таком случае нельзя на юг отпускать. Я хотела тебя с кузнецом отправить, но, видимо, придется вернуться к первоначальному плану – картографии побережья.
– Почему нельзя? Я им ничего плохого не сделал, наоборот, я тогда тете Тане помог. Я ж не знал…
– А пожалуй, он прав, – согласился адмирал. – Если это люди Константина и кто-то узнает Саньку, могут попробовать его завербовать. Пусть идет.
– А если убьют? – мрачно произнесла Анна.
– Пленных допросим, потом решите, – предложил скаут.
– Хорошо, – кивнула майор.
В зал вошел комендант, неся в руках тяжелый мешок.
– Открой, – распорядилась Анна.
Адмирал зачерпнул рукой прямо из мешка и вынул горсть:
– Обычное нечищеное зерно.
– Тут какие-то черные загогулины, – присмотрелась Анна.
Санька заглянул им через плечи.
– Спорынья, лизергиновая кислота, психоделик, ядовитый грибок, – уверенно произнес он.
Все присутствующие удивленно уставились на скаута.
– Ты откуда слова-то такие знаешь? – прервал общую паузу адмирал.
