Глава 34
НАОМИ
Темнота, ровный гул двигателя, вибрация. Жесткий пол, в бок впивается что-то острое. Вертолет. Машину сильно болтает, переборки скрипят, в щели свищет ветер. Лоханка. Корыто.
Руки связаны за спиной… Не связаны. Пластиковая стяжка, очень тугая. Такой захват не перевести вперед — руки соприкасаются локтями, выворачиваясь в суставах. От боли я и пришла в себя. Во рту вязкая горечь. Пошевелить ногами… Руками… Слава Богу, пальцы двигаются.
Осторожно перемещаю голову, делаю медленный вдох… Знакомый запах: псина, смешанная с дорогим парфюмом, Альфонсо Борджа № 1. Это Ростов.
Начинаю усиленно моргать, чтобы прогнать слёзы, замечаю светлое пятно рубашки. Вижу треугольник загорелой шеи, в ямке у ключицы бьется жилка. Для того, чтобы заглянуть барону в лицо, пришлось бы поднять голову. Но я до сих пор не знаю, наблюдают за нами, или нет…
Жилка на шее Ростова бьется всё быстрее, дыхание становится глубже: приходит в себя. Что дальше? Так и будем лежать, как два кролика со связанными лапками?
— Наоми… Вы меня слышите? — чуть заметно киваю, ощущая макушкой его дыхание. — Ничего не предпринимайте. Делайте вид, что вы в обмороке. — хочу заглянуть ему в лицо, но Ростов, предугадав движение, прижимает мою голову подбородком.
Его руки тоже стянуты за спиной, нас бросает друг на друга, я утыкаюсь лицом ему в шею и вдыхая запах самого дорогого в мире одеколона. И крови. Ею залита вся щека, шея и ворот рубашки Ростова. Он горячо дышит мне в макушку, тихо шепча:
— Только не дергайся… Пусть они думают, что ты в обмороке. Не двигайся…
Скосив глаза вдоль тела, вижу хвост вертолета: машина и вправду маленькая. Мы лежим в узкой щели, стиснутые ящиками. Чтобы посмотреть, кто в кабине, нужно задрать голову, но этого мне не дает сделать Ростов.
Бездействие сводит с ума. Нужно успокоиться. Не забиться, судорожно, как рыба на крючке, не закричать, не завыть в голос… Вдох — выдох. И заново: вдох — выдох…
Пол содрогнулся: к нам кто-то подошел. Меня грубо схватили за плечи, поволокли, в нос ударило чужое смрадное дыхание. Оттащив от барона, вновь бросили в проходе, на какие-то мешки. По груди, по бедрам грубо зашарили, майку задрали, под ремень джинсов пролезла потная рука, человек задышал чаще… Подтянув ноги к животу, я ударила. Он согнулся, брызгая слюной и ругаясь по-арабски. Пахнуло кислым потом и марихуаной.
Я пинаю еще раз, целя в подбородок. Голова мужчины дергается назад, из носа брызжет кровь. Справившись с болью, араб рычит, хватает меня за майку, наотмашь бьет по лицу. Голова стукается о переборку, в глазах взрываются фейерверки. Я, не обращая внимания на удары, пытаюсь высвободиться.
Впереди, на фоне колпака кабины, еще две тени. Одна — в наушниках, у другой — автомат. Человек с калашом встает, замахивается прикладом, целя мне в голову. Мимо летит огромная волчья туша, автомат дергается и дает очередь в потолок, голова стрелка откидывается под жутким углом, из горла бьет фонтан крови.
Пилот оборачивается, на фоне колпака кабины — резкий горбатый профиль и совершенно белый вытаращенный глаз…
Ровное «твок-твок» начинает прерываться, видимо, автоматная очередь повредила винт. Вертолет кренится, нас с Ростовым-волком бросает на переборку.
Пилот выбирается из кресла, у него пистолет. Наводит его то на меня, то на Ростова, ствол гуляет, он никак не может выбрать, в кого стрелять. Я прыгаю, целясь ногами ему в голову. Звучит пара выстрелов, визг рикошета, короткий взвизг. Кажется, задело Ростова. Я ничего не вижу, упала в проход, грузный пилот рухнул сверху, он без сознания. Извиваясь как гусеница, пытаюсь выбраться, но не выходит — мужчина слишком тяжелый.
Судя по звуку, винт вращается всё медленнее, нас заносит и — удар! Не могу сдержать крика. Жуткий скрежет, кабина подскакивает несколько раз, мы, вместе с трупами и ящиками, летаем от переборки к переборке, но наконец всё замирает. Пахнет горелой проводкой, откуда-то просачивается черный дым.
Извиваясь, ползу к Ростову. Тот сидит, уже в человеческом облике, совершенно голый, и трясет головой.
— Вас задело?
Барон шатаясь поднимается, я стараюсь не смотреть на его торс. Он помогает мне сесть, находит какую-то железяку и рывком рвет путы. О-о-о… Только не надо разгибать руки слишком быстро. Все мышцы пронзает боль. Барон склоняется над моими ногами.
— Так вас задело? Я слышала крик.
— Уже всё хорошо.
Пока я растираю онемевшие конечности, барон находит свои брюки и рубашку, одевается, затем пытается открыть люк наружу. Удается не сразу — его заклинило при падении.
Увязая в песке — вертолет врезался в дюну — мы бредем прочь.
— Наоми… — голос Ростова меня пугает. — За каким хреном вам понадобилось нападать на наших конвоиров?
— А что, лучше бы нас убили?
— Почему вы решили, что нас непременно убьют? — барон, прихрамывая, бредет по песку босиком.
— А почему нет? Очень популярный обычай: вывезти в пустыню и пустить пулю в затылок. — На том, что меня собирались изнасиловать, я решила внимание не заострять. — К тому же, одному из них вы, дорогой барон, вырвали глотку. Зубами. — Ростов хмыкнул.
— Вы — слишком ценный товар, дитя моё. Скорее всего, нас везли к союзникам Вито, чтобы придержать до поры до времени. Может быть, потребовать выкуп… А теперь мы просто умрем.
— Сами вы товар. И почему мы непременно умрем? С чего вы взяли?
— Мы в пустыне. Подумайте хорошенько.
— Не могу я сейчас думать! У меня в голове гудит. Вы — приспешник вампиров, однако помогаете мне… Что вы здесь делаете?
— То же самое, что и вы. Пытаюсь выжить. — он пожал плечами, на которых болталась замызганная, залитая кровью рубашка.
— Консильери… Советник, да? Правая рука, близкий из близких… И за что Лучано вас так любит? Поставляете оборотней для опытов?
Он резко повернулся ко мне и оскалился. Сквозь запекшуюся на лице кровь проступил шрам.
— Вам не кажется, что сейчас неумно меня злить? Мы в пустыне, до ближайшего жилья, или хотя бы источника воды, может быть, недели пути. Желаете рассориться прямо сейчас?
Я хотела сказать еще что-нибудь обидное, но… Мы и вправду в пустыне. К тому же, он меня защищал. Дал алкагест, благодаря которому я, возможно, до сих пор жива. Пытался встать перед Вито, чтобы тот меня не убил…
— Ладно, перемирие. Пока не выберемся. Идет? — я протянула руку. Барон только презрительно фыркнул и прошел мимо.
Через пару минут я его догнала.
— Всё еще злитесь, да? — он не ответил. — Как думаете, нас будут искать? — Ростов пожал плечами и поморщился.
— Мало данных.
— Да ну, барон, вы же — любимец Счастливчика. Уж всяко знаете больше, чем я… Колитесь. — он явно хотел огрызнуться, но сдержался.
— Скорее всего, нас везли к халифу Асламу. У младшего Лучано с ним дела.
— Вито пророчил мне умереть со связанными руками и мешком на голове.
— Хотел напугать. Чтобы вы запаниковали.
— Храфстра.
— Что вы сказали? — он аж вскинулся. — Где вы это слышали?
— Разбойник, которого я пнула по лицу. По-моему, он так обозвал меня. Любопытное словечко… Значит, халифат? Иран, Ирак?
Барон, игнорируя мои вопросы, бормотал себе под нос:
— Всё-таки они решились. Ну что ж, посмотрим… Что вы говорили? — он повернулся ко мне.
— Я спросила: где мы могли оказаться?
— Аслам в данный момент пребывает в Омане, очевидно нас везли к нему. Так что сейчас мы в пустыне Руб-эль-Хали.
Оглядела дюны: плавно изгибаясь, как спины гигантских китов, они уходили к горизонту. И кроме дюн, насколько хватало глаз, ничего больше не было. Наконец до меня дошло.
— Как вы себя чувствуете? — тон барона смягчился.
— Не знаю. — я устало плюхнулась на песок. — Скорее всего, нам и правда хана. — опустив голову меж колен, я закрыла глаза. Набежали слезы. Я их вытерла, думая: какая напрасная трата влаги…
— Вы принимали алкагест? — спросил Ростов.
— Только на нем и держусь.
— Значит, шанс есть. Я попытаюсь найти воду.
— Здесь её нет по определению. А мы с вами потеряли много крови. — я кивнула на его рубашку, влажно поблескивающую в свете луны. Затем посмотрела на свою майку, сплошь мокрую. Порез, нанесенный Вито, до сих пор кровил.
— Я могу помочь. — барон кивнул на мою рану. Я вздрогнула.
— Нет! Правда, не стоит…
— Брезгуете? — на него было страшно смотреть: половины лица не видно под коркой крови и грязи, глаза горят желтым огнем, изо рта торчат клыки.
— Это личное. — я отвернулась, стараясь не всхлипывать слишком заметно.
— Бросьте. Вам понадобятся силы.
— Можете оставить меня здесь. В волчьем облике спокойно добежите… куда-нибудь.
Судя по звукам, Ростов поднялся и пошел прочь. У меня упало сердце.
Затем шаги вернулись, он сел рядом.
— Скажите… Никодим часто вас наказывал? — я удивилась.
— Бывало.
— За проступки или за длинный язык?
— Что вам не нравится, барон? Хотите, чтобы я была душкой? С чего бы? По вашей милости мы оказались в этой пустыне!
— По моей? Вы ничего не путаете, девочка моя?
— Не смейте называть меня девочкой! Вы служите вампирам! Вы… предатель и негодяй!
— А вы — убийца. К тому же, капризная глупая девчонка, из-за гордыни не желающая видеть ничего дальше своего носа! — он вновь поднялся, пыхтя. — Честно говоря, очень хочется вас хорошенько выдрать, Наоми.
— Кишка у вас тонка!
Он наклонился, уперев руки в колени и зубасто улыбнулся:
— Проверим?
Я смутилась.
— Проехали… Давайте лучше подумаем, что делать дальше.
— Так-то лучше. — он снова сел рядом. — Снимайте майку. Да не бойтесь, не укушу…
Язык у Ростова был жесткий, как терка. Рану жгло и дергало, я еле сдерживалась, чтобы не шипеть.
— Когда мы встретились впервые, вы сказали одну фразу… — он молча глянул исподлобья. — «У Бога нет мертвых». - барон лишь слегка пожал плечами, продолжая вылизывать рану. — Я тогда подумала, что вы от Никодима. Откуда вы так много о нем знаете?
— Долго живу на свете. — он сплюнул в песок. — Кажется, слишком долго.
— И всё же у меня в голове не укладывается, как можно было продаться… — он негромко зарычал, сжав руки на моих боках сильнее. — Заткнуться?
— Очень обяжете. — он снова сплюнул.
В движениях его языка как будто не было ничего эротичного, но по телу всё равно пробегали мурашки. Рану перестало жечь, осталось приятное тепло — так всегда бывает от слюны оборотней. Барон отодвинулся, вытер рот. Я поспешила натянуть заскорузлую майку.
— Спасибо.
— На здоровье. А теперь, с вашего позволения, я перекинусь. Вас не затруднит взять мою одежду? Не хочется щеголять голышом.
Вервольф поднялся на дюну и застыл там, нюхая воздух. Я подумала: если аварию кто-то видел, наверняка захочет проверить, не уцелело ли чего ценного. Здесь появляются только разбойники и бродяги, бедуины в Пустые земли не заходят. С другой стороны, даже разбойники — это наш шанс на спасение…
Барон спустился, легонько толкнул меня плечом в бедро и потрусил вперед, низко опустив голову помахивая кончиком хвоста. Я, скатав его одежду в тугой узел, пошла следом.
Чем ближе к центру пустыни, тем выше дюны — так гласит народная мудрость. Здесь они были высотой с десятиэтажный дом. Мы обходили их одну за другой по вогнутому краю, пыльный ветер сек лицо острыми песчинками. Я даже не пыталась ориентироваться — идти вслед за волком было проще. Голова немного кружилась. Или это небосвод, усыпанный громадными, каждая в несколько каратов, звездами, медленно вращался над головой?
Вервольф, не прекращая бега, выхватил что-то из песка и, щелкнув зубами, проглотил. Затем виновато обернулся… Я махнула рукой:
— Ну что вы, дорогой барон, кушайте на здоровье… Хотите сказать, мне тоже не мешало бы подкрепиться? Возможно, но… Через пару дней. Когда змеи и личинки и покажутся более привлекательными. О! Раз здесь водится живность, так может, и для нас не всё потеряно? А, барон? Не отвечаете… Ну и ладно, это я так… Оказалось, говорить в одни ворота гораздо легче. Просто болтать, что в голову взбредет, лишь бы отвлечься.
— Вот вы говорили, я нужна Счастливчику… И даже пытались сделать некое предложение. — я невольно хихикнула. — При том, что вы, барон, удивительно много обо мне знаете… Вы серьезно думали, что я соглашусь?
