Глава 22
– Значит, ты хочешь взять Сэма в поход с ночевкой? – интересуется Джоди в телефонную трубку на следующий вечер.
Мы только что закончили в очередной раз говорить о школе и обсуждать события предыдущего дня в том смысле, что стоит нам только порадоваться подвижкам в поведении Сэма, как немедленно некое происшествие снова отбрасывает его назад.
– Э-э… что? Ну то есть я предложил ему это, когда мы ехали в машине, но мне казалось, он даже не слушает. Он еще не успел до конца отойти после вечеринки.
– Ну вот, как выяснилось, он слушал. Уже собрал рюкзак и поставил у двери.
– Ясно.
– Ну то есть сейчас холодно, и если ты хочешь, чтобы я придумала для Сэма какую-нибудь отговорку…
Разумеется, она считает, что я захочу отмазаться, и это немедленно выводит меня из себя, потому что я именно что хочу отмазаться.
– Нет. Нет, все в порядке. Мы возьмем какие-нибудь одеяла и будем спать в комбинезонах. Все будет нормально. Я знаю отличное место, честное слово, там все очень цивильно.
Едва положив трубку, хватаю айпад и принимаюсь отчаянно искать кемпинги. Нельзя сказать, чтобы я так уж соврал Джоди; я знаю, что в Девоне их десятки: в детстве мама нас туда возила. У нас была кошмарная старая походная палатка, которая пропускала влагу и все остальное, и нередко, вернувшись после промозглого ветреного дня на пляже, мы обнаруживали в наших спальных мешках слизняков. Мы бросались ими в Эмму и очень веселились, когда она с визгом убегала прочь. Потом мама распаковывала газовую плитку и готовила сосиски с бобами, которые мы на свежем воздухе сметали в два счета. Когда приходило время ложиться спать, Джордж всегда принимался выдумывать страшные истории про призраков, в которых неизменно фигурировали безголовые всадники. В общем, стандартный британский походный опыт.
Возможно, мне удастся заново пережить хотя бы часть всего этого с Сэмом. Невозможно же не испытать чувства единения с человеком, с которым вы на пару торчите где-то на болоте в нескольких милях от цивилизации? Конечно, не стоит забывать – это Сэм, так что непредсказуемость и неудобства, связанные с ночевкой в палатке, пусть даже одной-единственной, вполне могут в итоге вылиться в бессонную ночь. Но когда идешь в поход, это часть удовольствия.
После непродолжительных поисков я нахожу недорогой кемпинг в окрестностях Сидмута. Они позиционируют себя как кемпинг для семейного отдыха, что я решаю трактовать как «ничего страшного, если ваш ребенок будет всю ночь рыдать». Остается всего одна небольшая проблема: у меня нет палатки и я не планирую ею обзаводиться. У меня в данный момент и дома-то нет.
– У тебя, случайно, нет палатки? – спрашиваю я Дэна, когда чуть позже он приходит домой.
Этот вопрос почему-то вызывает у него приступ смеха длиной в несколько минут.
– Палатки у меня нет, но ты можешь взять мой «порше», если хочешь, – говорит он, отсмеявшись.
– Что, правда? – вырывается у меня.
Дэн снова сгибается пополам от хохота.
Я пишу эсэмэску Эмме, которая все еще живет в особняке у своей богатой подружки.
У тебя со времен твоей кочевой жизни не осталось палатки?
И получаю такой ответ:
Нет, братишка, я всегда спала с другими людьми.
Впрочем, палатка, конечно же, имеется в хозяйстве у Мэтта с Клер: гигантский шатер, в который влезает не только все их семейство, но и портативная кухня, от которой я отказываюсь.
Так что на следующее утро, практически без предварительного планирования и подготовки, я беру Сэма, и мы с ним едем к Мэтту с Клер. Он выглядит веселым и расслабленным, просто ничего общего с тем ребенком, которого я оставил Джоди два дня назад, сжавшегося в комочек на краю кровати. Это придает мне уверенности, хотя я и без того испытываю странное спокойствие. Еще совсем недавно меня хватил бы удар при одной мысли о чем-то подобном, и хотя где-то в глубине души привычно шевелятся отголоски знакомых опасений, сейчас все изменилось. Я принял решение считать это чем-то вроде родительской миссии. Наверное, если я действительно хочу узнать Сэма получше в реальной жизни, а не в компьютерной игре, совместная ночевка в чистом поле нам поможет.
Мэтт уже приготовил для меня на подъездной дорожке палатку вместе с газовой плиткой и пластиковый чемоданчик, который превращается в столик для пикника с четырьмя стульями.
– Ты спятил, – говорит он, пока я пытаюсь утрамбовать все это добро в багажник машины. – Сегодня ночью обещают страшную холодину.
– Я знаю. Посмотрим, как пойдет, – слегка резковато отзываюсь я. – Как дела у вас с Клер? Мне показалось, за время дня рождения вы успели помириться.
– Да, просто поразительно, как полный дурдом в сочетании с поп-музыкой и капелькой вина способен благотворно сказываться на отношениях. Хотя у нас по-прежнему не все гладко. Мне кажется, нам нужно что-то сделать. Выкроить время для разговора. Трудно все это.
– Можешь мне об этом не рассказывать.
– Ладно, удачи. – Мэтт хлопает меня по плечу. – По крайней мере, эту палатку легко ставить.
И вот мы уже на пути в Девон. Я даю Сэму расписание на день, которое нарисовал сам и в котором перечислено все то, чем мы будем заниматься. Не проходит и двадцати минут, как мы оказываемся за пределами Бристоля и оставляем позади аэропорт (Сэм хочет туда заехать. «В другой раз», – обещаю я ему). Пока я веду машину вдоль холмов по дороге, ведущей на шоссе М5, Сэм на соседнем сиденье беспрерывно ерзает, включая и выключая то радио, то печку, и, как заезженная пластинка, задает по кругу одни и те же вопросы.
– А куда мы едем?
– В Девон. Загляни в расписание, которое я сделал.
– Мы уже почти приехали?
– Нет, потому что мы совсем недавно сели в машину.
– А где наша палатка?
– В багажнике. Мы будем ее ставить, когда приедем.
– А когда мы вернемся домой?
– Наверное, завтра. Посмотрим.
– Хорошо. А куда мы едем?
Так и проходит наше путешествие.
Заехав в супермаркет за едой, одноразовой посудой и всем прочим, что я не удосужился захватить из дома, мы приезжаем в кемпинг к обеду. Кемпинг представляет собой большое, без всяких затей, поле на вершине холма, примыкающее к ферме. На юге сквозь просвет между деревьями проглядывает море, которое с такого расстояния кажется серым, холодным и неприветливым. Вокруг уже стоят еще пять или шесть палаток, а между ними стайка ребятишек гоняет футбольный мяч. Я осторожно съезжаю с растрескавшейся асфальтовой дорожки на траву, мысленно проигрывая в голове все пять кошмарных сценариев развития событий, которые я успел придумать за время пути.
Площадка на самом деле окажется болотом (с площадкой, кажется, все в порядке, так что этот пункт можно вычеркнуть).
Кошмарные уличные экотуалеты, в которых предлагается делать свои дела в яму, после чего полагается присыпать ее землей. (Я вижу в дальнем углу площадки кирпичное строение, в котором, судя по его виду, вполне могут находиться обычные человеческие уборные, так что не будем паниковать раньше времени.)
Самодовольные, упакованные до зубов профессиональные походники. («Дорогой, ты не видел портативный пресс для лапши?»)
Необычные звуки ночной природы. («Папа, что это?» – «Не знаю, бросай все и беги в машину».)
Большущая собака без поводка. (Пока что никаких намеков, но избежать этого вряд ли удастся.)
Мы паркуемся чуть поодаль от других семей, и я вытаскиваю из багажника сумку, от души надеясь, что в ней действительно палатка, а не то, чем ее содержимое кажется, – два трупа, завернутых в одеяло. К счастью, устанавливается она действительно элементарно: сначала в землю втыкается один-единственный центральный шест, на который я накидываю брезент, затем его края веревками крепятся к специальным колышкам. Сэм хватает здоровый железный молоток и спрашивает, можно ли он сам будет вбивать колышки в землю.
– Э-э… ладно, – говорю я и помогаю ему придержать первый из них, хотя никак не могу отделаться от ощущения, что действие разворачивается в точности как в завязке очередной части сериала «Лондонский госпиталь».
Впрочем, после первых же двух ударов Сэму это занятие прискучивает, и я, вздохнув с облегчением, заканчиваю работу в одиночку. Под конец мы расстилаем подстилку и обнаруживаем, что в сумке с палаткой также находятся еще две совершенно необходимые в походе вещи: разноцветная бечевка с треугольными флажками и пятиметровая гирлянда из китайских фонариков на солнечных батарейках. Сэм настаивает на том, чтобы повесить и то и другое; когда с этим делом покончено, интерьер куда менее походит на аскетическое убежище, которое я рисовал в своих мыслях, и куда более – на разукрашенный шатер на деревенской ярмарке.
Зато все идет хорошо. Все спокойно. Чтобы отпраздновать окончание работ, мы разогреваем на походной плитке Мэтта спагетти из банки и поедаем их из пластиковых мисочек, пачкая соусом одежду и лица. Сэм молча оглядывает площадку кемпинга.
– У тебя все в порядке? – беспокоюсь я.
– Да. А люди живут в палатках?
– Некоторые живут, но эти не живут, они просто приехали на выходные. Когда бабушка возила нас в походы, у нас было все: столики, стулья, походная плитка, мы даже купили телевизор и холодильник. Бабушка очень серьезно к этому относилась.
– А ты где живешь, папа?
– Сейчас я живу у моего друга Дэна.
– Ты скоро вернешься домой?
– Не знаю. Мне кажется, нам с мамой придется еще поговорить и разобраться со всякими вопросами.
– С какими вопросами?
– Насколько сильно мы еще друг друга любим. Мы часто между собой ругались, и от этого нам обоим было грустно. Но мы все равно любим друг друга. Все сложно.
– Мне больше всего нравится дом, а потом «Майнкрафт». В поход ходить мне нравится тоже.
И тут мне приходит в голову мысль попробовать одну вещь.
– А школа? – спрашиваю я.
– Мне не нравится школа.
– Я знаю. Что в школе самое неприятное?
Но Сэм, вместо того чтобы приоткрыться еще больше, устремляет взгляд в сторону фермы и видит небольшое стадо коров, бредущих вдоль изгороди.
– А куда коровы идут?
– Наверное, на дойку. Так что насчет школы? Ты хотел рассказать…
– А можно пойти посмотреть на коров?
– Мы можем пойти и посмотреть на них, если ты скажешь мне, что тебе не нравится в школе.
– Я не знаю. Иногда я сержусь. Я плохой, как Крипер. Иногда я делаю что-то неправильно и тогда плачу.
– Что? Что ты делаешь неправильно?
– Всё.
С этими словами он срывается с места и бежит к изгороди, увязая резиновыми сапогами в мягкой земле. Отставляю миску в сторону и иду за ним следом, думая о его словах. «Всё». В этом-то и беда, думаю я. Всё сложно, всё дается с трудом. Большую часть времени его бросает из одной необъяснимой ситуации в другую. Ничего удивительного, что он любит «Майнкрафт», где все четко и логично, где даже самый ландшафт можно изменить по своему желанию. Больше в его жизни нет ничего подобного.
С легкой опаской подходим к коровам. Пара из них останавливается и смотрит на нас. Сэм подходит ближе, чем я этого от него ожидал, и протягивает руку. Я уже собираюсь сказать ему: «Осторожно!», как одна из них фыркает и мотает головой, и Сэм со смехом отдергивает руку. Потом как ни в чем не бывало протягивает ее снова; на этот раз ему удается погладить корову по боку. И как только отважился?
Обходим весь лагерь по периметру, идем мимо въезда, потом спускаемся на поляну чуть ниже по склону. Оттуда открывается вид на море, незаметно сливающееся где-то вдалеке со свинцово-серым небом. Присаживаемся на пенек и некоторое время сидим. Сэм берет меня за руку.
– Кажется, как будто море никогда не кончается, но это не так, – говорит он. – В самом конце всегда есть какой-нибудь остров или страна, но ты можешь ее не найти. Тогда ты пойдешь ко дну и утонешь.
– Э-э… вот спасибо-то. Пойдем, гений, поищем, из чего можно сделать себе мечи.
Углубляемся в рощицу и выбираем себе каждый по палке. Вооружившись ими, мы шумно атакуем то дерево, то куст. Дыхание стынет вокруг нас облачками пара. Ничто не нарушает безмолвия, кроме ветра, шелестящего в голых глянцевитых ветвях у нас над головой. Кажется, что в целом мире остались лишь мы с Сэмом.
В конце концов мы возвращаемся обратно на наше поле, и один из ребятишек, которых мы уже успели заметить, мальчик в камуфляжных штанах и парке, подбегает к нам с вопросом, не хотим ли мы поиграть в футбол. Сэм смотрит себе под ноги и молча мотает головой.
– Спасибо за приглашение, – говорю я.
Вернувшись обратно к нашей палатке, усаживаемся и некоторое время листаем комиксы. Потом к нам неуверенно подходит малыш лет двух-трех с маленьким мячиком в руках и бросает его в нашу сторону. Сэм поднимается с места и осторожно подталкивает мячик обратно ногой. Малыш заливается радостным смехом.
– Он вам не мешает? – кричит от соседней палатки мужчина в шортах карго и футболке с воротничком поло.
– Нет-нет, все в порядке, – отзываюсь я.
Малыш подкатывает мячик к Сэму. Сэм садится на землю и таким же образом возвращает его обратно. Он всегда очень хорошо общался с ребятишками помладше – терпеливо, бережно и снисходительно. Наверное, ему приятно ради разнообразия иметь дело с кем-то более уязвимым, нежели он сам, а может, это потому, что они смотрят на него и видят большого мальчика, а не плаксу, который с ревом убегает с площадки, если что-то в игре ему не по нраву. Как бы там ни было, они долго играют вдвоем, катая мячик туда-сюда, а я сижу в одном из одолженных у Мэтта складных кресел и читаю газету. В самом деле читаю газету.
Ближе к вечеру мы приносим из машины сумки с туалетными принадлежностями и направляемся в туалетный блок. Я умываю Сэму лицо и оттираю его волосы от соуса для спагетти. Вернувшись к палатке, мы усаживаемся на одеяле и едим чипсы, сэндвичи и печенье с шоколадной крошкой. Солнце клонится к горизонту. Вскоре я начинаю различать тусклый свет фонарей в соседних палатках.
– Можно посмотреть, как наступает ночь, – предлагаю я.
Именно этим мы и занимаемся следующие несколько минут: молча впитываем атмосферу этого незнакомого места, сидя бок о бок. Еще даже не вечер, но я долго вел машину и устал, и возможность посидеть спокойно кажется блаженством. Впрочем, длится оно недолго. По мере того как все вокруг тонет в сумерках, до Сэма начинает доходить реальность всего происходящего и он все больше жмется ко мне.
– Мне страшно, – говорит он. – Тут все слишком большое. Мне это не нравится.
– Все в порядке. Мы же за городом. Ночью тут все точно так же, как днем.
– Нет, не так же. Можно, мы поедем обратно? Я хочу домой. Тут все слишком большое, папа.
– Что ты имеешь в виду?
– Мне не нравится большое пространство. Мне от этого плохо. Я не вижу, что там дальше. Мне это не нравится.
И то, что он сказал, вдруг кажется мне очень знакомым. Я понимаю, что он имеет в виду. Страх перед пространством, перед свободой, перед неопределенностью – именно эти чувства я испытывал на протяжении последних трех месяцев, оказавшись вырванным из привычного окружения всего того, что имело для меня какое-то значение. Прежде мне не приходило в голову, что аутизм – это нечто вроде до предела обостренной, очень концентрированной версии того, что испытываем мы все, всех тех страхов, которые нас одолевают. С той лишь разницей, что все остальные скрывают их под слоями отрицания и накрепко вбитых общественных установок.
Откидываю полог палатки и забираюсь внутрь. Китайские фонарики озаряют интерьер слабым светом.
– Залезай сюда, тут тепло! – говорю я.
– Хочу домой! – вопит он.
На несколько секунд меня охватывает знакомая смесь поднимающегося откуда-то глубоко изнутри утробного страха и паники, которая накатывает на меня всякий раз, когда надвигается истерика, это ощущение полной беспомощности перед лицом неминуемого. Все родители в нашей группе поддержки говорили о чем-то подобном: твой мозг лихорадочно пытается придумать что-то такое, что можно сказать или сделать, чтобы быстро решить проблему. Мой мозг слишком часто оказывается неспособен это сделать.
Сэм сидит по-турецки перед палаткой, закрыв лицо руками, и тихонько покачивается из стороны в сторону. Затишье перед идеальной бурей. Но на этот раз у меня есть одна идея. Кажется.
– Придумал, – говорю я. – Если мы закроем глаза, то можем очутиться в «Майнкрафте». Мы в безопасном режиме, так что никаких Криперов и зомби, только свиньи с коровами. Слышишь их? Мы построили палатку из… э-э… песчаника. Она стоит на вершине очень крутого холма, и вдали виднеется океан. Мы шли сюда много дней подряд, потому что нам известно, что где-то там, в море, есть маленький островок, а на этом островке стоит храм, в котором хранится много-много золота. Играет негромкая музыка, а небо начинает становиться оранжево-красным. Давай загружай скорее игру и присоединяйся ко мне! Хочу отправиться на разведку!
Сэм медленно-медленно возвращается в палатку.
– Я снаружи! – говорит он и закрывает глаза ладонями. – Отсюда мне видно солнце.
И мы оба видим его вместе. Рдеющий шестиугольник на наших глазах сползает за горизонт. Небо пикселизированными волнами темнеет.
– Что будем делать? – спрашиваю я.
– Я иду к морю искать лодку, – говорит Сэм.
В нашем воображении мы идем через темные поля, мимо угловатых силуэтов других палаток. Мы бежим и бежим, высматривая пещеры и рытвины, любуясь искрящимися в лунном свете снежными шапками на вершинах далеких гор.
– Спускаемся вниз, – командует Сэм.
Начинаем спуск с обрыва, осторожно перескакивая с одного каменного блока на другой, пока не оказываемся на пляже. Там, на хрустящем песке, мы останавливаемся и смотрим на квадратную луну, которая завершает свое восхождение. Несколько секунд – и она уже висит в ночном небе над нашими головами, большая и полная, испещренная серо-белыми пикселями. Сэм направляется к двум лодкам, покачивающимся на волнах у берега.
– Отправляемся в плавание!
Я бегу за ним следом. Он забирается в одно из суденышек, а я занимаю второе.
– Ты видишь какой-нибудь остров? – спрашиваю я.
– Да, очень далеко.
Повсюду вокруг в лунном свете поблескивает море, а земля, которую мы оставили позади, уже почти скрылась в туманной дали. Но нам не страшно. Мы знаем законы этого мира. В конце нашего путешествия, не слишком далеко, нас ждет остров, полный сокровищ. И мы непременно его найдем.
Когда я открываю глаза, то вижу, что Сэм – к изумлению моему – спит у меня под боком: слипшиеся влажные волосы запутались за ушами, тело неподвижно, на лице играет легчайший намек на улыбку. И на меня вдруг нисходит до странности шокирующее озарение: Сэм – человеческое существо, совершенно отдельное от меня. Отдельное даже от Джоди. Он не проблема, которую необходимо решить, не досадная помеха моим планам, не еще один пугающий пункт в ежедневном списке моих дел. Он – личность, и где-то в голове у него есть его собственные идеи, приоритеты, планы на будущее. Поразительно, насколько легко не заметить этого в житейской суете, за борьбой с аутизмом, ежедневными битвами по поводу школы, еды и одежды. Он личность – у него есть свои желания, есть потребность понять свое место в этом мире. И моя задача – помочь ему.
Сэм – не просто что-то такое, что происходит со мной.
Отвожу волосы с его лица и легонько целую в лоб. Потом беру его за руку, и его пальцы, на миг дрогнув, смыкаются вокруг моих.
