11. Миссис Ральф

Если бы Гарпу было дано осуществить самое свое большое, но одно-единственное желание, он непременно пожелал бы, чтобы наш мир стал безопасным. Для детей и для взрослых. Ибо этот мир прямо-таки потрясал его огромным количеством совершенно неоправданных опасностей.

Итак, уже после близости с Хелен, после того, как Хелен уснула, и после кошмарного сна о самолете, который приснился ему самому, он встал и оделся. Присев на краешек постели, чтобы завязать шнурки спортивных туфель, Гарп нечаянно коснулся ноги Хелен. Она тут же проснулась и, протянув руку, нащупала его спортивные шорты.

– Ты куда это? – удивленно спросила она.

– Проверить Дункана, – ответил Гарп. Хелен приподнялась на локтях и посмотрела на часы. Было начало второго, и она знала, что Дункан ночует у Ральфа.

– И как же ты собираешься его проверить? – спросила Хелен.

– Еще не знаю, – ответил Гарп.

Точно охотник, преследующий добычу, точно преступник-педофил, наводящий ужас на родителей, Гарп брел по спящим улицам, весенним, зеленым и окутанным ночной тьмой. Люди храпели в своих постелях и видели сны; газонокосилки отдыхали, и было еще слишком холодно, чтобы включать кондиционеры. В некоторых домах окна были открыты, и оттуда доносилось журчание холодильников и невнятное бормотание телевизоров, настроенных на передачу «Для полуночников»; в таких домах окна светились серо-голубым светом. У Гарпа это таинственное свечение вызывало мысли о раковом заболевании, спрятанном глубоко внутри и усыпляющем весь мир своим невнятным бормотанием. А может, телевизор и есть причина рака? – подумал вдруг Гарп, понимая, что на самом деле в нем говорит раздраженный писатель, ибо там, где светится экран телевизора, явно сидит некто, не занятый чтением.

Гарп легко двигался по темной улице, надеясь, что никто не попадется навстречу. Спортивные туфли он зашнуровал слишком слабо; шорты хлопали по ногам, и в них гулял ветер, потому что плавки для бега он не надел – он ведь совсем не собирался бежать. Весенний воздух был весьма прохладен, но рубашку Гарп тоже почему-то не надел. В одном из темных дворов на пробегавшего мимо Гарпа недовольно заворчала собака. Поскольку мы с Хелен не так давно занимались любовью, подумал Гарп, мой запах для этого пса все равно что запах свежесорванной клубники. Он знал, что собаки умеют различать запахи.

В этих зеленых пригородах всегда довольно много полицейских, и на миг Гарп забеспокоился, что его запросто могут задержать и обвинить в нарушении какого-нибудь закона, запрещающего, скажем, ночные прогулки без одежды или, по крайней мере, без документов. Он заторопился, уверенный, что спешит Дункану на помощь, что мальчика необходимо спасти от этой крикливой миссис Ральф.

Какая-то молодая женщина на велосипеде с незажженной фарой чуть не врезалась в Гарпа; волосы развевались у нее за спиной, голые гладкие колени блестели, прерывистое дыхание поразило Гарпа запахом свежескошенной травы и сигаретного дыма. Гарп присел на корточки – она громко вскрикнула и резко вывернула руль, объезжая его, а потом буквально привстала на педалях и помчалась дальше без оглядки. Возможно, решила, что это какой-то эксгибиционист-развратник, которому осталось перед ней только шорты снять. Гарп подумал, что, должно быть, она ехала из такого места, где ей быть совсем не полагалось, и теперь ее ждут дома неприятности. А впрочем, может быть, ему так показалось, потому что сам он только и думал о всяческих неприятностях, которые грозят Дункану в доме миссис Ральф.

Увидев наконец дом Ральфа, Гарп решил, что хозяйке его следовало бы присудить приз «Светоч квартала»: все окна в доме ярко сияли, парадная дверь была распахнута настежь, канцерогенный телевизор что-то яростно орал. Гарп подумал, что у миссис Ральф вечеринка, но, подкравшись ближе, разглядел, что ярко освещенная лужайка давно не стрижена и вся в собачьих какашках и обломках спортивного инвентаря, да и сам дом с виду весьма запущенный, какой-то заброшенный. Смертоносные телевизионные лучи пульсировали в окнах гостиной, повсюду валялась неубранная обувь и одежда, а возле продавленного дивана, тесно прижавшись друг к другу, лежали два тела – Дункан и Ральф, – наполовину засунутые в спальные мешки. Спали, разумеется! Но выглядели так, словно телевизор их убил. В мертвящем свете телевизионного экрана лица мальчишек казались совершенно обескровленными.

Но где же миссис Ральф? Ушла в гости? Или легла спать, оставив весь свет в доме включенным, а двери распахнутыми настежь? И даже не подумала выключить телевизор, под бормотание которого мальчишки так и уснули? Интересно, подумал Гарп, а она вспомнила, что нужно, например, выключить духовку на кухне? Гостиная вся была заставлена пепельницами, и Гарпу показалось, будто в некоторых еще дымятся сигареты. Он по-прежнему стоял за оградой и принюхивался к кухонному окну – не пахнет ли газом.

На кухне в раковине поблескивали немытые тарелки, на столе красовалась бутылка джина, кисло пахло раздавленными лаймами. Шнурок выключателя от верхнего света, оказавшийся, видимо, слишком коротким, был существенно удлинен за счет половинки женских колготок – куда девалась вторая половина колготок, неизвестно. Нейлоновая ступня в потеках засохшего пота покачивалась прямо над бутылкой с джином. Насколько мог почувствовать Гарп, гарью ниоткуда не тянуло; вряд ли под котом, уютно устроившимся прямо на плите между горелками, горел медленный огонь. Мордочку кот пристроил на ручку тяжелой сковороды, а пушистое брюхо грел на панели с сигнальными огоньками. Гарп и кот не мигая уставились друг на друга. Кот мигнул первым.

Однако Гарп был уверен, что миссис Ральф все же не обладает такой способностью к концентрации, чтобы обернуться котом. И дом, и вся ее жизнь пребывали в полнейшем беспорядке; эта женщина не то покинула свой «корабль», не то «отключилась» где-то наверху. Интересно, она спит? Или утонула в ванне? И где та чудовищная псина, чьи экскременты превратили лужайку перед домом в настоящее минное поле?

И тут грянул гром – точно приближалась лавина; чье-то тяжелое тело скатилось по лестнице и вылетело прямо на середину кухни, перепуганный кот мгновенно обратился в бегство, с грохотом свалив на пол засаленную железную сковороду. Это оказалась миссис Ральф. Сидя голым задом на линолеуме, слабо постанывая и подвывая, она даже не пыталась запахнуть свое одеяние, похожее на кимоно и непристойно задравшееся ей чуть ли не на грудь, обнажив талию и толстый живот. Стакан с каким-то чудом не расплескавшимся пойлом она по-прежнему сжимала в руке. Миссис Ральф посмотрела на жидкость в стакане, удивленно подняла брови и сделала глоток; огромные отвисшие груди точно растеклись по ее веснушчатому телу, когда она бесстыдно откинулась назад, оперлась на локти и рыгнула. Кот в углу жалобно взвыл.

– Ох, заткнись, Титси! – сказала коту миссис Ральф и, безуспешно попытавшись встать, со стоном завалилась на спину. Волосы у нее на лобке влажно блестели; белый живот, испещренный растяжками, казался распухшим, словно миссис Ральф долгое время пребывала в роли утопленницы. – Ну ладно, я все-таки вышвырну тебя отсюда, даже если это будет последним поступком в моей жизни, – сказала миссис Ральф кухонному потолку, хотя Гарп догадался, что ее слова относились к коту. Возможно, при падении она сломала или вывихнула лодыжку, но была слишком пьяна, чтобы это почувствовать. А может, у нее даже и спина сломана, подумал вдруг Гарп.

Он скользнул вдоль стены дома к распахнутой настежь парадной двери и крикнул, заглядывая внутрь:

– Кто-нибудь дома есть? – Кот тут же метнулся к нему, скользнул между ногами и пропал во тьме. Гарп подождал. Из кухни слышались стоны, ворчание и еще какие-то странные звуки – шлепки плоти.

– Ну, я тут – раз я живая и дышу, – внятно сказала миссис Ральф, возникая в дверном проеме. Ее блеклый цветастый халат был уже более-менее запахнут, свой стакан она успела где-то оставить.

– Я увидел, что в доме все огни зажжены, и подумал, может, что случилось, – пробормотал Гарп.

– Вы опоздали, – заявила миссис Ральф. – Оба мальчика мертвы. Мне ни в коем случае не следовало разрешать им играть с этой бомбой. – Она пытливо вглядывалась в застывшее лицо Гарпа, видимо надеясь, что он с должным юмором отнесется к ее сообщению, однако поняла, что подобные темы не могут служить для него предметом шуток. – О’кей. Так вы хотите видеть тела или нет? – И она потянула Гарпа к себе за резинку его спортивных шортов. Гарп, помня, что плавок под шорты он так и не надел, быстро шагнул вперед и налетел на миссис Ральф, которая щелчком отпустила резинку, повернулась и побрела в гостиную. Исходивший от нее запах наводил оторопь – словно на дне большой влажной бумажной сумки рассыпали ваниль.

Миссис Ральф, демонстрируя недюжинную силу, подхватила Дункана под мышки и вместе со спальным мешком взгромоздила его на огромную продавленную софу; Гарп помог ей поднять Ральфа, который был потяжелее. Они устроили завернутых в спальные мешки мальчиков валетом, подложили им под головы подушки, и Гарп наконец выключил телевизор. Миссис Ральф, спотыкаясь, уже брела куда-то, гася по дороге огни и собирая пепельницы. Они напоминали сейчас супружескую пару, занимающуюся уборкой после шумной вечеринки.

– Ночь-то какая темнущая! – прошептала миссис Ральф на пороге внезапно погрузившейся во тьму гостиной.

Гарп, споткнувшись о валявшуюся на полу подушку, стал ощупью пробираться к освещенной кухне.

– Погодите уходить! – прошипела ему вслед миссис Ральф. – Вы еще должны помочь мне кое-кого отсюда вышвырнуть. – Она схватила Гарпа за руку и тут же уронила на пол пепельницу; кимоно ее снова распахнулось. Гарп, нагнувшись поднять пепельницу, коснулся волосами одной из ее грудей. – Этот увалень у меня там, в спальне, – сообщила она. – И уходить не желает! А я не могу его выгнать.

– Увалень? – переспросил Гарп.

– Ну да, дурачок деревенский, – сказала миссис Ральф. – Шваль паршивая.

– Шваль? – опять переспросил Гарп.

– Ну да, пожалуйста, помогите мне его выставить! – Она снова потянула Гарпа за резинку спортивных шортов и, на сей раз уже не скрываясь, заглянула внутрь. – Господи, да на вас же почти ничего нет! – воскликнула она. – Вы не замерзли? – Она приложила ладонь к его плоскому голому животу. – Нет, пожалуй, – успокоила она себя и пожала плечами.

Гарп отодвинулся от нее подальше.

– Кто он? – спросил он, опасаясь, как бы не пришлось изгонять бывшего супруга миссис Ральф из его же собственного дома.

– Идемте, я вам покажу, – прошептала она. И потащила Гарпа наверх по черной лестнице, а потом по узкому коридорчику меж грудами грязного белья и мешками с сухим кормом для домашних животных. Ничего удивительного, что она здесь упала, подумал Гарп.

В спальне миссис Ральф Гарп сразу же увидел огромного черного Лабрадора, распростертого на колышущейся водяной кровати миссис Ральф. Пес беспечно повернулся на бок и завилял хвостом.

– А ну-ка, мальчик, – сказал ему Гарп, – убирайся отсюда.

Пес еще сильнее завилял хвостом и слегка помочился на постель.

– Не этого, – сказала миссис Ральф и так сильно толкнула Гарпа, что он вновь обрел равновесие, только ухватившись за кровать, которая в ответ громко забулькала.

Огромный пес тут же облизал ему все лицо. Миссис Ральф указала ему на кресло-качалку в изножье кровати, но Гарп уже заметил сидевшего в кресле молодого человека – он отражался в зеркале туалетного столика миссис Ральф. Молодой человек был совершенно голый, светлые волосы собраны сзади в довольно-таки тощий «хвостик», концом которого юноша и играл, перебросив его через плечо и поливая каким-то аэрозолем из принадлежавшей миссис Ральф жестянки. Живот и бедра молодого человека тоже выглядели скользкими и маслянистыми, как и живот миссис Ральф, и волосы у нее на лобке, а пенис юного незнакомца был таким же тонким, подтянутым и чуть изогнутым, как спина гончей.

– Эй, как дела? – спросил мальчишка у Гарпа.

– Отлично, благодарю вас, – ответил тот.

– Избавьтесь от него поскорее, – сказала миссис Ральф.

– Я все пытался заставить ее немного расслабиться, понимаете? – сказал юнец. – Мне хотелось просто с ней пообщаться, понимаете?

– Не позволяйте ему с вами разговаривать, – сказала миссис Ральф. – Не то он вас доусеру заговорит.

– Все тут такие напряженные, строгие, – пожаловался голый юнец и, повернувшись в кресле на бочок, водрузил ноги на водяной матрас.

Пес тут же принялся облизывать его пальцы. Но миссис Ральф пинком сбросила ноги юнца на пол.

– Ну вот, сами видите, чего уж тут говорить! – Этот «щенок» обращался исключительно к Гарпу.

– Она хочет, чтобы вы ушли, – сказал ему Гарп.

– А вы – ее муж, что ли? – спросил «щенок».

– Вот именно! – заявила миссис Ральф. – И он тебе твой тощий длинный пенис живо открутит, если ты немедленно отсюда не уберешься!

– Вам действительно лучше уйти, – сказал Гарп. – Давайте я помогу вам одеться.

Юнец закрыл глаза, словно погрузился в медитацию.

– А вот насчет этого дерьма он действительно настоящий мастер, – сообщила Гарпу миссис Ральф. – Только и умеет, что свои распроклятые глаза закрывать да медитировать.

– Где ваша одежда? – спросил юношу Гарп. На вид тому было всего лет семнадцать-восемнадцать. Возможно, он уже учится в колледже или даже служит в армии. Мальчик не реагировал, и Гарп легонько тряхнул его за плечо.

– Эй, слушай, ты меня не трожь! – сказал юнец, не открывая глаз. В голосе его звучала довольно нелепая угроза, и Гарп на всякий случай чуть отодвинулся от него и вопросительно посмотрел на миссис Ральф. Та пожала плечами.

– Он и мне то же самое заявил, – сказала она. Гарп отметил, что она держится очень естественно, и эти ее улыбки и пожатия плечами отнюдь не наигранны. Гарп ухватил мальчишку за белокурый «хвостик» и, обмотав «хвостик» вокруг шеи, плотно прижал затылок нахального юнца к своему локтю. Мальчишка открыл глаза.

– Живо забирай свою одежду и катись отсюда, ясно? – сказал ему Гарп.

– Не трожь меня, – повторил мальчишка.

– Я тебя уже тронул, – сказал Гарп.

– Ладно, ладно, сейчас уйду, – пробормотал парнишка, и Гарп позволил ему встать. Он оказался на несколько дюймов выше Гарпа, но фунтов на десять легче, и тут же принялся искать свою одежду, но миссис Ральф уже отыскала ее и сама подала ему: нелепый фиолетовый кафтан, длинный, тяжелый, густо расшитый золотой и серебряной нитью. Мальчишка напялил его с гордостью, точно боевые доспехи.

– Было очень приятно поваляться с тобой в постели, – сказал он миссис Ральф, – но ты все-таки научись как следует расслабляться.

Миссис Ральф вдруг захохотала, да так громко и хрипло, что даже пес перестал вилять хвостом.

– Тебе следовало бы вернуться к дню первому, – сказала она мальчишке, – и выучить все снова, с самого начала. – Потом она растянулась на своей водяной кровати рядом с Лабрадором, который тут же пристроил свою башку ей на живот. – Ой, Билл, хоть ты отвали! – раздраженно буркнула она.

– Вот-вот, никак не может расслабиться! – заявил юнец.

– Ни черта ты не понимаешь в том, как помочь человеку расслабиться, – сказала миссис Ральф.

Гарп выпроводил юнца из спальни в коридор, затем по предательски скользкой лестнице в кухню, а оттуда на крыльцо.

– А знаешь, ведь она сама попросила меня прийти, – сказал мальчишка. – Это была ее идея.

– Она и уйти тоже сама тебя просила, – сказал ему Гарп.

– Ты такой же, как и она, – совсем не умеешь расслабляться! – заметил юнец.

– А дети знали, что здесь происходит? – спросил его Гарп. – Спали они, когда вы вдвоем наверх пошли?

– Насчет малышей не беспокойся, – заявил юнец. – Малыши – замечательный народ, парень! И знают они куда больше, чем думают взрослые. Малыши – отличные люди, пока взрослые на них свою лапу не наложат. И эти ребятишки что надо. Малыши всегда что надо.

– У тебя что, у самого дети есть? – невольно пробормотал Гарп. До сих пор он проявлял с этим юнцом величайшее терпение, но рассуждений о детях не терпел. Других авторитетов в этой области он не признавал. – Все, прощай, – сказал он парнишке. – И не вздумай возвращаться. – Гарп слегка подтолкнул его.

– Не толкай меня! – заорал юнец и замахнулся на него, но Гарп присел, уходя от удара, и ловко обхватил его за талию. Ему показалось, этот щенок весит не больше семидесяти пяти или, может, восьмидесяти фунтов, хотя, конечно же, на самом деле он гораздо тяжелее. Гарп выкрутил ему руки, вынес из дома и поставил на тротуар. Когда юнец перестал вырываться и дергаться, Гарп отпустил его и спросил:

– Ты хоть помнишь, куда тебе идти-то надо? Или, может, тебе подсказать?

Сопляк, тяжело дыша, ощупывал свои ребра.

– И не вздумай ничего рассказывать своим дружкам: тут им ничего вынюхать не удастся! Даже и по телефону никому звонить не вздумай!

– Да я даже имени ее не знаю, парень, ты что? – заныл вдруг сопляк.

– И прекрати называть меня «парень», – сказал ему Гарп.

– Ладно, парень, – сказал мальчишка. И Гарп ощутил в горле знакомую приятную сухость, которая свидетельствовала о борцовской готовности кому-нибудь «врезать». Однако он позволил этому ощущению пройти как бы незамеченным.

– Пожалуйста, иди отсюда, – сказал он, взяв себя в руки.

Мальчишка двинулся по тротуару, миновал один дом, обернулся и крикнул:

– Пока, парень!

Гарп не сомневался, что запросто мог бы догнать этого сопляка и свалить его с ног; ему очень хотелось именно так и поступить, но вдруг щенок не испугается, а особого желания бить его да и вообще причинять ему боль Гарп не испытывал. И потому просто махнул ему на прощанье рукой. Юнец поднял вверх средний палец и с воздетой рукой пошел прочь, путаясь в полах своего дурацкого одеяния, – этакий первохристианин, заблудившийся в пригородах.

Берегись, парнишка, там водятся львы, подумал Гарп и пробормотал ему вслед защитное благословение. Он понимал, через несколько лет Дункан достигнет того же возраста, и можно только надеяться, что с Дунканом ему, Гарпу, будет проще найти общий язык.

Вернувшись в дом, он услышал, как миссис Ральф, всхлипывая, разговаривает с собакой.

– Ах, Билл, – рыдала она, – прости, что я так грубо с тобой обращаюсь, дорогой! Ты такой милый!

– До свидания! – крикнул Гарп, подойдя к лестнице. – Ваш приятель ушел, и я тоже ухожу.

– Дерьмо куриное! – завопила вдруг миссис Ральф. – Как ты можешь оставить женщину в таком состоянии? – Ее вопли становились все громче, скоро, подумал Гарп, и пес, пожалуй, лаять начнет.

– А что я могу для вас сделать? – снова крикнул он снизу, не поднимаясь в спальню.

– Ну, ты мог бы, по крайней мере, остаться и поговорить со мной! – крикнула миссис Ральф. – Дерьмо куриное, паршивая шваль!

– Что вы хотите этим сказать? – спросил Гарп, осторожно поднимаясь по лестнице.

– Ты небось думаешь, что со мной часто такое случается, – сказала миссис Ральф. Совершенно растрепанная, она по-турецки сидела на покачивающейся постели, плотно запахнув свое кимоно. Огромная башка Билла лежала у нее на коленях.

Гарп, собственно, именно так и подумал, но отрицательно покачал головой.

– Я же только навредить себе могу, если стану еще и унижаться, неужели вы не понимаете? – сказала миссис Ральф. – Да сядьте вы ради бога! – И она потянула Гарпа на колышущуюся кровать. – В этом чертовом матрасе воды маловато, – пояснила она. – Мой бывший муж вечно туда воды подливал, потому что здесь где-то течь.

– Мне очень жаль, – пролепетал Гарп. Настоящий консультант по вопросам брака!

– Я надеюсь, вы никогда не бросите свою жену, – сказала миссис Ральф и положила его руку себе на колено. Пес принялся лизать ему пальцы. – Это самое паршивое, на что способен мужчина! – продолжала она. – Он сказал, что «годами» притворялся, будто испытывает ко мне страсть. А тут взял да и заявил, что любая женщина, молодая или старая, на его взгляд, лучше меня. Не очень-то любезно, не правда ли?

– Да уж, не очень, – согласился Гарп.

– Прошу вас, поверьте, я никогда ни с кем не путалась, пока он меня не бросил! – Миссис Ральф чуть не плакала.

– Я вам верю, – сказал Гарп.

– Тяжелое испытание для такой доверчивой женщины, как я, – продолжала миссис Ральф. – Так почему бы мне не попробовать хоть немного повеселиться?

– Ваше право, – заверил ее Гарп.

– Но у меня так плохо получается! – призналась она, закрывая руками лицо и раскачиваясь на кровати.

Пес попытался лизнуть ее в лицо, но Гарп его оттолкнул. Пес тут же решил, что Гарп с ним играет, и потянулся к нему через скрещенные ноги миссис Ральф. Гарп щелкнул его по носу – слишком сильно, пожалуй: пес заскулил и отстал от него.

– Не бейте моего Билла! – тут же вскричала миссис Ральф.

– Я всего лишь пытался вам помочь, – сказал Гарп.

– Вы мне не поможете, если станете бить Билла! – заявила она. – Господи Иисусе! Неужели тут абсолютно все спятили?

Гарп чуть откинулся на водяной кровати и крепко зажмурился; кровать колыхалась, точно маленькое море, и Гарп простонал:

– Но я понятия не имею, как вам помочь! Мне вас очень жаль, я вам искренне сочувствую, но я правда ничего не могу сделать. Может, вы хотите мне что-то рассказать? Так рассказывайте! – предложил он, по-прежнему не открывая глаз. – Но, по-моему, со своими чувствами человек может справиться только сам.

– Отрадно слышать, ничего не скажешь! – заметила миссис Ральф.

Билл дышал Гарпу прямо в волосы. Потом осторожно лизнул его в ухо. Интересно, подумал Гарп, а это действительно Билл? Или миссис Ральф? Потом он почувствовал, как ее рука копается у него в шортах, и холодно подумал: если я действительно не хочу, чтобы она так делала, то зачем лег на спину?

– Пожалуйста, не надо, – сказал он.

Она, безусловно, почувствовала, что он совершенно равнодушен, а потому отпустила его и прилегла рядом, затем откатилась подальше и повернулась к нему спиной. Кровать так и пошла волнами, когда Билл попытался втереться между ними, но миссис Ральф так ткнула его локтем в бок, что пес закашлялся и спрыгнул с кровати на пол.

– Бедненький мой Билл, прости меня, пожалуйста, – сказала миссис Ральф, заливаясь слезами.

Мощный хвост Билла тут же снова замолотил по полу. Миссис Ральф, словно для полноты самоунижения, пукнула, продолжая равномерно рыдать. Ее всхлипы напоминали Гарпу звук того нудного дождя, который может продолжаться весь день. Гарп, консультант по вопросам брака, попытался понять, что могло бы обеспечить этой женщине хотя бы чуточку уверенности в себе.

– Миссис Ральф? – окликнул ее Гарп и тут же прикусил язык.

– Что? – спросила она. – Как вы сказали? – Она с трудом приподнялась на локтях и повернула голову, словно желая как следует его рассмотреть. – Вы, кажется, сказали «миссис Ральф»? Господи, «миссис Ральф»! – вскричала она. – Неужели вы так и не знаете, как меня зовут?

Гарп присел на краешек кровати, хотя больше всего ему хотелось присоединиться к Биллу, лежавшему на полу.

– Я нахожу вас чрезвычайно привлекательной, – пробормотал он, обращаясь к миссис Ральф, но глядя по-прежнему на Билла. – Честное слово!

– Докажите, – сказала миссис Ральф. – Ах, чертов лжец! Докажите мне!

– В данный момент я ничего не могу доказать, – сказал Гарп, – но совсем не потому, что я не нахожу вас привлекательной.

– Но у вас даже эрекции нет! – вскричала миссис Ральф. – Я тут лежу полуголая рядом с вами на этой чертовой постели, а у вас там что-то совершенно неприлично мягкое!

– Я пытался скрыть от вас свои чувства, – сказал Гарп.

– Вам это здорово удалось! Ну что, вспомнили мое имя?

Гарп как никогда остро сознавал одну из своих ужасных слабостей: до чего же ему необходимо нравиться людям, до чего же сильно хочется, чтобы его оценили по достоинству. Он понимал, что каждым своим словом все глубже вязнет в неприятностях и совершенно очевидной лжи. Теперь-то он прекрасно понимал, что означает «шваль».

– Ваш муж, должно быть, просто не в своем уме, – сказал Гарп. – На мой взгляд, вы привлекательнее очень многих женщин.

– О, прошу вас, прекратите! – сказала миссис Ральф. – Вас небось тошнит от всего этого.

Да уж, согласился с ней Гарп, но вслух сказал:

– Вы можете быть абсолютно уверены в собственной сексуальной привлекательности, поверьте. И что еще важнее, вам следует развивать уверенность в себе и в отношении многих других вещей.

– А никаких других вещей мне и не нужно, – призналась миссис Ральф. – Раньше мне никогда ничего так не хотелось, как заниматься сексом, а теперь уж и секса не очень-то хочется.

– Но ведь вы же учитесь, кажется? – нахмурившись, спросил Гарп.

– Я и сама толком не знаю, зачем это делаю, – сказала миссис Ральф. – Или вы именно это имели в виду, когда говорили о большей уверенности в отношении других вещей?

Гарп крепко зажмурился, услышав, что вода в матрасе загрохотала, точно прибой, предвещая опасность. Сейчас ему больше всего хотелось грохнуться в обморок, но он открыл глаза. Миссис Ральф совершенно голая распростерлась перед ним на постели. Мелкие волны все еще плескались под ее пышными телесами, и сейчас она напоминала Гарпу крепкую весельную шлюпку, покачивающуюся на мелкой зыби.

– Покажите мне ваш пенис, и если у вас есть эрекция, то можете идти, – деловито сказала она. – Тогда я поверю, что хоть немного вам нравлюсь.

Гарп попытался настроиться и, чтобы хоть что-то получилось, закрыл глаза и стал думать о ком-то совсем другом.

– Ах вы ублюдок! – воскликнула миссис Ральф, и Гарп обнаружил, что все в порядке, эрекция есть, и это оказалось совсем не так трудно, как он ожидал. Открыв глаза, он вынужден был признать, что миссис Ральф и впрямь не так уж и дурна. Он стянул шорты и продемонстрировал ей свой пенис во всей красе, чем только усилил эрекцию. Теперь он обнаружил, что ему, пожалуй, даже нравятся влажные курчавые волосы у нее на лобке. Однако сама миссис Ральф, казалось, не испытала ни разочарования, ни восторга от этой демонстрации «мужской силы». Она пожала плечами, перевернулась на живот и предоставила Гарпу возможность созерцать ее обширную задницу.

– Ладно, вы действительно сумели заставить его встать, – сказала она. – Благодарю вас. Теперь можете идти домой.

Гарпу вдруг очень захотелось к ней прикоснуться. Ослабев от изумления, он почувствовал, что может кончить, даже просто глядя на ее обнаженное тело. Он бросился за дверь и кубарем скатился по чертовой лестнице. Неужели эта женщина всю ночь занимается только тем, что сама себя мучает? – думал он. И безопасно ли Дункану ночевать в таком доме?

Он сидел на кухне до наступления серого успокоительного рассвета. Нечаянно наступив на валявшуюся на полу сковородку и со звоном поставив ее на плиту, он не услышал из спальни миссис Ральф ни вздоха, только постанывание Билла. Если мальчишки проснутся и чего-нибудь потребуют, вряд ли миссис Ральф их услышит.

Примерно в половине четвертого, когда дом наконец полностью затих, Гарп решил прибрать на кухне, чтобы убить время до утра. Хорошо знакомый с такой работой, он наполнил раковину водой и принялся мыть посуду.

Когда зазвонил телефон, Гарп сразу понял, что это Хелен. И ему разом пришли в голову все те ужасные мысли, которые вполне могли одолевать ее.

– Привет, дорогая, – сказал ей Гарп.

– Может, объяснишь мне, что происходит? – спросила Хелен.

Гарп понимал, что она давно уже не спит. Было четыре часа утра.

– Ничего не происходит, Хелен, – сказал он. – Тут случилась одна маленькая неприятность, и мне не хотелось оставлять Дункана одного.

– А где та женщина? – спросила Элен.

– В постели, – признался Гарп. – Она отключилась.

– От чего! – спросила Хелен.

– Она слишком много выпила, – сказал Гарп. – А тут у нее был один молодой человек, и она захотела, чтобы я его выгнал.

– Значит, после ты остался с ней наедине? – уточнила Хелен.

– Да, – сказал Гарп, – но она очень быстро уснула.

– Я и не думаю, что для этого требуется много времени, – сказала Хелен. – Тем более с ней.

Гарп сознательно промолчал. Он уже подзабыл, каковы приступы ревности Хелен, но с легкостью вспомнил их поразительную остроту.

– Ничего не было, Хелен, – сказал он.

– Скажи мне, что ты делаешь – вот в эту самую минуту, – потребовала Элен.

– Мою тарелки, – сказал Гарп. И услышал, как она сдержанно и глубоко вздохнула.

– Интересно, почему ты до сих пор еще там? – спросила Хелен.

– Мне не хотелось оставлять Дункана, – сказал Гарп.

– Думаю, тебе надо принести Дункана домой, – сказала Хелен. – Прямо сейчас!

– Хелен, – попытался успокоить ее Гарп, – я действительно вел себя хорошо. – Это звучало как оправдание даже для самого Гарпа. Кроме того, он прекрасно понимал, что вел себя все-таки не вполне хорошо. – Ничего не было, – прибавил он, в этом отношении чувствуя себя несколько более уверенно.

– Я не стану спрашивать тебя, почему ты моешь ее вонючие тарелки, – сказала Хелен.

– От нечего делать, – честно ответил Гарп.

На самом деле он и сам не сознавал, зачем это делает, и внезапно ему показалось совершенно бессмысленным дожидаться рассвета – словно несчастные случаи происходят только в темноте.

– Я жду, пока Дункан проснется, – сказал он, но, еще не договорив, понял, что и в этом нет смысла.

– Почему бы не разбудить его? – спросила Хелен.

– Я хорошо умею мыть посуду, – сказал Гарп, пытаясь дурацкой шуткой несколько разрядить атмосферу.

– Я прекрасно знаю все, что ты хорошо умеешь делать, – заявила Хелен чуть более горько, чтобы это сошло за ответную шутку.

– Ты же просто заболеешь, если будешь так думать, – сказал Гарп. – Перестань, пожалуйста! Я правда ничего дурного не сделал. – Однако, точно пуританина грех, его память сверлило воспоминание о том, как миссис Ральф сумела заставить его испытать такую мощную эрекцию.

– Я уже и так больна, – сказала Хелен, но голос ее смягчился. – Пожалуйста, возвращайся сейчас же домой!

– И оставить здесь Дункана?

– Ради бога, разбуди его! – воскликнула она. – Или принеси на руках!

– Я сейчас буду дома, – твердо пообещал Гарп. – И не волнуйся. Не думай о том, о чем теперь думаешь.

Я потом расскажу тебе все, что здесь происходило. Возможно, эта история тебе даже понравится. – Но он знал, что будет трудновато рассказать ей все, придется, видимо, как следует подумать, какие именно места этой истории лучше оставить за скобками.

– Мне уже лучше, – сказала Хелен. – Надеюсь скоро тебя увидеть. И не мой, пожалуйста, больше ни одной ее тарелки! – Она повесила трубку, а Гарп оглядел кухню и подумал, что полчаса его упорного труда вряд ли будут замечены миссис Ральф, ибо вокруг по-прежнему царил совершенно немыслимый беспорядок.

Гарп долго искал вещи Дункана в омерзительных кучах какого-то тряпья, раскиданного по всей гостиной. Он хорошо знал, во что был одет Дункан, но никак не мог найти его одежду, а потом вдруг вспомнил, что Дункан, точно хомячок, все тащит в свою нору и одежду обычно складывает на дне спального мешка, а потом уже заползает туда сам. Дункан весил фунтов восемьдесят, да плюс его барахло, да плюс спальный мешок, но Гарп полагал, что сумеет дотащить его до дому. А свой велосипед Дункан как-нибудь на днях сам пригонит обратно. По крайней мере, решил Гарп, будить Дункана в этом доме я ни за что не стану. Ведь Дункан, вполне возможно, не пожелает уходить, устроит сцену, еще и миссис Ральф, не дай бог, проснется!

И тут Гарп вспомнил о миссис Ральф. Злясь на себя, он понимал, что очень хочет в последний разок взглянуть на нее; внезапно оживший член также свидетельствовал о том, что его тянет к ее толстому грубоватому телу. Он быстро прошел к черной лестнице. Провонявшую собачьей мочой комнату он мог бы найти с помощью одного лишь обоняния.

Он посмотрел ей прямо в промежность, потом перевел глаза на странно закрученный пупок, на довольно-таки маленькие соски (что было удивительно при таких огромных грудях). Ему следовало бы сперва взглянуть ей в лицо, ибо тогда он сразу понял бы, что она вовсе не спит, а тоже вполне откровенно его рассматривает.

– Ну что, все тарелки перемыл? – спросила миссис Ральф. – Пришел сказать тете «до свидания»?

– Я хотел удостовериться, что с вами все в порядке, – смущенно пробормотал Гарп.

– Брехня! – заявила она. – Ты просто хотел еще раз на меня посмотреть.

– Да, – признался он и отвернулся. – Простите.

– Можешь не извиняться, – сказала она. – Все равно победа за мной.

Гарп попытался улыбнуться.

– И вообще, ты слишком много извиняешься! – сказала миссис Ральф. – Прямо какой-то извинительный мужчина мне попался! Перед всеми извиняется – кроме своей жены. Ей-то ты небось ни разу не сказал «извини».

Рядом с водяной кроватью стоял телефон. Гарп чувствовал, что ни разу в жизни так не ошибался в определении состояния того или иного человека, как ошибся в отношении миссис Ральф. Она вдруг оказалась не более пьяной, чем Билл, или вдруг каким-то чудом совершенно протрезвела, или же просто наслаждалась получасом ясного сознания между тупым опьянением и похмельем; Гарп только читал о нем, но всегда считал, что эти полчаса – очередной миф. Заблуждение.

– Я забираю Дункана домой, – сказал он ей. Она кивнула.

– Будь я на твоем месте, – сказала она, – я бы тоже его домой забрала.

Гарп с трудом проглотил едва не сорвавшееся с губ «Извините!», что далось ему не без борьбы.

– Сделай мне одолжение, а? – попросила миссис Ральф. Гарп по-прежнему смотрел на нее; она не возражала. – Не рассказывай своей жене обо мне всего, хорошо? Не выставляй меня перед другими полной свиньей. Постарайся отнестись ко мне хотя бы с некоторой симпатией.

– Симпатии у меня вполне достаточно, – пробормотал Гарп.

– Да уж! Во всяком случае, в штанах у тебя ее полно, – заметила миссис Ральф, глядя на шорты Гарпа, вздыбившиеся на самом интересном месте. – А этого тебе лучше домой не приносить.

Гарп промолчал. Гарп-пуританин чувствовал, что вполне заслужил несколько хороших пинков.

– Твоя жена действительно хорошо о тебе заботится, верно? – сказала миссис Ральф. – А ты, я думаю, не всегда хорошо себя ведешь. Знаешь, как назвал бы тебя мой бывший муж? Нашкодившим котом. Которого как следует выдрали.

– У твоего мужа, должно быть, у самого задница не раз горела! – заметил Гарп. Ему было даже приятно получить от нее тумака, и, хотя тумаки эти были довольно слабыми, Гарп все равно чувствовал себя полным идиотом, потому что принял эту женщину за полную размазню и неряху.

Миссис Ральф встала с постели и остановилась прямо перед ним. Ее груди касались его груди, и Гарпу казалось, что его напряженный член вот-вот проткнет ее насквозь.

– Ты еще вернешься, – сказала миссис Ральф. – Спорим?

Гарп молча повернулся и пошел прочь.

Он не прошел и двух кварталов – Дункан в своем спальном мешке покачивался у него на плече, – когда из-за поворота вынырнул полицейский патруль и за спиной Гарпа замигал его синий фонарь: пойман! Итак, полуголый ворюга пытается ускользнуть со здоровенным мешком, полным краденого добра, и с похищенным ребенком в придачу!

– Что это у тебя там, парень? – спросил его один из полицейских. На переднем сиденье их было двое, а кто-то третий, почти невидимый, разместился сзади.

– Мой сын, – сказал Гарп.

Оба полицейских вылезли из машины.

– И куда же ты с ним направляешься, а? – спросил Гарпа полицейский. – С ним все в порядке? – Он посветил фонариком Дункану в лицо, но мальчик все еще пытался спать, отвернулся от света и поглубже спрятался в мешок.

– Он ночевал у своего приятеля, – сказал Гарп, – но из этого ничего не вышло. Вот я и несу его домой.

Полицейский осветил Гарпа фонариком: шорты, спортивные туфли с болтающимися шнурками, голый торс.

– Удостоверение личности у вас есть? – спросил полицейский.

Гарп бережно опустил Дункана вместе со спальным мешком на чью-то лужайку.

– Разумеется нет, – сказал он. – Если вы подбросите меня домой, я вам кое-что покажу.

Полицейские переглянулись. Их вызвали в этот район еще несколько часов назад: молодая женщина сообщила, что к ней приставал эксгибиционист, возможно, даже хотел ее изнасиловать. Но она сумела удрать от негодяя на велосипеде.

– Давно здесь бродите? – спросил Гарпа один из полицейских.

Третий человек, сидевший на заднем сиденье, выглянул наружу посмотреть, что происходит. Увидев Гарпа, он радостно воскликнул:

– Эй, парень, ну как дела? Дункан начал просыпаться.

– Ральф? – сонно окликнул он приятеля.

Один из полицейских присел возле мальчика и посветил фонариком на Гарпа.

– Это твой отец? – спросил он Дункана. Но мальчик оторопело смотрел то на него, то на отца, то на другого полицейского, то на синий проблесковый маячок на крыше машины.

Второй полицейский подошел к типу на заднем сиденье. Это оказался юнец в фиолетовом кафтане. Полицейские подобрали его в соседнем квартале, где крутились в поисках пресловутого эксгибициониста. Парень был не в состоянии объяснить им, где живет, – потому что на самом деле нигде по-настоящему и не жил.

– Ты что, знаешь этого человека с ребенком? – спросил его полицейский.

– Да-а, суровый мужик, – кивнул юнец.

– Все в порядке, Дункан, – сказал Гарп сыну. – Не бойся. Я просто несу тебя домой.

– Это твой сын? – спросил у него полицейский и обратился к Дункану: – Это твой отец?

– Вы его пугаете, – сказал полицейскому Гарп.

– Я не боюсь, – заявил Дункан. – А почему ты меня домой несешь? – спросил он отца. Похоже, всем вокруг хотелось услышать ответ именно на этот вопрос.

– Мать Ральфа была очень расстроена, – сказал Гарп в надежде, что этого будет достаточно, однако же отвергнутый юный любовник, сидевший в полицейской машине, расхохотался. Полицейский с фонариком посветил ему прямо в лицо и спросил у Гарпа, знает ли он этого человека. Так, конца этому явно не предвидится! – подумал Гарп.

– Мое имя Гарп, – раздраженно заявил он. – Т.С. Гарп. Я женат. У меня двое детей. Один из них – вот этот, его зовут Дункан, он старший, он ночевал у своего приятеля. К сожалению, я убедился, что мать этого приятеля не в состоянии как следует позаботиться о моем сыне, и забрал его домой. Точнее, я еще пытаюсь попасть домой. А этот юноша, – продолжал Гарп, указывая на полицейскую машину, – как раз был в гостях у матери приятеля моего сына, когда я туда пришел. И она очень хотела, чтобы этот юноша немедленно покинул ее дом – вот этот самый юноша. – Гарп ткнул пальцем в парня на заднем сиденье. – И в итоге он его покинул!

– Как зовут мать приятеля вашего сына? – спросил полицейский; он пытался записать Гарпову историю в огромный блокнот. Вежливо выждав, он вопросительно посмотрел на Гарпа.

– Дункан, – обратился Гарп к сыну, – как фамилия Ральфа?

– Ну, она ведь меняется, – сказал Дункан. – Сперва он носил фамилию отца, но его мать хочет, чтобы он взял другую фамилию.

– Да, хорошо, но как зовут его отца? – спросил Гарп.

– Ральф, – сказал Дункан. Гарп закрыл глаза.

– Значит, Ральф Ральф? – переспросил полицейский с блокнотом.

– Нет, Дункан! Пожалуйста, подумай как следует, – сказал Гарп. – Ральф – это ведь имя, а как его фамилия?

– Ну, по-моему, она-то как раз и меняется, – сказал Дункан.

– Дункан, как именно она меняется? Какая фамилия была раньше? – спросил Гарп.

– Ты лучше Ральфа спроси, – предложил Дункан. Гарп чуть не взвыл.

– Вы ведь сказали, что вас зовут Гарп? – спросил один из полицейских.

– Да, – кивнул Гарп.

– А инициалы – Т.С.? – снова спросил полицейский. Гарп знал, что будет дальше, и вдруг почувствовал страшную усталость.

– Да, Т.С. – сказал он, – просто Т.С.

– Эй, это значит – Толстая Свинья! – заорал молокосос на заднем сиденье и покатился со смеху.

– Что обозначает первая буква, мистер Гарп? – спросил полицейский.

– Ничего, – ответил Гарп.

– Ничего? – Полицейский очень удивился.

– Это просто инициалы, – сказал Гарп. – Мать дала мне только инициалы.

– То есть ваше имя Т.С.? – спросил полицейский.

– Люди зовут меня Гарп, – сказал Гарп.

– Вот это история, парень! – веселился молокосос в кафтане, но полицейский, стоявший ближе к машине, что было силы треснул кулаком по крыше, и молокосос притих.

– Если ты еще раз посмеешь залезть на сиденье со своими грязными ногами, сынок, – ласково предупредил его полицейский, – я тебя все это дерьмо языком вылизать заставлю.

– Гарп? – переспросил тот полицейский, что допрашивал Гарпа. – Ой, я же знаю, кто вы! – воскликнул он вдруг. Гарп отчаянно заволновался. – Вы тот человек, который сцапал тогда в парке этого подонка!

– Да! – сказал Гарп. – Он самый. Только это было не здесь и много лет назад.

– А я все помню как вчера! – сказал полицейский.

– О чем это вы? – спросил второй полицейский.

– Ты еще слишком молодой, – презрительно бросил его напарник. – Это ведь тот самый мистер Гарп, что тогда одного гада в парке поймал – забыл, как парк-то называется, – педофила вонючего, который к детишкам приставал! И как только вам это удалось, сэр? – сказал он Гарпу с нескрываемым любопытством и уважением. – Было потом небось чем позвенеть в кармане?

– Позвенеть? – удивился Гарп.

– Ну, премию-то вы получили? – спросил полицейский. – Вы вообще чем себе на жизнь зарабатываете?

– Я писатель, – сказал Гарп.

– Ах да-а, – припомнил полицейский. – Так вы и сейчас писательством занимаетесь?

– Занимаюсь, – кивнул Гарп. По крайней мере, он точно знал, что не является консультантом по брачным вопросам.

– Ну, что ж… – сказал полицейский. Его что-то явно беспокоило, и Гарп это почувствовал.

– У меня тогда борода была, – подсказал он.

– Вот! – воскликнул полицейский. – А теперь вы ее сбрили?

– Точно, – подтвердил Гарп.

Полицейские некоторое время посовещались в красноватом свете задних фонарей автомобиля, а потом решили подвезти Гарпа и Дункана домой, но сказали, что Гарпу все равно придется показать им какой-нибудь документ, удостоверяющий его личность.

– Я просто не узнал вас – без бороды-то! – сказал полицейский постарше.

– Я же говорю, это довольно давно случилось, – грустно кивнул Гарп, – и вообще в другом городе.

Ему очень не хотелось, чтобы юнец в дурацком кафтане узнал, где именно он, Гарп, живет. Он заранее представлял себе, как в один прекрасный день этот тип заявится к ним с какой-нибудь просьбой.

– Ты меня помнишь? – спросил юнец у Дункана.

– Нет, по-моему, – вежливо ответил Дункан.

– Ну да, ты ведь почти спал, – кивнул юнец и повернулся к Гарпу: – Уж больно ты насчет детишек суров, парень. Дети все отлично понимают! Это твой единственный сын?

– Нет, у меня еще один есть, – сказал Гарп.

« – Ну, парень, тебе их следовало бы десяток завести! – воскликнул юнец. – Тогда ты, может, и перестал бы так трястись из-за каждого! – Прозвучало весьма похоже на то, что мать Гарпа называла «теорией Перси относительно деторождения».

– На следующем перекрестке поверните налево, – сказал Гарп полицейскому, который был за рулем, – потом направо, и там на углу наш дом.

Второй полицейский вручил Дункану леденец на палочке.

– Спасибо, – сказал Дункан.

– А мне? – спросил юнец в кафтане. – Я тоже люблю леденцы.

Полицейский свирепо на него глянул и отвернулся. Дункан тут же отдал юнцу свой леденец. Он никогда особенно не любил такие леденцы.

– Спасибо, – прошептал юнец. – Видишь, парень? – обернулся он к Гарпу. – Детишки, они просто прелесть!

И Хелен тоже – просто прелесть, подумал Гарп, увидев ее в распахнутых дверях дома, освещенную сзади светом из холла. В своем голубом до полу платье с высоким воротом под самое горло она выглядела так, словно замерзла. Хелен была в очках, и Гарп понял, что она за ними внимательно наблюдает.

– Эх, парень, – прошептал юнец в кафтане, подталкивая Гарпа локтем, когда тот вылезал из машины. – До чего же, наверно, эта милая дама хороша, когда очки снимает!

– Мам! Нас арестовали! – крикнул Дункан. Полицейские припарковались у тротуара, ожидая, пока Гарп сходит за удостоверением.

– Неправда, никто нас не арестовывал, – возразил сыну Гарп. – Нас просто подвезли, Дункан. И все хорошо! – сердито сообщил он уже Хелен. И бегом бросился наверх, за бумажником.

– Ты что же, в таком виде и вышел из дому? – спросила Хелен ему вслед. – В одних шортах?

– Полицейские думали, что он меня похитил, – засмеялся Дункан.

– А что, они к Ральфу в дом зашли? – спросила его Хелен.

– Нет, папа нес меня домой в мешке… – сказал Дункан. – Ой, что это с ним такое?

Гарп с грохотом ссыпался по лестнице и выбежал на улицу.

– Они меня просто с кем-то перепутали, – бросил он Хелен. – Они, должно быть, кого-то совсем другого ищут. Ради бога, не расстраивайся!

– А я и не расстраиваюсь! – довольно резко ответила Хелен.

Гарп предъявил полицейским удостоверение.

– Ах ты, черт меня подери! – воскликнул полицейский, – действительно просто Т.С., и все! Я думаю, так даже проще, верно?

– Иногда не очень, – вздохнул Гарп.

Когда патрульная машина отъезжала, юнец высунулся в окно и крикнул Гарпу:

– Эй, парень, а ты человек неплохой! Если, конечно, расслабляться научишься!

Однако вид гибкого и напряженного тела Хелен, дрожавшей в голубом домашнем платье, так и не позволил Гарпу расслабиться. Дункан совершенно проснулся и нес какую-то чушь, кроме того, он потребовал есть. Гарп тоже проголодался. В предрассветных сумерках на кухне Хелен холодно наблюдала, как они едят. Дункан пересказывал содержание какого-то длиннющего телефильма; Гарп подозревал, что на самом деле это не один, а целых два фильма, просто Дункан успел уснуть, пока первый еще не кончился, и проснулся на середине второго. Он попытался представить себе, когда и как сочетались действия миссис Ральф с содержанием тех фильмов, о которых рассказывал Дункан.

Хелен не задала ни одного вопроса. Отчасти Гарп понимал, что она просто ничего не могла сказать в присутствии Дункана. Но, с другой стороны, она явно тщательно обдумывала, что собиралась сказать. Оба они были очень благодарны Дункану за эту небольшую отсрочку: ожидание возможности открыто поговорить сделает их более терпимыми друг к другу и более осторожными.

На заре они все же не выдержали и стали разговаривать, используя все того же Дункана.

– Расскажи маме, какая там кухня! – сказал Гарп. – И про собаку расскажи.

– Про Билла?

– Вот именно! – сказал Гарп. – Расскажи ей про старого Билла.

– А как была одета мама Ральфа? – спросила Хелен у Дункана. И улыбнулась Гарпу. – Надеюсь, потеплее, чем наш папа?

– А что у вас было на ужин? – спросил у Дункана Гарп.

– А спальни у них в доме наверху или внизу? – спросила Хелен. – Или и там, и там?

Гарп попытался сказать ей взглядом: «Пожалуйста, не надо!» Он уже чувствовал, как она оттачивает старое испытанное оружие, готовя его к бою. У нее про запас имелась парочка приходящих нянь, которых она могла ему припомнить, и он чувствовал, что она как раз извлекает их из памяти и помещает на передний край. Если она вытащит наружу одно из давних имен, вызывающих болезненные воспоминания, то у Гарпа не будет наготове ни одного имени, чтобы защититься. Против Хелен невозможно выдвинуть никаких нянь; во всяком случае, пока. Как представлялось Гарпу, Харрисон Флетчер не в счет.

– А сколько там телефонов? – спросила Хелен у Дункана. – Там на кухне телефон есть? И в спальне тоже? Или он только один – в спальне?

Когда Дункан наконец отправился в свою комнату, в распоряжении Хелен и Гарпа уже оставалось меньше получаса: вот-вот встанет Уолт. Однако имена врагов Хелен уже держала наготове. Для болезненного удара времени всегда достаточно, если знаешь, где находятся старые шрамы.

– Я так тебя люблю, и я так хорошо тебя знаю… – начала Хелен.