Настал день — знаменательный день опытного полета Анри Герлис на аппарате, воссозданном им по чертежам своего отца. Огромная толпа терпеливо ждала часа отправления, заполняя все улицы Парижа, прилегающие к Тюльерийскому саду, в котором стояли летательные аппараты, готовые к продолжительному полету.

Вдоль всей аллеи Елисейских Полей, предназначенной для разбега аэроплана, господствовала неописуемая давка: все массы, которые Париж выбрасывает на улицы в дни великих торжеств, весь шумный поток, который провинция и чужие страны изливали без передышки в течение нескольких дней при помощи переполненных поездов, целая нация скопилась здесь, чтобы присутствовать при выдающемся событии полного завоевания воздуха.

Анри Герлис выбрал удачный день, в который решил демонстрировать изобретение своего отца. Человек, оказавшийся победителем в этом перелете, навсегда останется увенчанным блеском славы.

В самом саду записавшиеся на состязание летчики лихорадочно заканчивали свои приготовления. Анри Герлис, достроивший свой аэроплан как раз вовремя, чтобы успеть записаться в ряды состязающихся, занимался последними мелкими подробностями. Он еще не успел даже осмотреть аэропланы своих соперников.

Однако, минута отлета приближалась. Уже начали появляться официальные лица, и стартер сделал знак всем записавшимся. Машины устанавливались в назначенном порядке на Площади Согласия.

Анри Герлис был готов. Оставив свой аэроплан, который должен был лететь двенадцатым номером, под верной охраной сопровождавшего его старого матроса Пьера, он направился к месту отлета, где стартер с хронометром в руках отсчитывал последние минуты. Поддерживавшаяся все время Анри надежда на успех, еще больше воодушевляла его. Борода, отпущенная им со времени возвращения на родину, обрамляла его мужественное лицо, которое в костюме летчика приобрело большое сходство с лицом отца, когда в кожаной куртке и берете Антуан Герлис плавал среди островов Морбигана.

Проходя вдоль ряда летчиков с их машинами, молодой человек с любопытством рассматривал их, но ни одна из этих машин не могла соперничать с аэропланом Герлиса за недостатком того идеального материала, из которого он был сделан.

Дойдя до начала линии машин Анри остановился, как вкопанный: он увидел перед собою свой аэроплан, готовый первым начать полет.

Или, вернее, нет, это был не его аэроплан: его аэроплан был синего цвета, этот же был окрашен в желтый цвет. Но это была та же форма, те же крылья, то же расположение пропеллера и мотора, наконец, совершенно тот же размер. Анри узнавал места каждой кнопки, контрольной проволоки или стойки, рычаги и приспособление для спуска, и даже особый отблеск никому неизвестного металла — металла с острова Кергуарека…

Вдруг Анри Герлис побледнел: настала пора отлета. Пробираясь через толпу журналистов и приглашенных, пилот желтого аэроплана взобрался на сидение своего аэроплана. Стартер уже произносил последние слова команды. И словно окаменев от изумления, Анри смотрел на этого пилота: у него был горбатый нос, большая черная борода и сверкающие глаза…

— Человек из Морбигана! — вырвалось у Анри, и он невольно бросился вперед…

Его соперник повернул голову и взгляды обоих авиаторов встретились.

Казалось, будто какое-то воспоминание смутило незнакомца: лицо его исказилось и губы прошептали имя Антуана Герлис…

Нет, это не Антуан Герлис, но его сын, который отомстит за него его убийце.

В ту же секунду раздалась команда «вперед», и дав ход своему мотору, тот, другой, понесся по аллее под звук резкого жужжания мотора. Через несколько секунд быстрота его увеличилась у самой земли, затем, поднявшись умеренным движением, он взлетел над крышами домов, направившись к западу при ликующих криках восхищенной толпы.