Несколько дней спустя ясность неба и спокойствие атмосферы соблазнили Анри выйти в море. Он хотел совершить вместе с тем паломничество на место, где разбилась лодка его отца, и к водорослям, принявшим его труп.

Управляемая матросом Пьером и юнгой, лодка быстро неслась по ветру на запад из пролива к заливу Корнольт.

— Итак, Пьер, тело моего отца было найдено только на восьмой день после его исчезновении?

— Да, Анри, — ответил матрос. — Накануне был небольшой ветер. Часто подобный ветер заставляет утонувших в море возвращаться к берегу.

— А в той стороне часто находят утопленников?

— О, да. Все утонувшие между Куатом и Белль-Иль — возвращаются этим путем… если они вообще возвращаются.

— А утонувшие в Морбигане?

— О, эти нет. Они остаются в малом море. Их чаще всего вылавливают поблизости от Локмармака.

— Они никогда не проплывают по проливу?

— Не могу наверно сказать, что никогда.

— Но, наконец, слышал ли ты когда-нибудь, что человек утонувший с внутренней стороны пролива, был найден с наружной его стороны?

— Никогда.

Говоря это, старый матрос повертывал лодку к берегу. Юнга бросил якорь. Причалили против Сент-Гильдаса.

Анри один высадился на берег. Он нервно шагал по побережью, погруженный в глубокое размышление. Неужели отец его утонул в океане, а не в Морбигане. Но каким же образом могла лодка затем попасть в Гавринис, в километре расстояния от Кергуарека? Разве только, что катастрофа произошла как раз перед проливом, и все еще державшаяся на воде лодка была завлечена туда сильным течением пролива. Это надо было бы исследовать…

Снова сев в лодку, несколько времени спустя Анри принялся опять расспрашивать Пьера.

Ответы не оставили в нем никаких сомнений относительно обстоятельств драмы.

Было установлено, что лодка разбилась среди островов. Вероятно, катастрофа произошла после восьми часов вечера, так как никто этого не видел. В таком случае, место катастрофы должно находиться между Гавринисом и островом Бердер. Там был довольно узкий пролив, возле которого не виднелось ни одного дома; запоздалые рыбаки избегали заплывать в него, когда ночь скрывала два или три опасных подводных валуна, предпочитая пользоваться большим проливом, лежащим дальше к югу.

Наконец, лодка легла в дрейф у Гавриниса. Анри снова вышел на берег и направился к остову моторной лодки, которая продолжала разрушаться, лежа на побережье.

Борта все еще держались и вообще лодка еще не совсем потеряла свою форму. Анри молча осматривал ее. Кузов лежал на боку, придавленный кормой к скале, и дно было исковеркано каменьями, на которые наскочила лодка. Но носовая часть казалась совершенно целой.

При помощи своих двух спутников, молодой Герлис мог перевернуть остов, чтобы осмотреть носовую часть ее. С другого бока оказалась еще одна пробоина. Но эта новая пробоина имела совершенно правильную, прямолинейную форму; казалось, она была прорезана острым предметом, а не пробита, как пробивает скала. Анри вспомнил, что однажды видел подобные следы на шаланде, на которую наткнулась шедшая полным ходом торпедная лодка. Если бы какое-нибудь очень острое орудие пыталось прорезать моторную лодку, оно, вероятно, оставило бы совершенно подобный же знак.

Конечно, лодка должна была сейчас же затонуть. Если отец Анри находился в ней в эту минуту, он не мог ни за что зацепиться. Если же он умер тут, как мог его труп быть выброшен в Сан-Гильдасе, в двенадцати километрах от Морбигана?

Темная роль в этой катастрофе кого-нибудь другого не давала покоя Анри Герлис.

Кто мог быть этот другой. И что он сделал. Ах, если бы кто-нибудь видел эту катастрофу, мог бы озарить это таинственное дело!

Анри решил, во что бы то ни стало, раскрыть тайну. Он расспросил последовательно нескольких рыбаков из Гав-риниса, из д’Аргазека с острова Бердер и даже жителей маленькой деревушки Лармор. Везде ответы, приблизительно одинаковые, говорили о спокойном море, об облачном небе, о ночной мгле и о полном незнании точных обстоятельств дела.

Наконец, Пьер, тоже со своей стороны производивший расследования, отыскал одного парня из Локмикеля, который с видимой неохотой и многочисленными умалчиваниями, сознался, что был поблизости от рокового места ночыо с 8 на 9 июня.

Анри подверг его тщательному допросу.

Сначала казалось, что от этого человека равно ничего не добьешься. Пьер принялся расспрашивать его на бретонском наречии. Тогда рыбак стал смелее.

— Я сейчас вам все расскажу, — заявил он. — Я был там часов около девяти. Но в ту минуту я уже вернулся в дом… или, вернее, я не выходил из него…

— Ты занимался контрабандой, — прервал его Анри, — и тебе хотелось бы, чтобы все думали, что в эту ночь ты ночевал у себя. Не бойся ничего дурного с моей стороны; твои личные дела меня не касаются; скажи мне только, что ты знаешь по поводу катастрофы с моим отцом.

Лицо парня сразу прояснилось.

— Ладно, коли так. Так вот как было дело. Около девяти часов мы плыли вдоль берега острова Бердер, направляясь к югу, чтобы выйти из Морбигана. Когда мы поравнялись с мысом Гавриниса, я повстречался с вашим отцом, который возвращался, сильно запоздав. Лодка потерпела какую-то аварию, полагаю, что мотор был не исправен; он плохо действовал. Затем мы спрятались в скалах, чтобы подождать…

— Вероятно, сигнала?

— …Лучшей погоды. После того, как мы простояли там несколько минут, какая-то большая моторная лодка прошла мимо нас полным ходом, почти без малейшего шума. Эта лодка прошмыгнула совсем близко. На Гавринисе горел костер из сухой травы…

— Костер из сухой травы?

— Да, ради нас… Это был нам сигнал. Когда чужая лодка, шедшая возле самого острова, проходила перед огнем, я ее хорошо рассмотрел. Она была совершенно серая, глубоко сидела в воде и ход ее был не меньше 22 узлов в час. Спереди, у рулевого колеса, стоял какой-то человек. Я его хорошо разглядел, очень хорошо. У него был горбатый нос, большая черная борода и блестящие глаза, смотревшие прямо вперед. Затем я видел лодку вашего отца впереди, на очень незначительном расстоянии.

Ее белый кузов ярко выделялся над волнами. Вероятно, ей было очень трудно итти против течения. Серая лодка шла прямо на нее. А затем…

— А затем?

— Затем свет погас и я больше ничего не видел.

Анри молчал, глубоко пораженный. Внезапно он снова заговорил.

— Куда направлялись лодки в ту минуту, когда ты потерял их из вида?

— На Лармор: они вошли в пролив между Гавринисом и Бердером.

Гавринис и Бердер — предполагаемое место крушения. Все совпадало. Смерть старика Герлис, происшедшая одновременно с похищением металла и бумаг, не была простой случайностью. Это был результат вмешательства кого-то другого, а этим другим был рулевой с черной бородой. Теперь уже Анри не сомневался в том, что отец его был убит.

— Вернемся в лодку, — воскликнул Анри взволнованно. — В Ванн!

Через неделю после того, как Анри подал заявление, следователь призвал его к себе.

Рассмотрев дело, он отказывался начать следствие на основании слов контрабандиста. Пытались отыскать предполагаемую серую, необычайно быстроходную лодку, на которую тот указывал, как на орудие гибели Антуана Герлис. Но ни в соседних портах, ни у ближайших берегов нигде не нашлось судна, подходящего к этому описанию.

Пробоина в лодке, которую сын покойного приписывал преступному абордажу, могла быть причинена попросту какой-нибудь острой скалой.

Исчезновение металла, ключей погибшего, его бумаг — все это казалось мало убедительным оптимистически настроенному следователю, который закончил разговор следующими словами:

— Послушайте, дорогой мой, поверьте моему долголетнему опыту, дело это ни к чему не приведет. Ваше горе вводит вас в заблуждение. Отец ваш завещал вам великий долг. Утешьтесь, выполняя его, и не терзайте себя бесполезными подозрениями.