Глава 10
Над башней снова пролетела стая чаек, в этот раз гораздо ниже, словно интересуются, чем заняты козявки внизу. Теонард проводил их взглядом до самого обрыва, когда те скрылись за скалой, проговорил:
– Хоть какая-то хорошая новость. Что рассказывает?
Виллейн отошел, приглашая Хранителей внутрь и пожал плечами.
– Сами послушайте.
Глава и Лотер одновременно шагнули в проход, едва не застряв в нем. Плечи обоих широкие, а дверь мелкинд делал, исходя из своего размера.
– Кому-то надо меньше есть, – пробормотал Теонард.
– Не учи ворга с едой обращаться, – огрызнулся полузверь.
Кое-как преодолев вход, они двинулись по коридору к кладовке, откуда гудит и сияет. Когда подошли, ворг оглянулся на Каонэль и Гнура.
– А вы чего не идете? – спросил он.
Каонэль хмурая, как туча, которая вот-вот прорвется и обрушит на мир потоки воды, гоблин наоборот, почему-то довольный. На лице хитрая ухмылочка, глаз со шрамом щурится, а сам покряхтывает и деловито поправляет крашар на поясе.
– Нет, спасибо, – холодно произнесла эльфийка. – Лучше тут постою. Мне хватило одного раза взглянуть на вашего незнакомца, чтобы больше не хотеть.
Ворг понимающе кивнул.
– Ну да, – сказал он. – это правильно. Нечего женщинам в такие дела лезть. Еще на пугаешься, обморок приключится, а я не умею с… обморочными женщинами обращаться. Так что да, тут постой. Гнур, а ты?
Гоблин довольный, что удалось настоять на постройке резиденции, перестал возиться с ятаганом и перешел к осмотру кинжала, короткому, но заточенному до такой степени, что на лету рассекает волосок.
Он сказал, не поднимая головы:
– А чего я? Мне территорию расчистить надо, некогда вашими гостями заниматься. Пока вы тут в своих дворцах в потолок плевали, на моей земле гоблинский отряд лагерь разбил. Даже строиться хотели. Не позволил. А теперь надо ближе к обрыву подвинуть. Возмущаться будут, но что поделать. Вы же не дали мне дополнительной земли.
Ворг недовольно зарычал, глянув на Теонарда, который уже вошел в кладовую и о чем-то беседует с мелкиндом. Едва Гнур развернулся и вприпрыжку побежал в сторону своей будущей резиденции, Лотер шагнул следом за Главой и спросил громко:
– Ну и чего говорит наш пленник? Или он не пленник? Нет? Тогда гость. Но если что, станет пленником.
Теонард сделал шаг к незнакомцу, который все так же сидит за сияющим щитом, но теперь что-то бормочет на непонятном языке. Воротник распахнут, будто ему вообще все равно, как одет, мол уже и так шляпу сняли. Стопы босые, на пальцах давно не стриженные ногти, которые из далека кажутся когтями, едва ли не ворговскими. Отверстия на месте носа мерно сужаются и расширяются, в седых волосах отблески факелов.
Несколько секунд Хранители прислушивались, пытаясь разобрать хоть что-нибудь, потом арбалетчик не выдержал.
– Немедленно назовись, чужак, – сказал от спокойно, но в голосе прозвучал металл. – И желательно на языке, понятном нам, если им владеешь. В противном случае, придется допрашивать более неприятными способами. А какие я способы видел… Не хочется пугать, но я бы попробовал пару из них.
Ворг и мелкинд переглянулись, с интересом наблюдая за Главой, который неожиданно восхотел стать пытальщиком, а чужак повернул к нему голову и уставился рыбьими глазами.
Пару секунд сверлил, будто сквозь плоть пытался проникнуть в душу, потом произнес гулким, похожи на пещерное эхо голосом:
– Вам не остановить время…
Теонард озадачено нахмурился.
– Эээ… – протянул он. – Как бы это сказать… Я вроде и не пытался. Как твое имя? Зачем прибыл в Цитадель? Что случилось с тобой и твоей лошадью?
Чужак чуть наклонил голову, как делают любопытные кошки, когда перед ними машешь игрушкой, потом произнес все тем же эхоподобным гласом:
– Ваш город хрупок… Все идет по лезвию. Много разных, но трудно вместе…
– Кого много? – не понял полузверь.
– Десятки… Сотни… – продолжал чужак, словно не слышал вопроса. – Великий груз на плечах семнадцати… Слишком разные…
Ворг зарычал и ударил кулаком по стене, на пол посыпалась белесая известь и образовала небольшую кучку. Мелкинд метнул в него гневный взгляд, но Лотер даже не повернулся.
– Ты можешь нормально говорить? – гаркнул он. – Или не можешь? Так я быстро тебе язык на место вправлю. Виллейн, а ну отойди.
Ворг, отодвинул мага, который переложив все склянки на локоть, ковыряется в кармане и недовольно шепчет. Едва полузверь приблизился к щиту, чужак резко поднялся.
Хранители замерли. Он оказался выше всех в кладовой, хотя ворг совсем не маленький. Потом оглядел присутствующих стеклянным взглядом, мантия колыхнулась, и шляпа с шорохом накрыла его голову.
Он произнес:
– Ждите, ждите… Нет порядка. Ссоры, недовольство. Он идет сюда, но опоздает, не сможет выжить… Выпустите меня, я сберегу павших.
– Что за ерунду ты несешь? – снова прорычал ворг.
Теонард потер лоб, пытаясь разогнать кровь, в этот момент со стороны выхода послышался шум, какой-то топот. Лотер навострил уши, нос шевельнулся, через несколько секунд в проходе показалась Каонэль, придерживающая под руку того самого Фрола.
Личико эльфийки кривится, глаза отводит, все видом показывая, что притащила его сюда не от большой любви к людям, а следуя долгу или еще чему-то, ведомому только ей.
На боку человека алеет пятно и растекается по рубахе, Фрол пытается прижимать, но багровые струи все равно текут между пальцами. Лицо бледное, на лбу выступили крупные капли, а губы побелели.
Не спрашивая разрешения, сарая втащила его в кладовую и посадила на табуретку, уперев спиной в стену. Фрол простонал и прикрыл глаза.
Мелкинд сунул склянки в руки воргу и подскочил к раненому.
– Кто его? – быстро спросил он и одним движением разорвал рубаху на месте раны.
Эльфийка отшагнула, брезгливо смахивая с корсета остатки крови, но та только размазалась.
– Не знаю. Может мотыгой какой-нибудь поранился?
– Какая мотыга, – бросил маг, ковыряясь с раненым. – Даже слепой поймет, что ударили хорошо заточенным и кривым. Такие раны плохо заживают. Повреждения сильные.
– Так вылечи его, – посоветовала эльфийка. – Не то, чтобы я к людям испытывала привязанность, просто лучше никому не умирать.
– Пытаюсь, – отозвался мелкинд.
Чужак проговорил, голосом, какой мог бы быть у духа или вестника смерти:
– Не жилец… Умрет…
Эльфийка покосилась на незнакомца в капюшоне и поежилась.
– Пришел сам, – сказала она, кивая на раненого. – Видела, как шатается по пути, но думала из таверны возвращается. А когда приблизился, заметила, как зажимает бок. Бормотал что-то про месть гоблина и пожар.
Теонард потемнел лицом, рука метнулась к арбалету, он рванулся к двери, но широкая ладонь ворга опустилась на плечо. Теонард поднял непонимающий взгляд, но ворг покачал головой. Когда глава попытался освободиться, полузверь проговорил глухо:
– Ты хочешь пойти и оторвать тому гоблину голову, а потом и Гнуру всыпать по первое число. Понимаю. Да только кто виноват во всем?
Теонард дернулся, высвобождаясь из хватки Лотера.
– Кто? Сам разве не видишь? – зло сказа он. – Гоблин ранил человека. Какие тебе еще объяснения нужны? За это нужно сразу наказывать, не спускать… не пропускать…
Глаза Теонарда уставились в одну точки, на скулах заиграли жвалки, а губы стали бормотать что-то непонятное о молниях, облаке в котором он явится перед зеленомордыми и покарает грешников. Но ворг снова покачал головой.
– Это ты сперва подумал, – сказал он глухо. – А теперь подумай еще раз, но получше. Мы, Хранители, сами с трудом находим общий язык, а народу вообще не до того. Для них все просто. Гоблин человеку враг, как и наоборот, эльфов надо остерегаться, горгулья может унести и сожрать ночью, и вообще кругом опасности и жуткие твари. Ну и сажи теперь, мудрый наш Глава, кто виноват, что в Цитадели нет порядка?
Чужак за щитом отозвался этом:
– Нет порядка…
Лотер зыркнул на него, глаза полыхнули красным, а левый клык угрожающе вытянулся. Он хрустнул шеей и сказал:
– Отвечать будешь, когда спросят.
Чужак медленно сел и уставился немигающими глазами на Фрола, над которым ковыряется мелкинд, что-то прижимает, бинтует, но человек становится все бледнее и бледнее. Дыхание участилось, стало поверхностным и рывковым, Теонард приблизился и наклонился радом с Виллейном.
– Он как? – спросил арбалетчик.
Виллейн покривился, стараясь зажать рану.
– Плохо, – ответил он. – Я прочел заклинание, чтоб боль унять, но он крови много потерял…
– Постарайся, – тихо сказал Теонард.
В этот момент Фрол содрогнулся, спина выгнулась, потом он обмяк и застыл, уставившись остекленевшими глазами в пустоту.
Теонард еще сильнее нагнулся, пару секунд смотрел на труп, потом резко выпрямился. Глаза потемнели, по лбу пролегла морщина, а челюсти сжались, что аж голова затряслась. Он снова рванулся к выходу, но дверь перегородил ворг.
– Не забывай, что ты Глава, – сказал он многозначительно.
– С вами забудешь, – проговорил Теонард сквозь зубы.
Ворг открыл рот, чтобы что-то сказать, но взгляд переполз за спину Теонарда. Глаза расширились.
Когда Глава оглянулся, чужак сидел на столе с вытянутой рукой. Пальцы шевелятся, как паучьи лапки, глаза закатаны, изо рта доносятся звуки, напоминающие бульканье и раскаты камнепада одновременно.
Каонэль начала пятиться и через пару секунд вообще оказалась в полумраке коридора, только желтые фонари глаз повисли в воздухе. Чужак перевернул руку ладонью вверх, что-то засветилось, а потом едва заметное облачко перекочевало от покойника к нему и втянулось под полы мантии.
– Ты знал! – гневно зарычал ворг. – Точно знал, гад. Бормотал что-то. А ну говори давай, что сотворил с ним?
Лотер вплотную приблизился к щиту, запахло паленой шерстью, но полузверь застыл, как изваяние. Незнакомец поднял на него голову и спрятал ладони в рукавах.
– Я вижу, – произнес он гулко, – как умирают создания. Люди, гоблины… Это прекрасно…
Каонэль в коридоре охнула.
– Когда умирают? Что в этом прекрасного?
Незнакомец поднял на нее круглые глаза и эльфийка отшагнула дальше в темноту, но тот словно не заметил и продолжает таращиться. Каонэль поежилась.
– Какая жуть. Больше не зовите меня, если вздумаете с такими страшилищами водиться.
– Тебя не звали, – бросил полузверь. – Сама пришла.
– Ты очень любезен, – отозвалась эльфийка. – Я подожду снаружи.
Стянув края лацерны, она нервно дернула ушами и быстро направилась к выходу.
Ворг потянул носом. Когда серая покинула башню, сказал:
– Теперь по подробнее. Что значит, «прекрасно»?
– Прекрасно… – отстраненно повторил чужак.
– Это мы уже слышали, – прорычал Лотер. – Ты по-людски скажи, по-человечьи, откуда прознал о раненом? Или сам гоблинов подговорил? Говори давай. Теонард, можно ему голову оторву? Не сильно, так, для страху. Виллейн сними щит на секунду. Я быстро из него правду вытрясу.
Мелкинд тем временем, осматривал покойного, проверял карманы и выкладывал на пол все, что находил. Некоторые вещи сразу прятал в складки плаща, а когда поймал вопросительный взгляд Теонарда, проговорил деловито:
– Что? Ему это уже ни к чему. А я, может, для магии приспособлю. И не смотри на меня, будто сам никогда не обшаривал карманы умерших.
– Всякое бывало, – смутившись, произнес Глава.
Виллейн кивнул.
– И я об этом, – сказал он. – Вон, иди лучше, с пленником своим разбирайся. У меня, между прочим, тут не постоялый двор и не темница. Ты обещал перевезти его, кстати.
Глава покачал головой и приблизился к воргу, который уже готов кинуться на щит грудью, лишь бы выбить правду из незнакомца.
– Ворг прав, – проговорил Теонард. – Нам всем интересно, откуда узнал про раненого. А судя по бреду, который нес, ты знал точно. Что там за прекрасный момент?
Чужак опустил голову, полы шляпы скрыли лицо, снова послышалось бормотание на непонятном языке.
– Раз так, – сказал Теонард зло. – Посадим его в подвал к Страгу. Может тогда заговорит. А пока надо с беспорядками разобраться, и с Гнуром. Ты прав, Лотер, в убийстве Фрола виноваты все Хранители.
***
Перехватив пешую амазонку с луком за плечами, Глава велел сбегать к Страгу, собрать нескольких крепких воинов и перевести чужака в темницу замка.
Мелкинду было поручено обеспечить магическим щитом незнакомца. Но Виллейн долго упирался и заявлял, что у него и так осталось мало магических снадобий и зелий, а собирать их – настоящая морока, а все только и думают, как воспользоваться его доброй натурой. После полу часа разговоров и увещеваний, все же, согласился, но бухтел как старый дед.
Теонард направился прямиком к Гнуру, а ворг побежал собирать Хранителей.
Едва Лотер скрылся за массивом Зала Советов, Каонэль сдержанно кивнула Главе и легким бегом помчалась вперед по круговой дорожке в сторону скалы горгульи. Та возвышается за территорией гоблина, где в середине пусто, зато на окраинах шагу нельзя ступить, чтобы не наткнуться на зеленомордого.
Опасаясь, что кто-нибудь из них, а может и сам Гнур, пристанет, эльфийка припустила, стройные ноги понесли быстрей, и спустя пару минут она остановилась перед высокой скалой.
Наверху расщелина, длинная, словно кто-то пытался разорвать камень, но в самом начале работы махнул рукой. Выступов на скале достаточно, чтобы эльфийка могла подняться, но из расщелины тянет кровью, и она осталась у подножья.
Задрав голову, Каонэль крикнула:
– Мелисс! Теонард на собрание зовет! Точнее, не на собрание, а резиденцию Гнуру строить!
Никто не ответил. Тяжело вздохнув, эльфийка согнула колени, ноги отпружинили и через несколько мгновений она оказалась на самом краю расщелины.
Вблизи запахи еще резче, и серой пришлось зажать носик пальцами. В темноте пещеры глаза засияли, как расплавленные монеты, мир стал выпуклым и контрастным, словно предметы подсвечивают со всех сторон.
Каонэль сделала робкий шаг и остановилась.
– Мелисс, – шепнула она и тут же поняла, что пещера пустая, лишь по полу разбросаны останки животных, кости и какие-то ошметки.
Эльфийка скривилась, кое-где роятся мухи, в пещере недовольный гул, что потревожили и согнали с насиженных мест. Дальше эльфийка проходить не стала, развернувшись спрыгнула со скалы.
Когда стопы ударились о землю, она кувыркнулась и вскочила на ноги. Стараясь избавиться от запаха тлена, потрясла волосами и попыталась встряхнуть плащ, но острое обоняние все еще чувствует налет мертвячины.
Серая снова поморщилась.
– Какая гадость, – пробормотала она. – Генэль бы в обморок упала.
Едва сделала шаг, как над скалой пронеслась крылатая тень. Каонэль запрыгала и стала махать руками.
– Мелисс! Ме-елисс!
Но горгулья не услышала и умчалась куда-то в сторону южного леса. Эльфийка оглянулась на территорию Гнура, которая прямо перед резиденцией Мелисс. Вдалеке Теонард уже разговаривает с гоблином, оба машут руками, что-то кричат.
Из-за Зала Советов вывернула фигура медведя, лохматая и крупная, что значит – ворг уже оббежал, кого смог. А она, быстроногая эльфийка, до сих пор до горгульи докричаться не может.
Расправив плащ, она быстро проверила сапоги и сорвалась с места.
Воздух тугими потоками проскальзывает под руками и поднимает за спиной лацерну вместе с волосами, в ушах свистит, а стопы едва касаются земли.
Когда пробегала мимо конюшни Брестиды, послышалось одобрительное улюлюканье и крики, даже кто-то из амазонок кинулся к лошади, но ее остановили.
Потом миновала трехногий насест Керкегора, с которого летят перья, будто он себе спину ощипывает. Затем пустые территории Аэлло и Эвриалы. Сразу за ними плато, покрытое разрозненными домиками, какими-то странными конструкциями, которые, видимо, тоже являются жилищем, чуть дальше хижины и бараки.
С этой стороны народа мало, в основном люди и гномы, которые таскают бревна, переговариваются и, похоже, что-то строят.
Когда серая пронеслась мимо них, один бросил вдогонку:
– Ставлю на эльфийку.
– И проиграешь, – хохотнул второй. – Я за горгулью. Она только что пролетела.
Каонэль еще поднажала, пробежав еще несколько минут, оказалась в лесу.
В нос сразу ворвались сотни запахов, цветы, зелень, где-то ручей. Все свежее и манящее. На разные лады заливаются иволги, в кронах шелестит листва, а по коже приятные мурашки от прохлады. Эльфийка на секунду сомкнула веки, и просто наслаждалась природой, по которой успела заскучать, пока сидела в Цитадели.
Потом выдохнула и открыла глаза, уши зашевелились, как у игривой кошки. Со стороны юга донеслись звуки борьбы, Каонэль легким бегом направилась туда, стараясь не наступать на ветки, чтобы оставаться бесшумной.
Прошелестев между кустами шиповника, серая выбралась на поляну и застыла.
В середине по траве распластала крылья гогрулья, склонившись над чем-то, оттуда доносятся урчание и глухой хруст. Пальцы эльфийки легли на рукоять клинка, колени согнулись, она напряглась.
– Мелисс? – осторожно окликнула она.
Горгулья резко оглянулась. Глаза круглые, клюв в крови, она сложила крылья и выпрямилась. На траве остался человек в распростертой позе. Когда Каонэль приблизилась, обнаружила, его с пробитым черепом, а рана такая, что ясно – ударили чем-то вроде когтей.
Эльфийка отвернулась, стараясь не смотреть на человека с размозжённой головой, и спросила:
– Кто это?
Горгулья произнесла каркающим голосом:
– Лазутчик. Не хотела убивать, но он первый напал.
– С земли? – не поверила эльфийка.
Мелисс кивнула, Каонэль ждала, что горгулья скажет еще что-нибудь, но та молчит и не двигается, как каменное изваяние. Тогда серая все же повернулась к убитому и стала разглядывать одежду. Потом проговорила с досадой:
– Кажется, на этой нашивке гербе королевства Асгаранд. Того, где правит Кориолард. Если узнает, что ты его убила, может рассердится. Зачем он тут ходил?
Мелисс ответила неожиданно многословно:
– Если это лазутчик, король не сможет ничего сделать, иначе придется признать, что следил за рубежами. Надо Теонарду сказать.
– Надо, – согласилась эльфийка. – Я за тем и пришла, чтоб тебя позвать. Глава собирает Хранителей. Будем резиденцию Гнуру строить.
Горгулья кивнула, потом покосилась на убитого, который выглядит, словно радостно разлегся в траве, если бы не глубокие раны на голове. Каонэль тоже глянула на него и сказала:
– Надо избавиться.
– Могу съесть, – предложила Млисс.
Эльфийка вытаращила глаза и отшатнулась.
– Не вздумай. Это отвратительно, – сказала она. – Надо закопать где-нибудь в кустах. Он все равно уже ничего не скажет.
Горгулья пожала плечами, лицо каменное, словно прежде доводилось есть такое, о чем эльфийке лучше не знать. Вдвоем они выбрали раскидистый куст шиповника, долго копали под ним потому, что Каонэль все время возмущалась и требовала не задеть корни. Мелисс умело работала когтистыми лапами, эльфийка загребала мечем, как лопатой. Наконец, получилась яма, способная вместить тело воина.
В пару взмахов крыльев Мелисс перенесла тело в нее, и Хранители стали усердно забрасывать землю. Когда все было готово, они разровняли траву, поправили ветки шиповника и посыпали листьями вокруг.
Каонэль нахмурилась.
– Почти не видно, – сказала она. – Но опытный следопыт заметит. Хотя если пройдет пара дней, да еще дождик, будет весьма натурально.
Горгулья промолчала, эльфийка обтерла клинок о траву, убрала у в ножны, руки оказались по локоть в земле, пришлось отряхивать. Потом расправила лацерну и произнесла:
– Пойдем, а то Гнур, наверное, уже прямо в ухо Теонарду кричит.
Каонэль развернулась и сделала шаг. Неожиданно сзади зашуршало, хлопнули крылья, холодное и жесткое сжалось на плечах. Чрез мгновение эльфийка увидела, как земля рывками отдаляется, поляна становится маленькой.
Когда поднялись выше, в лицо ударил ветер, глаза заслезились, и серой пришлось усиленно моргать. Лес внизу показался ковром с огромным ворсом. С высоты впереди видна Цитадель, резиденции, даже ее прекрасное Дерево, в котором хозяйничает солнечная эльфийка.
Лапы горгульи сжимают сильно, под крючковатыми пальцами пульсирует, значит будут синяки, но лицо серой невозмутимо. Она изумленно вертит головой и таращится на лес под ногами и блестящие крыши резиденций впереди.
Когда, наконец, горгулья перестала дергаться, набирая высоту, и пошла ровно, почти не двигая крыльями, Каонэль прокричала:
– В следующий раз предупреждай! Нельзя же хватать без спросу и поднимать в небо.
Мелисс даже не опустила головы, ответила резким, каркающим голосом:
– По воздуху быстрей.
Она чуть приподняла правое крыло, и воздушный поток быстро понес их влево. Каонэль только охнула, когда ее наклонило почти параллельно земле, но цепкие лапы только сильнее сжались на плачах. Через пару секунд Мелисс снова выровнялась, внизу замелькали домики бараки, мимо которых она бежала. Потом мелькнул насест Керкегора, на котором острое эльфийское зрение позволило разглядеть какие-то гнезда и навесы. Поверхность блестит в свете солнца, словно целиком из полированного металла, сбоку узенькая лесенка потому, как Теонард запретил Хранителям изолироваться друг от друга.
Каонэль любовалась миром с высоты гогрульего полета, Мелисс неожиданно опустила голову и каркнула:
– У земли разожму лапы. Будь готова.
Не успела эльфийка ответить, горгулья резко пошла на снижение, целясь прямо в Теонарда, Гнура и остальных Хранителей, которые с высоты кажутся жуками, но очень быстро расту.
Ветер ударил с новой силой, плащ и волосы вытянулись назад. Эльфийка все время пыталась вывернуть руки и прижать, чтобы не мешали Мелисс, но той, похоже даже тролль не помешает.
Когда Хранители стали почти привычного размера, горгулья громко прокричала что-то клокочущее, Теонард и Гнур подняли взгляды на приближающуюся крылатую массу и прыгнули в стороны.
Лапы Мелисс разжались. Каонэль пришлось сгруппироваться еще в воздухе, чтобы перелететь Теонарда, который оказался не таким проворным, как гоблин. Она кувыркнулась пару раз и вскочила. Глаза вытаращены, сияя маленькими солнцами, уши торчком, волосы спутаны, будто пыталась ими подметать.
Отдышавшись, эльфийка обернулась и увидела, как несколько десятков глаз изумленно уставились на нее. Радом тяжело опустилась горгулья. Сложив крылья, подошла к остальным и застыла, как окаменевшая, словно ничего не произошло.
Первым пришел в себя Теонард.
– Развлекаетесь? – спросил он отряхивая пыль со штанов. – А мы тут, между прочим, только вас и ждем. Уже почти час, кстати. Где вас горгулья носила? Гнур сейчас крашаром махать начнет, так резиденцию хочет.
Эльфийка, наконец отдышалась, попыталась разгладить волосы, но те так перепутались, что спасет лишь купель с водой. Потом выпрямила спину, приподняв глубокое декольте и проговорила гордо:
– Мы тоже не прохлаждались. В южной стороне леса Мелисс поймала лазутчика.
– Эльфы? – спросил Теонард хмуро.
Каонэль покачала головой и сказала со злорадной улыбкой:
– Люди. На груди и плечах нашивки герба Асгаранда. Наверное, Кориолард послал следить, после того как ты не отдал осколок.
Теонард на секунду задумался, по лубу пролегла морщина, потом сказал:
– Выступить в открытую он пока не может, потому как не знает, какое у нас войско и на что способен Талисман. Отряд, который предоставил с барского плеча я услал охранять окраины. Так что они тоже ничего рассказать ему не могут.
Ворг, который с интересом разглядывал горгулью и эльфийку, только что неожиданно свалившихся с небес проговорил глухо:
– Потому и подослал человека, чтоб смотрел и докладывал. Не известно, что успел передать, сколько чего насчитать. Может, к нам уже войско движется.
Хранители молча переводили взгляды с Главы на ворга, потом на эльфийку и горгулью, и обратно. Арбалетчик какое-то время молчал, двигая бровями, затем заговорил, взвешивая каждое слово:
– Думаю, войска пока нет. Не знаю, как долго тот парень следил, но если еще не отослали, скорее всего, сведений не достаточно. К том же, про солнечных эльфов наверняка доложил. А пока они тут, сюда мало кто осмелится сунуться. Прямо удивительно.
– Хочешь сказать, что они нам на благо? – неверяще спросил ворг.
Теонард неуверенно повел плечами.
– Не знаю, что считать благом, – сказал он, – но разбираться со всем будем по мере поступления вопросов. Иначе никаких сил не хватит. Где сейчас лазутчик.
Эльфийка бросила быстрый взгляд на Мелисс, которая делает вид, что и вправду превратилась в камень и даже не слышит, о чем речь, и сказала:
– В южной части леса под кустом шиповника.
– Вы его там бросили что ли? – изумился ворг.
Каонэль фыркнула и проговорила победно:
– Бросили. Только в прямом смысле под кустом. Закопали.
Ворг хохотнул, хлопнув себя по бедру, Каонэль поймала на себе взгляд горгульи, неожиданно благодарный за то, что не опозорила перед Хранителями и не рассказала о ее варианте избавления от тела.
Гнур, который все это время молча наблюдал за разговором, вышел вперед, поигрывая кинжалом. Солнечные лучи переливаются в гранях, бросая солнечных зайчиков на землю и в глаза Хранителям.
– Мы тут зачем собрались? – спросил он недовольно. – Давайте займемся, а с остальными потом разберетесь. Когда закончите самое важное дело.
