Глава 11
Все оглянулись на гоблина, кто-то даже шикнул, но тот еще больше сдвинул брови, всем видом показывая, что бесповоротно прав. Подул теплы бриз и принес со стороны гоблинского лагеря целый букет запахов. Эльфийка покривилась, ворг наоборот – задумчиво потянул носом, словно раскладывает ароматы по полками и прикидывает, какие куда. Мелкинд сделал вид, что его вообще не беспокоят запахи, поскольку он маг, а маги должны быть хладнокровными и бесстрастными. Другие же отпрянули.
Серая оглядела Хранителей и сказала:
– Ну вот. Меня торопили, а сами по резиденциям побегать не потрудились.
Теонард расставил ноги, принимая упор, и вытащил из-за ворота цепочку. Осколок сверкнул, как капля чистого солнца. Все невольно загляделись, заворчали, каждый вынул свою часть кристалла и жадно сжимает в пальцах, мало ли, кто позарится.
Каонэль снова произнесла:
– Теонард, где остальные? Тут же не все.
– Не все, – согласился Глава. – Но сама же напомнила, для работы Талисмана все и не нужны. А большая часть все же изволили явиться.
Керкегор, стройный птеринг с красным гребнем на голове, сложил руки на груди и проговорил недовольно:
– Изволили. Конечно изволили. Этот полумедведь, полу вообще не знаю кто, орал так что, что у меня гнезда дрожали.
– Какие гнезда? – не понял Теонард.
Керкегор вскинул клюв.
– Для моих жен, – гордо сообщил он. – Когда прибудут, у каждой должно быть свое. Плюс для птенцов, чтобы не теснились друг на друге. А вы как думали? Наш великий народ любит удобства.
Ворг шарахнулся головой о землю. Заросшая шерстью морда медленно стала превращаться в лицо, спина выпрямилась. Через несколько мгновений он выглядел как вполне себе человек, только волосатый и с длинными клыками, которыми в самую пору добычу рвать. Но когда поймал на себе косые взгляды, убрал и их.
Керкегор сказал, морщась:
– Ты бы не орал так больше. У меня гармония рушится от медвежьего рева.
– Так ты забрался на такую верхотуру, – довольно прорычал Лотер, спешно натягивая портки. – В следующий раз вообще с Тарнатом приду. У него голос знаешь какой? Правда Тарнат?
Гном на собравшихся почти не смотрел и все время косился влево, где далеко его собраться на пустыре за территорией Аэлло усердно заняты стройкой.
Когда услышал свое имя, опомнился и повернулся к Хранителям.
– Чего? А, голос. Ну да, – сказал он. – Голос знатный. Только я не пойду. Дел, знаешь ли, много. Я в отличии от тебя, немытого и дикого зверя, занят благоустройством. У нас в Черных Рудниках все удобно и приятно. Значит, и тут надо сделать что-то на вроде Чернорудья.
– Я тебе сделаю Чернорудье, – ответил полузверь. – В своей шахте можешь хоть Великий Разлом учинить, только лес мой не трожь. Понял? А то ты такой аппетитный с этого бока.
Тарнат не заметил издевки и проговорил, выпрямляясь, чтобы все видели, какой он красивый и плечистый гном.
– Я и с другого бока ничего, – сообщил он.
Теонард наблюдал за обменом любезностями. Хранители действительно явились не все. До Булука и Грагрха опять не докричались, а тахаша с банши не нашли. Они то ли скрываться от глаз умеют, то ли действительно куда-то отлучились не сказав. Но собравшихся чуть больше двух третьих.
Глава проговорил:
– Мы не все, но должно сработать. Давайте, как в прошлые разы. Направляем мысленно силу осколка на гоблина, а ты, Гнур, давай, намечтывай быстрее. А то некоторые уже волком смотрят.
Хранители посжимали осколки, некоторые даже глаза закрыли, Гнур, просиял, радостный, что наконец получит долгожданную резиденцию.
Он сжал кристалл и сделал глубокий вдох. В этот момент со стороны замка Страга донесся крик. Все оглянулись и увидели двух стражей, несущихся к ним во весь опор. Сам Страг все это время мирно крутил металлические шарики в сторонке.
Когда увидел своих стражей, мигом убрал и вышел вперед. Еще не добежав, один из них крикнул:
– Сбежал!
– Как? – не поверил Страг. – Вы же вчетвером его вели. И щит Виллейна был.
Стражи, наконец, приблизились. У одного синяк на пол лица, такой через пару дней стечет на щеку и еще неделю будет расползаться. Другой с распухшим носом и свежими следами крови под ним. Оба перепуганные, будто демона подземелья увидели.
– Был щит, – согласился один, тяжело дыша. – Да только он мерцать начал, а потом и вовсе исчез. Думали, ничего страшного, а он…
Страж закашлялся, но второй продолжил:
– Он что-то бормотать начал. Потом руками пошевелил. Мы ему, мол, не дергайся, а то зарубим.
– Ну? – поторопил Страг.
– Да чего, раскидал нас, как котят. Двое до сих пор в пыли валяются. Но живые, я проверил. Только ребра поломаны. Но это заживет.
Теонард пробормотал:
– Как знал. Специально подгадал.
Он выступил вперед, убрав осколок Талисмана под воротник. Остальные последовали его примеру и попрятали кристаллы кто куда. Гнур растерянно завертел головой, все еще сжимая пальцами осколок. Потом открыл рот, чтобы что-то сказать, но Теонард опередил.
– Куда побежал? – спросил Глава.
Один из стражей сокрушенно покачал головой.
– Не видели, ваше главшество, – проговорил он. – Он как начал драться, у нас в уме все побелело. Сам не понял, как на земле оказался. А как встал, так его и не было. Только стражники в пыли.
Глава Совета глянул на ворга. Тот, похоже, только и ждет, как бы поскорей отсюда убраться, потому, что в кармане пусто, вкусные косточки кончились, а Каонэль отвернулась и запахнула плащ.
Теонард спросил его:
– Сможешь по запаху определить?
Ворг сдвинул плечами.
– Если он пахнет, – ответил он, – смогу. На вид этот безымянный был странным. Но все чем-то да пахнут. Даже эльфы. Не обижайся, Каонэль. Ты почти не пахнешь, мне надо до пяток напрягаться, что бы тебя учуять.
Теонард кивнул и проговорил, поправляя ворот, чтобы осколок не выглядывал:
– Тогда спеши. Сбежавший пленник никогда к хорошему не приводил. Лучше взять живым, но если не дастся… Знаешь, что делать.
– Да с удовольствием, – прорычал Лотер и снова ударился со всего размаху о землю.
Тело с ног до головы покрылось шерстью, конечности укоротились, зато морда вытянулась, превратившись в волчью. Когда портки свалились, он цапнул их в зубы и помчался ворговскими прыжками в сторону замка Страга.
Страг стоит, чернее тучи, брови сшиблись, кулаки со скрипом сжимаются, а губы что-то бормочут. Стоящая неподалеку эльфийка расслышала про гвоздь и про пятку.
Потом сказал:
– Это я виноват.
Каонэль приблизилась и аккуратно положила пальчики ему на плечо, но поединщик окатил угрюмым взглядом, и эльфийка отшагнула.
– С кем не бывает, – проговорила она тихо. – Кто же знал, что он такой сильный.
– Мог бы догадаться, – пробубнил Страг. – Не просто так над ним магический щит повесили. Надо отряд собрать.
Эльфийка собиралась сказать что-то еще, даже лицо сделала участливое и скорбное, но Страг замахал руками и, развернувшись, быстро пошел вслед за воргом. Стражи пару секунд смотрели на удаляющуюся спину господина, затем переглянулись и бросились догонять.
Видя, что Хранителей не достаточно, остальные начали потихоньку отходить, коситься на свои резиденции, а те, у кого нет своих – на те, где их великодушно приняли погостить. Только Гнур все еще стоит, сжимая кристалл и хлопает редкими ресницами.
Когда мелкинд развернулся, чтобы под шумок вернуться в башню, гоблин завопил:
– Маг! Это ты виноват!
Виллейн застыл с занесенной в воздухе ногой.
– Это в чем же? – поинтересовался он через плечо.
– Надо было щит нормальный делать! – зло произнес Гнур. – Тогда бы и пленник не сбежал, и резиденцию мне, наконец, построили. А теперь что? По Цитадели бегает неведомо кто, а мне даже отдохнуть после славных битв не где.
Мелкинд опустил ногу и демонстративно поправил плащ, словно советник при каком-нибудь королевстве. Потом вскинул голову и проговорил:
– Вины моей тут нет. Я предупреждал, что зелий мало, вот они и кончились. А ты со своей резиденцией уже итак всех замучил. Пожить на открытом воздухе будет в назидание.
Глаза гоблина вытаращились, будто его обвинили в краже крашара, он спрятала осколок и сказал резко:
– Какое такое назидание? У меня полторы сотни собратьев бездомными ходят. Вон, Теонард орал, мол, почему гоблин строит хижину рядом с человеком. Только какая разница? Ее все равно сожгли.
Теонард поднял с земли камешек со сквозным отверстием в середине, посмотрев через него на Гнура проговорил угрюмо:
– Я не про хижину орал, а про то, что поджигателя кто-то кинжалом пырнул.
Гоблин сделал удивленное лицо и развел руками.
– Не представляю, кто это мог быть. Но рад, что справедливая месть настигла негодяя. И вообще, не переводите тему. Мы тут зачем собрались? Мне резиденцию строить. А из-за мелкинда, мне опять под звездами спать. Ночью, вообще-то холодно.
Виллейн, который порывается удрать и закрыться в башне, сказал обижено:
– Обратитесь еще ко мне. Вот не буду больше помогать, поймете цену магии.
Каонэль, переводящая взгляды с одного Хранителя на другого, быстро приблизилась к магу. Тот поднял на нее непонимающий взгляд, мол чего нависла, а серая произнесла, шевеля ушами:
– Не обижайся на него. Я видела, как ты старался при битве с огнетроллями. Это он от бездомности такой злой.
Глава делал вид, что не слушает Хранителей и разглядывает диковинный камешек, но сам время от времени косится, то на одного то на другого и проверяет арбалет с мечем.
Пока гоблин и мелкинд обменивались обвинениями, к Теонарду подошел Керкегор, несколько секунд наблюдал, как тот изучает камешек. Затем наклонился и сказал:
– У нас такие птенцам на шею вешают. Чтоб злых духов отгонять.
Теонард оглянулся.
– Помогает?
Птеринг по жал плечами.
– Не знаю, – сказал он. – Но те, кто без камня, чаще выпадают из гнезд. А дети, они почти без перьев. Так и расшибаются. Жалко, но что поделать. Зато кто выживает, становятся настоящими птерингами.
– Может, за ними лучше следить надо? – предположил Глава.
Лицо Керкегора стало таким, будто человек учит его молиться птичьему богу. Кулаки уперлись в бока, а грудь выпятилась.
– Ты бы главствованием занялся, – сказал он с издевкой. – А то вон, гоблин и мелкинд сейчас подерутся. Я, так и быть, сделаю пару кругов, посмотрю, сверху. Если замечу этого вашего незнакомца, покричу Брестиде. Она ближе всех.
С этими словами он развернулся и важной, как у бойцовского петуха, походкой направился в сторону своего насеста. Вслед за ним ушла Брестида, точнее убежала, красиво играя мышцами на загорелых ногах и спине.
Теонард проводил ее взглядом. Через пару минут, после того как амазонка скрылась в стойле, оттуда выехал небольшой конный отряд в сопровождении Брестиды. Она что-то быстро скомандовала на своем языке, лошадь пошла быстрой рысью, а девушки последовали за ней, держа луки наготове.
Когда за ними осталось лишь облачко пыли прозрачное и легкое в солнечных лучах, Теонард невольно улыбнулся. Хранители хоть и ругаются, но после того, как сражались спина к спине, иногда способны к слаженной работе, что значит, не все потеряно. Потом перевел взгляд на море.
Поверхность исходит крупной рябью, ветер несет свежесть и соль. Солнце льет теплые лучи на Цитадель и ее жителей, но с запада быстро ползут тучи. Он глубоко вдохнул. Даже человеческий нос смог уловить влагу в воздухе.
Стоявшие чуть поодаль гарпия и горгона одновременно приблизились. Эвриала потупила глаза и проговорила мягко:
– Мы с Аэлло тоже можем сверху посмотреть. Я хоть и плохо летаю, но дополнительные глаза вам не помешают. Нам все равно заняться не чем. Своих резиденций пока нет, а у Каонэль в Дереве хозяйничает солнечная.
Гарпия кивнула.
– Хозяйничает, – согласилась она бодро. – Каждую купель проверила, даже ко мне в покои напросилась. Выпроваживала, как могла. А сейчас, вроде пошла ствол вокруг осматривать. Но как вернется, снова спасу не будет.
Пушистые ресницы Эвриалы затрепетали, она вздохнула и глянула на Главу.
– Это правда, – сказала горгона. – Она даже с Каонэль чуть два раза не подралась. А на вид такая приличная, с манерами. И платье красивое.
Теонард окинул фигуру горгоны одобрительным взглядом. Полная грудь натягивает платье, бедра сочные, даже сквозь ткань видно белоснежную кожу, на удивление не тронутую солнцем. Крылья за спиной сложены аккуратно и почти не заметны, но едва раскинет – только ворговским прыжком и измеряешь.
Он сказал:
– Летите. Только осторожно. Если заметите, сами не лезьте, сразу мне докладывайте. Он силен, а вы хрупкие, нежные и вообще женщины. Вас беречь надо.
Эвриала зарделась еще сильней, потом цапнула хлопающую ресницами гарпию и отвела в сторону. Обе распахнули крылья, почти синхронно оттолкнулись, а когда взмыли в небо, пошли по кругу в разные стороны.
Гном проводил их мечтательным взглядом, на губах появилась глуповатая улыбка.
– Хороша, – проговорил он. – С крыльями, а хороша. Теонард, как думаешь, горгоны в шахтах приживаются?
Глава снова посмотрел на морской горизонт, где туча уже накрыла половину неба и стремительно приближается. Чайки с криками носятся над обрывом, а худенькая ихтионка подошла к самому краю и неподвижно смотрит в даль.
– Думаю, Эвриала не захочет туда спускаться. А тот, кто попробует заставить, сильно пострадает.
– Почему это? – не понял гном и внимательно посмотрел на Теонарда, прищурив глаз.
Тот сдвинул плечами и подкинул в ладони камешек с отверстием.
– Ну как. Помнишь, как раскидала кочевников, которые позарились на ее честь?
– А… – протянул Тарнат. – Ну это да. Она молодец. Но все равно хороша. Ох, как хороша…
Гнур и Виллейн все еще препирались, Каонэль рядом с тревогой переводит взгляд с одного на другого, позади Мелисс, готовая, чуть что, кинуться разнимать. Ей ничего не стоит цапнуть любого и перенести на другую сторону Цитадели, а тот пока добежит, вся злость выветрится.
Мелкинд даже пару раз хватался за связку амулетов на груди, грозно потряхивал, но когда горгулья что-то угрожающе клокотала, недовольно косился и отпускал.
Наконец, Теонард проговорил:
– Довольно. Гнур, не кричи, выстроим мы тебе резиденцию. Уже чтобы не видеть твоих зеленомордых по всей территории, все постараются. Виллейн, не задирай его, у нас есть проблемы посерьезней, чем взаимные обвинения.
Гоблин обернулся. Лицо злое, губы искривлены, а из гребня на голове выбилась тоненькая прядь, что для гоблина не прилично.
Он проговорил едко:
– Да? А чего тогда тут ждешь, а не бегаешь с мечем? Стоишь, посылаешь всех туда-сюда. Нет бы самому.
Теонард нахмурился. Вместо него ответила Каонэль, которой изрядно надоел спор коротышек, готовых передраться даже без повода:
– Он Глава. Его первая задача распределять обязанности между остальными и заниматься благоустройством. Если он сам сейчас побежит искать чужака, кто за всем следить будет? Это даже я, эльфийка понимаю.
Теонард с одобрением посмотрел на серую, та хмуро улыбнулась, еще помнит, как арбалетчик подбивал ворга и гоблина атаковать солнечных собратьев.
Едва она закончила, Виллейн встрепенулся, глаза блеснули, а рот растянулся в жабьей улыбке.
– Ой, ну я могу вместо него посторожить. Тяжко, конечно, но что делать. Обращайтесь, если надо вместо Главы поглавствовать. Мы, мелкинды, мудрые и справедливые, потому, что расположены к магии. А только магия несет зерно истины.
Все зыркнули на него так, что сразу замолчал и сделал вид, что очень занят перекладыванием амулетов на груди.
Небо совсем затянулось, над Цитаделью стало пасмурно, будто неожиданно опустилась поздняя осень. Со стороны обрыва притопала худенькая Селина.
По настоянию эльфики и остальных женщин, стала носить платье из зеленого шелка, свободное и длинное, чтобы не сверкать перед всякими тарнатами и воргами отрытыми частями тела. Когда та, попыталась возмутиться, мол, у Каонэль вообще декольте, ей сказали, что у эльфиек оно не элемент одежды, а образ жизни. Что это предполагает, ихтионка не поняла, но пришлось смириться.
Она пару мгновений наблюдала за Хранителями, потом сказала:
– Сейчас дождь начнется.
Каонэль радостно проговорила:
– Как хорошо! Как раз скроет следы лазутчика.
Зато Теонард сдвинул брови.
– Лазутчика скроет, – сказал он, все сильнее хмурясь. – Только следы чужака тоже смоет.
Едва замолчал, на макушку шлепнулась холодная капля, следующая упала на грудь эльфийке потому, что ветер раскрыл края плаща. На земле начали появляться темные пятна, и через несколько мгновений воздух наполнился равномерным шумом, а Хранители стали похожи на нахохленных воробьёв.
Только Селина светится улыбкой, довольная и моментально посвежевшая. Намокшее платье облепило тоненькую фигурку, очертив изгибы и выпуклости, Тарнат аж засмотрелся. Белоснежные волосы потяжелели и перестали пушиться.
– Я могу поискать в море, – предложила ихтионка, моргая вертикальным веком.
Теонард, натянул плащ на плечи и развернулся в сторону своей башни.
– Поищи, – сказал он. – Только не приближайся если найдешь. Хотя это существо вряд ли в воду нырнуло. Жабр у него не видел.
– У меня тоже не видел, – обижено произнесла ихтионка. – Потому, что все время водой сбрызгиваю. Они вот тут.
Селина указала пальчиком на шею, Теонарду даже пришлось наклониться, чтобы разглядеть несколько поперечных полосок.
Морская дева добавила:
– Я очень неплохо плаваю. А если на дельфине, вообще не догонишь.
Взгляд Теонарда стал озадаченным.
– Да? Ну плыви. Только, тем более, будь осторожна. Остальным предлагаю не мокнуть и заняться пользой где-нибудь в сухом месте. Я, например, пошел к себе. А то было у меня как-то приключение… Вымок по пояс, а там пиявки налипли… Отвратительное ощущение, но… дело того стоило.
Он быстрым шагом двинулся мимо Зала Советов, все сильнее кутаясь в плащ, который местами дырявый и от дождя защищает плохо. Мелкинд почти бегом направился к себе, укутавшись в мантию, как долго странствующий старец. Зато Гоблин демонстративно уселся прямо на землю посреди места, где должна была появится его резиденция. Лицо оскорбленно-возвышенное, бивни задраны к небу, словно собирается проткнуть тучи, а руки сложены на груди.
В таком виде эльфийка и гном оставили его и пошли вслед за Теонардом.
– Обиделся, – сказала Каонэль, едва они отошли на несколько шагов.
Тарнат пожал плечами.
– Ну и что? – проговорил он, вытирая лицо от капель. – Пускай обижается. У нас на обиженных вагонетки возят.
– Все равно не хорошо, – ответила серая.
Она давно спрятала голову и лицо под капюшоном, струи воды с шумом отскакивают и летят прямо на голову гному. Тот пытается отойти, но с неба так льет, что перестал различать, откуда его полощет.
Когда завернули за угол Зала Советов, фигура Теонарда уже приблизилась к башне. Едва Глава стал подниматься на крыльцо, как Хранители заметили огромного волка, несущегося широкими прыжками со стороны Дерева Каонэль. В зубах какая-то тряпка, даже с такого расстояния видно, как горят багровые глаза.
За считанные секунду волк преодолел расстояние до башни и с разбегу шарахнулся головой о стену. Тряпка вылетела из пасти, волка перевернуло, конечности стали удлиняться, а шерсть быстро редела, пока не превратилась в обычную человеческую кожу, хоть и излишне волосатую.
Ворг быстро поднялся, Каонэль отвернулась, а Тарнат хохотнул.
– Он оделся? – спросила эльфийка, хмуря лобик.
– Оделся.
Каонэль подняла голову и охнула, снова пряча глаза под краем капюшона.
– Какой ты гадкий, Тарнат, – проговорила она, ускоряя шаг.
Гном снова захохотал, гулко и зычно, как могут только жители рудников и шахт. Потом поправил кувалду и поспешил следом, кряхтя и посмеиваясь.
Когда снова поравнялся с Каонэль, та смотрела строго вперед. По капюшону стекают прозрачные струи, глаза под ним горят праведным гневом.
Лотер возле башни наконец натянул портки и что-то объясняет Теонарду, размахивая руками. Тот застыл и даже не пытается спрятаться в башне.
– Я ж не со зла, – проговорил гном, когда до Главы и ворга осталось совсем не много. – Ну пошутил. Чего дуешься? Пошутить нельзя что ли? Ворг, вон, все время меня толстым зовет, я же не бью его кувалдой за это.
Лицо эльфийки осталось непроницаемым.
– Это ваши мужицкие шуточки, – сказала она холодно. – Вот друг с другом и веселитесь. А я, хоть и не высокородная леди, но все-таки эльфийка. Можно и поделикатней.
– Как с вами сложно, – пробубнил Тарнат.
Они приблизились к крыльцу. Теонард стоит мокрый, лицо мрачнее тучи, которая накрыла Цитадель и нещадно поливает водой. Лотер тоже взъерошенный, волосы на голове свалялись в колтуны, которые придется отстричь, чтобы как-то привести в божеский вид. Глаза все еще красные, а по плечам текут тугие струи.
Эльфийка натянула поглубже капюшон и спросила:
– Вы чего мокнете, внутрь не идете?
Лотер оглянулся на нее и проговорил хриплым от бега голосом:
– Да думаем.
– Здесь? – удивилась Каонэль.
Ворг кивнул.
– Ага, – согласился он угрюмо – Под холодной водичкой оно как-то бодрее. Тут вон какое дело. След оборвался возле твоего Дерева.
