Глава 12
Эльфийка непонимающе посмотрела на Лотера. Тот хмурый, как разбуженный посреди зимы медведь, Теонард рядом совсем промок и мелко подрагивает.
Мимо прошлепала хмурая и сгорбленная, как лесная ведьма, горгулья. Из-за дождя ей тоже не удалось взлететь. Крылья сложены за спиной, по ним струятся потоки, лицо с клювом, который напоминает каменный, недовольное. Она шла за Тарнатом и Каонэль, но из-за шума воды те не заметили, даже острый слух эльфийки оказался бессилен.
Под удивленными взглядами Хранителей, горгулья поднялась по ступенькам, и застыла, как изваяние под навесом. В ту же секунду дождь резко усилился. Теонард замахал руками, приглашая к себе, через пару мгновений все забежали в башню. Даже окаменевшая Мелисс куда-то протопала и скрылась в тени стен.
Теонард скинул пропитанный водой плащ и быстро развел огонь прямо на полу.
– Что со следом? – нетерпеливо спросила Каонэль.
Лотер по-собачьи отряхнулся и проговорил:
– Был ярким и четким от самого замка Страга. Но в половине ворговского прыжка от твоего Дерева оборвался. Там еще пахло терпко-сладким, но начался дождь и все смыло.
Серая кожа эльфийки побледнела, она отшатнулась, уперевшись спиной в стену.
– Терпко-сладким? – спросила она тревожно.
– Угу. Кажется, от твоей солнечной так благоухает. Или зловоняет. Уж не знаю, кому нравится такой запах.
Уши Каонэль дрогнули, глаза засветились в полумраке.
– И там никого не было? – спросила она.
– Никого, – согласился Лотер приближаясь к костру, возле которого греет ладони угрюмый Теонард. – Не знаю, может наши крылатые успели чего заметить. Да только дождь… чтоб его. Я в горгонах и гарпиях не разбираюсь, но если даже наша славная Мелисс тут отсиживается… В общем, скрылся наш пленник.
Каонэль пару секунд хлопала ресницами, потом охнула и выскочила из башни, едва не сбив с ног гнома, который оперся плечом на дверной косяк и даже задремал.
Когда вновь оказалась на улице, дождь превратился в настоящий ливень, на расстоянии вытянутой руки все теряет очертания. Натянув капюшон поглубже, эльфийка помчалась по круговой дорожке, с трудом удерживая равновесие, чтобы не рухнуть в грязь.
Ствол Дерева вынырнул неожиданно, серая едва не промахнулась мимо входа, но в последнюю секунду успела сменить направление и влетела прямо в коридор.
Оставляя за собой лужи и грязные следы, Каонэль взлетела по ступенькам на второй ярус и ворвалась в покои высокородной.
– Генэль! – выдохнула она.
Но в комнате пусто, как в голове тролля.
Эльфийка пробежалась по кругу, нос задергался, пробуя воздух. Пару секунд шевелила бровями и пыталась разобраться с картинкой, которая встала перед глазами. Вот высокородная переодевает платье, обувает другие туфли, потом зачем-то стоит у окна. После этого выходит из комнаты. Но воздух сырой и образы быстро расплываются, а через несколько минут их совсем не останется.
Каонэль выскочила в коридор и прокричала:
– Аэлло! Эвриала!
В одной из комнат наверху загремели котелки, послышались женские причитания и топот ног. Через несколько мгновений на ступеньках, сплетенных из корней, появилась горгона с подмокшими крыльями и испачканном переднике.
Вытирая пальцы об него, Эвриала отдула смоляной локон со лба и стала вглядываться в полумрак коридора. Потом лицо просветлело, губы растянулись в счастливой улыбке, обнажив два ряда жемчужных зубов.
– Каонэль, это ты, – проговорила она с облегчением. – Думала Теонард пришел ругаться. Сможешь ему передать? Мы с Аэлло так ничего и не заметили, а когда начался дождь, пришлось срочно возвращаться. С мокрыми крыльями особо не полетаешь. А падать с высоты очень неприятно.
Уши эльфийки затряслись, кожа побледнела, как у банши во время крика. Горгона спросила с тревогой:
– Ты почему как не живая? Что-то еще случилось?
– Где высокородная? – вместо ответа спросила Каонэль. – Где Генэль?
Дыхание эльфийки участилось, словно бежала сутки без остановок, глаза не моргают и невидяще смотрят на горгону. Эвриала отшатнулась, кожа, помимо воли, начала покрываться алмазной коркой.
– Не знаю, – сказала она ошарашено. – Когда вылетали, ходила вокруг Дерева, что-то проверяла, светляков считала. А потом не до нее было, перья промокли, пришлось срочно садиться. Хорошо, что ты площадку наверху намечтала.
– И больше никого не видели?
Горгона покачала головой.
– Никого? – ответила она печально. – Простите, что оказались такими бесполезными.
Лицо эльфийки стало скорбным, она простонала. Эвриала собралась сказать что-то еще, но Каонэль уже неслась по ступенькам, перелетая через три, словно собирается взлететь.
Выскочив из резиденции, серая быстро оббежала вокруг ствола, кое-где обнаружила сбившихся в кучки светлячков, которые прячутся от дождя в трещинах коры. Когда жучки вместе, их проще считать, чем, по словам горгоны, занималась солнечная. Запахов нет, вода смыла все, но Каонэль хлопает ресницами, будто воочию видит, что здесь произошло.
– Только не это, – простонала она. – Ну почему именно сейчас…
Уши под капюшоном затряслись сильнее, дыхание участилось, она схватилась за голову и несколько секунд так стояла. Потом сделала пару глубоких вдохов и помчалась обратно к Теонарду.
Когда вбежала в зал, мокрая и взъерошенная, как отбившийся от стаи воробей, Хранители втроем нависли над столом в углу и что-то обсуждали.
– Нужны жесткие порядки, – рычал ворг. – И одинаковые для всех.
Тарнат возмущался.
– По-твоему звериные законы подойдут и гнома, и людям, и даже эльфам?
– Да какая разница. Главное, чтобы крепкая рука была.
Эльфийка немного отдышалась, потом скинула капюшон и проговорил громко:
– Я знаю, что с чужаком.
Все разом обернулись. Ворг лязгнул челюстью, недовольный, что прервали важный разговор, Тарнат поднял брови, а Глава сказал, выступая вперед:
– Говори.
Каонэль прошла по залу и устало опустилась на табурет, который почему-то нравится всем коротышкам.
– Он похитил солнечную, – обреченно произнесла она. – Похитил Генэль.
– То есть как это, похитил? – не понял Тарнат. – Зачем ему высокородная? Ну, в смысле, если бы ее похитил я или Лотер, на худой конец, то… Ну… Можно понять. А этому что надо?
Каонэль сокрушенно покачала головой, кончики ушей повисли, как у печального зайчонка.
– Не знаю, – проговорила она обреченно. – Но если об этом узнают в ее отряде, начнется такое… Даже подумать боюсь какое.
Брови Теонарда сдвинулись, а на лице Лотера появился злорадный оскал, доволен, что можно будет в открытую подраться с эльфами, обрывать уши и отрывать головы.
Глава сказал:
– У нас Талисман. Если решатся на атаку, уничтожим всех.
Каонэль простонала так, будто ей уже отрезали уши, а она не стала терпеть боль. Потом подняла на арбалетчика взгляд и произнесла печально:
– А до этого они успеют порешить добрую половину жителей. К тому же, когда в Эолуме и других эльфийских городах узнают, что вы убили отряд солнечных, поднимется волна. Эльфы не простят такого. Они пойдут на Цитадель.
– А мы направим силу Талисмана на всех эльфов, – хищно произнес ворг.
Он отошел от стола, шерсть погустела, а клыки удлинились, делая его похожим на медведя, который встал на задние лапы.
Эльфийка перевела на него взгляд.
– И на меня? – спросила она печально. – Меня ты тоже хочешь убить?
Лицо ворга омрачилось, он прорычал глухо:
– Тебя можно оставить. Ты красивая.
Эльфийка не среагировала на похвалу, только горько усмехнулась. Теонард потер лоб с такой силой, что на нем остались красные пятна, потом сказал:
– Все же Талисман единственный способ раз и на всегда разобраться с эльфами.
– Ты не посмеешь! – неожиданно резко выдохнула Каонэль, вскакивая с табуретки.
Глаза полыхнули, уши вытянулись, как готовые к атаке пики, а всегда идеальное, безупречное лицо исказилось яростью. Хранители даже отшатнулись.
Она повторила:
– Не посмеешь. У вас ничего не получится. Аэлло, Эвриала, Селина вас ни за что не поддержат.
– Но это меньшинство, – напомнил Теонард. – А для работы Талисмана нужно всего две трети.
Каонэль сказала еще злее:
– С остальными я договорюсь. Можешь не надеяться.
Тарнат переводил взгляд с Главы на эльфийку и обратно, хмурил брови, потом почесал подбородок и спросил:
– Каонэль, я что-то не понял. Ты за кого, за нас или за них?
Гнев эльфийки неожиданно погас, она устало опустилась обратно на табуретку и уронила лицо в ладони. Послушала всхлип, Тарнат даже дернулся вперед, чтобы успокоить, но Глава придержал за плечо.
Когда серая подняла голову, глаза блестели от влаги, а на щеках остались мокрые дорожки. Она быстро отёрла их пальцами и сказала тихо:
– Я за мир.
– Как-то один знакомый сказал, – проговорил Теонард, подходя к клетке с голубями, – мол, хочешь мира, готовь меч.
Эльфийка с сожалением посмотрела на Главу.
– Дурак был твой знакомый, – сказала она. – И не умел разговаривать. Все можно разрешить миром, если найти верные слова.
– Посмотрим, что ты скажешь своим собратьям, когда они всей армией нахлынут, – мрачно заметил Теонард.
Повисла пауза в которой каждый погружен в свои мысли. Каонэль шевелит ушами, словно боится пропустить даже самый незначительный звук, ворг похрустывает шеей и трогает языком кончики клыков, Тарнат принял позу возвышенной задумчивости, но время от времени зачем-то проверяет кувалду. А Глава кормит птиц, но лицо отстраненное и напряженное.
Неожиданно гном произнес:
– А давайте им не скажем?
– Что и кому? – не понял Теонард.
Тарнат, довольный внезапным озарением, широко улыбнулся и пояснил:
– Ну, солнечным этим не скажем, что послицу украли.
Теонард всыпал горсть зерна в голубиную кормушку и закрыл клетку. Птицы с радостным воркованием набросились на корм, довольные, что человеческие ладони не мешают клевать.
– Сомнительная идея, – проговорил он. – Они, конечно, высокомерные, но совсем не глупые. Даже наоборот. Глянь на Каонэль, вроде женщина, а думствовать пытается. И ты ж вроде ненавидел эльфов. Чего вдруг пути стал изыскивать?
Тарнат пожал плечами.
– Да ты посмотри, как она плачет, – сказал гном, кивая на хлюпающую носом Каонэль. – Терпеть не могу, когда женщины плачут. А вообще, если серьезно, ты сам вещал, мол, солнечных лучше иметь в союзниках.
– Я разве тебе вещал? – с сомнением проговорил Глава и покосился на Лотера.
Но тот ответил взглядом невинной овечки, только в теле клыкастого зверя с кривыми когтями. Ладонь нырнула в карман, через секунду в зале раздался сочный хруст, Лотер даже прищурился от удовольствия. Потом поскреб подбородок и произнес, глядя на непривычно мудрствующего гнома:
– Оказывается, сурового Тарната можно пронять женскими слезами.
Гном сделал вид, что его не интересуют замечания всяких лохматых. Подбородок с редкой светлой бородой приподнялся, а взгляд голубых глаз устремился в потолок.
Глава помолчал еще мгновение, поглядывая на воркующих голубей, потом сказал:
– Вообще доля смысла в этом есть. Во всяком случае, можно отсрочить гибель десятков людей и… эээ… не людей.
Каонэль с надеждой подняла на него взгляд, желтые, как закатное солнце, глаза засветились сильней.
Теонард продолжил:
– Можно им пока не говорить. Все равно же искать беглеца. А как найдем, тогда и будет видно.
– А если не найдем? – мрачно прорычал ворг.
Теонард сдвинул брови.
– Тогда беда.
Дождь все усиливался. Со стороны выхода доносится густой рев воды, слышно, как журчат ручьи по ступенькам, образуя маленькие реки, сливаются в лужи. Хранители молча смотрят друг на друга под рев ливня и потрескивание костра в очаге Теонарда. Время от времени посапывает гном.
Теонард, наконец, проговорил:
– Хранители обещали поискать чужака. Не все, но может быть толк. Но что, если…
С улицы донесся шум, послышался топот на ступеньках, и через несколько секунд в дверях появился страж из отряда Хасавгерта. Одежда вымокла, по лицу течет, волосы облепили голову, сделав ее похожей на шар.
Лоб Главы нахмурился, он сложил руки на груди и спросил:
– Разве я разрешал заходить вашему отряду во внутренний круг?
Тот уперся ладонью в дверной косяк и пару секунд приводил в порядок дыхание, согнувшись почти пополам. Потом поднял голову на Теонарда и проговорил сбивчиво:
– Там… это… Эльфы.
Хранители напряглись, ворг стал еще сильнее покрываться шерстью. Но в какой-то момент прекратил, лишь вытянул клыки в целую ладонь, и теперь пасть до конца не закрывается. Каонэль застыла, вся превратилась в слух, направив кончики ушей в сторону стража.
Теонард спросил серьезно:
– Что они в этот раз натворили?
– Ничего, ваше главшество, – ответил страж поспешно. – Просто приходил гвардеец. Прямо к посту подошел, уж не знаю, как проскользнул мимо охраны.
– Плохо, – произнес арбалетчик, качая головой. – Нельзя, чтобы кто попало шастал через Цитадель. Значит, не справляетесь с работой.
Страж побледнел и отшатнулся, глаза выпучились.
– Да как же это… – пробормотал он испуганно. – Ваше главшество, они ж как тени. Мелькают, поди улови. Простой люд вообще говорил, что они родня каких-то демонов.
От стены, возле которой сидит Каонэль, донеслось фырканье, страж в страхе покосился туда и охнул, когда увидел пару светящихся глаз в воздухе и отблеск пепельной кожи в свете костра.
Эльфийка произнесла с пренебрежением:
– Какая ерунда. Люди чего только не придумают, лишь бы оправдать свое невежество.
Страж нервно сглотнул и перевел взгляд на Главу, тот сказал повелительно:
– Продолжай. Зачем эльфийский гвардеец в дождь вышел к посту?
– Просил передать, – с облегчением проговорил страж, отшагивая подальше от горящих глаз, – что Белионар хочет встретиться с послом. Я спросил, мол, зачем. А он – не твое дело, червь. Я чего, я-то эльфов прежде не видал. Ну, кроме вас.
Он покосился на светящиеся глаза Каонэль, Теонард поторопил:
– Ну-ну?
– А, ну да, – кивая, произнес стражник. – Так вот. Он хотел прямиком к Главе в башню, но я не пустил. Сказал, что не велено. Тогда эльф подумал и сказал, что милорд Белионар беспокоится о благополучии посла и хочет лично встретиться с ней, чтоб убедиться.
Хранители переглянулись, в воздухе повисло напряжение, от которого зал должен вот-вот заискриться. Ворг зарычал, как разбуженный медведь, выпустив клыки и когти, голуби в клетке тревожно захлопали крыльями, стали урчать и вертеть головами.
– Началось, – рыкнул ворг.
Тарнат покосился на Лотера, который и в мирное время не очень-то приветлив, а сейчас вообще тварь клыкастая. Потом величаво, но поспешно перешел на другую сторону зала, где Глава стоит с хмурым, как грозовая туча, лицом.
– И что теперь? – нервно проговорил арбалетчик, обернувшись к Каонэль. – Видишь, этот остроухий упырь желает с послом поговорить. Почему бы и нет? Давай, серая, отведи ее к нему.
Эльфийка задергала ушами, как встревоженная кошка, которая видит убегающих мышей, а ей еще целый выводок котят кормить. Потом поднялась и приблизилась к очагу.
Плащ стал быстро высыхать, от ткани повалил пар, а складки распрямились и поднялись. Эльфийка откинула капюшон, высвободив серебристый водопад, взбила волосы пальцами. От влажного воздуха те распушились, а теперь, подсыхая, стали еще пышней.
– Сделаем так же, как и хотели, – сказала Каонэль, глядя в огонь. – Передай гвардейцу, что миледи Генэль сейчас крайне занята осмотром купелей во всей резиденции и никак не может отлучиться. Но, как только закончит, непременно пошлет за ними. И напомни ему, что посол находится под защитой эльфийского Хранителя.
Страж покосился на Главу, тот пару секунд сверлил взглядом серую, но Каонэль смотрит в огонь и делает вид, что не замечает. Теонард еще несколько мгновений изучал эльфийку, потом медленно кивнул.
Выдохнув, страж поспешно покинул башню. Сквозь шум дождя с улицы послышалось хлюпанье сапог. Когда они стихли, Теонард спросил:
– Выкладывай. Что задумала?
Эльфийка вздохнула так тяжело, что по залу прокатилось эхо.
Она ответила:
– Ничего такого, чего бы ты сам не знал. Нам нужно время, чтобы найти чужака и Генэль. Желательно живой и здоровой. А для этого будет неплохо, если мои солнечные собратья будут считать, что она в безопасности.
– Мудро.
Каонэль кивнула.
– Не знаю, сколько их удастся кормить такой ложью, – продолжила она, – но выход у нас один – найти посла. Иначе развяжется война. Кровавая. Даже не смотря на Талисман, многие погибнут. А ты, как Глава Цитадели и ответственный за весь род людской, должен позаботиться о безопасности своего племени.
– Не указывай, – проговорил Теонард хмуро, – что мне и как делать. Без остроухих разберусь. Людей в мире много, даже больше, чем всех остальных.
Со стороны ворга донеслось хриплое:
– А как же гномы и гоблины? Зеленомордые вообще скоро весь мир заплодят. Так что ты не больно, не больно…
Теонард кивнул.
– Да, – сказал он, – гоблинов сейчас слишком много. Но речь не об этом. А о том, что иногда приходится жертвовать людьми для блага, эээ… Людей. Но как бы не хотелось изничтожить всех эльфов под корень, уже говорил, в союзниках они куда полезней. И вы с этим согласны. Даже ты, Лотер, хоть и жаждешь им уши обрывать. Думаете, мне легко? Да я собственной песне сапогом на глотку давлю…
Тарнат уронил кувалду на каменный пол, по залу прокатился грохот, из-за которого всем пришлось зажать уши, эльфийка даже согнулась.
Гном быстро поднял ее, пока никто не отпустил колкие шуточки и проговорил гулко:
– Да как же ты их союзниками сделаешь, коли они всех тлей считают?
– Считают, – согласился Глава. – Но Каонэль как-то с нами уживается. Даже разговаривает, с мечом и луком не бросается.
– То Каонэль, – проговорил гном значительно. – Она с самого начала с нами. И вообще, сама не знает, какого роду-племени. Может она в душе гном.
Каонэль выпалила:
– Сам ты гном! Я эльфийка! Вот уши, и ноги, и глаза. И бегаю уж точно быстрее твоих низкорослых братьев.
– Ноги, да, – согласился Тарнат кивая и разглядывая фигуру эльфийки. – Ноги что надо. Ты ко мне в гости заходи, в шахту. Я тебе расскажу про ноги… Только вот с солнечными как быть? Теонард, как с ними управляться?
Глава замолчал, задумчиво уставившись в пол. Тарнат, со знающим видом сложил руки на груди, мол, глядите, какой я дальновидный, и что бы вы без меня делали.
Мелис в тени шевельнулась, напугав несчастных голубей так, что те заметались по клетке. Лишь, когда Теонард накрыл их тряпкой, успокоились. Ворг потянул носом, прищурился, впервые представив голубей арбалетчика в качестве обеда. Или ужина. Глава заметил и послал ему яростный взгляд.
Неожиданно Каонэль вскинула голову, глаза сверкнули.
– Обязательства! – выдохнула она.
Хранители разом оглянулись на нее, Теонард даже брови вскинул, пытаясь понять, издевается она или действительно что-то придумала.
Каонэль переводит взгляд с одного на другого, дергает ушами, пытаясь сообразить, как правильно объяснить мысли, роящиеся в ее прекрасной головке. Дыхание участилось, грудь заколыхалась быстро, даже под плащом видно. Ворг невольно расплылся в ухмылке.
Шум дождя на улице стал тише, зато журчание маленьких рек по ступеньками и в руслах, которые вода пробила в почве, усилился. Звуки перемешались и напоминают музыку, какая может звучать лишь с Эолуме или Сильвиреле.
Тарнат не выдержал.
– Ну так чего там про обязательства? – спросил он, укладывая кувалду на плечо.
Каонэль вздрогнула, будто очнувшись от грез, и проговорила быстро:
– Мне тут одна знакомая нашептала, – произнесла она уклончиво, – что иногда можно получить союзника, сковав его узами обязательств.
– Это ты солнечных эльфов хочешь так усмирить? – усмехнулся ворг, выходя из тени. – Да я скорее портки свои сжую, чем высокородный снизойдет до простого «благодарствую».
Эльфийка повела плечами и чуть приоткрыла края лацерны, которую ворг любезно предоставил в пользование. В свете огня сверкнула цепочка из адамантина, уходящая в пышное декольте.
Она сказала:
– Если не получится, нам всем придется не сладко. В противном случае, готовь соль и травы потому, что без них твои портки не сжевать.
Полузверь довольно ухмыльнулся, мол, это вовсе не обидно, а наоборот, похвально. Потом сунул ладонь в карман и достал маленькую косточку, через мгновение она оказалась в воздухе, потом щелкнули зубы и послышался довольный хруст.
Теонард несколько раз измерил зал широкими шагами, лоб пошел морщинами. Остановившись в середине, Глава потер подбородок и проговорил:
– Значит, сделаем вот как. Никому из гвардейцев ни слова о похищении посла. Даже нашим стражам. Тем, кто в курсе, пригрозите отрезать языки, если будут болтать. Самим надо организовать поиски. Если стражи будут спрашивать, говорите, что ищем беглого чужака.
– Быстро ты переменился, – буркнул ворг.
Теонард покачал головой и вздохнул так тяжко, будто на него ладонь тролля опустилась.
– Не переменился, – сказал он. – Просто стараюсь выгадать. Дело того стоит.
