Глава 16
Темнота обступила эльфийку. Желтые, как утреннее солнце, глаза повисли в темноте, и если бы Каонэль сейчас увидел гном или птеринг, хватался бы за сердце и кричал, что хотят напугать до смерти.
Серая двинулась вперед, выставив перед собой острие клинка. Проход узкий, рассчитанный на двоих, не больше, да и те будут плечами о камни цепляться. На стеная кое-где мох и зеленоватая плесень. Пятна разрослись под самый потолок, словно коридор обили ковром. Зато пол гладкий. Иногда его пересекают тонкие струйки и стекают в невидимые щели.
Эльфийка старалась выверять каждый шаг, но все равно вступала в воду. Через некоторое время тоннель пошел вниз, воздух стал тяжелее, словно где-то там, в недрах, кипит гномья работа, куются молоты и адамантиновые доспехи.
Когда Каонэль завернула за очередной поворот, коридор неожиданно оборвался, и серая едва удержалась, чтобы не свалиться с края. Поймав равновесие, она схватилась за стену и осторожно заглянула вниз. Темнота показалась такой непроглядной, что даже ночное зрение не различило ничего, кроме пустоты.
– Сюда точно надо Тарната, – прошептала она и тут же зажала рот, потому, что шепот разлетелся эхом, постепенно превращаясь во что-то зловещее и чужое.
Она вытаращила глаза и вскинула меч, готовая отражать атаку неведомых зверей, но в тоннеле все стихло. Даже страшное эхо исчезло, словно убежало наружу и растворилось в вечернем воздухе.
Из колодца потянуло, эльфийка вытянула шею, принюхиваясь. К радости и сожалению, уловила запах высокородной.
– Только не туда… – пролепетала она одними губами.
Но порыв повторился, принеся очередную порцию сведений, из которых ясно – незнакомец там же.
Вдохнув поглубже, словно собирается нырять за жемчугом, Каонэль прижала клинок к груди и шагнула в проход. Внутренности моментально потеряли вес, по телу прокатилась волна щекотки, какая бывает лишь при падении, и серая приготовилась лететь долго и страшно.
Но стопы неожиданно ударились в пол. В голове зазвенело, Каонэль отпружинила, кувыркнувшись застыла на одном колене, и отвела меч в сторону для удара.
Нижний тоннель оказался таким же пустым, только душнее, плесень расползлась до самого пола, местами полностью его затянув. Эльфийка пару раз чуть не поскользнулась на ней.
Когда проходила мимо трещины в стене, из которой сыростью тянет особо сильно, оттуда выползла крупная козявка, похожая на червя, только в броне и с таким количеством лапок, что Каонэль поморщилась
Козявка с сухим треском поползла к потолку, ножки задвигались быстро и волнообразно, а усики стали дергаться, ощупывая дорогу. Каонэль отшагнула, когда существо оказалось прямо над ней.
Существо чувствует себя в тоннелях куда лучше, чем эльфийка. Оно перелезло на другую стену и застыло, покачивая усами.
– Страшилище, – проговорила Каонэль едва слышно, опасаясь страшного эха, которое может ее выдать. – Только такие тут и живут.
Стараясь не выпускать из виду козявку, которая вообще-то размером с небольшую крысу, эльфийка шагнула дальше.
Что-то хрустнуло. Каонэль инстинктивно выставила меч, в эту же секунду пол под ней зашатался и исчез. Она едва успела выбросить руки вперед и зацепиться за край.
Внизу послышался глухой всплеск и мерный шум воды. Когда эльфийка опустила голову, ночным зрением различила подземную реку. Вода суровым потоком несется к морю, зажатая в каменных тисках, воздух из канала плотный и влажный.
Каонэль еще секунду таращилась на черный поток, потом подтянулась и вылезла обратно в тоннель. Козявка уползла, видимо испуганная обвалом, а серая стала прощупывать пол перед собой прежде, чем шагнуть.
Прошла вечность, а она все еще двигалась по воздушному следу глубже и глубже в недра. Пол стал земляным и теперь серая чаще вступает в лужи, шлепая сапогами. Зато потолок ушел вверх и сузился, словно когда-то давно тут столкнулись две горы, а время стерло воспоминания о них, оставив только этот потолок.
Земля под ногами размягчилась, через некоторое время вовсе превратилась в грязевое тесто. Козявка снова вылезла и теперь ползет наравне с эльфийкой.
– Вот привязался, – пробормотала Каонэль. – Ползи в свои катакомбы и пугай мокриц.
Хитиновый червь промолчал, только быстрее зашевелил ножками.
Каонэль покривилась.
– Создали же боги такое, – проговорила она под нос. – Я, конечно, всех зверей люблю. Но ты страшный.
Козявка издала трескучий звук и негодующе задергала усиками. Эльфийка удивленно подняла бровь.
– Вот только не надо. Я с козявками не разговариваю, – произнесла она. – Даже не знаю, как меня звери понимают. А ты вообще не зверь. Ворг говорит, что козявки не звери. Хотя, ворг в последнее время вообще много чего говорит. Даже с Теонардом соглашается…
Козявка шевельнула усами и скрылась в очередной расщелине.
– Ну вот, – вздохнула серая, – ты тоже уполз.
Из тоннеля снова потянуло запахами, аромат Генэль и чужака стал настолько отчетливым, словно они где-то за поворотом. Забыв о козявке, серая ускорилась, выставив перед собой клинок.
Грязь из рыхлой превратилась в жидкую, а потом и вовсе скрылась под водяной пленкой. Через несколько минут Каонэль уже двигались по щиколотку в воде, которая поднимается с каждым шагом.
Когда нога эльфийки угодила в яму, она успела ухватиться за стену, но все равно намочила колени. Сверху послышалось гудение, словно по поверхности пронеслось стадо коров. Между трещинами с потолка посыпались камешки, с плеском разлетаясь по воде. Каонэль повертела головой, уши прижались, а ноги сами понесли вперед.
Через несколько поворотов вода поднялась до колен, и эльфийка мысленно поблагодарила того, кто шил сапоги, доходящие почти до бедер.
Раздался всплеск, не похожий на то, какой получает от падения камней с потолка. Эльфийка замерла. Всплеск повторился, Каонэль пробормотала нервно:
– Козявка, надеюсь, это ты решила потрогать под водой мою ногу.
Толща воды спокойная и черная, как свежая смола, на поверхности отражаются горящие глаза эльфийки и время от времени прокатываются маленькие волны.
Потянув воздух, серая зашевелила ушами, но в тоннеле лишь звук капель и далекий шум подземной реки. Когда мимо снова что-то проплыло, серая сорвалась с места уже без разбора. Но бежать в воде тяжко – сапоги вязнут в иле, темная толща тормозит движения, а какая-то тварь все чаще касается ног.
Один раз она все же упала, погрузившись с головой. В черной воде мелькнул силуэт, и серая пробкой вылетела на поверхность, испуганно крутя головой. Справа послышался плеск и совсем недоброе бульканье.
Каонэль дернула ушами, пытаясь прогнать мурашки размером с жука, но кожа все равно покрылась крупными пупырышками.
Под водой прокатились волны, какие бывают, когда что-то крупное быстро проплывает рядом. Впереди показался очередной поворот. Когда добралась до него, облегченно выдохнула. Коридор снова поднимается вверх, а пол сухой и каменистый.
Забыв обо всем, серая ринулась вперед, с трудом переставляя ноги, потому, что вода поднялась до бедер и теперь эльфийка хлюпает сапогами.
До подъема осталось шагов пять. С потолка свисают каменные сосульки. Острые, как пики, кончики поблескивают от влаги и с них, время от времени, падает вода. По краям подъема большие валуны, на них тоже сосульки, только перевернутые, но такие же острые. Серая рванулась туда.
В этот момент толща перед ней забурлила, из воды медленно поднялась огромная змеиная голова с вертикальными зрачками и медленно повернулась к Каонэль.
Эльфийка застыла. Лицо стало непроницаемым и сосредоточенным, будто не перед гигантской змеей стоит, а дотошно пересчитывает звезды в небе.
Изо рта змеи высунулся длинный раздвоенный язык и тут же спрятался, тварь еще немного вытянула тело из воды, голова при этом осталась на месте. Она чуть повернулась и издала глухое шипение.
– Тихо, – едва слышно проговорила эльфийка, не сводя глаз с гадины.
Медленно вытянула руку с мечем в сторону, для замаха. Змее это не понравилось, она качнула головой и снова зашипела, высовывая язык. Слева вода тоже пошла кругами, эльфийка затаила дыхание, ожидая появления еще одной чудовищной головы. Но вместо нее показался острый кончик хвоста, он беспокойно завертелся и стал бить по поверхности, разбрызгивая капли.
Пользуясь моментом, Каонэль все же отвела меч, делая его продолжением руки.
– Я не ищу с тобой ссоры, – прошептала она и медленно двинулась влево, обходя гадину по дуге.
Змея наблюдала за ней, как если бы изучала кролика, которого готовится сожрать. Язык время от времени высовывается, кончик хвоста дергается, в такт ушам эльфийки, которые шевелятся, как у нервной кошки.
Когда Каонэль оказалась возле стены, пальцы крепче сжали рукоять. Сделав вдох, она приподняла кончик для удара. В этот же момент змея с шипением кинулась.
Серая едва успела отпрыгнуть в сторону, как за ней раздался всплеск. Когда оглянулась, на воде остались лишь круги, но толща опасно колышется, как огриное брюхо, которое переваривает ужин.
Собрав все силы, эльфийка бросилась к подъему, местами утопая по пояс. До него остался шаг, она сделала рывок, но тут почувствовала, как что-то холодное и шершавое обвилось вокруг ноги. Едва вскинула меч, как ее дернуло обратно и утащило с головой под воду.
Холодные кольца моментально опутали вторую ногу, лишь благодаря врожденной верткости, не окрутили полностью. Каонэль чувствовала, как змея прижимает ко дну, но душить не спешит, а когда ощутила, как драгоценный воздух постепенно уплывает крупными пузырями вверх поняла, что змея попросту намерена ее утопить.
Сердцебиение участилось, Каонэль задергалась, как подцепленный на крючок червь, извернувшись, умудрилась достать клинком до чешуи. Под водой прокатился скрежет, как если бы тролль решил помыться железной теркой. Кольца чуть ослабли, и эльфийка освободила ноги.
Оказавшись на поверхности, судорожно вдохнула и погребла к подъему, но перед ней снова вынырнула змеиная голова. Высунулся раздвоенный язык, круглые глаза уставились на эльфийку бездушно и хищно, словно серая для гадины и впрямь не больше, чем ужин. А совсем не противник.
Когда змея дернулась к ней, Каонэль прошипела в отчаянии:
– Стой!
Тварь неожиданно замерла, словно загипнотизированная. Каонэль сама в оцепенении раскрыла рот, глаза вытаращились. Так они стояли в воде несколько мгновений. Потом, видя, что змея послушалась, Каонэль проговорила голосом, похожим на шелест осеннего ветра в листве:
– Я тебе не враг. Не я тебя сюда загнала.
Змея качнулась, взгляд стал внимательным и разумным, она наклонила голову. Каонэль медленно, стараясь не делать лишних движений, пошла вокруг твари, намереваясь добраться до подъема.
Когда змея зашипела, эльфийка снова заговорила ласковым гипнотическим голосом.
– Смотри, – шептала она. – Видишь меч? Это антрацитовый клинок. Его изготовили в самом Великом Разломе. Он очень острый и прочный. А у тебя на боку рана. Но даже с ней ты все еще сильна и опасна. А я простая серая эльфийка. Мне нужно помочь.
Очевидно, гадина не понимала значения слов, но тон и манера ввели ее в состояние полудремы. Она зашаталась, словно молодое деревце на ветру, взгляд стал рассеянным и приковался к желтым глазам.
Эльфийка продолжала шептать:
– Ты же хорошая змея. Вот и плыви в свою нору, а меня не трогай. А если хочешь кого-то проглотить, можешь изловить незнакомца.
Змея не мигая наблюдала, как эльфийка медленно, движется вокруг нее. Спустя минуту, Каонэль наконец выбралась из воды и осторожно отшагнула в тоннель. Лацерна облепила стройное тело, с волос потекли струи, с шорохом ударяясь о пол, но звуки падающих с потолка капель заглушил шум.
Гадина подплыла к одному из камней с перевернутой сосулькой. Взгляд все еще прикован к эльфийке. Серая проследила за ним и только сейчас заметила, что он сосредоточен на декольте, где спрятан осколок.
– Все же ты у меня работаешь, – пробормотала Каонэль, глядя между полусферами. Потом подняла голову и прошептала: – Ты меня не тронешь. Поняла? Я могу испугаться и ударить лезвием. А ты рассердишься, попытаешься съесть меня. Зачем это надо? Мы больше не будем драться. Верно?
Змея подплыла ближе. Остановившись возле самой кромки, поднялась, словно готовится к броску. В глазах отразился свет эльфийских глаз, а сама показалась промокшим бревном, которое почему-то встало вертикально.
Когда Каонэль испуганно отшагнула, тварь приблизилась еще немного, но в тоннель выползать не стала. Только уперлась брюхом в валун и опустила голову, будто поклонилась.
Осторожно опустив меч, эльфийка наклонила голову. Змея повторила за ней, словно отражение. Пар секунд они вглядывались друг в друга, потом серая произнесла тихо, но уверенно:
– Ты не нападешь.
Змея высунула раздвоенный язык и зашипела. Но Каонэль осталась неподвижной. Змея еще раз зашипела. Потом опустилась в воду, к величайшему облегчению эльфийки, уплыла в глубину, оставив на воде мелкую рябь.
С этой стороны видно, как круто коридор забирает вверх, и почему тут скопилось столько воды. Она капает сверху и плохо уходит в почву, а ниже – подземная река, вода застаивается, образуя озерце. Каменные сосульки в темноте кажутся клыками огромного чудовища, но ночное зрение позволяет видеть всего лишь камни, а не то, что дорисовывает беспокойный ум.
Эльфийка сказала, глядя на них:
– Ну и место. Только безумный мог забраться сюда. Но еще безумнее тот, кто пойдет следом…
Потом вытерла мокрое лицо и развернулась в тоннель. Лишь пройдя пару поворотов, Каонэль смогла облегчённо выдохнуть.
Опустив пальцы в декольте, осторожно вытащила осколок и поднесла к лицу. Тот переливается золотистыми волнами и отражает свет эльфийских глаз, словно подмигивает.
– Я думала, ты у меня бесполезный, – шепнула она и затолкала его поглубже между грудью и корсетом. Тот даже скрипнул, когда она укладывала его поудобнее, чтобы углы не упирались в кожу.
– А ты, значит, помогаешь мне животных приструнить. Вообще-то, я идо этого как-то обходилась. Но спасибо.
Расправив складки, серая провела пальцами по цепочке, которая не заметна под плащом и двинулась дальше. Стены поплыли по бокам холодные и безжизненные. Лишь иногда из щелей вылезают козявки, похожие на ту, что пугала эльфийку, только крупнее.
Серая старалась ускоряться, но козявки и сами спешат поскорее скрыться от горящих глаз потому, что не привыкли к свету.
Тоннель поднимался еще пару изгибов, потом пошел ровный, словно его специально заменяли и вытачивали. Потолок ушел еще выше, что могло значить – либо сверху какая-то возвышенность, либо Каонэль спустилась слишком глубоко.
Подняв тревожный взгляд, она вгляделась в темноту расщелин, которые из-за ночного зрения кажутся особенно рельефными. Там что-то зашевелились, а когда эльфийка остановилась, задрав голову, с потолка посыпалось черное и пищащее.
Каонэль резко согнулась, прикрыв макушку. Из-под локтя успела заметить, как черные тряпки, не долетая до пола уносятся вниз по тоннелю.
Только когда последняя упорхнула в темноту, Каонэль сообразила, что это было.
– Нетопыри, – пробормотала она. – Маленькие, но громкие.
Покосившись на свод пещеры и опасаясь, что спугнет еще одну стаю летучих мышей, серая пригнулась и на полусогнутых побрела дальше. На новом повороте, ее глаза неожиданно расширились. Каонэль быстро сунула ладонь во внутренний карман лацерны и долго там возилась. Лишь, когда нащупала гладкий бок склянки, что дал мелкинд и мягкий платок с землей, облегченно расслабила плечи.
– Слава забытым богам, – прошептала она, укладывая предметы поудобнее. – Хороший плащ. И карманы глубокие.
Потом были еще несколько поворотов. Наконец тоннель кончился и эльфийка оказалась в просторном зале с таким высоким сводом, что потолка вообще не видно.
Покатые стены, которые за сотни лет до гладкости обточила вода, уходят вниз, а там теряются в непроглядной темноте. Каонэль заглянула за край, оттуда пахнуло мертвенным холодом и чем-то чужим.
Резко отклонившись, серая застыла на каменном мостике, соединяющий тоннель и зал. Пол выпуклый, словно сделан из части огромного шара и вмурован в породу. На противоположной стене арка, огромная, с непонятными символами, которые, видимо рисовали в спешке и подручным материалом.
В глубине зеленоватый свет, такой бледный, что только эльфийка и смогла бы увидеть. Потянув носом, она тревожно охнула и прошептала:
– Нашла.
Эльфийка быстро пересекла пещеру и осторожно заглянула в темноту, стараясь прикрывать светящиеся, как маленькие солнца глаза, капюшоном.
Не успела заглянуть, как из прохода раздался глубокий, похожий на саму смерть, голос:
– Не страшись, солнечная эльфийка. Я дарую тебе великое.
Каонэль, помимо воли, ощутила, как затряслись колени и кончики ушей, но когда услышала высокородную, застыла.
– Ты не посмеешь!
– Успокойся, эльфийка, – прогудел голос. – Душа твоя в смятении. Но не тревожься. Все пройдет хорошо.
Генэль выкрикнула:
– Тебя найдут и обезглавят! Нельзя безнаказанно убить эльфа!
– О, несмышленое дитя. Я не убью тебя. Я сберегу тебя.
Каонэль выглянула одним глазом из-за арки и охнула.
