Неуправляемые
Фирма «Рэкетиры Эла» располагалась в Манхэттене, штат Канзас. Несмотря на название, эта маленькая, ориентированная на работу со страховками компания обслуживала около двадцати тысяч клиентов, живущих в пределах ста километров от центрального офиса. Однако Эл, безусловно, не был лишен чувства юмора: в его рекламных объявлениях полицейские были одеты как гангстеры двадцатого века. Вил Бриерсон считал, что дело тут в ностальгии. Даже Мичиганское полицейское управление, форму которого он носил, полагалось на любовь широкой публики к старым именам и традициям.
«И все равно в названии „Мичиганское полицейское управление“ достоинства больше», – подумал Бриерсон, опуская свой флайер на площадку рядом с офисом Эла. Он вышел из кабины в жутковатую утреннюю тишину. Даже перед самым восходом небо оставалось темным, а воздух влажным. Полгоризонта затянуло грозовыми тучами. Вдали беззвучно сверкали молнии. По дороге он видел истребителя торнадо – одинокую птицу далеко в небе. Погода вполне соответствовала мольбе Эла, полученной штаб-квартирой в Ист-Лансинге всего четыре часа назад.
Из тени вынырнула худощавая фигура.
– Как я рад вас видеть! Элвин Свенсен, владелец. – Он энергично пожал руку Вила. – Я боялся, что вы решите подождать, пока пройдет грозовой фронт.
Костюм Свенсена – мешковатые штаны и особенно толстый пиджак на подкладке – вызвал бы у Фрэнка Нитти чувство законной гордости. Местный полицейский шеф повел Бриерсона вверх по ступеням. На улице больше никого не было; пусто, как и следует ожидать ранним утром возле деревенского полицейского участка. Ну и что же у них случилось такого экстренного?
Перед панелью связи сидел клерк (или полицейский?), одетый в точности как сам Эл. Свенсен улыбнулся ему:
– Джим, приехал представитель Мичиганского полицейского управления. Они в самом деле готовы оказать нам помощь! Представляешь? Давайте пройдем в тот конец коридора, лейтенант, в мой кабинет. Скоро нам придется отсюда убираться, но пока, думаю, там можно спокойно поговорить.
Вил озадаченно кивнул, ничего не понимая. Из полуоткрытой двери в дальнем конце коридора лился свет. На поверхности матового стекла кто-то нацарапал слова: «Большой Эл». Старый ковер источал едва уловимый запах плесени, а деревянные половицы слегка прогибались под весом Вила – все-таки девяносто килограммов. Бриерсон с трудом сдержал улыбку, – может быть, Эл вовсе не выжил из ума. Гангстерский мотив в оформлении являлся отличным оправданием царящим повсюду неряшливости и беспорядку. Вряд ли клиенты станут доверять обычной полицейской компании, если она будет так выглядеть.
Большой Эл завел гостя в свой кабинет и махнул рукой, указывая на кресло, показавшееся Вилу чересчур мягким. Тощий угловатый Свенсен скорее походил на школьного учителя, чем на полицейского – или гангстера. Его рыжеватые волосы в беспорядке торчали в разные стороны, словно он постоянно их дергал или недавно выбрался из постели. Глядя, как Свенсен взволнованно бегает по кабинету, Вил решил, что первое предположение выглядит более правдоподобно. Свенсен производил впечатление человека, находящегося на грани нервного срыва, и появление Вила означало для него отсрочку приговора. Он посмотрел на жетон Бриерсона, и на его лице расплылась улыбка облегчения.
– В. В. Бриерсон. Я о вас слышал. Не сомневался, что Мичиганское управление меня не подведет; они прислали своего лучшего сотрудника.
Вил улыбнулся в ответ, надеясь, что Эл не заметил его замешательства и смущения. Слава Бриерсона частично объяснялась политикой Мичиганского управления, и ему это было неприятно.
– Спасибо, э-э… Большой Эл. У нас особые обязательства перед полицейскими компаниями, которые обслуживают клиентов, не имеющих права на ношение оружия. Однако вы должны рассказать мне поподробнее о том, что у вас стряслось. И к чему такая таинственность?
– Я боюсь болтунов, – махнув рукой, пояснил Эл. – Не имею права рисковать. Пока вы не появились на сцене, враг не должен был знать, что я вас вызвал.
Странно, что он сказал «враг», а не «мерзавцы», или «подонки», или «жулики».
– Но ведь даже большую банду можно напугать, если сообщить им…
– Послушайте, я говорю не о шайке хулиганов. Речь идет о республике Нью-Мексико. И об их вторжении на нашу территорию. – Свенсен плюхнулся в кресло и заговорил более спокойно, словно, передавая Вилу информацию, он одновременно перекладывал на его плечи весь груз ответственности. – Вы потрясены?
Бриерсон молча кивнул.
– Я тоже. Точнее, был бы – месяц назад. Республике постоянно приходилось решать свои внутренние проблемы. И хотя они предъявляют права на все земли, расположенные к югу от реки Арканзас, у них нет ни одного поселения в радиусе нескольких сотен миль отсюда. Я считаю, что мы легко сможем подавить эту авантюристическую вылазку одним мощным ударом. – Свенсен посмотрел на часы. – Послушайте, скорость наших действий – это, конечно же, самое главное, однако нам необходимо скоординировать усилия. Сколько патрульных прибудет вслед за вами?
Увидев появившееся на лице Бриерсона выражение, он застонал:
– Что? Проклятие! Ну, видимо, тут я сам виноват. Развел секретность…
Вил кашлянул.
– Большой Эл, я единственный агент, которого послало Мичиганское управление.
Свенсен как-то весь обмяк, облегчение сменилось маской отчаяния, которая, в свою очередь, уступила место ярости.
– Черт бы вас побрал, Бриерсон! Я могу потерять здесь все, что создал, а люди, которые мне доверяют, лишатся своего имущества. Клянусь, я подам в суд на Мичиганское управление и не успокоюсь, пока не сотру вас с лица земли. Я исправно плачу вам вот уже пятнадцать лет и ни разу ничего не просил. А теперь, когда мне понадобилась максимальная огневая мощь, они прислали одного-единственного придурка с пугачом в кармане!
Бриерсон поднялся на ноги и несколько мгновений рассматривал Свенсена с высоты своего двухметрового роста. Затем протянул руку и сжал плечо Эла – то ли чтобы успокоить, то ли заставить замолчать. Голос Вила звучал тихо, но уверенно:
– Мичиганское полицейское управление никогда никого не подводило, мистер Свенсен. Вы платите за то, чтобы вас защищали против массовых проявлений насилия, – и вы такую защиту получите. Наше управление еще ни разу не нарушило условий контракта, заключенного с клиентом.
Он выделил последние слова и еще сильнее сжал плечо Элвина Свенсена. Они некоторое время смотрели друг на друга; потом Большой Эл неохотно кивнул, и Бриерсон вернулся на свое место.
– Вы правы. Прошу меня извинить, мы платим за результат, а не за методы, которыми вы его добиваетесь. Но я знаю, какая сила нам противостоит, и я боюсь, черт побери!
– Я как раз и прибыл сюда, чтобы выяснить, с чем нам пришлось столкнуться, а не бросаться в драку без штанов, но с пистолетом. Вы ожидали чего-то иного?
Эл откинулся на спинку кресла, заскрипевшего под ним, и взглянул через окно в тишину предрассветных сумерек, – казалось, на одно короткое мгновение напряжение его отпустило. Как ни удивительно, все-таки нашелся кто-то другой, готовый взять на себя весь груз ответственности.
– Все началось три года назад и выглядело совсем невинно – и совершенно законно…
Хотя республика Нью-Мексико претендовала на некоторые земли к западу от Колорадо, к востоку от Миссисипи и к северу от Арканзаса, большинство их поселений располагались вдоль залива и по берегам Рио-Гранде. Почти целый век территории Оклахомы и северного Техаса оставались незаселенными. «Граница», проходящая по реке Арканзас, не особенно интересовала республику, у которой хватало забот в связи с Войнами за воду в Колорадо. И уж меньше всего она беспокоила фермеров, живших на южной окраине неуправляемых земель.
За последние десять лет начала увеличиваться эмиграция из республики в более плодородные северные районы. На территории Манхэттена осело совсем мало южан: большинство отправились на север в поисках работы. Однако в последние три года сюда стали перебираться состоятельные граждане Нью-Мексико, причем они соглашались платить за землю любые деньги.
Совершенно очевидно, что эти люди были агентами правительства республики. Они выкладывали гораздо больше, чем могли заработать фермерством, – а операции по приобретению земли начались сразу после выборов нового президента. Ну, знаете – Гастингса… как там его фамилия? Так или иначе, многим из нас удалось хорошенько заработать. Если какой-то богатей желает приобрести поместье в стороне от других, на неуправляемых территориях – что ж, дело хозяйское. Кроме того, даже если собрать все деньги республики вместе, они не смогут скупить и десятой части Канзаса.
Сначала поселенцы вели себя как образцовые соседи. Они даже заявили, что намерены подчиняться законам Среднего Запада и попросили поддержки у компании Эла. Однако время шло, и стало очевидно, что они и не фермеры, и не бездельники-богачи. Местные жители довольно быстро сообразили, что приезжие – это просто рабочие, прибывшие сюда по контрактам. Бесконечные потоки грузовиков доставляли оборванных, грязных мужчин и женщин из южных городов: Галвестона, Корпус-Кристи, даже из столицы – Альбукерке. Их селили в бараках, которые владельцы построили на своих землях, и они с утра до вечера трудились на полях.
Фермы начали выдавать урожаи, удивившие местных жителей. И хотя многие по-прежнему сомневались в выгодности сделок, заключенных южанами, в сельскохозяйственных журналах появились статьи, задававшие вопрос: не оказался ли труд наемников более выгодным, чем использование арендованной автоматики? Вскоре южане стали наниматься к местным фермерам.
Они работают больше и старательнее, а денег просят меньше. Каждый вечер их отвозят на грузовиках в бараки, так что накладные расходы у наших фермеров не стали больше, чем те, что были при аренде машин. В целом наемные рабочие оказались дешевле автоматического оборудования на пять процентов или около того.
Бриерсон начал понимать, к чему идет дело. Похоже, кто-то в республике отлично разбирается в законах Среднего Запада.
– Гм, знаете, Эл, окажись я на месте одного из рабочих, я не стал бы задерживаться в сельскохозяйственном районе. На севере есть конторы по трудоустройству, которые предлагают ученикам дворецкого больше, чем зарабатывает начинающий полицейский. Богачам всегда требуются слуги, и сегодня они получают сказочные деньги.
– У нас тоже есть состоятельные люди, – кивнув, проговорил Эл. – Когда они увидели, за какие гроши соглашаются работать приезжие, у них потекли слюнки. Вот тут-то и возникли первые проблемы.
Южане с трудом понимали, о чем речь, и твердили, что обязаны работать там, где им приказано. Сначала очень немногие, буквально единицы, приняли предложение.
– Они были по-настоящему напуганы, те первые смельчаки. Постоянно требовали подтверждения, что в конце дня им позволят вернуться к своим родным. Казалось, они думали, будто их хотят не нанять, а похитить. А потом словно мир взорвался – многие с радостью соглашались бросить работу на фермах и просили разрешения взять с собой семьи.
– Именно тогда ваши новые соседи и закрыли лагеря?
– Совершенно верно, приятель. Отказались выпустить семьи. Кроме того, нам стало известно, что владельцы ферм конфискуют заработанные рабочими деньги.
– Они заявили, что подписали с ними долгосрочные контракты?
– Нет, черт подери! Возможно, это законно с точки зрения корпорации «Правосудие», однако рабство по договору не поощряется на Среднем Западе – а ведь именно там и подписаны контракты. Теперь я понимаю, что и это было сделано намеренно.
А вчера произошло нечто совершенно невероятное. Красный Крест прислал парня из Топики от суда Северо-Запада: отправиться в поселения и поставить в известность бедолаг-рабочих, какие у них имеются права – с точки зрения закона. Я решил сопровождать его, прихватив парочку своих ребятишек. Нас отказались впустить. А когда представитель Красного Креста стал настаивать, его выгнали взашей. Их главный головорез – его зовут Стронг – вручил мне документ, где говорится, что отныне они намерены решать все свои дела самостоятельно, включая полицейскую охрану и правосудие. Затем нас выпроводили – под дулом пистолета.
– Итак, они решили действовать как армадилло. Никаких проблем. Насколько я понимаю, рабочие по-прежнему остаются вашими клиентами?
– Более того, прежде чем возник конфликт, некоторые из них подписали личные контракты со мной и Средним Западом. Это была ловушка, и я в нее попался.
– Точно. У вас оставался только один выход – обратиться с просьбой о помощи в нашу компанию, – кивнув, сказал Вил.
Большой Эл наклонился вперед, возмущение уступило место страху.
– Разумеется. Но я еще не все вам рассказал, лейтенант. Рабочие – точнее, рабы – были частью ловушки, в которую нас заманили. Однако большинство из них честные и храбрые люди. Они прекрасно понимают, что происходит, и рады этому ничуть не больше, чем я. Вчера вечером, после того как нас вышвырнули из поселения, троим рабочим удалось бежать. Они прошли пятнадцать километров до Манхэттена, чтобы встретиться со мной, и умоляли меня не вмешиваться, забыть о контрактах.
Они объяснили почему. Когда их везли сюда, то ни разу за примерно сто километров не позволили выглянуть наружу. Но они слышали разговоры, а один из них умудрился проделать дырку в борту грузовика. К югу от Арканзаса он увидел старательно закамуфлированные бронированные автомобили и боевые самолеты. Проклятые ублюдки из Нью-Мексико привели часть техасского гарнизона и тайно разместили меньше чем в десяти минутах лета от Манхэттена. Они готовы выступить в любой момент.
Рассказ звучал вполне убедительно. В последние годы «Войны за воду» с Ацтланом постепенно утихли. В Нью-Мексико наверняка накопили массу оружия и техники, даже притом что им приходилось постоянно наводить порядок в городах, расположенных вдоль побережья Мексиканского залива.
Вил встал и подошел к окну. Над далекими темными тучами появилась полоска света – начался рассвет. Пологие холмы, растянувшиеся во все стороны от полицейского офиса, позеленели. Неожиданно Вил почувствовал себя страшно уязвимым: смерть может свалиться с неба в любой момент и без предупреждения.
В. В. Бриерсон не слишком увлекался историей, однако был помешан на старом кино и видел множество фильмов про войну. Если агрессор считается с общественным мнением, он обязательно устроит провокацию, постарается найти оправдание насилию, выдав его за самооборону. Эти парни из Нью-Мексико очень ловко создали ситуацию, в которой Бриерсон – или кто-то иной на его месте – будет вынужден, по условиям контракта, применить силу против их поселений.
– Если сейчас мы будем вести себя тихо, насколько нам удастся оттянуть вторжение?
Его коробило от такого увиливания от контракта, однако прецедент уже был: когда речь идет о заложниках, в качестве оружия часто приходится использовать время.
– Их уже ничто не остановит. Так или иначе, они все равно нападут на нас. Полагаю, если мы ничего не станем делать, они используют как предлог мой вчерашний «рейд». Я вижу только один выход – если Мичиганское управление направит сюда все свои силы. Мощный отпор может испугать ублюдков и заставить их отступить.
Бриерсон отвернулся от окна и посмотрел на Большого Эла. Он прекрасно понимал, почему тот так напуган. Свенсен проявил немалое мужество, когда всю ночь ждал его здесь. Но теперь это уже забота Бриерсона.
– Ладно, Большой Эл, с вашего разрешения я возьму командование операцией на себя.
– Буду только рад, лейтенант! – Эл вскочил на ноги, и на его лице засияла счастливая улыбка.
Вил тем временем направился к двери.
– Первым делом нужно поскорее отсюда убраться. Сколько еще человек в здании?
– Двое – кроме меня.
– Найдите их и приведите в вестибюль. Если у вас есть оружие, прихватите.
Вил доставал из вертолета связное оборудование, когда из дверей участка выбежали три человека и направились прямо к нему. Он помахал им рукой, чтобы не подходили.
– Если они и в самом деле начнут играть жестко, то первым делом попытаются завладеть преимуществом в воздухе. У вас есть наземный транспорт?
– Несколько автомобилей. Дюжина мотоциклов. Джим, открой гараж.
Полицейский, ужасно похожий на хулигана-стилягу, умчался выполнять приказ. Вил с некоторым любопытством посмотрел на существо, оставшееся рядом с Элом. Лет четырнадцати, она (?) сгибалась под тяжестью пяти коробок, часть из них была снабжена лямками, но остальные имели вовсе неподъемный вид. Девушка улыбнулась от уха до уха.
– Кики ван Стин, лейтенант. Она помешана на военных играх, и сейчас ее увлечение может оказаться полезным.
– Привет, Кики.
– Рада познакомиться, лейтенант. – Девчушка приподняла одну из коробок размером с хороший чемодан, словно собиралась помахать рукой. Несмотря на тяжелый груз, она с трудом сдерживала возбуждение.
– Надо решить, куда мы направимся и каким образом туда попадем. Пожалуй, лучше всего подойдут мотоциклы. Они достаточно маленькие…
– Нет, лейтенант! – вмешалась Кики. – Разглядеть их с воздуха не трудней, чем фермерский фургон. А добираться нам совсем недалеко. Я проверяла несколько минут назад, и до сих пор вражеские самолеты в воздух не поднимались. У нас есть по меньшей мере пять минут.
Вил посмотрел на Эла, и тот кивнул:
– Ладно, пусть будет машина.
Девушка улыбнулась еще шире и помчалась к гаражу.
– Она очень хорошая девочка, лейтенант. Хотя и разведена. Большую часть того, что я ей плачу, тратит на военные игрушки. Полгода назад Кики заговорила о том, что на юге происходят странные вещи, но ее никто не слушал, и она перестала к нам приставать. Слава богу, сейчас Кики здесь. Всю ночь она наблюдала за южными границами. Как только они выступят, мы сразу об этом узнаем.
– Вы уже приготовили убежище, Эл?
– Да. Земли к юго-западу отсюда изрезаны туннелями и пещерами. Старый комплекс Форт-Райли. Моему приятелю принадлежит большая его часть. Вчера вечером я отослал туда почти всех своих людей. Их немного, но, по крайней мере, мы не уступим без боя.
Вокруг застрекотали насекомые, а на дереве возле дома Вил заметил голубя. Солнце высветило края грозовых туч, но воздух по-прежнему был влажным и прохладным. Да и горизонт все еще оставался темным. Отвратительная погода. Кому она будет на руку?
Относительную тишину утра разорвал пронзительный кашель поршневого двигателя. Несколько секунд спустя из гаража на дорогу выехала антикварная редкость – Вил разглядел изящный, удлиненный силуэт «линкольна», появившегося на свет, наверное, в сороковых годах. Бриерсон и Большой Эл сложили свое снаряжение и оружие на заднее сиденье и забрались в машину.
«Как же далеко может завести нас ностальгия!» – пронеслось в голове Вила. Восстановление «линкольна» наверняка стоило Элу не меньше, чем вся его компания. Автомобиль легко выкатился на дорогу, идущую параллельно двору полицейского участка, и только тут Вил сообразил, что едет не в оригинале, а в дешевой копии. Ему следовало догадаться, что старина Эл не из тех, кто станет швырять деньги на ветер.
Постепенно полицейский участок скрылся из виду, растворившись в пологих холмах Канзаса.
– Кики, ты можешь настроиться на антенну участка?
Девушка кивнула.
– Мне нужно связаться с Ист-Лансингом, но так, чтобы создавалось впечатление, будто сигнал идет из вашего полицейского участка.
– Запросто.
Кики выполнила его указания и передала Вилу микрофон. Уже через несколько секунд, назвав нужные коды, он переговорил с дежурным в Ист-Лансинге, а потом с полковником Поттсом и несколькими директорами компании.
Когда он закончил, в глазах Эла появилось нечто схожее с благоговейным ужасом.
– Сто боевых самолетов! Четыре тысячи солдат! Боже мой, я и не представлял, что вы можете вызвать такие огромные силы!
Бриерсон ответил ему не сразу. Отдав микрофон Кики, он проговорил:
– Переключись на каналы прямой связи, Кики, подними крик по всей Северной Америке. – Наконец он повернулся к Элу и смущенно сказал: – На самом деле не можем. В распоряжении Мичиганского полицейского управления есть, наверное, около тридцати боевых машин, двадцать из них вертолеты. Главным образом они сосредоточены на Юконе. Можно вооружить поисковые и спасательные машины – у нас их несколько сотен, – но на это уйдут недели.
Эл побледнел, однако его прежний гнев уже приутих.
– Значит, вы просто блефовали?
– МПУ пришлет нам все, что у них есть, причем безотлагательно. Если Нью-Мексико не затеяло чего-то грандиозного, этого хватит, чтобы отогнать их.
Казалось, Большой Эл ушел в себя, он молча и как-то равнодушно смотрел на дорогу впереди. Кики на переднем сиденье пронзительным голосом объявляла о передвижениях неприятеля, о неизбежности их нападения. Она называла позывные и звания, чтобы никто не сомневался, что передача ведется полицейской службой.
Врывающийся в открытые окна ветер принес сладкий аромат росы и свежей зелени. Вдалеке сверкал серебристый купол, под которым фермеры выращивали свежие овощи. «Линкольн» миновал маленькую методистскую церковь, ослепительно-белую на зеленой лужайке, заросшей яркими цветами. Позади нее кто-то работал в огороде.
Дорога оказалась не слишком хорошей и предназначалась для широких шин фермерской техники. Так что набрать скорость более пятидесяти километров в час Джиму не удалось. Время от времени навстречу попадались то трактор, то грузовичок, направлявшиеся на работу в поля. Водители весело махали проезжающему мимо них «линкольну». Самое обычное деревенское утро в неуправляемых землях.
Скоро все изменится. Каналы новостей уже наверняка поймали сообщение Кики. Через несколько часов сюда прибудут корреспонденты, чтобы передавать голографические изображения передвижений и действий противника. Часть репортажей будет совершенно сознательно направлена на территорию республики, для того чтобы повернуть общественное мнение против правительства. Напрасные надежды.
Скорее всего, воздух у них над головами вот-вот взорвется визгом металла. Конец мирному существованию.
Большой Эл коротко хихикнул. Когда Вил удивленно на него посмотрел, полицейский пожал плечами:
– Так, мысли разные лезут в голову. Полицейское управление чем-то похоже на банк, где можно получить ссуду. Вместо золота МПУ подкрепляет свои обещания силой. Это вторжение стало чем-то вроде проверки вашего «военного банка». У вас достаточно средств, чтобы справиться со стандартными проблемами, но когда приходит время кризиса…
…Вас ждет смерть или рабство. Сознание Вила не желало принимать такую аналогию.
– Может, и так, однако, как большинство банков, мы заключили соглашения со своими коллегами. Бьюсь об заклад, что Портлендская служба безопасности и мормоны одолжат нам несколько боевых самолетов. В любом случае республике наши земли ни за что не удержать. Вы обслуживаете тех, кто не имеет права на ношение оружия, но ведь многие из здешних жителей вооружены до зубов.
– Конечно. Моим главным конкурентом является корпорация «Правосудие». Они всячески поддерживают тех клиентов, кто вкладывает деньги в личное оружие и охранное оборудование для домов. Разумеется, рано или поздно с республикой разберутся. Только мы к тому времени потеряем все и погибнем – вместе с несколькими тысячами ни в чем не повинных людей.
Водитель Эла оглянулся и посмотрел на них.
– Эй, лейтенант, а почему МПУ не заплатит какой-нибудь крупной энергетической компании, чтобы ответить республике тем же – например, накрыть пузырями важные места на их территории?
Вил покачал головой:
– Правительство Нью-Мексико позаботилось об охране всех важных объектов при помощи поглотителей Вачендона.
Неожиданно Кики прервала свой монолог в эфире и крикнула:
– Бандиты! Бандиты!
Повернувшись к Бриерсону, она протянула ему дисплей. Знакомая модель, но машину трясло на дороге, и Вил никак не мог разобраться. Изображение строилось по показаниям радара с орбиты, к которым добавлялось огромное количество дополнительных данных. Зеленый цвет обозначал растительность, пастельные оттенки – расположение облаков.
Картинка представляла собой головоломку, пока Вил не выделил Манхэттен и реку Канзас. Кики увеличила масштаб. От разрастающейся стаи красных точек на юге отделились три и устремились вперед. Постепенно они становились все ярче.
– Вышли из-за облаков, – объяснила Кики.
Бегущая строка над каждой точкой сообщала ее скорость и высоту.
– Передача ведется по открытому каналу?
– Конечно! – радостно улыбнувшись, заявила она. – Но это ненадолго. Девушка повернулась, чтобы показать на дисплей. – Через две минуты станция Эла взлетит на воздух. Я не хочу рисковать и подсоединяться к спутнику из машины, а остальное еще опаснее.
Совершенно верно, мысленно согласился с ней Вил.
– Классно! Потрясающе, просто невероятно. Целых два года «Милитаристы» – так называется наш клуб – наблюдали за «Войнами за воду». У нас есть программное обеспечение, необходимое оборудование, шифры – все, чтобы следить за происходящим. Мы могли делать прогнозы и биться об заклад с другими клубами, но принять участие в военных действиях – никогда! И вот у нас началась настоящая война, прямо здесь! Здорово!
Кики погрузилась в благоговейное молчание, и Вил мельком подумал, что она, возможно, психически нездорова, а юность и наивность здесь совершенно ни при чем.
– В полицейском участке есть камеры наружного наблюдения? – спросил он, обращаясь одновременно и к Кики, и к Элу. – Было бы неплохо, если бы нападение транслировалось на другие станции.
Девушка кивнула:
– Я настроила два канала. Кроме того, камера на антенне направлена на юго-запад. Вся страна это увидит.
– Ну-ка покажите.
Кики недовольно нахмурилась:
– Ладно. Только вряд ли вам это понравится.
Она плюхнулась на переднее сиденье. Заглянув к ней через плечо, Вил заметил у нее на коленях большой плоский дисплей, на котором появилась другая картинка из сложного переплетения зашифрованных надписей. Вил присмотрелся внимательнее, и они показались ему смутно знакомыми. А в следующее мгновение он сообразил, что видел подобное в старых кинофильмах: древние стенографические обозначения военных подразделений и их боевых возможностей.
По-видимому, у клуба «Милитаристы» есть программы для трансляции данных со спутников на обычные дисплеи. Вот это да! Может быть, у них даже есть оборудование, которое позволяет прослушивать переговоры противника. Девушка сказала, что это увидит вся страна, – похоже, их клуб играет в войну очень основательно. Они определенно спятили, но сейчас могут оказаться чертовски полезными.
Кики что-то пробормотала в микрофон, и экран дисплея, который Вил держал в руках, разделился на две равные части. В левой фиксировались передвижения врага по карте местности, а на правой появились поля, голубое небо и парковочная площадка у полицейского участка. Вил видел, как фюзеляж его вертолета сверкает под утренним солнцем всего в нескольких метрах от глазка камеры.
– Пятнадцать секунд. Их уже должно быть видно. Смотрите, вон там, на юге.
Машина сделала поворот, и Джим показал в окно:
– Вижу! Я их вижу!
Вил тоже их заметил. Три черных жука, бесшумно парящих в воздухе, – рев моторов приглушали расстояние и скорость. Они повернули на запад и исчезли за деревьями, однако с камеры, установленной на антенне, они казались неподвижно зависшими над полицейским участком. Из маленьких черных штучек, прикрепленных под днищами, повалил дым. Они были так близко, что Вил четко различал их силуэты, видел солнечные зайчики на стабилизаторах. А затем бомбы полетели вниз.
Как ни странно, камера даже не дрогнула, только перевела обзор вниз. Полыхнуло пламя, во все стороны полетели обломки. Мимо пронесся обломок винта флайера. И вдруг экран потемнел. Только теперь Вил догадался, что угол обзора выбран не специально – просто антенна с камерой медленно падала, не переставая работать.
Прошло несколько секунд, и над машиной раздался оглушительный грохот, за которым последовал пронзительный вой бомбардировщиков, набирающих высоту.
– Прощайте, открытые каналы, – проговорила Кики. – Я умолкаю, пока мы не доберемся до укрытия.
Джим прибавил скорости. Он не видел картинки на дисплее, но грохота взрывов было достаточно, чтобы заработало воображение.
До сих пор дорога была неровной, но сейчас она напоминала стиральную доску. Вил схватился за переднее сиденье. Если враг свяжет их с этими передачами…
– Далеко еще, Эл?
– Ближайший вход примерно в четырех километрах по прямой, но, чтобы до него добраться, придется объехать ферму Шварца.
Он показал на высокий забор из колючей проволоки по правую сторону дороги. К северу от него тянулись кукурузные поля. Вдалеке Вил заметил что-то среди зелени – комбайн?
– Еще минут пятнадцать…
– Десять! – упрямо возразил Джим, и машину затрясло еще яростнее. – Чтобы объехать ферму.
«Линкольн» взобрался на вершину невысокого холма, и Вил увидел дорогу, уходящую прямо на север.
– Мы могли бы поехать по ней.
– Исключено. Она проходит по земле Шварца. – Большой Эл посмотрел на Вила. – Дело вовсе не в том, что я такой законопослушный, лейтенант. Просто это равносильно самоубийству. Джейк Шварц около трех лет назад стал армадилло. Видите вон ту штуку на поле?
Он попытался показать, но его руку бешено трясло из стороны в сторону.
– Комбайн?
– Какой там комбайн? Это танк! Думаю, автоматический. Присмотритесь внимательнее и поймете, что пушка поворачивается вслед за нами.
Вил взглянул еще раз. То, что он принял за соломорезку, скорее походило на высокоскоростную катапульту.
Автомобиль промчался мимо Т-образного перекрестка с дорогой Шварца, и Вил успел заметить ворота и табличку с предупреждением, увенчанную чем-то похожим на человеческие черепа. Поля к западу от дороги казались заброшенными. Небольшая рощица на вершине холма скрывала фермерские постройки.
– Это же очень дорого. Даже если он блефует…
– Ничего не блефует! Бедняга Джейк. Он всегда был горлодером и хамом. Заключил контракт с корпорацией «Правосудие» и постоянно повторял, что даже они чересчур мягкосердечны, на его вкус. А однажды вечером его сын – который еще глупее, чем Джейк, – напился как свинья и прикончил другого кретина. К несчастью для этой семейки, убитый оказался моим клиентом. В соглашении между Северо-Западом и корпорацией «Правосудие» не предусмотрено смягчение приговоров. Несмотря на денежную компенсацию, сынок Джейка проведет немало времени за решеткой. Джейк поклялся, что больше никогда не доверит суду защищать свои права. У него богатая ферма, и с тех пор он тратит почти все свои гау на оружие, капканы и детекторы. Страшно даже подумать, как они там живут. Поговаривают, будто он собрал на развалинах Хэнфорда зараженную пыль, на случай если кому-нибудь удастся пройти мимо всех его заграждений.
Черт побери, даже армадилло на севере редко заходят так далеко.
В последние несколько минут Кики не обращала на них никакого внимания, потому что не сводила глаз с плоского дисплея, лежащего у нее на коленях. Девушка надела маленький наушник и не переставая что-то бормотала в микрофон. Неожиданно она воскликнула:
– Ой! Не успеем, Большой Эл. – Она закрыла свои дисплеи и убрала в коробки с оборудованием. – Я прослушивала их. Они приказали вертолетам перехватить нас. Нас найдут без проблем. Осталась пара минут, не больше.
Джим чуть притормозил и крикнул, не обворачиваясь:
– Если я вас высажу, а сам поеду дальше? Успею отъехать на несколько километров, прежде чем они меня засекут.
Бриерсон уже не раз замечал, что не имеющие лицензии на оружие полицейские не испытывают недостатка в храбрости.
– Отлично! Пока!
Кики распахнула дверцу и выскочила в густую и, очевидно, мягкую траву у дороги.
– Кики! – крикнул Большой Эл, обернулся и посмотрел назад.
В кустах промелькнули ящики и коробки с процессорами и другим оборудованием, потом на одно короткое мгновение появилась Кики, которая пыталась затащить свои сокровища поглубже в заросли. Из рощи послышался рокот моторов. Да, получается, у них и двух минут нет.
Вил наклонился вперед:
– Нет, Джим, гоните изо всех сил. И помните, нас только трое.
Джим кивнул, машина с визгом вырулила на середину дороги и разогналась больше восьмидесяти. Рев мотора и грохот моментально заглушили шум преследования. Прошло тридцать секунд, и у них за спиной появилось три вертолета. «Сейчас с нами сделают то же, что и с полицейским участком». В следующее мгновение пулеметы под днищем осветились белыми вспышками. Дорога перед машиной взорвалась гейзером грязи и мелких камней. Джим нажал на тормоза, автомобиль метнулся в сторону, проваливаясь и подскакивая на воронках, пока не остановился.
Когда мотор заглох, рев винтов стал таким оглушительным, что, казалось, прижимал их к земле. Самый большой вертолет сел в окружении поднятого им же самим пыльного демона. Остальные кружили в воздухе, держа «линкольн» Большого Эла под прицелом.
Дверца опустившегося на землю вертолета открылась, и из него выскочили два типа в бронежилетах. Один махнул автоматом, приказывая всем покинуть машину. Бриерсона и его спутников вытолкнули на середину дороги, второй солдат тем временем выгружал аппаратуру из «линкольна». Вил отстраненно смотрел на происходящее, чувствуя пыль на губах и вспотевшем лице – прах унижения.
Они вытащили пистолет из его кобуры, а потом приказали:
– Давайте все на борт, господа.
Это был характерный резкий акцент жителя Нижнего Запада. Вил как раз поворачивался, когда это случилось. Что-то вспыхнуло, и со стороны одного из висевших над дорогой вертолетов донесся приглушенный грохот. Хвостовой винт превратился в мелкие осколки. Машина беспомощно завертелась и рухнула на дорогу позади «линкольна». Бледные языки пламени расползлись по топливопроводу, один за другим затрещали взрывы. Раненые члены команды пытались выбраться наружу.
– Я сказал – забирайтесь внутрь! – Вооруженный солдат шагнул назад, не отводя взгляда от пленников и продолжая держать их на прицеле. Наверняка ветеран Войн за воду – узаконенных бандитских разборок, которые Нью-Мексико и Ацтлан называли Войной наций. Этот тип получил приказ и непременно его выполнит. Никакие неожиданности и катастрофы ему не помеха.
Трое «военнопленных» забрались в полумрак вертолета. Вил увидел, как солдат, все еще стоящий снаружи, оглянулся на обломки и что-то быстро проговорил в шлемофон. Затем он запрыгнул в кабину и закрыл за собой дверь. Вертолет поднялся в воздух, немного повисел над землей и начал набирать скорость. Они полетели на запад от места крушения, но рассмотреть хоть что-нибудь в крошечные окна было невозможно.
Несчастный случай? Кто в канзасских полях может владеть достаточно мощным оружием, способным сбить военный вертолет? И тут Вил вспомнил: прежде чем лишиться хвоста, вертолет полетел на север от дороги и миновал высокую ограду, отмечавшую владения армадилло Шварца.
Бриерсон взглянул на Большого Эла, и тот едва заметно кивнул. Вил откинулся на спинку и с трудом сдержал улыбку. Незначительная потеря, если говорить о целом вторжении, но он возблагодарил Бога за то, что на свете существуют армадилло. Теперь дело за организациями вроде Мичиганского полицейского управления – им предстоит убедить врага в том, что это только начало и каждый километр продвижения вглубь неуправляемых территорий обойдется ему в неменьшую цену.
Сто восемьдесят километров за шесть часов. Потери республиканцев: столкновение мотоцикла с грузовиком и крушение одного вертолета – вероятно, из-за какой-то поломки. Эдвард Стронг, главный советник президента, чувствовал, как довольная улыбка появляется у него на лице всякий раз, когда он смотрел на экран, где отмечалось продвижение армии республиканцев.
Во время парада в День Свободы, в центре Альбукерке, и то бывает больше жертв. Его личный доклад президенту – так же как и более подробный, но менее красочный рапорт Генеральному штабу – предсказал, что расширение владений республики от Канзаса до Миссисипи пройдет без проблем. И все же, после кровавых схваток за каждый метр с фанатиками из Ацтлана, от нынешнего продвижения на сотни километров в день ему было немного не по себе.
Стронг прошагал по узкому коридору командного вагона, мимо аналитиков и клерков. Он постоял несколько минут у задней двери, чувствуя, как холодный ветерок из кондиционера освежает лицо. На вагон накинули камуфляжную сеть, но сквозь нее он видел, как зеленые листья играют в пятнашки с тенями на фоне светло-желтого известняка. Состав стоял на дне лесного ручья – эти земли разведка купила еще несколько лет назад.
Где-то на севере находились бараки с людьми, которых разведка вывезла якобы для работы на фермах. Они обеспечили республике законные основания для вторжения в неуправляемые земли. Наверняка никто из них не догадывался о том, какую важную роль они сыграли в планах республики – и что через несколько месяцев они освободятся от нищеты и получат в свое владение фермы на земле, которая окажется несоизмеримо плодороднее, чем пустыни Юго-Запада.
В шестнадцати километрах к северо-востоку лежал Манхэттен. Не главная цель, однако командование республиканской армии не хотело рисковать. Это будет небольшая, но важная проверка их анализа. В городке и вокруг него живут Мастеровые. Выпускаемые ими электронное оборудование и оружие достойны всяческого уважения, а следовательно, здесь необходимо соблюдать осторожность.
В глубине души Стронг считал Мастеровых единственной реальной угрозой плану вторжения, который он предложил президенту три года назад. Три года тщательного планирования, попыток – иногда тщетных – перевести средства из одних отделов в другие, заставить людей, начисто лишенных воображения, заглянуть в будущее. Вне всякого сомнения, самой легкой частью плана оказалась операция здесь, в Канзасе.
Результаты наступления на Манхэттен будут переданы генералу Крику, возглавляющему моторизованные части, двигающиеся по шоссе № 70. Ближе к вечеру танки Крика подойдут к окраинам Топики.
Старая система американских шоссейных дорог давала возможность проводить операции, ранее неизвестные в военном деле. Если захват Манхэттена пройдет в соответствии с планом, Крик займет Топику к наступлению ночи, а затем двинет оставшиеся свои силы в сторону Миссисипи.
Стронг посмотрел на часы информационного экрана. Через двадцать минут на связь выйдет президент, который хочет стать свидетелем наступления на Манхэттен. До этого момента в расписании Стронга образовалось свободное время. Может быть, стоит еще раз все проверить. Он повернулся к полковнику, возглавляющему отдел связи:
– Билл, вы арестовали троих местных – помните, тех рэкетиров. Я хочу с ними поговорить до того, как со мной свяжется шеф.
– Здесь?
– Если можно.
– Хорошо.
В голосе офицера появилось едва различимое неодобрение. Стронг видел, что Билл Альварес не понимает, зачем приводить агентов неприятеля в командный вагон. Но какого черта, они уже проиграли и вряд ли когда-нибудь получат шанс рассказать о том, что здесь видели. Кроме того, Стронг должен оставаться на месте – вдруг старик объявится раньше.
Несколько минут спустя арестованных доставили в комнату для переговоров командного вагона. Пока они растерянно моргали, привыкая к полумраку, у Стронга появилась возможность их рассмотреть: три самых обычных человека, правда одетых исключительно неординарно. Например, крупный чернокожий мужчина был в сапогах для верховой езды и в военной форме с полным набором знаков отличия и кобурой. Вылитый фашист! Стронг узнал эмблему Мичиганского полицейского управления у него на рукаве. МПУ считалось в неуправляемых землях одним из самых могущественных гангстерских синдикатов. Разведка докладывала, что у них достаточно современного оружия, чтобы «клиенты» вели себя прилично.
– Садитесь, господа.
Мрачно прозвенев цепями, троица уселась на предложенные стулья. У них за спинами тут же встал вооруженный охранник. Стронг быстро просмотрел на дисплее информацию о своих пленниках.
– Мистер… э-э… лейтенант Бриерсон, вас, возможно, заинтересует сообщение, что солдаты и авиатехника, о которых вы просили свое начальство сегодня утром, так и не появились. Наша разведка продолжает считать, что вы просто-напросто блефовали.
Северянин молча пожал плечами, однако блондин в безобразной полосатой рубашке – Эвлин Свенсен, как значилось в рапорте, – наклонился вперед и прошипел:
– Может, и блефовали. А вдруг нет, задница! Да это и не важно. Вы тут многих перебьете, но в конце концов, поджав свой поганый хвост, уберетесь назад, на юг.
Стронг навострил уши – фигурально говоря.
– В каком же смысле, мистер Свенсен?
– Почитайте учебник истории. Вы пришли отнять собственность у свободных людей, а не у кучки ацтланских рабов. Каждая ферма, каждая семья настроена против вас. Здесь живут образованные люди, и у многих есть оружие. Возможно, на это потребуется время. Возможно, вам удастся разрушить многое из того, что нам дорого. Но каждый день здесь будет стоить вам крови. И когда вы поймете, что с вас хватит, вы отправитесь домой.
Стронг посмотрел на рапорт о потерях на информационном экране и почувствовал, что с трудом сдерживает смех.
– Бедняга, какой же вы дурак! Какие свободные люди? Мы видели ваши пропагандистские видеофильмы. Ну и о чем же они говорят? В этой части континента правительства нет вот уже восемьдесят лет. Вы, мелкие гангстеры, завели себе пистолеты и поделили земли. Большинство из вас даже не позволяет своим «клиентам» иметь огнестрельное оружие. Бьюсь об заклад, что многие из ваших жертв с радостью примут власть, при которой все будет решать голосование, а не пули вашего МПУ.
Нет, мистер Свенсен, маленькие люди из неуправляемых земель ничего не значат в вашем положении. А что касается вооруженных отрядов, готовых вести с нами партизанскую войну… Долгое время вам слишком легко все доставалось. Вы никогда не жили в такой бедной стране, как Нью-Мексико. Со времен Войны Пузырей нам приходилось сражаться за каждый литр воды с врагом гораздо более кровожадным и стойким, чем вы можете представить. Мы победили, восстановили хозяйство и создали демократическое правительство – и остались свободными людьми.
– Как же! Такими же свободными, как те несчастные оборванцы, которых вы запираете вон там. – Свенсен махнул рукой в сторону бараков с рабочими.
Стронг наклонился над узким столом для переговоров, сверля Свенсена взглядом:
– Мистер, я вырос среди этих «несчастных оборванцев». В Нью-Мексико даже бедняки получают шанс на лучшую жизнь. Земли, которые вы объявили своими, практически не заселены. Вы не умеете их обрабатывать, у вас нет правительства, которое могло бы руководить долгосрочными ирригационными проектами, вы даже не знаете, как с помощью аграрной полиции поощрять собственников за правильное землепользование.
Конечно, мы не могли сказать тем рабочим, зачем привезли их сюда. Но когда все закончится, они станут героями и получат участки, о которых не могли и мечтать.
Свенсен отшатнулся перед напором Стронга, но слова южанина его явно не убедили. «Неудивительно, – подумал Стронг. – Разве способен волк поверить в то, что кто-то искренне желает добра овцам?» На дисплее Стронга зажегся сигнал тревоги, и один из служащих объявил:
– На связи президент, мистер Стронг.
Стронг выругался сквозь зубы. Старик позвонил раньше времени. Он собирался получить у этой троицы кое-какую информацию, а не спорить о политике.
Светящаяся дымка во главе стола превратилась в изображение четвертого президента республики. Гастингс Мартинес неплохо выглядел для своего биологического пятидесятилетнего возраста – достаточно пожилой, чтобы вызывать уважение, и достаточно молодой, чтобы производить впечатление решительного человека. По мнению Стронга, Мартинес был нелучшим президентом республики, однако советник держался с ним почтительно и сохранял лояльность. В ответственности, которую накладывает на человека пост президента, есть что-то делающее его особенным.
– Господин президент, – вежливо поздоровался Стронг.
– Эд, – кивнул Мартинес.
Проекция почти ничем не отличалась от оригинала, словно президент явился во плоти. Стронг не знал, чем это объясняется – то ли тем, что в вагоне царит полумрак, то ли президент ведет передачу по волоконным кабелям из своего поместья в Альвии, всего в трехстах километрах отсюда.
Стронг махнул рукой в сторону троих пленников:
– Это местные, сэр. Я надеялся…
Мартинес подался вперед.
– Мне кажется, я вас уже видел, – сказал он, обращаясь к офицеру МПУ. – Реклама Мичиганского полицейского управления… Наши разведчики мне кое-что показывали. Вы защищаете шайки своих клиентов от чужих банд.
Бриерсон кивнул и криво усмехнулся. Теперь и Стронг его узнал и выругал себя за то, что не заметил этого раньше. Если реклама говорит правду, Бриерсон – один из лучших работников МПУ.
– Судя по тому, что они утверждают, вы супермен. Неужели вы и в самом деле думаете, будто способны остановить модернизированную, дисциплинированную армию?
– Рано или поздно, господин Мартинес. Рано или поздно.
Президент улыбнулся, однако Стронг не понял, раздражен ли он, или разговор действительно забавляет.
– Наши войска продвигаются к Манхэттену в соответствии с планом, сэр. Как вам известно, мы рассматриваем эту кампанию в качестве поворотной точки. Манхэттен – одно из крупнейших поселений на неуправляемых территориях, он почти так же велик, как и Топика, в нем размещено немало предприятий, выпускающих домашнюю электронику.
Стронг знаком показал охраннику, чтобы тот увел арестованных, но президент поднял руку.
– Пусть останутся, Эд. Офицер МПУ должен узнать о происходящем первым. Эти люди, возможно, живут не по закону, но я не поверю в то, что они лишены здравого смысла. Чем быстрее они поймут, что мы обладаем превосходящими силами – и используем их честно, – тем скорее смирятся с этой ситуацией.
– Слушаюсь, сэр.
Стронг подал сигнал аналитикам, и на информационном табло загорелось несколько дисплеев. Одновременно над столом повисла голографическая карта центральных районов Канзаса. Северяне уставились на нее, а Стронг с трудом сдержал улыбку. Вне всякого сомнения, они не имели ни малейшего представления о размерах операции, начатой Нью-Мексико.
Четыре месяца республика копила силы у берегов Арканзаса. Скрыть такие широкомасштабные действия невозможно; эти трое наверняка о чем-то догадывались. Но до тех пор, пока военная машина не пришла в движение, ее мощь ускользала от них. Стронг, разумеется, нисколько не обманывался на сей счет. Дело вовсе не в том, что военные Нью-Мексико перехитрили сложную электронику северян. План Стронга ни за что не удалось бы реализовать, если бы у них не было такого же современного оборудования – частично купленного у тех же северян.
Тщательно отобранные компьютером радиосигналы создавали фон разговору. Стронг и его техники спланировали все заранее: президент не пропустит ни одной детали столь важной операции.
Он показал на карту:
– Полковник Альварес командует бронетанковой колонной к северу от старого шоссе номер семьдесят. Они войдут в Манхэттен с востока. Другая колонна начала движение несколько минут назад и приближается к городу по этой второстепенной дороге.
Крошечные серебряные точки поползли по карте в указанном направлении. Повисшие в нескольких сантиметрах над дисплеем огоньки обозначали вертолеты и самолеты, в чью задачу входило прикрытие войск. Они грациозно курсировали взад и вперед, время от времени приближаясь к поверхности земли.
На фоне рева моторов прозвучал голос, который сообщил о том, что не встретил никакого сопротивления у восточных окраин.
– Практически мы даже никого не видели. Часть людей сидит по домам, а кое-кто запузырился при нашем приближении. Мы не подходим к зданиям и фермам и стараемся держаться открытых мест.
Стронг увеличил одну из картинок, показывающих западные окраины города. Ее снимали с воздуха: дюжина танков двигалась по сельской дороге, оставляя за собой клубы пыли. По-видимому, к вертолетной камере был подключен и микрофон, поскольку рев моторов и лязганье гусениц на несколько минут заглушили все остальные звуки. Республика Нью-Мексико гордилась своими танками. В отличие от самолетов и вертолетов, их корпуса и моторы были целиком произведены в республике.
Нью-Мексико не могла похвастаться большими запасами природных ископаемых, но, как Япония в двадцатом веке, а перед этим Великобритания, республика была сильна людьми и оригинальными идеями. Впрочем, сейчас лучшие системы связи и приборы для разведки выпускали Мастеровые – многие из которых жили на неуправляемых территориях.
Стронг и его соратники давно поняли и признали, что это их самое слабое место. Вот почему им приходилось довольствоваться оборудованием, произведенным в разных частях света, и использовать второсортное снаряжение для исключительно важных целей. Разве могли они знать наверняка, что приобретенные приборы не снабжены специальными ловушками или «жучками»? В истории были такие прецеденты: исход Войны Пузырей в значительной степени решило то, что Мастеровые внедрились в разведывательную систему Мирной Власти.
Стронг узнал дорогу, по которой двигались танки, – в нескольких сотнях метров перед передовыми машинами на почерневшем участке земли валялись обломки вертолета.
Рядом с первым танком появился едва заметный дымок. В следующее мгновение они услышали взрыв и вслед за ним голос Билла Альвареса:
– По танкам ведется огонь. Похоже на пушки.
Танк снова ожил, но двинулся по широкой дуге к придорожной канаве. Орудия и сенсоры на других машинах повернулись на север.
– Врагу повезло, или это был «умный» снаряд. Мы получили данные радара. Выстрел сделан с дальней стороны фермы, мимо которой мы проезжали. Похоже на туннель, ведущий в старый Форт-Рейли… Подождите, мы перехватили радиопередачу противника как раз перед тем, как все произошло.
Донесся шум – передача шла с большим усилением, – потом женский голос произнес едва разборчиво:
– Генерал ван Стин приказывает… Стреляйте по готовности…
Раздался пронзительный вой.
Стронг заметил, как у Свенсена от удивления – или ужаса? – отвисла челюсть.
– Генерал ван Стин?
– Из различных точек чуть дальше к северу поступили ответы, – сообщил полковник Альварес. – Первое орудие выстрелило еще два раза.
Пока он говорил, из-под гусениц еще двух танков повалил дым. Ни один из них не был уничтожен, но ни тот ни другой не могли продолжать движение.
– Господин президент, мистер Стронг, стреляют из одного и того же места. Эти снаряды не страшней фейерверка, за исключением того, что они «умные». Могу побиться об заклад, что «генерал ван Стин» – какой-то местный гангстер, который решил поиграть в героя. Скоро выясним наверняка.
На голокарте от стаи звездочек, обозначающих отряд поддержки с воздуха, отделились две точки и помчались над миниатюрным изображением Канзаса.
Президент кивнул, а потом обратился к другому невидимому наблюдателю:
– Генерал Крик?
– Я согласен, сэр. – Голос Крика звучал так же четко и громко, как и голос Альвареса, хотя генерал находился в пятидесяти километрах к востоку во главе колонны, направляющейся к Топике. – Но мы видели бронированную машину на одной из ферм, не так ли, Билл?
– Да, – ответил Альварес. – Она стоит там уже несколько месяцев. По-моему, это всего лишь каркас. Мы ее тоже разбомбим.
Стронг заметил, как напряглись северяне. Такое впечатление, что Свенсен с трудом сдерживается, чтобы не закричать. Что им известно?
Боевые самолеты, двухмоторные серо-зеленые машины, появились на главном экране. Они летели всего в двадцати или тридцати метрах над землей, ниже уровня камеры и, возможно, невидимые для пусковых установок противника. Первый из них чуть отклонился к востоку и выпустил ракеты по неподвижному силуэту, почти скрытому за поросшими кукурузой холмами. Через мгновение цель исчезла в языках пламени и дыма.
…А секунду спустя мирные поля превратились в настоящий ад: засветились бледные лучи невидимых излучателей и военные самолеты стали стремительно падать, превратившись в огромные огненные шары. В тот момент, когда в танках сработала автоматическая система подавления огня, наводя пушки на источник лучей, с других позиций, расположенных к северу от дороги, начался обстрел из ракетных и лазерных орудий. Четыре танка взорвались одновременно, большинство остальных горели. Из машин, спасаясь от неминуемой смерти, выскакивали солдаты.
Стронгу показалось, что к северу от фермы, откуда началась первая атака, тоже раздались взрывы. Кто-то стрелял и в том направлении!
Затем вертолет с камерой на борту был сбит прямым попаданием, и изображение завертелось, падая в огненный поток, в который превратилась дорога. Экран потемнел. Старательно подготовленный Стронгом спектакль обернулся хаосом.
Голос Альвареса перекрыл остальные крики, он требовал подкрепления, находившееся по-прежнему на шоссе номер семьдесят, к югу от Манхэттена. Стронг услышал, как Крик повернул часть воздушного прикрытия в сторону разгоревшегося боя.
Только много позже Стронг понял, что означали фразы, которыми перекинулись северяне в тот момент.
– Кики, как ты могла! – Свенсен наклонился над голокартой и в отчаянии (или от стыда?) покачал головой.
Бриерсон смотрел на дисплеи совершенно спокойно.
– То, что она сделала, совершенно законно, Эл.
– Конечно законно. И дьявольски подло. Бедняга Джейк Шварц! Бедняга Джейк!
Снова появилось изображение поля боя, только на сей раз картинка была не такой четкой, – возможно, ее передавала камера, установленная на каком-нибудь разведывательном вертолете, находящемся далеко к югу. Голокарта замерцала, а в следующее мгновение на ней загорелись новые данные. Местные жители действовали методично и успешно. В пределах пяти километров не оказалось ни одного отряда, который мог бы дать поддержку танковым частям Нью-Мексико. Силы северян, засевшие посреди полей, стреляли ракетами в южном направлении, уничтожая подкрепления, спешившие на помощь со стороны старого шоссе № 70.
– Докладывает Крик, господин президент. – Голос генерала звучал четко и профессионально. Служба безопасности займется им позже. – Враг локализован, но у них на удивление надежные укрепления. Возможно, нам удастся его обойти, но мы с Альваресом не хотели бы оставлять в тылу такую угрозу. Мы собираемся немного их потрепать, а потом всеми силами атакуем.
Стронг невольно кивнул. Они просто обязаны захватить противника, чтобы понять, что же все-таки он собой представляет.
Над голокартой возникло несколько дюжин ярких точек, которые направились в сторону вражеских укреплений. Часть из них летела по широкой дуге, другие прижимались к земле, чтобы не попасть под прямой обстрел.
Свет от топографического изображения падал на лица северян. Свенсен побледнел еще больше; Бриерсон сохранял спокойствие, словно происходящее его не касалось. В воздухе теперь чувствовался запашок пота, едва различимый за более сильными ароматами металла и пластика.
Проклятие! Этих троих засада удивила не меньше, чем южан, но Стронг не сомневался, что они понимают, кто стоит за этой атакой и откуда ожидать следующую. Будь у него чуть больше времени, он при помощи специальных препаратов получил бы нужные ответы.
Советник наклонился над столом и обратился к офицеру МПУ:
– Итак, это был не совсем блеф. Но даже если у вас есть еще ловушки вроде этой, вы все равно не добьетесь ничего большего, чем небольшая задержка нашего продвижения. И конечно же, новых жертв с обеих сторон.
Свенсен собрался что-то сказать, но посмотрел на Бриерсона и передумал. Казалось, темнокожий полицейский решает, что и в каком объеме следует открыть врагу. Наконец он пожал плечами и заявил:
– Не стану вам лгать. Силы МПУ не имеют к этой атаке никакого отношения.
– Какая-то другая банда?
– Нет, вам просто посчастливилось нарваться на фермера, который сам защищает свою собственность.
– Чушь.
Эд Стронг отлично разбирался в тактике и умел читать разведывательные данные, появляющиеся на дисплеях. Но, кроме того, имея личный опыт боев у Колорадо, он знал, каково лежать на земле под свист пуль и шрапнели. И что нужно для того, чтобы организовать оборону, с которой они только что столкнулись.
– Мистер Бриерсон, вы утверждаете, что один человек может закупить столько разного оружия и спрятать так надежно, что даже сейчас мы не до конца представляем схему его расположения? Вы утверждаете, что один человек в состоянии приобрести генератор для этих лазеров?
– Разумеется. Эта семья в последние годы тратила все свободные деньги на охрану своей территории, постепенно создавая надежную систему обороны. Но думаю, очень скоро они израсходуют все ракеты и энергию, – вздохнув, сказал он. – Вам остается только подождать.
Ракетный и артиллерийский огонь накрыл цель. Яркие разноцветные вспышки метались по экрану, больше похожие на абстрактный рисунок, чем на изображение местности. Ни оружия, ни живых людей видно не было. Бомбардировщики держались в стороне, берегли боеприпасы. Пока оборона противника не уничтожена, любой другой курс привел бы лишь к бессмысленным потерям.
Через несколько минут экраны дисплеев заполнили обломки, дым и пламя. Внутри ослепительно-желтого облака полыхал напалм. Вражеские лазеры светили еще несколько секунд, эффектно, но совершенно бесполезно. Но даже когда они погасли, голокарта продолжала показывать, как единичные ракеты то и дело устремлялись в погоню за бомбардировщиками. А потом пропали и они.
Республиканцы не прекратили обстрела, и мрак над канзасскими полями разрывали яркие огненные вспышки. Дисплей не транслировал звук, однако стены вагона едва заглушали грохот взрывов, – в конце концов, они находились всего в семи тысячах метров от поля боя. Стронг мимолетно удивился тому, что враг не попытался уничтожить командный пункт. Возможно, Бриерсон представляет большую ценность – и знает больше, чем кажется на первый взгляд.
Прошло несколько минут. Все, включая президента и похожих на гангстеров пленных, наблюдали за тем, как обстрел прекратился и ветер разогнал дым над картиной разрушений, которые несет с собой современная война. С севера на восток поля окутало пламя. Танки приближались, и вместе с ними – время окончательного захвата спорной территории.
Впрочем, республиканцы разрушили не все вокруг, они сосредоточили огонь на излучателях и ракетных установках – там земля была вспахана сначала мощными дистанционно управляемыми бомбами, а затем сожжена напалмом. Разведывательные вертолеты проносились над самой поверхностью, их камеры выискивали оставшееся оружие неприятеля. Когда прибудут танки и грузовики с солдатами, они еще раз прочешут местность.
Наконец Стронг решил, что пришла пора вернуться к нелепому утверждению Бриерсона.
– Вы утверждаете, будто ферма, хозяин которой тратит все свои деньги на вооружение, по чистой случайности оказалась на пути нашей колонны.
– Случайность и небольшая помощь со стороны генерала ван Стина.
Президент оторвал взгляд от дисплея. Голос Мартинеса звучал ровно, но Стронг услышал в нем напряжение.
– Мистер Бриерсон, сколько у вас еще таких мини-крепостей?
Бриерсон откинулся на спинку стула. Его ответ мог бы показаться нахальным, но в нем не было даже намека на сарказм.
– Понятия не имею, господин Мартинес. До тех пор, пока они не причиняют беспокойства нашим клиентам, МПУ ими не интересуется. Не все так хорошо замаскированы, как у Шварца, но я бы на вашем месте на это особенно не рассчитывал. Если вы не будете соваться на их собственность, вас не тронут.
– Вы хотите сказать, что, если мы их засечем, но постараемся обойти стороной, они не станут мешать реализации наших планов?
– Именно так.
На главном экране, в нескольких сотнях метров от горящих полей, появились танки. Изображение сдвинулось, и Стронг увидел, что Крик не пожалел подкрепления: по крайней мере сто машин – большая часть резерва – приближались фронтом в пять тысяч метров. Следом за ними двигались грузовики с солдатами. А с воздуха колонну надежно прикрывала авиация. Любая попытка открыть огонь по передним танкам будет немедленно пресечена.
Камера снова навелась на опустошенный участок, в сторону которого они направлялись. Стронг сомневался, что на этом лунном ландшафте осталось хоть что-нибудь живое, а уж тем более – способное сопротивляться.
Казалось, президента совершенно не интересуют дисплеи, все его внимание было обращено на северянина.
– Итак, мы можем обходить стороной этих засевших на своих участках боевиков, пока не посчитаем, что подошло время с ними разобраться… Поразительно, мистер Бриерсон, вы рассказываете о силе и слабости своих сограждан равно невероятные вещи. Мне кажется, вы не особенно рассчитываете на то, что мы вам поверим. Но сами вы верите в то, что говорите.
– Вы очень проницательны. Я собирался блефовать. По правде говоря, я уже попытался это сделать сегодня утром. Судя по вашему оборудованию, – он обвел рукой командный вагон и усмехнулся с легкой издевкой, – нам, возможно, удалось бы испугать вас и заставить убраться домой. На этот раз. Но осознав, что мы сделали, вы вернулись бы назад – через год или через десять, и нам пришлось бы все начинать сначала, только уже без всякого обмана.
Поэтому, господин Мартинес, я считаю, что будет лучше, если вы с первого раза поймете, с чем столкнулись. Люди вроде Шварца всего лишь начало. Даже если вам удастся стереть их с лица земли, а вместе с ними и службы типа МПУ, в конце концов вы получите партизанскую войну, с какой до сих пор никогда не сталкивались. Может получиться даже так, что ваш собственный народ пойдет против вас. У вас ведь существует воинская повинность?
Лицо президента стало жестким, и Стронг понял, что северянин зашел слишком далеко.
– Да, существует, как и у каждого свободного народа в истории человечества – или, по крайней мере, у каждого, кто стремился сохранить свою свободу. Если вы намекаете на то, что солдаты Нью-Мексико станут дезертирами под действием вашего оружия или вашей пропаганды, должен вас огорчить – мой личный опыт говорит об обратном.
Он отвернулся, решив, что ему больше не о чем разговаривать с Бриерсоном.
– Они на месте, сэр.
Пока танки занимали позиции среди дымящихся холмов, грузовики начали выгружать пехоту. Крошечные фигурки двигались быстро и уверенно, подтаскивая оборудование к воронкам в земле. Время от времени Стронг слышал какие-то хлопки. Не заводится мотор? Или взрываются боеприпасы?
Тактические самолеты летали взад и вперед, их ракеты и орудия были готовы в любой момент прийти на выручку пехоте. Раздавались доклады техников:
– Обнаружены три укрепленных пункта видеонаблюдения… – Послышалась стрельба из мелкокалиберного оружия. – Два уничтожены, один можно восстановить… Сонарные пробы показывают множество туннелей. Электрическая активность на…
Люди на экране подняли головы, словно вдалеке что-то увидели.
Больше ничего не изменилось, однако радары перехватили сигнал, и на голокарте появился общий анализ ситуации: крошечная световая точка медленно оторвалась от поверхности, поднялась на пятьсот метров, потом на шестьсот и, набрав высоту, замедлила движение. К ней устремился самолет и…
Багровая вспышка, яркая и беззвучная, словно бы взорвалась прямо в голове Стронга. Голокарта и дисплеи заморгали, потемнели, потом снова ожили. Появилось изображение президента, но звука не было, – очевидно, передача прервалась.
Все, кто находился в вагоне, аналитики и служащие, быстро справились с потрясением и начали лихорадочно настраивать приборы. Горький дым окутал вагон. Безопасные, четкие картинки на дисплеях заменила смертоносная реальность.
– Ядерный взрыв высокой интенсивности. – Голос звучал спокойно, словно принадлежал не человеку, а машине.
Нейтронная бомба!
Стронг вскочил на ноги, не в силах справиться с яростью и ужасом. Если не считать зарядов в старых пузырях, за последние восемьдесят лет в Северной Америке не взорвалось ни одной атомной бомбы. Даже во время самых тяжелых Войн за воду Ацтлан и Нью-Мексико не решились прибегнуть к ядерному оружию, решив, что самоубийство – не самый правильный путь решения конфликта. Однако здесь, в таких богатых землях, без предупреждения и без всякой на то причины…
– Звери! – крикнул он северянам.
Свенсен наклонился вперед:
– Черт побери! Шварц не мой клиент!
Потом налетела ударная волна. Стронга отбросило прямо на топографическую карту лицом, а в следующее мгновение швырнуло назад. Охранник, стоявший за спинами пленников, отлетел к дальней стене и теперь, пошатываясь, прошел сквозь изображение президента Мартинеса. Станнер выпал у него из рук.
С момента взрыва Бриерсон сидел, скорчившись у стола и спрятав под ним руки. Неожиданно он сделал резкое движение и схватил скованными руками пистолет. Из дула вылетела яркая искра, и лицо Стронга онемело. Он с ужасом наблюдал за тем, как Бриерсон промчался по вагону, поливая все вокруг огнем из станнера. Ударная волна сбила с ног людей в глубине вагона, некоторые только успели приподняться на колени; многие так и не поняли, какая сила заставила их снова повалиться на пол. Лишь один человек в дальнем конце вагона сохранил ясную голову. Один человек был готов к бою не хуже Бриерсона.
Билл Альварес выскочил из-за процессора, держа в руке пятимиллиметровый пистолет и стреляя на ходу.
А потом сознание Стронга оцепенело – и все погрузилось во тьму.
Вил посмотрел вглубь темного вагона. Никто не шевелился, хотя несколько человек громко храпели. Билл Альварес упал, его рука замерла в нескольких миллиметрах от пистолета. Сквозь отверстие в стене над головой Вила виднелось голубое небо, что говорило о серьезных намерениях стрелявшего – если бы тот оказался чуть-чуть быстрее…
Вил протянул станнер Большому Элу:
– Скажи Джиму, чтобы он забрал пистолет, а сам стреляй в каждого, кто будет выглядеть подозрительно.
Эл кивнул, хотя еще не до конца пришел в себя. За последние несколько часов его мир перевернулся. Сколько его клиентов – людей, плативших ему за защиту, – теперь убиты? Вил заставил себя об этом не думать, хотя косвенно те люди зависели и от МПУ. Чудом не запутавшись в своих кандалах, он переступил через упавшего охранника и занял место у ближайшего монитора. Несмотря на то что республика Нью-Мексико была другой страной, компьютерная система оказалась знакомой. Ничего удивительного. Республиканцы использовали электронику Мастеровых, хотя, похоже, не особенно ей доверяли. Подозрительные детали были заменены приборами собственного изготовления, отчего аппаратура стала работать хуже. Что же, такова цена паранойи.
Бриерсон взял в руки микрофон, сделал простой запрос и внимательно прочитал ответ, появившийся на экране.
– Эй, Эл, передача прервалась сразу после взрыва!
Бриерсон быстро отдал команду, которая стерла изображение Мартинеса и заблокировала все дальнейшие передачи. Затем попытался выяснить обстановку.
Кондиционер вышел из строя, но внутренние системы должны были проработать еще некоторое время. Аналитические приборы, установленные в вагоне, определили, что мощность взрыва составляла около трех килотонн, с семидесятипроцентной радиацией. Внутри у Бриерсона все перевернулось.
Он кое-что знал про ядерные взрывы – возможно, даже больше, чем республиканцы. Использование такого оружия запрещалось законом. Сезон охоты открывался всякий раз, когда какой-нибудь армадилло просто объявлял, что имеет его в арсенале. Однако время от времени МПУ сталкивалось с ситуацией, когда подобное оружие все-таки применяли. Все, кто оказался в радиусе двух тысяч метров от эпицентра взрыва, наверняка погибли. Маленькая война, затеянная Шварцем, уничтожила значительную часть сил противника.
Те, кто находился внутри вагона, получили приличную дозу облучения; впрочем, если не тянуть с медицинской помощью, с ними все будет в порядке. На территории вокруг вагона уровень радиации был существенно выше. Сколько времени пройдет, прежде чем оставшиеся войска прибудут сюда, чтобы выяснить, почему замолчал командный пункт? Если бы только удалось позвонить…
Но тут судьба решила лично разобраться с В. В. Бриерсоном. В переднюю дверь кто-то громко стучал.
Вил знаком велел Элу и Джиму не шуметь, затем неуклюже выбрался из-за монитора, подошел к двери и взглянул на старомодный экран наружного обзора. Вдалеке он заметил каких-то людей, которые тащили носилки от машин «скорой помощи». У дверей стояло пятеро солдат – достаточно близко, чтобы Бриерсон сумел разглядеть ожоги на коже и превратившуюся в лохмотья форму. Однако оружие у них было в полном порядке, а тощий парень, колотивший в дверь, казался энергичным и весьма целеустремленным.
– Эй, откройте!
Вил понял, что должен быстро что-то придумать. Как же звали того важного типа в гражданском? Вил крикнул, стараясь изо всех сил воспроизвести акцент жителя Нью-Мексико:
– Извините, мистер Стронг не хочет, чтобы внутрь проник зараженный воздух.
Господи, только бы они не заметили пулевых отверстий в стене за углом!
Сержант отвернулся от двери, и Вил по губам прочел, что он сказал: «Вот дерьмо!» Совершенно ясно, о чем подумал тот парень. Люди снаружи чуть не зажарились живьем, а тут засел какой-то гражданский тип, которого беспокоят несуществующие опасности.
Затем сержант снова повернулся к двери и спросил:
– А как насчет жертв?
– Если не считать радиации, несколько разбитых носов и зубов. Мы не можем вести передачи, потому что вышла из строя энергетическая установка, – ответил Вил.
– Понятно, сэр. Ваша станция выпала из сети. Мы связались с главой Оклахомы и мобильным дивизионом. Глава Оклахомы хочет поговорить с мистером Стронгом. Мобильный дивизион желает услышать мистера Альвареса. Сколько вам понадобится времени, чтобы привести все в порядок?
«Сколько попросить? Сколько мне нужно?»
– Пятнадцать минут, – крикнул Вил после короткого размышления.
– Есть, сэр. Мы вернемся.
Сержант и его команда отправились восвояси, даже не предполагая, что их слова прозвучали как угроза. Бриерсон поспешил к пульту.
– Следи за спящими, Эл. Если мне повезет, пятнадцати минут хватит.
– Для чего? Чтобы связаться с МПУ?
– Есть кое-что получше. Мне следовало это сделать еще утром.
Вил поискал в меню спутниковую связь. Пусть армия Нью-Мексико и относится с подозрением к платным услугам, но какое-то устройство у них все равно должно быть. Он настроил передатчик на синхронизированный спутник, который коммуна Хайнан повесила над Бразилией. Разговор по узконаправленному лучу республиканцы, скорее всего, не засекут. Вил набрал номер кредитной карты и код пункта назначения.
На экране появилось сообщение, что сигнал добрался до острова Уидби. Прошло несколько секунд. Бриерсон слышал, как в лагере село несколько вертолетов. Еще врачи?
«Черт тебя подери, Робер! Мне необходимо, чтобы ты оказался дома!»
Над столом возник голубоватый туман, который тут же превратился в залитую солнцем веранду, выходящую на заросший деревьями берег залива. В воде кто-то весело хохотал и плескался. Старина Роберто Ричардсон всегда пользовался полной голографической картинкой, однако изображение казалось бледным, почти призрачным – на большее системы энергообеспечения командного вагона были не способны. Крупный мужчина лет примерно тридцати поднялся по ступенькам на веранду и сел, всматриваясь в лица вызвавших его людей.
– Вил, ты, что ли?
Если бы не духота и полумрак внутри вагона, Вил решил бы, что перенесся на другой конец континента. Ричардсон жил в поместье, занимавшем весь остров Уидби. В тихоокеанском часовом поясе только что наступило утро, и легкие тени резвились на лужайках, протянувшихся до границы тщательно ухоженных лесных массивов. Уже не в первый раз Вилу вспомнились сказочные пейзажи Максфилда Пэрриша. Роберто Ричардсон был самым богатым человеком в мире, от его продукции трудно было отказаться, так что он мог позволить себе любую фантазию.
Бриерсон повернул камеру, стоявшую на столе.
– Dios! И в самом деле ты, Вил! Я думал, ты погиб или попал в плен.
– Пока ни то ни другое. Ты знаешь, что тут происходит?
– Рог cierto. Все агентства новостей только об этом и говорят. Наверняка Нью-Мексико тратит на эту войну больше денег, чем твое благословенное Мичиганское полицейское управление. Если только ядерная бомба не из вашего арсенала. Вил, дружище, какое потрясающее зрелище! Ты уничтожил двадцать процентов бронетанковых сил неприятеля.
– Мы тут ни при чем, Робер.
– Ну и хорошо. Средний Запад обязательно разорвал бы контракт со всяким, кто выкинул бы такое.
И хотя Вил понимал, что у него совсем мало времени, он не удержался и спросил:
– А как отреагировало МПУ?
– Примерно так, как я и предполагал, – вздохнув, ответил Ричардсон. – Наконец решили отправить к вам самолеты. Они собираются над излучиной Дэйв-Крика. Спрингфилдский киборг-клуб взял на себя заботу о линиях снабжения армии Нью-Мексико. Кое-что им удалось сделать. Киборгов убить непросто, а Служба безопасности Норкросса обеспечила их оружием и транспортом. У республиканцев есть поглотители Вачендона – у каждого батальона, – поэтому о пузырях речи не идет. Эта война похожа на войны двадцатого века.
Общественное мнение, пожалуй, на вашей стороне – даже в республике, – но вот что касается огневой мощи. Знаешь, Вил, вам следовало покупать больше моих товаров. Ну конечно, сэкономили несколько миллионов, когда отказались от воздушных торпед и самолетов-штурмовиков. И посмотрите, в каком положении вы оказались сейчас. Если…
– Господи, да это же Робер Ричардсон! – вскричал Большой Эл, изумленно уставившийся на голографическое изображение.
Ричардсон прищурился:
– Я почти ничего не вижу, Вил. Ты откуда, черт побери, говоришь? А для вас, сэр, которого я не вижу, меня зовут Роберто Ричардсон.
Большой Эл шагнул к освещенному солнцем крыльцу, но примерно в двух метрах от Ричардсона налетел на стол.
– Вы – тот подонок, из-за которого началась война. Вы продавали республиканцам все, что они не в состоянии произвести сами: современные самолеты, вертолеты и военную электронику.
Эл обвел рукой темный вагон.
Он был совершенно прав. Вил уже давно заметил логотип компании Ричардсона на некоторых приборах и аппаратах: «Корпорация ВВС США – мы продаем самое лучшее оружие вот уже более двадцати лет». Военные из Нью-Мексико даже не утруждали себя замазать краской эти надписи.
Изначально Роберто был всего лишь мелким ацтланским дворянином. Во время Войны Пузырей ему посчастливилось оказаться в нужном месте; в результате сейчас он контролировал огромные запасы оружия, оставшиеся после Мирной Власти. Так родилось его состояние. Затем он перебрался на неуправляемые земли и начал выпускать собственное оборудование. Тяжелая промышленность, которую он развивал в Бельвью, практически достигла уровня двадцатого века – или современной республики Нью-Мексико.
Ричардсон чуть привстал в кресле и рубанул рукой воздух прямо перед собой.
– Знаете что, с меня довольно оскорблений подобного рода от племянницы и ее внуков. Я не позволю незнакомым типам разговаривать со мной в таком возмутительном тоне!
Он вскочил на ноги, отбросил в сторону дисплей и направился к ступенькам, ведущим к укрытой тенью реке.
– Подожди, Робер! – крикнул Бриерсон и знаком велел Большому Элу отойти куда-нибудь подальше от стола. – Я связался с тобой вовсе не затем, чтобы обмениваться оскорблениями. Ты спросил, где я нахожусь. Ну так слушай…
К тому моменту, когда он закончил, старый торговец оружием снова опустился в кресло и расхохотался.
– Мне следовало догадаться, что ты говоришь прямо из пасти льва. – Неожиданно он перестал смеяться. – Ты попал в ловушку, верно? И никаких гениальных идей, которые приходят на ум в последний момент? Мне очень жаль, Вил, честно, жаль. Если бы я мог что-нибудь сделать, я бы непременно тебе помог. Я всегда возвращаю долги.
Вил очень рассчитывал услышать именно эти слова.
– Ты действительно ничего не можешь для меня сделать, Робер. Наш обман здесь в вагоне через несколько минут вскроется. А вот остальным небольшая благотворительность не помешала бы.
Ричардсон, похоже, не удивился.
– Послушай, бьюсь об заклад, что на заводе Бельвью сейчас проходит последнюю проверку достаточно самолетов и бронетехники. Кроме того, наверняка у тебя на складах полно боеприпасов. Если соединить усилия МПУ, корпорации «Правосудие» и еще нескольких полицейских управлений, нам хватит народа, чтобы управлять твоей техникой. По крайней мере, мы заставим ублюдков из Нью-Мексико призадуматься.
Ричардсон покачал головой.
– Я не жадный человек, Вил. Если бы у меня была техника напрокат, ваше управление непременно получило бы все, что угодно. Но нас перехитрили. Всех! Власти республики Нью-Мексико – и люди, которые их прикрывают, – заключили со мной эксклюзивный контракт на всю мою продукцию на четыре месяца. Ты понимаешь, о чем я говорю? Одно дело помогать тем, к кому я хорошо отношусь, а другое – нарушить условия договора, особенно если учесть, что я всегда делал упор на надежность своего слова.
Вил кивнул. Блестящая идея – но из нее ничего не вышло.
– Может, так даже лучше, Вил, – чуть понизив голос, продолжал Ричардсон. – Знаю, твой дружок-болтун мне не поверит, и все-таки я полагаю: Среднему Западу сейчас не стоит ввязываться в войну. Мы оба понимаем, что из вторжения ничего не выйдет – в конце концов. Вопрос заключается только в том, сколько жизней оно унесет и какое количество собственности будет уничтожено. Не нужно забывать и о том, что кто-то непременно затаит зло, которое потом обязательно найдет выход.
Республиканцы, вне всякого сомнения, заслуживают того, чтобы на них сбросили парочку атомных бомб, но они могут воспользоваться этим предлогом и объявить священную войну – такую же, какую они много лет вели на берегах Колорадо. С другой стороны, если вы позволите им занять территории, на которые они так стремятся, а они попытаются установить там «порядок»… ну так что ж, через двадцать лет они превратятся в счастливых анархистов.
Вил невольно улыбнулся. Ричардсон сам был лучшим примером того, о чем он говорил. Вил прекрасно знал, что этот властный старик начинал карьеру агентом Ацтлана, посланным на Северо-Запад для подготовки вторжения.
– Ладно, Робер. Я подумаю. Спасибо за то, что поговорил с нами.
Ричардсон посмотрел прямо в глаза Вилу:
– Береги себя, Вили.
Северный пейзаж, похожий на сказочный сад, затянуло на секунду туманом, изображение дрогнуло, и его место заняла жестокая реальность – холодный пластик, дисплеи и лежащие без сознания на полу вагона республиканцы.
И что теперь? Идея связаться с Робером была единственной, больше ничего в голову не приходило. Можно, конечно, позвонить в МПУ, но что он им скажет? Закрыв потное лицо руками, Вил облокотился на консоль. Почему бы не поступить так, как посоветовал Робер? Сдаться, и пусть неотвратимый ход истории сам обо всем позаботится.
Нет! Во-первых, нет никакого «неотвратимого хода истории». Он существует разве что в устремлениях и фантазиях отдельных личностей. Люди придумали институт правительства тысячи лет назад; нет никаких оснований считать, что республика Нью-Мексико развалится сама по себе. Необходимо показать им, что их действия непрактичны и требуют слишком больших затрат.
Кроме того, существовала другая, более личная причина. Ричардсон разговаривал с ним так, будто это вторжение особенное, выходящее за границы контрактов, коммерции и закона. Он ошибался. Если не считать мощной армии и уверенности в собственной правоте, военные Нью-Мексико ничем не отличаются от какой-нибудь банды, которая решила ограбить клиента МПУ. И если он и все управление спустят им это с рук, будут нарушены условия контракта – что совершенно недопустимо. Как и Робер, МПУ гордилось и всячески поддерживало свою репутацию надежного партнера.
Следовательно, нужно продолжать бой. Единственный вопрос заключался в том, что они с Элом и Джимом могут сейчас сделать.
Вил повернулся, чтобы еще раз выглянуть на экран наружного обзора. Глупая, но типичная ошибка в проектировании – изображение с экрана не передавалось на компьютеры, и узнать, что происходит снаружи, можно было, только подойдя к двери. Впрочем, ничего особенно интересного Вил не увидел. Штаб дивизии был уничтожен, а сам вагон находился на дне небольшого оврага. Вокруг дымящаяся листва и желтый известняк.
Неожиданно донесся рев моторов. Проклятие! К ним приближались три автомашины. Бриерсон узнал сержанта, с которым разговаривал некоторое время назад. Если еще можно что-то сделать, нельзя терять ни минуты.
Вил огляделся по сторонам. Стронг занимает пост советника президента. Имеет ли это какое-нибудь значение? Вил попытался вспомнить. В Ацтлане с его феодальными законами такой человек может играть чрезвычайно важную роль. Безопасность первых официальных лиц была главной целью правительства. Республика Нью-Мексико в этом смысле отличалась от Ацтлана. Правителя выбирали; действовали четкие законы наследования, и люди вроде Стронга, скорее всего, особой ценности не представляли.
И все же была одна зацепка: такое государство напоминает огромную корпорацию, где граждане играют роль держателей акций. Аналогия небезупречна – ни одна компания не заставит акционеров действовать самостоятельно. Есть, конечно, и другие различия, и тем не менее… Если людям, возглавляющим такую организацию, будет что-то угрожать, это может дать больший эффект, чем, скажем, попытки убедить правление МПУ, что пора действовать. На неуправляемых территориях расположено около десяти полицейских участков, подобных МПУ, многие из них имеют контракты с более мелкими фирмами.
Тогда остается лишь придумать, как добраться до Гастингса Мартинеса или генерала Крика.
Вил нажал на кнопку, чтобы вывести на экран картинку поля боя. Со стороны фермы Шварца на юго-восток тянулись клубы дыма, но в основном воздух оставался относительно прозрачным. На горизонте к северу на небе повисли грозовые тучи. Метеорологическая служба Топики подтвердила, что надвигается торнадо.
Бриерсон поморщился. Он знал об этом весь день, и где-то в глубине его сознания теплилась надежда, что непогода обрушится на головы тех, кто заслужил ее гнев. Глупости, конечно: современная наука может справиться с любым торнадо, но направить его в нужную сторону не в силах никто.
Вил с трудом сглотнул. Оказывается, он все-таки в силах кое-что предпринять – если хватит времени. Нужно только сделать один звонок в штаб.
Снаружи заколотили в дверь, раздались громкие крики. Вагон покачнулся – кто-то карабкался на крышу. Не обращая внимания на шаги над головой, Вил попытался связаться с МПУ через спутник. Едва на экране возник сине-золотистый знак Мичиганского управления, как дисплей погас. Вил принялся набирать коды экстренной связи – без какого бы то ни было результата. Затем снова посмотрел на наружный экран. Рядом с вагоном с мрачным видом стоял какой-то майор. Вил включил звук.
– Мы только что наладили систему, майор. Что тут происходит?
Офицер как раз что-то кричал ему, но остановился на полуслове.
– Я сказал, что выпадения радиоактивных осадков не отмечено.
У него за спиной какой-то солдат тихо блевал в кустах. Возможно, радиации тут и нет, но если майор и его парни в ближайшее время не получат медицинской помощи, у них будут серьезные проблемы со здоровьем.
– Дверь можно открывать.
– Майор, мы почти готовы выйти на связь. Я не хочу рисковать.
– С кем я разговариваю?
– Эд Стронг. Главный советник президента. – Вил произнес эти слова с вызовом и высокомерием, которые наверняка были характерны для настоящего Эда Стронга.
– Понятно, сэр. Могу я поговорить с полковником Альваресом?
– Альваресом? – (По-видимому, майор хорошо с ним знаком.) – К сожалению, он ударился головой об угол стола и еще не пришел в себя.
Офицер повернулся и бросил на сержанта многозначительный взгляд. Тот кивнул, словно хотел сказать: «Я понял». Вил опасался, что они и в самом деле все поняли. Майор поджал губы, что-то тихонько шепнул сержанту и отошел к машинам.
Вил повернулся к другим дисплеям. У него оставалось всего несколько секунд. Майор заподозрил неладное, а без спутникового передатчика не переговорить с Ист-Лансингом, даже если использовать открытый канал. Только местные телефонные линии не проходили через вражеские сети передачи данных. Он мог позвонить на метеорологическую станцию Топики. Там должны понять, что говорит он. Даже если они не захотят ему помочь, то уж сообщение в штаб МПУ, вне всякого сомнения, переправят.
Вил быстро пролистал справочник, и уже через минуту на экране появилось черно-белое изображение. Молодой, привлекательного вида мужчина сидел за большим рабочим столом. Он ослепительно улыбнулся и сказал:
– Метеорологическая станция Топика. Отдел связей с клиентами. Я могу вам чем-то помочь?
– Надеюсь, сможете. Говорит Бриерсон из Мичиганского полицейского управления.
Слова срывались с языка легко, словно он несколько часов репетировал свою речь. Совсем не сложная идея, но очень важны детали. Когда Вил заканчивал, он заметил, что майор возвращается к вагону. Один из солдат нес оборудование для связи.
Служащий метеостанции слегка нахмурился:
– Вы наш клиент, сэр?
– Да нет же, черт побери! Вы что, не смотрите новости? В сторону Топики по старому шоссе номер семьдесят направляется колонна из четырехсот танков. Началось вторжение, дружище! Иными словами, мы все на грани банкротства.
Молодой человек едва заметно пожал плечами, будто хотел сказать, что его совершенно не волнуют новости.
– Какая-то банда собралась захватить Топику? Сэр, у нас тут город, а не маленькая ферма. Ваша идея насчет истребителей торнадо – совершенно нереальна! Это может быть…
– Послушайте, – перебил его Вил ласково, почти заискивающе. – Хотя бы передайте мое сообщение в Мичиганское управление. Ладно?
Юный метеоролог снова одарил его сияющей улыбкой.
– Разумеется, сэр.
Вил понял, что проиграл. Он разговаривал с кретином или низкопробной имитацией – теперь уже не имело значения, с кем именно. Метеостанция Топики походила на все другие компании – демонстрировала ровно столько старания, сколько требовалось, чтобы не разориться. Вот уж не везет, так не везет!
Снаружи доносились тихие, но довольно ясные голоса.
– …кто бы они ни были, передача идет по местным телефонным линиям, – доложил майору связист.
Майор кивнул и шагнул в сторону вагона.
Так, времени на раздумья не осталось. Вил быстро нажал на кнопку, и «специалист» по связям с клиентами метеостанции Топики исчез с экрана, а вместо него появился рисунок из переплетающихся колец.
– Ладно, мистер Стронг, – громко крикнул майор, стараясь, чтобы его голос услышали внутри вагона. Офицер протягивал наушники. – Президент на связи, сэр. Он хочет поговорить с вами… немедленно.
На его лице расцвела мрачная усмешка.
Вил быстро пробежал пальцами по панели управления; установленный снаружи микрофон громко взвизгнул и смолк. Краем уха Вил услышал, как связист сказал:
– Они продолжают вести передачу, майор.
И тут поверхность экрана очистилась, кольца исчезли… Последний шанс! Даже автоответчика будет достаточно. На экране появилось изображение пятилетней девочки.
– Квартира Трасков.
Девчушка немного испугалась сердито нахмурившегося Вила.
Однако она говорила четко и ясно, – очевидно, родители научили ее, как нужно отвечать на телефонные звонки незнакомых людей. Глядя в серьезные карие глаза, Бриерсон вспомнил собственную сестру. Она знает и понимает достаточно для того, чтобы выполнить его указания.
Ему потребовалось сделать над собой огромное усилие, чтобы немного расслабиться и улыбнуться.
– Привет. Вы знаете, как записать мой звонок, мисс?
Девчушка кивнула.
– Запишите его, пожалуйста, а потом покажите родителям, хорошо?
– Ладно.
Она протянула руку куда-то за экран. В углу загорелся сигнал начала записи, и Вил заговорил. Очень быстро.
Снаружи снова донесся голос майора:
– Ломайте, сержант.
Вил услышал шаги, что-то ударило в дверь.
– Вил! – Большой Эл схватил Бриерсона за плечо. – Пригнись. И подальше от двери. У них оружие!
Но Бриерсон не мог прервать передачу. Он оттолкнул Эла в сторону и махнул ему рукой, советуя спрятаться среди лежавших без сознания республиканцев.
Раздался взрыв, вагон закачался. Связь не прервалась, и Вил продолжал говорить. Однако в следующее мгновение дверь вылетела и внутрь хлынул дневной свет.
– Отойдите от телефона!
Маленькая девочка на экране, казалось, смотрела куда-то за спину Вила. Глаза у нее широко открылись… Это было последнее, что увидел В. В. Бриерсон.
Бриерсону снились диковинные сны. В одних он мог только видеть, в других лишался зрения, однако сохранял слух и обоняние. А иные пронизывала нарастающая боль – мучители вгоняли иголки ему под кожу и сжимали плоть щипцами, чтобы добавить новые страдания его измученному телу. Но еще он чувствовал, что родители и сестра Бет находятся совсем рядом, только почему-то все время молчат. Порой, когда к нему возвращалось зрение, а боль на время отступала, он видел цветы – целое море цветов – прямо у своего лица, они пахли пением скрипки.
Снег. Нежный, белый, далеко, до самого горизонта. Деревья в хрустальном наряде, сверкающем в лучах солнца на фоне ослепительно-синего неба. Вил поднял руку, чтобы протереть глаза, и с изумлением обнаружил, что она его слушается, касается лица – делает то, что он приказал.
– Вили, Вили! Ты снова с нами! – Сбоку кто-то выскочил, крошечные ручки обхватили за шею. – Мы знали, что ты вернешься! Но это было так долго!
Пятилетняя сестра прижалась лицом к его груди.
Вил опустил руку, чтобы погладить ее по голове, и тут откуда-то появился техник.
– Подожди немного, милая. Глаза у него, конечно, открыты, но он еще не очнулся окончательно. До этого далеко. – Затем он увидел улыбку на лице Вила и едва не лишился дара речи. – Л-лейтенант Бриерсон! Вы меня понимаете?
Вил кивнул, и техник посмотрел куда-то поверх его головы, по-видимому на диагностический дисплей.
– Вы и в самом деле меня понимаете! Минутку, я позову начальника. Ничего не трогайте.
Он выскочил из комнаты, удивленно бормоча себе под нос:
– Я уже начал думать, что у нас ничего не выйдет…
Бет Бриерсон посмотрела на брата:
– Тебе уже хорошо, Вили?
Вил пошевелил пальцами ног и почувствовал, как они двигаются. С ним все в порядке! Он кивнул сестренке. Бет отошла от его кровати.
– Пойду позову маму и папу.
– Я подожду здесь, – снова улыбнувшись, ответил Вил.
Бет умчалась. Бриерсон огляделся по сторонам и узнал место своих недавних кошмаров. Впрочем, на самом деле он находился в обычной больничной палате, возможно слишком заставленной разным электронным оборудованием.
Однако он был здесь не один. Элвин Свенсен, одетый так же вызывающе, как и всегда, сидел в тени у окна. Теперь он встал и подошел к кровати.
– Родителей моих тут нет, – фыркнул Бриерсон, – зато дежурит Большой Эл.
– Тебе просто не повезло. Если бы ты, как приличный человек, очнулся при первой попытке привести тебя в чувство, то увидел бы всю свою семью и еще половину персонала МПУ. Ты был настоящим героем.
– Был?
– Ну и по-прежнему остаешься. Только, знаешь, прошло некоторое время… – Эл криво ухмыльнулся.
Бриерсон бросил взгляд в окно и понял, что наступила зима. Пейзаж показался ему знакомым. Он вернулся в Мичиган и, по-видимому, лежит в Медицинском центре Окемоса. С другой стороны, Бет заметно не изменилась.
– Около шести месяцев?
Большой Эл кивнул.
– Нет-нет, я не сидел здесь все это время, дожидаясь, не появятся ли на твоем лице признаки жизни. Просто приехал в Ист-Лансинг по делам. Моим «Рэкетирам» нужно уладить кое-какие проблемы по страховке с Мичиганским полицейским управлением. МПУ сразу же оплатило крупные счета, но мелочи – вроде отверстий от пуль в стенах домов и все такое прочее… Тут они тянут кота за хвост. Вот я и решил заглянуть к тебе и посмотреть, есть ли какие-нибудь новости.
– Гм. Итак, флаг Нью-Мексико не развевается у вас в Манхэттене?
– Что? Нет, конечно! – Тут Эл сообразил, с кем говорит. – Послушай, Вил, через несколько минут сюда заявится толпа врачей, которые начнут радостно вопить и пожимать друг другу руки, гордясь очередным чудом медицины. И разумеется, не обойдется без твоей семьи. А потом прибудет полковник Поттс. Он расскажет тебе обо всем, что произошло. Ты и в самом деле хочешь услышать трехминутный отчет Эла Свенсена о Войне на Великих равнинах?
Вил кивнул.
– Ладно. – Эл придвинул свой стул к кровати. – Республиканцы покинули неуправляемые территории через три дня после того, как захватили тебя, меня и Джима Тернера…
По официальной версии Нью-Мексико, их ограниченная акция на Великих равнинах была успешной. «Банды гангстеров», доставлявшие неприятности поселенцам из Нью-Мексико, наказаны, а некий В. В. Бриерсон, вожак преступников, убит.
– Меня убили? – спросил Вил.
– Для них ты был все равно что мертвый. – Большой Эл несколько смутился. – Не знаю, должен ли я говорить больному человеку, в каком тяжелом положении он находился, но тебе в затылок угодила пятимиллиметровая разрывная пуля! Они не причинили ни мне, ни Джиму никакого вреда, так что вряд ли это месть. Представь – они взрывают дверь, а тут прямо на пути ты, что-то делаешь с их архиважной аппаратурой. Им самим крепко досталось, и, полагаю, у них не было станнеров.
Пятимиллиметровая разрывная пуля. Вил понимал, что это означает. Он должен был умереть. Если ему попали в затылок, мозг мог частично уцелеть, но наверняка разнесло все лицо… Вил с опаской прикоснулся к носу.
Эл заметил его движение.
– Не волнуйся, ты остался таким же красавчиком. Но тогда ты выглядел очень мертвым – даже с точки зрения лучших медиков из Нью-Мексико. Тебя погрузили в стасис. Мы втроем провели около месяца в тюрьме в Оклахоме. Когда нас «репатриировали», специалисты из центра Окемоса без проблем вернули тебе твое лицо. Наверное, и в Нью-Мексико это можно было сделать… Проблема заключается в том, что ты лишился части мозга. – (Эл слегка коснулся своего затылка.) – Восстановить ее медицина бессильна. Поэтому врачи прибегли к помощи процессоров, которые попытались совместить с тем, что осталось.
Вил с испугом прислушался к себе. Он на самом деле должен был умереть. Что, если все эта «реальность» – лишь изображение, созданное чертовой компьютерной программой?
Эл увидел его лицо и забеспокоился:
– Честное слово, Вил, совсем небольшой кусочек!
Минутная слабость прошла, и Вил с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться. Если под вопросом сама его личность, вряд ли можно хоть в чем-то быть уверенным. На самом деле пройдет много лет, прежде чем этот ужас снова даст о себе знать.
– Хорошо. Получается, что вторжение армии Нью-Мексико прошло успешно. Что же в таком случае заставило их уйти? Неужели бомба Шварца?
– В определенной степени.
Даже после использования атомной бомбы потери республиканцев были несущественными. Погибли пехотинцы и экипажи танков, находящихся в радиусе четырех тысяч метров от эпицентра взрыва, – примерно две с половиной тысячи человек. С точки зрения Вила, огромная цифра, но по меркам Войн за воду – сущие пустяки. Короче говоря, республика Нью-Мексико со всеми основаниями могла заявить, что операция обошлась ей «недорого».
Однако тот факт, что даже простые фермеры владеют атомным оружием, произвел на военных из Нью-Мексико угнетающее впечатление. Захватив Средний Запад, они могли столкнуться с проблемами директора школы, в которой все ученики носят огнестрельное оружие. Они не знали, что соседи немедленно линчевали бы Шварца, если бы им стало известно, что у него есть такое оружие.
– Но думаю, что не менее важную роль сыграл твой телефонный звонок.
– Относительно истребителей торнадо?
– Точно. Одно дело наступить на гремучую змею, и совсем другое – вдруг понять, что вокруг их сотни. Метеослужбы снабдили истребителями торнадо практически все фермы от Окемоса до Грили.
В тот солнечный летний день, когда Вил в последний раз действительно находился в сознании, он сообразил, что истребитель торнадо – это самая простая воздушная торпеда. Их применение координировалось метеостанциями, которые платили фермерам, разрешившим разместить их на своей земле. Во время серьезных бурь процессоры, установленные на центральной метеостанции, следили за показаниями датчиков, расположенных в разных районах, и запускали истребители в нужной точке. Обычно торпеда находилась в воздухе несколько минут, но могла лететь и несколько часов. Как только сенсоры засекали вихрь, она устремлялась к верхушке пятидесятиметровой воронки, генерировала пятидесятиметровый пузырь и разрушала ее.
Используя способность торпеды долго держаться в воздухе и слегка изменив ее программу, можно получить оружие, способное пролететь сотни километров и доставить по назначению тонну боевой нагрузки.
– Даже если на время забыть об атомных бомбах, истребители торнадо – достаточно грозная дубинка. Особенно если использовать их так, как ты предложил.
Вил пожал плечами. На самом деле он предложил то же самое, что обычно делали с бандами мародеров. Только масштабы немного отличались.
Помнишь Трасков – ту семью, до которой ты дозвонился? Брат Билла Траска сдавал метеостанции Топики площади под три истребителя торнадо. Они украли один истребитель и сделали точно так, как ты сказал. Агентству новостей удалось узнать, где в тот момент находился Мартинес; и Траски направили истребитель в Оклахому, прямо в крышу особняка, в котором засели президент и его штаб. Мы видели изображение со спутника. Самые важные шишки из их правительства выскочили на улицу и разбежались в разные стороны, словно муравьи от огня!
Даже сейчас, несколько месяцев спустя, Большой Эл расхохотался, вспомнив, как все это выглядело.
– Билл Траск рассказывал, что написал на фюзеляже нечто вроде: «Эй, Гастингс, следующая будет настоящей!» Готов спорить, что их главари до сих пор сидят в бетонных убежищах и раздумывают, не отключить ли поглотители пузырей.
Впрочем, они все поняли. В течение следующих двенадцати часов войска республики сввернулись и начали марш домой, на юг, повторяя на всех углах, что они защитили своих граждан и проучили бандитов.
Вил тоже рассмеялся, и комната поплыла у него перед глазами, превратившись в разноцветный калейдоскоп огней. Больно не было, но ощущение оказалось таким необычным, что он тут же заставил себя успокоиться.
– Отлично. Итак, помощь кретинов с метеостанции Топики не понадобилась.
– Более того, они заставили меня арестовать Трасков за кражу. Но когда в конце концов им удалось чуть-чуть отмыться от грязи, они сняли все обвинения и даже сделали вид, будто с самого начала идея использования истребителей принадлежала им. Сейчас они модифицируют старые модели и продают клиентам права на использование аппаратуры в случае чрезвычайных происшествий.
Где-то далеко (Вил вспомнил длинные коридоры Медицинского центра Окемоса) послышались голоса. Все незнакомые. Проклятие! Медики решили заняться им первыми, родственников впустят потом.
Большой Эл услышал шум, высунул голову за дверь и заявил:
– Ладно, лейтенант, мне пора. По крайней мере, вкратце я успел тебе все рассказать.
Он прошел по комнате, чтобы взять свой чемоданчик.
Вил проследил за ним глазами.
– Итак, конец получился счастливым, если не считать…
«…тех несчастных парней из Нью-Мексико, которые попали под огонь, что сияет ярче канзасского солнца. Если не считать…»
– …Кики и Шварца. Жаль, что они не знают, как все повернулось.
Большой Эл остановился у двери.
– Кики и Джейк? Одна слишком умна, чтобы умереть, а другой – слишком мерзкий тип! Кики знала, что Джейк захочет сделать из нее отбивную за то, что она привела на его земли армию республики. Она и мои ребята надежно спрятались, прежде чем ферму сровняли с землей. А Джейк зарылся еще глубже.
Знаешь, Вил, они стали еще большими знаменитостями, чем ты! Старина Джейк теперь самый популярный армадилло Среднего Запада. Никто из нас и не подозревал, а меньше всех сам Джейк, что он будет получать удовольствие от своей популярности. Они с Кики зарыли топор войны и обсуждают планы создания международного клуба армадилло. Идея такова: если один герой сумел помешать вторжению целого государства, то группа таких смельчаков свернет горы! Их лозунг: «За безопасность неуправляемых территорий!»
А потом Эл ушел, и Бриерсон не успел додумать до конца мысль о том, какие неприятности могут возникнуть у Мичиганского полицейского управления от идей Кики ван Стин и Джейка Шварца, потому что в комнату ввалилась толпа ликующих медиков.
