Вили шел по лужайке, глубоко засунув руки в карманы и опустив голову. Там, где трава потемнела и пожухла сильнее всего, после каждого его шага медленно поднималась вверх пыль. Новым жильцам было лень заниматься поливкой, а может, засорились трубы.

Война совсем не коснулась этой части Ливермора; проигравшие ретировались довольно мирно, после того как увидели, что над их наиболее важными объектами поднялись купола. Если не обращать внимания на высохшую траву, здесь было очень красиво, все здания оставались в прекрасном состоянии; когда вновь подключат электроэнергию, по сравнению с ними дворцы Джонков в Лос-Анджелесе покажутся невзрачными лачугами. И почти все здесь – вертолеты, автомобили, особняки – может принадлежать ему.

«Мне, как всегда, везет. Я получил все, о чем только мог мечтать, а теперь теряю самых главных для меня людей». Пол решил выйти из игры. Это было разумно, и Вили не сердился на старика, но ему все равно было больно. Их встреча закончилась всего полчаса назад. Все стало ясно в тот момент, когда он увидел лицо Пола. Вили попытался не обращать на это внимания и заговорил о том, что ему в тот момент казалось важным:

– Я только что потолковал с врачами, которых мы привезли из Франции, Пол. Они сказали, что со мной все в порядке. Но все равно осмотрели меня.

Вили пришлось согласиться на целую кучу неприятных тестов, куда более унизительных, чем осмотр в Виньяс-Скриппсе, и к тому же бесполезных. Эти французы не занимались биологическими исследованиями, они просто были лучшими врачами из тех, кого подпускал к себе европейский Директор.

– Еще они сказали, что я хорошо усваиваю пищу и быстро расту. – Он ухмыльнулся. – Могу спорить, что со временем я перемахну метр семьдесят!

Пол откинулся на спинку кресла и улыбнулся Вили. Старик и сам прекрасно выглядел. Во время сражения он получил сотрясение мозга, и некоторое время врачи даже сомневались, что он выживет.

– Я очень рассчитывал, что так оно и будет. Ты проживешь здесь еще много лет, и благодаря этому мир станет лучше. А я…

Он осекся и отвел взгляд. Вили затаил дыхание, моля Единственного Истинного Бога о том, чтобы его догадка не подтвердилась. Несколько секунд они провели в смущенном молчании. Вили глядел по сторонам, пытаясь притвориться, будто ничего важного сказано не было. В распоряжение Нейсмита отдали кабинет какой-то большой шишки Мирной Власти. Из окон открывался прекрасный вид на южные горы, однако здесь все выглядело скромнее, чем в других кабинетах, словно с самого начала предполагалось, что старик займет именно этот. На стенах не было никаких украшений, только напротив письменного стола выделялся более темный прямоугольник – на этом месте раньше висела какая-то картина. «Интересно – какая?» – гадал Вили.

– Странно, – заговорил наконец Нейсмит. – Я думал, что искупил свою вину – ведь именно я, сам того не подозревая, дал им в руки генератор. Теперь я добился исполнения всего, о чем мечтал, после того как Власть погубила наш мир… И все же, Вили, я собираюсь выйти из игры – по меньшей мере на пятьдесят лет.

– Почему, Пол? – Вили не смог скрыть боль, которую причинили ему эти слова.

– На то есть много причин. Достаточно серьезных причин, Вили. – Нейсмит наклонился над столом. – Я очень стар. Думаю, ты увидишь, как уйдут многие из моего поколения. Мы знаем, что ученые из лаборатории в Виньяс-Скриппсе, которые сейчас находятся в стасисе, смогут нам помочь.

– Но есть и другие! Не может быть, чтобы больше никто не раскрыл этот секрет.

– Возможно. Ученые, занимавшиеся биологией, не слишком торопятся выходить из подполья. Они не уверены, что человечество готово простить их – даже теперь, когда прошло несколько десятилетий с окончания последней эпидемии.

– Подождите немного, подумайте! – Вили отчаянно пытался найти причину, которая могла бы убедить Пола. – Если вы уйдете, то никогда больше не увидите Эллисон. Мне казалось…

– Тебе казалось, что я любил Эллисон и что это из-за нее я ненавидел Власть. – Голос Пола стал совсем тихим. – Ты прав, Вили, но не вздумай сказать ей об этом! То, что она до сих пор жива и выглядит именно так, как в моих воспоминаниях, – самое настоящее чудо, о котором я и мечтать не мог. Однако именно из-за нее я хочу уйти, и как можно быстрее. Мне больно каждый день видеть ее; она хорошо относится ко мне, но я для нее незнакомец. Человек, которого она знала, умер. В ее глазах я вижу лишь жалость. Я вынужден сбежать от этого.

Он замолчал.

– И еще одно… Вили, я думаю о Джилл. Не потерял ли я ту единственную, которая и в самом деле была моей? Когда я приходил в себя после сотрясения мозга, меня преследовали совершенно безумные сны. В них Джилл отчаянно пыталась вернуть меня к жизни. Она казалась такой же реальной, как и все остальные… и гораздо более заботливой. Но программа не может быть разумной; мы еще очень далеки от столь мощных систем. Никто не жертвовал ради нас жизнью…

Пол смотрел на Вили так, словно не утверждал, а спрашивал.

Этот вопрос мучил и самого Вили – с того самого момента, как Джилл заставила его выскочить из вездехода. Он был знаком с Джилл – пользовался программой Джилл – почти девять месяцев. Ее изображение всегда было рядом с ним, когда он болел; она научила его симбиотическому программированию. В глубине души Вили всегда считал Джилл своим близким другом. Он старался не думать, какие чувства связывали с ней Пола. Он вспомнил истерическую реакцию Джилл, когда Пол был ранен, – она исчезла из сети на несколько долгих минут и вернулась в самую последнюю секунду, чтобы спасти Вили. Джилл была сложной программой, настолько сложной, что все попытки ее продублировать обречены на неудачу; отчасти ее «личность» сформировалась в результате долгого общения с Полом.

И все же Вили находился внутри программы, знал пределы ее возможностей и ее ограничения. Он покачал головой:

– Да, Пол. Джилл всего лишь программа, а не личность. Наверное, придет время, когда мы создадим достаточно мощные системы, но… Джилл только имитация…

Вили твердо верил в то, что говорил. Только вот почему у них обоих на глазах выступили слезы?

Молчание затянулось надолго – оба они думали о любви и жертвенности, которой на самом деле не могло существовать. Наконец Вили отогнал от себя странные мысли и посмотрел на старика. Если Пол и раньше чувствовал себя одиноким, каково же ему сейчас?

– Я пойду вместе с вами!

Вили сам не знал, просит он или предлагает что-то своему другу.

Нейсмит покачал головой и, похоже, вернулся в настоящее.

– Я не вправе запретить тебе, но надеюсь, что ты передумаешь. – Пол улыбнулся. – Обо мне не беспокойся. Я не протянул бы так долго, если бы все время оставался сентиментальным дураком. Вили, ты нужен здесь, – продолжал Нейсмит. – Предстоит сделать еще очень много.

– Да, наверное. Ведь Майк останется – ему надо будет… – Вили замолчал, увидев выражение лица Пола. – Нет! Неужели и Майк тоже?

– Да, хотя и не в ближайшие месяцы. Сейчас Майк не очень-то в почете. Конечно, в конце он нам помог; наверное, мы без него и не справились бы, но Мастеровые узнали о том, что Майк сделал в Ла-Холье. И он сам не забыл об этом, ему трудно жить с такими воспоминаниями.

– Поэтому он решил от них убежать.

«И он тоже».

– Нет. Во всяком случае, дело не только в этом – ему предстоит кое-что сделать. Во-первых, Джереми. Из документов, которые мне удалось найти здесь, в Ливерморе, я могу с точностью до дней определить, когда он выйдет из стасиса. Это произойдет почти через пятьдесят лет. Майк хочет выйти из стасиса за год до этого. Помнишь, перед тем как их накрыло пузырем, Джереми стоял у выхода на берег. Он может погибнуть под обвалом, когда пузырь лопнет. Майк проследит, чтобы этого не произошло.

– А еще через два года разорвется пузырь, в котором находится ливерморский генератор, – продолжал Пол. – Майк намерен находиться в этот момент там. Помимо всего прочего, он надеется спасти Деллу Лу. Ты ведь знаешь, что без нее мы бы проиграли. Мирная Власть практически одержала победу – и все-таки решилась на безумный план уничтожения всего живого. Мы с Майком уверены, что именно Лу закатала в пузырь ливерморский генератор. Ей будет грозить смерть в первые минуты после того, как они выйдут из стасиса.

Не поднимая глаз, Вили кивнул. Он по-прежнему не понимал Деллу Лу. В некоторых отношениях она была более сильным и жестоким человеком, чем все, с кем ему приходилось иметь дело в Лос-Анджелесе; а с другой стороны… Да, он понимал, почему Майк о ней беспокоится – даже после всего, что Делла Лу совершила. И он надеялся, что Майк спасет ее.

– Как раз в это время я собираюсь вернуться, Вили. Многие люди этого не понимают, но война еще не окончена. Враг проиграл решающее сражение, однако сумел ускользнуть вперед по времени. Нам удалось зафиксировать большинство их пузырей, но Майк предполагает, что должны существовать и другие, спрятанные под землей. Возможно, они лопнут одновременно с ливерморским, а может быть, позже. Значит, в будущем нас подстерегает опасность. Кто-то должен оказаться там, чтобы бороться с ними – на тот случай, если люди перестанут верить в эту угрозу.

– И этим человеком будете вы?

– Да. Я не пропущу второй раунд.

Значит, так тому и быть. Пол прав, теперь Вили прекрасно это понимал. Но все равно к нему вернулось ощущение прошлых потерь: дядя Слай, путешествие в Ла-Холью без Пола…

– Вили, ты справишься. Ты больше не нуждаешься во мне. Когда забудут меня, тебя еще будут помнить – и за то, что ты уже сделал, и за то, что тебе еще предстоит.

Нейсмит пристально посмотрел на него.

Вили с трудом выдавил из себя улыбку и встал.

– Когда вы вернетесь, вам не придется за меня краснеть.

Он отвернулся. С этими словами ему и нужно было уйти. Но Пол остановил его.

– У нас есть еще немного времени, Вили. Я пробуду здесь по меньшей мере две или три недели.

И тогда Вили снова повернулся к Полу, обежал вокруг письменного стола и обнял старика так сильно, как только мог осмелиться.

Заскрежетали тормоза, и раздался громкий крик:

– Эй! Ты что, хочешь, чтобы тебя задавили?

Подняв глаза, Вили с удивлением обнаружил, что полутонный грузовик лишь в самый последний момент объехал его и помчался дальше по улице. За последние десять дней он уже не первый раз, замечтавшись, едва не попадал под машину. Эти автомобили ездили так быстро – не успеваешь и глазом моргнуть, а они уже тут как тут.

Вили отодвинулся к тротуару и огляделся. Оказывается, он уже отошел от кабинета Пола на километр. Местность он узнал. В этом районе анклава располагались архивы Мирной Власти и устройства автоматической регистрации. Мастеровые занимались разборкой накопившихся материалов. Каким-то чудом архивы не попали в пузыри, и теперь Эллисон твердо решила раскрыть все секреты Мирной Власти, не попавшие в стасис. Вили с тоской сообразил, что ноги сами привели его сюда: ему хотелось навестить всех друзей, чтобы выяснить, считает ли хоть кто-нибудь из них настоящее достойным того, чтобы в нем остаться.

– С вами все в порядке, мистер Вачендон?

Двое рабочих бросились навстречу Вили, заметив, что он едва не попал под машину. За последние дни Вили уже привык, что все узнают его (в конце концов, у него была довольно экзотическая внешность для здешних краев), но очевидное уважение, с которым его встречали, – к этому он никак не мог привыкнуть.

– Черт бы побрал всех водителей Мирной Власти! – продолжал один из рабочих. – Похоже, эти болваны до сих пор не знают, что проиграли войну.

– Si, все в порядке, – ответил Вили, сожалея о том, что выставил себя таким дураком. – Скажите, а Эллисон Паркер здесь?

Его отвели к ближайшему зданию. Кондиционеры здесь работали на полную мощь. По меркам Вили, было даже слишком прохладно. Одетая в рубашку и брюки военного покроя, Эллисон руководила упаковкой каких-то материалов. Ее люди складывали в большие картонные ящики пластиковые дискеты – старинные запоминающие устройства. Она была полностью поглощена работой, и на мгновение Вили показалось, что он видит на ее месте своего старого друга… друга, которого в действительности никогда не существовало. Смертная женщина продолжает жить, а ее призрачная копия погибла…

Потом один из рабочих обратился к Эллисон:

– Капитан Паркер?

И чары развеялись.

Эллисон повернулась к ним и широко улыбнулась.

– Привет, Вили! – Она подошла к нему и обняла за плечи. – Всю последнюю неделю я была очень занята и совсем не видела старых друзей. Что-то случилось?

Эллисон подвела Вили к дверям, остановилась и бросила через плечо:

– Заканчивайте серию «Е». Я вернусь через несколько минут.

Вили не смог сдержать улыбки. Сразу после победы Эллисон ясно дала всем понять, что не потерпит неуважительного к себе отношения. Учитывая то, что она была единственным экспертом по военной разведке двадцатого века, Мастеровым не оставалось ничего иного, как принять ее лидерство.

Пока они шли по узкому коридору, оба молчали. В кабинете Эллисон было немного теплее, и здесь не шумели вентиляторы. Посередине заваленного распечатками стола стоял компьютер. Эллисон предложила Вили сесть и похлопала по дисплею.

– Я знаю, что все это безнадежно устарело по стандартам Мастеровых, но эта штука работает, и я, по крайней мере, что-то в ней понимаю.

– Эллисон, ты тоже собираешься смыться? – выпалил Вили.

Вопрос озадачил девушку.

– Смыться? Ты хочешь сказать «забраться в пузырь»? Да ни за что на свете, малыш! Не забывай, я только что оттуда выбралась! – Потом она сообразила, как все это для него серьезно. – О Вили, прости. Ты узнал про Майка и Пола, да?

Она замолчала и нахмурилась, подумав о чем-то своем.

– Я думаю, они приняли правильное решение. Хотя для меня оно не подходит. – В ее голосе снова появился энтузиазм. – Пол говорит, что эта война была лишь первым раундом какой-то «войны сквозь время». Вили, он ошибается в одном – первый раунд был пятьдесят лет назад. Я не знаю, виноваты ли ублюдки из Мирной Власти в возникновении эпидемий, но мне хорошо известно, кто должен отвечать за гибель нашего мира. Это они уничтожили Соединенные Штаты Америки.

Ее губы сжались в тонкую линию.

– Я изучаю их архивы. И я найду каждый пузырь, который они сделали, когда боролись за власть. Могу спорить, что в стасисе находится не меньше ста тысяч моих современников. В течение следующих нескольких лет все они вернутся в нормальное время. Пол нашел программу, которой пользовались чиновники Мирной Власти, так что теперь мы сможем точно установить, когда именно лопнет каждый пузырь. Судя по всему, сроки колеблются от пятидесяти до шестидесяти лет, причем меньшие пузыри лопаются раньше. Ванденберг, Лэнгли, десятки других… Конечно, там лишь малая часть от прежних миллионов, но я сделаю все, чтобы спасти каждого из них.

– Спасти?

Она пожала плечами:

– Первые несколько секунд после того, как пузыри лопнут, могут представлять для их обитателей опасность. Я сама чуть не погибла, когда выбиралась наружу. Люди могут не сразу сообразить, что за чертовщина произошла. Кроме того, они владеют ядерным оружием, и мне совсем не хочется, чтобы кто-нибудь, поддавшись панике, нажал на кнопку. У нас нет уверенности, что мы полностью избавились от опасности возникновения новых эпидемий. Может, мне просто повезло? Я считаю, что необходимо найти тех, кто занимался биологическими исследованиями.

– Да, – ответил Вили и рассказал ей об обломках самолета, которые Джереми показывал ему на ферме Каладзе.

Где-то высоко в воздухе в районе Ванденбергского Купола находился обломок истребителя. Пилот, может быть, еще жив, но как он перенесет первые мгновения нормального времени?

Эллисон кивнула и сделала какие-то заметки.

– Именно это я и имела в виду. Спасти парня будет совсем не просто, но мы постараемся.

Она откинулась на спинку стула.

– И это только полдела. Знаешь, Вили, Мастеровые просто гениальны в некоторых вещах, но кое в чем они… ну, иначе как наивными их не назовешь. Конечно, они не виноваты. Несколько поколений этих бедолаг совершенно не интересовались тем, что происходило за пределами их семей и ферм. Мирная Власть не допускала возникновения правительств – по крайней мере, таких, как в двадцатом веке. Кое-где были созданы небольшие республики, остальным посчастливилось пожить в феодальных государствах, наподобие Ацтлана.

Теперь, когда Мирной Власти нет, большая часть Америки – если не считать юго-западного региона – вообще не имеет никакого правительства. Мы вернулись к анархии. Власть сосредоточена в руках полицейских управлений вроде того, где работал Майк. Сейчас там тихо, потому что люди, находясь под защитой этих организаций, еще не поняли, что Власть оставила после себя пустоту. Когда до них дойдет, начнется кровавый хаос.

Эллисон усмехнулась.

– Кажется, ты не совсем понимаешь, о чем я говорю. Естественно, у тебя нет необходимого опыта. Общество Мастеровых было мирным по своей сути. Как раз в этом и заключается главная проблема. Они словно овцы – и их обязательно уничтожат, если они не изменятся. Посмотри, что здесь происходит.

Наше слабое подобие армии распалось, и теперь овцы сбились в небольшие стада – в соответствии со своими интересами, семейным и деловым. Они поделили территорию, и могу поклясться, что некоторые уже продают землю, оружие и машины любому, кто готов платить. Это же равносильно самоубийству!

«Похоже, она права», – подумал Вили. В начале недели он столкнулся с Роберто Ричардсоном, тем самым ублюдком- Джонком, который выиграл у него в Ла-Холье. Ричардсон был одним из заложников, но сбежал еще до начала спасательной операции в Лос-Анджелесе. Этот жирный ублюдок был из тех, кто всегда приземляется на ноги и принимается за старое. Он прибыл в Ливермор с кучей гау и скупал все, что движется: автомашины, танки, вездеходы и даже вертолеты.

Этот странный человек устроил целый спектакль, демонстрируя свою доброжелательность, и Вили решил воспользоваться моментом и спросил, что тот собирается делать со всем своим добром. Ричардсон отвечал неопределенно, но заявил, что в Ацтлан возвращаться не собирается.

– Что мне здесь нравится, Вачендон, так это свобода. Никаких правил. А еще прибыльнее, пожалуй, будет перебраться дальше на север.

Потом вдруг он дал Вили совет – похоже, без всяких задних мыслей:

– Не возвращайтесь в Лос-Анджелес, Вачендон. Алькальде относится к вам с симпатией, по крайней мере сейчас. Но Нделанте вычислили вас, и плевать старому Эбенезеру, что здесь в Ливерморе вы герой.

Вили посмотрел на Эллисон:

– Что ты можешь сделать, чтобы остановить анархию?

– То, о чем я говорила с самого начала. Сотни тысяч новых людей с такими же взглядами, как у меня, должны будут просветить всех. А когда пыль уляжется, я надеюсь, у нас уже будет достойное правительство. Но не в Ацтлане. Эти ребята словно бы живут в шестнадцатом веке; меня не удивит, если они окажутся самыми крупными землевладельцами. И не на остальной части бывших Соединенных Штатов, которая теперь никем не управляется. Такое впечатление, что во всей Северной Америке есть только одно демократическое государство – республика Нью-Мексико. Географически она не так велика, республика контролирует всего лишь старую территорию Нью-Мексико, зато у них как раз те самые идеи, что нам нужны. Думаю, что большинство моих друзей со мной согласится.

И это только начало, Вили. Всего лишь уборка дома. В каком-то смысле последние пятьдесят лет были средневековьем. Но технология развивалась. Твоя электроника куда совершенней, чем я могла себе представить.

Знаешь, Вили, человечество стояло на пороге великих открытий. Если бы у нас было еще несколько лет, мы занялись бы колонизацией других планет Солнечной системы. Мечта об этом по-прежнему живет в сердцах людей – я видела, как популярна «Селеста». Теперь эта мечта может сбыться, причем гораздо быстрее и легче, чем тогда, в двадцатом веке. Могу спорить, что некоторые идеи из теории куполов сделают эту задачу простой до банальности.

Они говорили долго, возможно, даже дольше, чем могла себе позволить занятая по горло Эллисон. Уходя, Вили был взволнован не меньше, чем в тот момент, когда он пришел к Эллисон, – только теперь его мысли витали в облаках. Он займется физикой. Математика, безусловно, душа всего, но ведь ее нужно к чему-то применять. Используя свои способности и знания, он создаст то, о чем мечтает Эллисон. А если страхи Эллисон по поводу ближайших нескольких лет подтвердятся, Вили будет рядом. И придет на помощь.